Друг

Раненый? Где же, интересно, этот интеллигент мог получить огнестрельную рану? Интересный малый… Надо обязательно, обязательно допросить этого паренька, откуда он и как тут оказался. Чего ж зазря гадать? Кабы до него отморозки местные не добрались… «Пощупать мозгляка», как выразился однажды в далеком Владивостоке Петруха. Надо, кстати, сказать ему, чтобы присмотрел за малым… Этот новичок, наверно, лет на семь-восемь меня младше… стоп, стоп! Ему явно больше шестнадцати, иначе никак! Мобилизация не трогает тех, кто не достиг совершеннолетия: школьников и призывного возраста. Ничего, на допросе выясним всё.

Следом за интеллигентом продолжали вылезать остальные новобранцы. Как обычно – грязные, заросшие лица, не обезображенные излишним интеллектом. Как и все здесь присутствующие. Как и все мы.

Конец первой части.

Часть II. Артём

Пролог

Корабль угрожающе гудел. Стены и пол заметно вибрировали при маневрах, когда срабатывали работающие на пределе гравитационные амортизаторы, гасящие инерцию. Сирены на каждом из пересечений переходов истошно выли, заставляя в раздражении сворачивать уши внутрь раковины.

Сектор за сектором он проверял коридоры корабля, где прорвались Хранители. Эти секции не подверглись разгерметизации, за что он был благодарен Духовному Пророку – атака застала его далеко от склада со скафандрами. В руках он держал пистолет – легкий малокалиберный дезинтегратор, бесполезный против Хранителей, но ощущение тяжести оружия вселяло в него уверенность.

Поворачивая в очередной коридор, он услышал, кроме фоновой сирены, посторонний шум. Ушные хрящики моментально вылезли из раковин и повернулись в сторону источника звука. Этот сектор принадлежал клану ученых, и обычно солдат сюда не пускали – иначе не избежать выговора от вожака клана. Сейчас все коридоры сектора были пусты – трусливые ученые расползлись по норам. Как будто это спасет от нематериальных Хранителей, способных проходить сквозь стены. Он покрепче схватился за пистолет.

Двое смертельно раненых ратусов из клана солдат лежали в конце коридора, слегка подрагивающие от вибраций маневрирующего корабля. Везде кровь, по полу разбросаны конечности, оторванные залпами Хранителей. Один ратус едва дышал, второй делал попытки встать, елозя когтями по полу и производя противный скрежет. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что они не выживут. Он прицелился, собираясь прикончить обреченных сородичей. Два выстрела, и страдания солдат будут прекращены…

Внезапно сирены смолкли, ударив по ушам оглушающей тишиной. Прекратились вибрации переборок, исчез фоновый гул двигателей корабля. Время словно остановилось. В нескольких метрах впереди стена вдруг поплыла, изогнулась дугой, открывая овальный провал изломанного пространства-времени, и через мгновение сквозь дыру в коридор влетел Хранитель.

Беззвучно взвизгнув, солдат попытался поднять пистолет, но время, словно вязкая субстанция, лениво сопротивлялось любым движениям. Хранитель пролетел совсем близко, когда секунды застыли, остановившись окончательно. Пасть ратуса замерла в вечном крике, сознание выключилось. Пролетев по наклонной через коридор, Хранитель прошел сквозь противоположную стену, не обратив внимания на замершего ратуса.

Сознание вернулось к солдату, звуки хлынули на него со всех сторон. Оглушительно пальнул дезинтегратор, аннигилировав легирующее покрытие со стены. Раздался запоздалый визг. Для ратуса всё произошло почти мгновенно, он не успел даже разглядеть противника.

Раненые солдаты были мертвы, но ему повезло. Он знал, что всё живое гибнет вблизи деформирующего поля Хранителя. Он затравленно огляделся. Часть стены, куда попал заряд дезинтегратора, почернела от тепловой энергии аннигиляции покрытия, обнажив не подверженный разрушению антиматерией остов корабля. Уничтожить корпус может только изменение свойств пространства-времени, и тогда всё – солдата вышвырнет туда, где нет ничего, даже пустоты. Страшно. Он хотел поскорее добраться до склада со скафандрами и не бояться больше разгерметизации.

Проклиная Хранителей и Вождей Гегемонии, заставивших его лететь в забытую Духовным Пророком вселенную, солдат побежал по коридору, повинуясь приступу паники. Наконец, впереди показались двери отсека, где лежали средства индивидуальной защиты.

Он не хотел умирать. Он хотел всего лишь выполнить это задание и вернуться, патрулируя своей тройкой космолетов звездные просторы в родной, пусть и такой скучной и умирающей вселенной. Гегемония отправила тысячи исследовательских кораблей во все галактические Нити, и клан солдат прилетел сюда, сопровождая команды ученых. Чем они будут заниматься, солдата не интересовало. Ему хотелось домой.

Для себя он вдруг осознал, что хочет провала экспедиции. Чтобы вселенная не подошла для ратусов, чтобы клан разведчиков продолжил свои многолетние поиски. И пусть Исход случится когда-нибудь потом, через пару тысячелетий. Не при его поколении.

Лишь бы Гегемония не трогала его размеренную и такую спокойную жизнь.

В голове солдата промелькнуло яркое видение, как флот одним общим залпом уничтожает эту вселенную гиперпространственными бомбами и разворачивается домой. От приятной мысли шерсть на шее вздыбилась, визуально увеличивая ратуса, и он довольно зашипел. Солдат помнил, как работают бомбы такого калибра, по обучающим пси-фильмам – воспоминаниям тех, кто участвовал в последней войне с Хранителями. Континуум уничтоженной вселенной проваливается в подпространство, проглатывая звезды одну за другой, и метагалактика погружается во мрак, наполненная черными дырами. Постепенно все дыры сливаются в одну, и наступает коллапс. Многомерная сфера вселенной прекращает свое существование.

Тревожный звоночек в голове кольнул замечтавшийся мозг – если командир уловит его пораженческое настроение, то вожак клана прямиком отправит солдата в Утилизатор на удобрения. Никто не должен подводить клан. Копаясь в отсеке с защитными комплектами, он поспешно выбросил предательские мысли из головы.

Наконец, солдат нашел свой скафандр и радостно осклабился. Вернулась былая уверенность в себе, и он, проворно заползая внутрь защитного комплекса, довольно щелкнул языком по клыкам. Его теперь не пугали оборонительный кордон Хранителей и предстоящая высадка во враждебную вселенную.

Его звали Рхан, и скоро он поведет свое звено в атаку.

Солдат надел шлем, поморщился из-за крепления, вставшего против еще вздыбленной шерсти, подвигал шеей и пошел искать командира своей эскадрильи.

Глава I. Ссора

Я мрачно сплюнул на асфальт и глотнул еще пива. Недовольно поморщился.

Всё в этой жизни гадко! Гадкий мир, полный несправедливости, жестокости и преступности. Погрязший в коррупции город, так и не построивший общественных заведений для нормальных людей. Жирная, вонючая Нева, куда сливают отбросы с нескольких промышленных заводов, из-за чего в реке сгинули все утки и лягушки. Продажная политическая система, допустившая подобную экологическую катастрофу. Продажная и потому ненавистная, несмотря на то, что отец занимает в ней приличную должность. А может, как раз из-за этого! Сволочь!

Заплеванный ларек, где работают одни хамы и неучи, явно никогда не слышавшие вежливых слов. Противное теплое пиво, отдающее непонятно чем, точно не пригодным к употреблению.

Проклятый отец, постоянно указывающий, как надо жить.

Как всё это надоело!

Я встал со скамьи, оставив под ней недопитое теплое пойло, прошел тихий дворик и вышел на бегущий вдоль широченного Ленинградского шоссе тротуар. Здесь, на достаточном расстоянии от центра Петербурга, не так сильно ощущался серый удушающий смог, круглыми сутками парящий в небе подобно выцветшему вонючему покрывалу. Вдалеке среди тумана едва виднелись центральные небоскребы – гордость города, получившие такую же известность, как когда-то Эмпайр-Стейт-Билдинг до ядерной войны. За всё лето над Питером ни разу не было чистого безоблачного неба, царила удушающая жара и духота, как будто город находился в огромном закрытом подвале, где в грязи ползало пятьдесят миллионов человек.

Дорогу преградила огромная табличка, извещающая о проведении на тротуаре строительных работ. Я поднял голову, разглядел огромный погрузчик, внутри сидел на перекуре рабочий в желтой форме с надписью «Монолит» на спине. Как всегда, возводят очередной какой-нибудь офис по продажам. Монолит, мать их… Пришлось свернуть в переход и перейти шоссе. Стоило мне выйти из подземного перехода, как мощный столб пыли едва не сбил меня с ног. В эти дни, поздним летом, ветер дул в основном к Балтийскому морю, собирая пыль с огромной загаженной территории пригорода, и сейчас вся полоса движения была в непроглядном пылевом облаке, где медленно ползла колонна дорогих авто- и электромашин. С год назад отец покупал мне электрокар, но я разбил его в начале второго курса института.

Конечно, жаловаться на отсутствие денег мне не приходится – хоть какие-то плюсы жизни в семье с серьезным и привыкшим командовать отцом, чиновником высшего ранга в Госуправлении Содружества. Раньше, до переворота, он был мелким торгашом на восточном рынке, где зарабатывал сущие гроши, и потому трясся над каждой полученной копейкой. Но потом, в семьдесят пятом, вступил в тайную организацию «свободных людей», где за пять лет членства дорос до приближенных к руководителям этого общества. Создание космополитической партии. А потом, р-раз – и восстание, и переворот, затем захват власти, в результате чего он и его окружение оказались около самой ее верхушки. Рождение Содружества Объединенных Космополитических Республик. Расстрелы, повешения, пытки, ссылки всех недовольных, и через пару-тройку лет всё устоялось-успокоилось: люди смирились, общественность утихла, и жизнь потекла прежним руслом. Только теперь отец и еще десятые доли процента населения Новой России стали загребать миллиарды евродолларов, пользуясь своим положением. Мне было всего год, когда это произошло.

Отец… После смерти мамы он замкнулся в себе, целиком ушел в работу, укрепляя вертикаль новой власти. Своенравный, самодовольный, напыщенный подонок, который привык держать всех и всё под контролем, который считает собственного сына за одного из неисчислимой армии своих подчиненных, мелких сошек, мальчиков на побегушках. На девятнадцатом году жизни у меня наконец-то хватило духа и смелости высказать всё это ему в лицо, и, чтобы не пристрелить отца из его же собственного новенького немецкого «SIG Sauer», подаренного высокими австрийскими гостями пару месяцев назад, я просто ушел. Вместе с… Рука автоматически сползла в широкий карман черных брюк, нащупала ребристую рукоятку пистолета. Холодной пластинкой давил на задницу запасной магазин, который я нашел в письменном ящике отца.

Откуда-то пришла твердая уверенность, что всё будет хорошо. Что я избавлюсь от властной опеки отца-деспота, что наконец-то найду свое место в жизни. Закончу институт и буду работать, как и мечтал, на транснептуновой станции по специальности, зарабатывая честно деньги, а не обворовывая население. Уверенность, что пройду эту подозрительно темную арку под мостом, без освещения, где затесались чьи-то темные силуэты…

Темнело быстро – черный смог скрадывал солнечные закатные лучи. Казалось бы, середина августа, а уже темно, как зимой. Похолодало. Я застегнул молнию на жилетке, подтянул брюки, причем ствол пистолета встал поперек кармана. Я про себя выругался, и, уже зайдя в арку, засунул руку в карман, поправляя оружие. Занятый своими невеселыми мыслями, я прошел половину темного участка, как вдруг из темноты неожиданно раздался вкрадчивый, молодой голос:

– Ты куда, сынок?

От неожиданности я встал как вкопанный, затем резко развернулся. Никого.

– Торопишься куда, пацанчик? – раздался с другой стороны хрипловатый голос, принадлежащий мужчине лет тридцати.

Неприятный холодок пробежался по всему телу, начинаясь где-то в коленках и добегая до макушки. Вся уверенность исчезла, испарилась, как фантом. Ноги слегка подрагивали, когда я медленно, бочком направился к выходу из арки.

– Э-э, закурить не найдется? – пробасил кто-то под самым ухом, и через мгновение сильный толчок бросил меня к стенке.

Едва не упав, я автоматически прижался к каменной стене арки. Раздался гнусавый смешок. Мысли лихорадочно прыгали в голове, мозг ускоренно пытался отобрать самые нужные, которые могли помочь выбраться из ситуации. Глаза внезапно приспособились к темноте, и я разглядел их. Пятерых человек: два подростка-призывника лет по шестнадцать, еще двое примерно моего возраста, и один старший лет за тридцать. У главаря были смутно знакомые черты лица, где-то я его видел… Банда окружила меня полукругом, прижав к стенке, и, чтобы вырваться, нужно было естественным способом прорвать это кольцо. Ч-черт!..

– Вы что, п-парни? – может, как-то удастся выкрутиться, что-то наобещать, отдать им свой смарт или еще что. – Что в-вам надо? – вдруг я резко замолчал.

Я узнал его. Это же та тварь, что разыскивают сейчас по всему городу! Тот подонок, который убил мою Светлану… Это они напали на нее. Сердце вдруг стало невыносимо сильно колотиться, неприятный холодок заморозил жилы, лишив движения. Кристально ясно я вдруг осознал, что этот бандит хочет и меня убить…

– Увидишь, – пробасил один из одногодок.

Сильный удар спереди прямо в нос – подарок от главного бандита. Я отлетел к стене, охнув от неожиданности. Мысли мгновенно вылетели из головы вместе с брызнувшей кровью, оставив в мозгу лишь ускользающие воспоминания. Сразу же удар слева по ребрам ногой или коленом, из легких как-то сразу вышибло весь воздух. Я согнулся в кашле. Почувствовал привкус крови – наверно, натекла из носа. Секунду спустя один из малолеток врезал по челюсти. Вроде не сильно, так как после ошеломляюще сильного удара в нос этот шлепок показался каким-то слабым. Следом кто-то спереди впечатал удар пяткой в бок. Я упал, и они дружно чуть сдали назад. Чуть-чуть.

Пистолет!

Уже ничего не соображая, я привстал с асфальта, одновременно вытаскивая из кармана оружие. Увидев мои попытки подняться, бандиты окружили меня плотным кольцом и принялись методично избивать ногами. Я снова упал, пистолет уперся мне в грудь, незамеченный бандитами. Большим пальцем я взвел курок.

– Назад! – мой крик подействовал, и малолетки отступили, остальные же продолжили пинать меня по бокам. – Назад!!! – наконец мне удалось встать.

Я, насколько было возможно, размахнулся пистолетом и впечатал рукоятью самому старшему по лицу. Тот отшатнулся, затем вновь мощный удар мне по носу. Что-то внутри хрустнуло, и я чуть не потерял сознание, отлетев снова к стенке и глухо ударившись затылком о камень. Злоба затопила меня с головой. Совсем озверев от осознания собственного бессилия, я направил дуло «SIG Sauer» главарю прямо в лицо и, не обращая внимания на сыплющиеся горохом удары со всех сторон, направил всю свою ненависть на короткое движение пальца на спусковом крючке.

БА-АХ!!! Пистолет как живой дернулся в ладони, изрыгая смерть, и пальцы едва удержали оружие от неожиданности. «SIG Sauer» использует мощный револьверный патрон, поэтому голова бандита лопнула, как орех под ударом кувалды. В лицо брызнула кровь вперемешку с мозгами, в ужасе я зажмурился, свободной рукой утирая лицо. Звук от выстрела гулко прогремел в арке, выбежал наружу и эхом вернулся с другой стороны. Бандюги испуганно отпрянули и попятились, а я в приступе вновь затопившей ненависти уже перевел ствол на следующего. Увидел растерянную физиономию преступника, уже осознавшего неизбежность, выстрелил.

БА-АХ!!! Пуля вошла в грудь, куда-то в ребра, под сердце, и бандита отбросило на асфальт, как от мощного боксерского удара. На этот раз к отдаче я был уже готов, пистолет мягко надавил на ладонь, немного только вильнув в сторону. От непривычной тяжести пистолета заболела кисть. Я более удобно перехватил оружие, поддержав снизу левой рукой за рукоять. Прицелился в следующего.

Пронзительно завизжал бандит-подросток.

И в этот момент все трое кинулись вон из арки. Как сайгак ускакал из-под прицела паренек-ровесник, засверкал пятками его малолетний подельник. Второй малолетка, который визжал, сначала попятился, затем, увидев переместившееся в его сторону дуло «SIG Sauer», развернулся и бросился было наутек, но споткнулся об бывшее недавно их вожаком тело и упал.

БА-АХ!!! Не имевший ранее практики стрельбы, я промахнулся, пуля просвистела и рикошетом унеслась из арки в небо, выбив фонтанчик каменной крошки у самой головы бандита. Тот в ужасе взвизгнул, резво вскочил на ноги и, согнувшись, побежал вон.

Не успел.

БА-АХ!!! Я попал ему то ли в спину, то ли в ногу, тот истошно заорал, изогнулся дугой и повалился назад на спину. Попытался встать, но судорога свела тело, он бессильно опустился и перевернулся лицом вниз на асфальт.

Я опустил оружие. Руки дрожали от возбуждения. Дико заболел от перенапряжения пресс, в груди неприятное ощущение пустоты и холода, этот холодок проходил сквозь каждый нерв, вскоре заставляя дрожать всё тело. Я хотел было шагнуть, подойти к умирающему бандиту, но ноги вдруг подвели. Я мягко опустился на колени, затем боком сел на залитый кровью асфальт. В ягодицу уперся запасной магазин от пистолета. Напряжение вдруг отпустило, и я потерял сознание.

Неподалеку стонал раненый бандит.

*      *      *

Мокро. Кисть правой руки лежит в холодной воде, штанина моих любимых черных брюк промокла насквозь. Я открыл глаза.

Слышен шум дождя. Темно. Я лежу в арке, но освещения нет. Тянет чем-то неприятным, и я поморщился, лицо сразу же пронзила вспышка боли. Нос горит. Рефлекторно я дернул рукой, схватился за нос. Прохлада дождевой воды немного смягчила жжение, но… Что такое? Я уставился на ладонь, пытаясь понять, что меня насторожило. В ночном мраке ничего не видно, и я прикоснулся языком к пальцу. Кровь.

Твою мать! В памяти мгновенно всплыли все подробности, вспомнилась драка, пистолет, бандиты, убийства… Черт! Я убийца. Только что в слепой ярости я прикончил троих человек.

Но они хотели убить меня! Убить и ограбить! И именно этот гад убил Светлану…

Сильно дрожа всем телом, я встал с мокрого асфальта и отряхнулся. Более-менее привыкшие к темноте глаза различили лежащего в неестественной позе бандита с простреленной головой, рядом с ним – еще одного. Моя жилетка промокла, сбоку порвана и заляпана брызгами крови, хотелось надеть что-нибудь сухое и целое. У главаря вся куртка была усеяна кусочками мозгов, у его приятеля вся залита кровью от ранения в грудь. М-да, не лучше… Я представил, как снимаю с трупов куртки, и меня чуть не вырвало от отвращения. Отбросив эту идею, я направился к выходу. Неподалеку от арки лицом в луже лежал третий бандит-призывник. На спине у него расплылось большое пятно крови. Носком туфли я попытался перевернуть его, и он вдруг шевельнулся и нехотя подчинился моей команде. От неожиданности я замер, но через секунду опомнился: ствол пистолета глядел недобитому прямо в лоб. Немного уверенности плюс короткое движение пальцем, и всё – одним бандитом на свете меньше… Но в последний момент решимость покинула меня, и, перешагнув через раненого, я выбежал из арки.

Над Питером нависла ночь. Но город не спал, его двуногие обитатели продолжали бурную жизнедеятельность и после заката солнца. Пройдя с километр по незнакомой улочке, я вышел обратно к шоссе. Дорога была оживлена и ночью, сверкающие огни проносящихся автомобилей немного успокоили душу. Никто на меня не таращился, никто не гнался. Я сразу окунулся в океан искусственного света и, вынырнув, поплыл на волнах дешевой попсовой музыки. Люди, как и днем, куда-то спешили и торопились, а я не бежал никуда. Просто медленно шел вперед, пытаясь отойти от пережитого шока.

Что теперь делать?!

В глубокой задумчивости я доплелся до развернутого перекрестка, здесь Ленинградское шоссе заканчивалось, переходя в Токсовское, названное в честь одноименного района Петербургской агломерации. Я посмотрел на указатели. Налево уходила трасса «41К-66», под номером висела табличка, именующая ее проспектом Космополитов. Я невесело усмехнулся. После переворота каждый уважающий себя город наплодил таких проспектов, улиц и переулков, стараясь угодить политическому режиму. Свернув на трассу, я наткнулся на придорожную забегаловку, из приоткрытой двери раздавались звуки музыки и клубились облака сигаретного дыма. Сразу захотелось что-то съесть, дикий голод скрутил желудок. Не обращая внимания на удивленные взгляды завсегдатаев, я подошел к стойке. Бармен, низенький усатенький человечек в замызганном переднике, предложил мне водки и сомнительную по свежести колбасу, быстро ушел в подсобное помещение. Не обратив на это особого внимания, я взял бутылку с рюмкой, нарезку и сел за свободный столик, подальше от всех посетителей. Выпил раз, хлопнул еще, заел вонючей колбасой. Оглядел затравленным взглядом посетителей – те дружно отвернулись – выпил снова. Мысли в замутненной голове перестали бешено метаться, накатило безразличие.

Прошло минуты две-три, когда где-то на входе, у пустого летом гардероба, раздался шум. Спустя секунду в зал вошли трое рослых бритых парней, одетых в черную униформу группы быстрого реагирования. Один встал у входа, а двое других, поигрывая дубинками и раздвигая собой редкие танцующие парочки, подошли к моему столику.

– Пройдем с нами, парнишка, – небрежно бросил мне один из них, слегка схватив за край порванной жилетки.

Я похолодел. Черт!

*      *      *

Твою мать! Проклятье!!! Что за кошмар?! Когда это закончится?!

В дикой панике я бежал прочь. Вместе со мной, громко визжа, бежали посетители злосчастной забегаловки. Куда бежали – непонятно, ведь всё равно оперативники найдут всех. И меня тоже… Тогда куда бежал я?!

Бл**ь!

Дождь разразился не на шутку. В какой-то момент я поскользнулся, едва не упав, и выронил пистолет. Грязно выругавшись, остановился, поднял оружие за еще горячий ствол и, услышав вдалеке вой милицейской сирены, припустил еще быстрее.

Бежать… Спрятаться… Исчезнуть…

Тяжело дыша, я свернул в подземку, спрятавшись от дождя и заунывных сирен. Здесь, на Красной Линии метрополитена, привычно текла река людей, занятых своими делами, здесь можно было успокоиться. Поток лиц непрерывно проносился мимо, некоторые периодически корчили гримасы, когда я попадался на пути. Надпись над эскалатором гласила, что это станция «Токсово». Раздраженно послав в незатейливое место подкатившую ко мне крашеную проститутку, я направился было в метро – поезда на Первой Линии ходят круглосуточно – но вовремя вспомнил об установленных на входе металлоискателях.

Куда бежать? Что делать?

Я развернулся. На выходе из подземки, где обычно крутятся всякие отщепенцы из «безнационалов», было непривычно тихо: не стояли такси, не терлись у входа малолетние воришки, всех проституток тоже куда-то сдуло. Странно!.. Нервно пошел прочь. Мимо меня, выбираясь из общего потока, проехала старая русская автомашина и, скрипя тормозами, пристроилась к обочине тротуара. Я настороженно замер, и в этот момент из автомобиля буквально выпрыгнули трое огромных мужиков с дубинками наготове. Четвертый пристроился у раскрытой двери с автоматом, взяв оружие наизготовку.

Вот черт! Вот они и нашли меня. Не соображая от нахлынувшей паники, я лихорадочно вытащил из кармана брюк «SIG Sauer» и, не целясь, выстрелил в ближайшего оперативника. Тот вовремя отреагировал: нырнул вниз на пешеходную дорожку, растянулся на асфальте и открыл ответный огонь. К моему счастью, промахнулся и перекатился в сторону под защиту придорожных кустов. Остальные бросились врассыпную в укрытия. Теперь моя очередь… Улучшив момент, я прицелился в лежащего блюстителя порядка и нажал на спуск.

Щ-ЩЕЛК! Щ-ЩЕЛК-ЩЕЛК! Как я возненавидел с тех пор этот звук, и, пожалуй, не забуду его до конца жизни! В пистолете закончились боеприпасы.

Вот тут меня и затопил настоящий ужас! Не стреляя ранее из оружия, я, разумеется, не следил за количеством патронов в магазине, и это стало для меня полной неожиданностью. Пистолет вселял ощущение некой свободы и безнаказанности, а тут… В общем, начисто позабыв про запасной магазин в заднем кармане, я бросился наутек. Что есть мочи, со всех ног и без тормозов. Возможно, это обстоятельство спасло мне жизнь, избавив от автоматной очереди прикрывающего коллег оперативника. Но не об этом я в тот момент думал. Не успел я пробежать и двадцати метров, как откуда-то из темного провала между придорожными кустами выскочила черная тень и изящно, с размахом и последующим хрустом, двинула милицейской дубинкой мне по физиономии.

И без того темный дождливый мир померк для меня окончательно.