Друг

Глава I. Неприятные известия

– Поэтому, кос-политы командиры, готовьтесь к вылету в середине апреля.

В шеренге раздались возмущенные голоса. Никто не рассчитывал улетать на Кассид раньше срока окончания учебки. Я взглянул на Олега – мой слишком темпераментный коллега возмущался больше всех – и больно ткнул его в бок. Тот замолчал как отрезало.

– Можете идти, кос-политы.

Мы вышли из домика, где располагался штаб обоих батальонов КУТЛа, на открытый воздух. Собрание прошло неважно: сначала всем комроты сделали выговор за плохую организованность отрядов во время последних учений на орбитальной станции. Затем было подробное расследование «несчастных случаев» с новобранцами, которые на самом деле были убийствами в разборках между бывшими бандами. Взводные стояли как ужаленные, ведь все знают: выговоры вернутся нам стократ. Потом перед собравшимися вышел плешивый мужичок с погонами полковника Военно-Космических Сил и прочел нудную лекцию про «патриотизм» частей, ныне находящихся на Кассиде. Уже тогда я заподозрил что-то неладное, и чутье меня не обмануло. Лекция закончилась тем, что фронту нужны подкрепления, в результате чего подготовительный период сокращается с девяти до шести месяцев. На целых три месяца меньше, чтобы научить своих людей войне. Но самое страшное было в другом: через шесть недель к Земле прилетит межзвездный транспортник «Полет», которому просто не хватит времени для профилактики технических узлов и полной проверки работоспособности. Что ни говори, а доставка людей на Кассид является самым важным компонентом этой войны. Но начальству, как обычно, либо плевать, либо надеются, что пронесет. Но случись что неладное, и огромный корабль с десятками тысяч человек размажет в космосе на атомы во время межзвездного прыжка, когда космолет будет прорываться сквозь пространство со сверхсветовой скоростью. На теоретических лекциях по космоплаванию нам давали начальные знания о корабле, на котором мы полетим в ад.

Всего в мире существует три таких транспортника: кроме нашего «Полета», еще американский «Энтерпрайз» и европейский «Святой Ансельм». Создание титанического корабля, способного перевезти несколько дивизий, требует астрономических затрат. На данный момент это наибольшее человеческое сооружение, способное передвигаться между звездами. Звездолет – космолет класса А, как его называют в умных учебниках – представляет собой продолговатый цилиндр около одного километра в диаметре и длиной в пять. Несколько сот метров кормы корабля составляет ускоритель, состоящий из термоядерного движителя и боковых плазменных корректоров для маневров. Где-то за пределами космолета располагается спиралеобразное сооружение, необходимое для генерации ксионного поля и перехода в сверхсветовой режим – его на флоте называют ксионным «кольцом». Во время работы этого «кольца» весь экипаж ложится в капсулы криогенной заморозки, иначе просто не выдержать чудовищных перегрузок и последующего прыжка. Так называемый «прыжок» – это переход корабля в «подпространство», где проекция вектора скорости света оказывается больше самой скорости в обычном пространстве, и «выныривание» на соответствующей координате, где эта проекция становится равна единице. Плюс, конечно, погрешность в плавающих космологических константах. Если честно, по головизору в научно-популярных передачах рассказывается намного интересней, чем тут на лекциях, поэтому обычно к середине нудного занятия я уже засыпал.

Про устройство самого транспортника рассказывали долго и подробно, заставляя учить чуть ли не наизусть. Оно и понятно: от знания структуры корабля напрямую зависит эффективность подразделений при десантировании. Конечно, запомнилось далеко не всё, но основное я всё-таки усвоил.

Как и любой космический корабль, «Полет» имеет полностью автономные палубы, которые можно герметично перекрыть при разгерметизации – стандартные меры безопасности. Внешняя палуба содержит в себе шлюзы и стартовые шахты для челноков, ангары и склады. По наружной кромке расположены шесть лучеметных полос противометеоритной защиты. В задней части корабля находится целая система лазерных каналов отвода тепла, где излишки энергии выводятся в виде когерентных лучей широкого диапазона волн. Из-за этих каналов космолет издали напоминает чудовищного осьминога со светящимися щупальцами.

Под ангарами расположена техническая палуба, где живут и работают люди, обслуживающие огромный транспортник. Ниже идут основные жилые палубы, высотой в двадцать два этажа, по пятьдесят две каюты-казармы на каждом из них. В самом центре, внутри условного цилиндра около сотни метров в диаметре, находятся столовые, стрельбища, развлекательные и учебные заведения. В геометрическом центре корабля, на оси вращения, расположился огромный комплекс, где проводят спортивные соревнования. Пока корабль не на линейном ускорении, там наименее ощущается центробежная сила тяжести, поэтому в зале частенько проходят чемпионаты по космическим видам спорта, где необходима невесомость – основное развлечение для скучающих на досуге солдат, которых на борту может быть и несколько дивизий. Всего корабль может перевозить до пятидесяти тысяч человек за один перелет.

Спешно сформированный Третий корпус армии Содружества насчитывает сорок восемь тысяч человек, мобилизованный в помощь уже находящимся на Кассиде двум постоянным корпусам. Командует формированием генерал-лейтенант Шинин, его я видел всего лишь раз, на генеральной инспекции лагерей: оба батальона выстроили на плацу, и мы простояли так несколько часов, пока начальство решало какие-то вопросы.

– Лейтенант Правко!

Я вздрогнул. Голос принадлежал самому неприятному человеку во всем КУТЛе – к сожалению, моему непосредственному командиру – капитану Сидоренко. Он является командиром четвертой роты, в состав которой входит мой взвод. Сегодня на совещании капитан был одним из тех, кому сделали отдельный выговор за убийства новобранцев. Я вытянулся.

– Слушаю, кос-полит капитан.

Тот недовольно нахмурился.

– Слушает он… Короче, насчет убитых. Они случаем не из твоего взвода?

– Никак нет, кос-полит капитан! Из пятого, кос-полит капитан!

«Из Олегова» – мрачно подумал я.

– Так-так… Помню я такого бойца, Козлов фамилия… – Сидоренко выжидающе посмотрел на меня.

– Э-э… Так точно, сержант Козлов, шестой взвод, под моим командованием.

Неужели капитан знает что-то, что не знаю я? Последнее нападение на новобранцев произошло около хозяйственного склада, в стороне от казарм. Подкараулили после вечерних занятий, и… В общем, опять потери. Петруха был одним из участников стычки, но он клялся, что прибежал на драку уже после выстрелов. Да-да, кто-то сумел раздобыть в лагере внештатное огнестрельное оружие и успешно применить его в деле. Не нашли ни гильз, ни стволов. Вчера провели обыски казарм и офицерских домиков, но безуспешно. В оружейке тоже порядок. Надо будет еще раз прижать Петруху и расспросить подробней про тот случай.

*      *      *

…та-ак, задержать дыхание… черт, палец дрожит… Вот он! Так, еще чуть-чуть… Резко заболел глаз от долгого прицеливания. Ну почему он никак не встанет на месте? Уже кислорода не хватает… Ствол судорожно задергался. Эх, была не была… Резко дернув крючок, я выстрелил. Перекрестье прицела прыгнуло куда-то вниз, цель пропала из виду.

Промах. Черт, слишком волнуюсь. Снова прицелившись, я разглядел террористов, встревоженных выстрелом и прячущихся по укрытиям. Нашел среди бегущих фигур главаря – цель миссии – и торопливо, забыв про дыхание, выстрелил по нему. Снова промах. Черт!

На этот раз противник заметил, откуда я стрелял. Тра-та-та. Далекие отзвуки очередей. Пули прошлись над головой, метрах в двадцати выше, выбивая крошки камня из скалы надо мной. Инстинктивно я прижался к земле. Уж больно реально всё это… Что ж, миссия провалена, пора переходить к плану Б: бежать назад в точку высадки, стараясь не привести хвоста. Последнее, судя по всему, не получится – раскаты выстрелов раздавались всё ближе и ближе.

Я выскочил из кустов и побежал по дорожке обратно в горы, откуда недавно спустился. Щелк-щелк… Противники заметили мой маневр, теперь пули стали свистеть гораздо ближе. Щелк. Теперь стреляли еще и с высоты, сверху от тропы. Я задрал голову, увидел среди кустарника серую защитную каску противника и вскинул винтовку. Выстрел. Тело перемахнуло через обрыв и упало на тропу передо мной, каска слетела и подкатилась прямо под ноги. Я рванул вперед, по пути пнув ее, и тут же почувствовал боль в поврежденном пальце.

Слишком всё реально.

Тропинка передо мной вспучилась от множества выстрелов, я метнулся под прикрытие придорожных кустов, но щелчки по ближайшим камням показали, что мой маневр не остался незамеченным. Полетели клочки листьев, земля встала дыбом, поднятая пыль попала в глаза и нос. Веточки посыпались на землю. Скоро они меня ведь достанут… Надо прорываться. Заметив чуть дальше по тропе следующее укрытие, я выпрямился и рванул вперед.

БАХ! БАХ-БАХ! В сознании взорвалась атомная бомба, и волны боли разлились по всему телу, начиная с ноги и поднимаясь всё выше, к груди, куда ударила вторая пуля. Бронежилет спас от мгновенной смерти, но не более. Я почувствовал, что не могу вздохнуть.

Меня отбросило назад. Голубое небо закружилось перед глазами, винтовка вылетела из рук. Адский огонь не давал дышать, но я нашел в себе силы потянуться за пистолетом, торчащим из кобуры. Потратив еще секунду, чтобы расстегнуть пуговичку на кобуре, я вдруг понял, что на меня упала тень. В следующее мгновение чья-то нога резко пнула по руке, выбив пистолет, и сильно прижала сапогом ладонь. Новая волна боли. Удар коленом прямо по лицу, я почувствовал, что теряю сознание. Смутно различив перед собой какой-то предмет, я вдруг с ужасом понял, что это черное дуло пистолета, глядящее мне прямо в лицо. Я попытался закричать, но из горла вырвался только испуганный судорожный хрип, придавленный адской болью в легких. Конец.

В последний момент я хотел зажмуриться, но от ужаса просто не сумел.

*      *      *

Слишком реально. Я судорожно выдохнул и открыл глаза, сообразив, что воображаемый выстрел так и не произошел. Облизнув губы пересохшим языком, почувствовал вкус предсмертного пота. Тело по-прежнему чувствовало боль от ранений и ожидало смерти. Ух…

Эти симуляторы виртуальной реальности были порождением извращенной игровой индустрии XXI века, расцветшей во времена технологического бума, когда развитие компьютерных технологий ошеломляюще быстро шло вперед. Всё более крошечный технологический процесс процессоров, переход на квантовые компьютеры. От общего прогресса не отставали и игровые компании, некоторые из них превратились в настоящие мировые корпорации с многомиллиардным бюджетом. Робкие и примитивные попытки создания виртуальной реальности принимались еще с самого начала XXI века, но настоящий прорыв стал возможен после изобретения первого логического модуля искусственного интеллекта. Вскоре новыми возможностями заинтересовались и военные. Боевые алгоритмы симуляторов, кстати, потом легли в основу компьютеризированных систем, сыгравших большую роль в Третьей Мировой Войне.

– Рядовой Воронцов!

Я испуганно выглянул из-за спинки кресла симуляционной кабины. Лейтенант Конопля, огромный детина под два метра ростом, быстрым шагом двигался ко мне.

– Ты опять провалил миссию?? Что же ты будешь делать на Кассиде, рядовой? – командир был явно не в настроении.

– Понял, сэр, – вяло ответил я.

– Не «понял, сэр», а «так точно, космополит лейтенант»! – взревел Конопля. – Ох уж эти сопляки… Ладно, пошел вон! Рядовой Сапаров!!! Чего ты ждешь?!

Он грузно развернулся в тесном коридорчике, где располагались симуляционные кабинки, и затопал в противоположную сторону. Торопливо поднявшись, я выбежал из зала симуляций по направлению к выходу.

После побега из тюрьмы меня, наскоро подлечив в лазарете, отправили сюда: в штрафной батальон мобилизованного Третьего Корпуса. Ирония судьбы: я оказался в месте, от которого бегал все эти месяцы. Вот уж отец наверно злорадно посмеялся…

Ранения оказались не такими страшными, как я думал. Рану на ноге обработали и зашили в тот же день, так как пуля прошла навылет, сквозь мякоть бедра. Зарубка на ребрах тоже заросла достаточно быстро. С рукой оказалось сложнее: кроме сильного пореза на трицепсе, где я успел занести заразу в грязных туннелях, пулей была задета плечевая кость. Каждое утро я проверяюсь в госпитале на случай возможных осложнений.

После распределения я оказался в «зеленом» взводе четвертой роты под командованием капитана Сидоренко, куда определили всех мобилизованных, не имеющих опыта армейской службы. Официально я долечиваюсь в госпитале, но командование для всех раненых ввело теоретические лекции и, после проверки на электрокардиографе, занятия на симуляторах. Перевязанная рука не помешала работе мозга внутри виртуальной реальности.

– Артём, постой! – меня догнал один из сослуживцев по взводу. – Это правда, что время обучения урезали до шести месяцев?

– Да кто же знает, только командиры, пожалуй, – пожал я здоровым плечом. – Судя по тому, как наш лейтенант бесится, то наверно правда.

– Да как же так, – заныл тот, – у меня же только нога заживать будет полгода… Как же я, без подготовки полечу?

Мы прошли через учебный городок, располагающийся через плац напротив казарм. Сами жилые помещения разделены между собой территориально на два батальона проезжей дорогой. На вводном инструктаже лейтенант Конопля посоветовал взводу не соваться на территорию соседнего батальона, во избежание различных неприятностей. А всякие темные дела здесь происходили постоянно: регулярные драки, по ночам слышны разрывы выстрелов, когда все оружейные комнаты закрыты… Последнее происшествие напугало весь «зеленый» взвод: убили какого-то новобранца из соседнего отделения. С тех пор все ходят как пришибленные, по парам.

Был уже поздний вечер, для конца октября еще довольно тепло. Кусочек луны выглядывает из-за облаков, слегка освещая дорогу впереди – фонари проходят лишь через середину плаца и вдоль проезжей дороги. Наша казарма расположена почти в самом конце, вдали от какого-либо освещения, и мы прошли почти половину пути, как вдруг неподалеку раздался шум и резкий вскрик. Следом послышались звуки борьбы.

Я остановился в нерешительности около черного провала между зданиями, куда не попадал никакой свет. Нервная дрожь пробежалась по телу. Шум раздавался именно оттуда.

– Черт… Пошли отсюда, Воронцов, – нервно отозвался сослуживец, потирая больную ногу, – нам с тобой проблем не…

Внезапно что-то очень быстрое вылетело из темноты, промелькнув перед глазами, и очнулся я уже на земле. Через мгновение пришла боль, остро обжигая лицо. ААА! Я свернулся калачиком, обхватив ладонями физиономию. Где-то в стороне истошно визжал мой напарник по злоключениям. Оторвав руку от лица, я увидел быстрый силуэт, подбегающий ко мне из темноты.

…опять провал. Визг сослуживца прекратился, теперь я где-то сбоку от места драки, и меня кто-то бесцеремонно тащит за отворот куртки. Трудно дышать, материя сильно врезается в горло, не пропуская воздух. БАХ! В ночной тишине звук выстрела произвел эффект разорвавшейся бомбы, кто-то заорал, где-то начали ругаться. Меня потащили резвее, я попробовал было сопротивляться, пытаясь упереться руками. Но меня резко встряхнули, и жесткий командный голос произнес:

– Ну-ка не дергайся, мозгляк.

Я сразу же узнал по голосу одного сурового солдата по имени Петр. После моего распределения в КУТЛ он подловил меня около столовой и кратко посоветовал не встревать ни в какие неприятности.

«Я буду следить за тобой, мозгляк», – сказал он мне тогда и, видимо, выполнил свое обещание. Или приказ… но зачем кому-то наблюдать за мной, было загадкой.

– Но куда… ты меня… тащишь? – пролепетал я, задыхаясь и хрипя.

Но тут драка докатилась до нас, и Петру сразу стало не до ответов. Меня бросили, причем не слишком аккуратно, я ударился еще не зажившим плечом, в глазах потемнело. Сквозь черноту я смотрел, как Петр расправляется с нависшими на нем врагами. Хлопнуло еще несколько выстрелов, меня кто-то пнул, затем Петр заорал команду отхода. Меня снова схватили и потащили. Отряд Петра коротко перекликался.

– Олега ранили!

– Где он?

– Около ящиков! – ответил тащивший меня солдат.

– Атас, за ним!

– Есть!

В глазах всё расплывалось, невыносимо стало жечь плечо, и в какой-то момент я понял, что теряю сознание. Вскоре темнота поглотила меня.

*      *      *

Твою ж мать! Что же такое происходит!!! Убийства стали происходить с завидной регулярностью, кто-то безжалостно отстреливал новобранцев после вечерних занятий. Не успели разобраться со случаем у хоз.склада, как еще это… Что ж такое?!

– Кос-полит лейтенант, мы сделали всё, что могли, – передо мной стояли, опустив головы, трое рядовых: двое из моего взвода и один из Олегова.

Олег…

– Где Петруха? – спросил я не глядя. – Его тоже что ли?..

– Никак нет, кос-полит лейтенант. Он в госпитале. Ножевое.

Проклятье! Ситуация вышла из-под контроля. Если еще и здесь терять друзей будем… Черт, черт! Три трупа, убийство лейтенанта, покалеченные… Поножовщина. Кромсали насмерть. Сволочи. Час назад белый от ярости Сидоренко вызывал за рапортом, сообщил, что будет полное расследование. В лагерь на разбирательство приедет отряд военной милиции. Я вздохнул.

– Кос-полит командир, тут один новобранец, за которым сержант приказал присматривать… – начал было рядовой.

Точно!.. Еще и его тут не хватало! Я и забыл, как когда-то приказал Петрухе приглядывать за одним новобранцем-интеллигентом, чтобы тот не влип во что-нибудь. Видимо, всё-таки влип, раз сейчас Петр лежит в госпитале с ножевым ранением. Надо бы зайти к нему… пока не приехали детективы. И успеть допросить сопляка. Проклятье, как всё не вовремя!

– Позже! – бросил я. – Далеко его не отпускайте.

В госпиталь меня сначала не пустили – смазливая на мордашку девица в белом халатике медсестры упрямо не хотела пускать внутрь, пока я не пригрозил разбудить главврача и разобраться с ней. Впрочем, медсестру можно понять: через час в госпитале смена вахты, и лишних проблем с ночным посетителем ей не хотелось. Хотя и не похоже, что она скорее хотела выгнать меня… Но сейчас не до флирта с девицами, пусть и красивыми. Нахмурившись, медсестра развернулась и, виляя бедрами, вернулась на пост. Проводив взглядом ее спину и всё, что пониже, я хмыкнул и довольно быстро отыскал палату Петрухи. Кроме него, в палате было еще пятеро пострадавших, двое из них были в той стычке. Петр лежал, покорно вперив взгляд в белый потолок, и тихо вздыхал.

– Петруха! Ну как ты? – бодро начал я, хотя сразу увидел, что плохо.

Одного взгляда было достаточно, чтобы оценить его состояние. Дырка в брюхе чуть пониже печени не давала повода для бодрости.

– О, Гирь, – просипел Петр, потом кашлянул и заговорил нормальным голосом, – мы честно старались никого не калечить, честно! Но они ранили Олега…

– Олег умер, Петр, – мрачно сообщил я.

Тот замолк.

– И что теперь? – произнес он через секунду.

– Не знаю, будут виновных искать, – пожал я плечами. – Это тебе не рядового уголовника грохнуть, убийство лейтенанта всё-таки… Петруха, бл*, что там случилось?!

– Ну че «че»? Шли мы спокойно в казарму, спалили твоего мозгляка с дружком…

– Он не «мой мозгляк»…

– …да пох*р, – одновременно со мной отпарировал Петр. – В общем, шли себе, и вдруг этот сопляк кому-то на помощь бросился, хотя я его честно предупреждал не встревать ни в че, дебила… Мы пока добежали, его уже вырубили, отморозки уже дружка его лупили. Ну я мозгляка за шкирку, и ходу… Они на нас и бросились, пришлось отбиваться.

– Умудрившись при этом покалечить двух бойцов из соседнего батальона?

– Ну сам понимаешь, в горячке… Гирь, кому я, бл*, объясняю, твою ж мать! Сам не знаешь, как всё выходит?! ооо… – Петр закашлял, согнулся на кровати, схватившись за бок, и харкнул кровью в специально приготовленное ведерко.

– Я лишь знаю, что после вашей стычки осталось три трупа и несколько раненых, в их числе и ты, – сухо обронил я.

– Что-то ты начальственным больно стал, – бросил Петр, – погоны плечи жмут?

Я развернулся и вышел. Больше мне нечего тут было делать.

*      *      *

Было уже довольно холодно, когда этот суровый лейтенант вернулся к казарме. Меня сторожили трое бойцов, даже при желании я бы никуда не ушел. Этот лейтенант, видимо, имеет авторитет среди солдат. Его лицо выражает жестокость одновременно с каким-то состраданием, будто он ненавидит и жалеет всех присутствующих. Его серые глаза… это бесстрастный, непрерывно анализирующий взгляд убийцы, холодный, как у крокодила. Широкое, светлое лицо с волевым подбородком, узкие славянские губы с опущенными вниз уголками, заметно, что он редко улыбается. В отличие от лейтенанта Конопли, в нем не чувствуется надменности или презрения к окружающим… да вообще, эмоций почти нет. Создается впечатление, что он летает где-то в мыслях далеко от этого места. Один солдатик хотел было отдать честь, но лейтенант всего лишь приподнял ладонь, кивнул ему и пошел дальше. Одет он, как и остальные: в армейские высокие сапоги, обычные маскировочные штаны и куртку, но, тем не менее, разительно выделяется среди остальных. Застарелый шрам на щеке и усталый задумчивый взгляд придают ощущение превосходства этого человека над всеми остальными, будто только он, и никто другой, имеет право распоряжаться нашими жизнями.

*      *      *

Этот мозгляк пристально уставился на меня, изучая и проникая, казалось бы, в самую глубину души. Его взгляд сверлит меня, как ученый исследует букашку под микроскопом. Испуганные голубые глаза, широко раскрытые, с яркой искрой интеллекта, даже немного надменные. Не у каждого такой проникающий взгляд… Этот парень привык к своему интеллектуальному превосходству, любит быть умнее всех. Его узенькие, но четко выделяющиеся скулы сейчас подрагивают от холода и страха. И опять я заметил, насколько он отличается от всех остальных: утонченные черты лица, острый подбородок, умные проницательные глаза – черт, этому парню нечего делать среди рядовых! Надо будет подать рапорт комбату… Но об этом еще рано думать.

Один из солдатиков-новичков вскинул было руку, приветствуя своего командира. Автоматически я приподнял руку, останавливая бойца, и хмуро кивнул в ответ. Отвлекает от мыслей, салага… Солдатик это понял, потупил взгляд в землю.

– Пойдем, – приказал я троим бойцам, сторожившим парня, – туда, в каптерку.

Вместе мы подошли к складу. Я открыл дверь, нетерпеливо выгнал оттуда сидящего в ночном наряде дежурного. Рядовые оживились, втолкнули внутрь интеллигента. Двое бойцов остались при входе, один прошел следом за мной.

*      *      *

– Садись, – приказал он мне, указав на стульчик.

Сам сел напротив – за стол. Я встал, оглядываясь: захламленное складское помещение, валяются какие-то тряпки, ведра. Сбоку от прохода – вахта с рабочим местом. Солдат грубо толкнул меня к стулу, надавил на плечи, заставляя сесть.

– Свободен, – холодно приказал лейтенант солдату.

Тот незамедлительно вышел. Мужчина устало взглянул на меня.

– Итак, начнем, – проговорил он. – Я лейтенант Правко, Фёдор Григорьевич, командир шестого взвода четвертой роты под руководством капитана Сидоренко. Тебя как звать?

– Эээ… – я не мог вымолвить ни слова.

– Расслабься, рядовой. Я тебя грызть не собираюсь, – его голос потеплел, и сразу же он сурово проговорил. – Жрать тебя будут завтра, на разбирательстве в штабе. Так что немедленно выкладывай, кто ты такой и что там делал.

– Р-рядовой Воронцов, восьмой взвод, под р-руководством лейтенанта Конопли…

– Ааа, этот прокуренный, – усмехнулся Правко.

Я удивился. Он, оказывается, еще шутить умеет.

– Взвод из неслуживших который?

– Ага, – ляпнул я, – ой, так точно, господин космополит лейтенант…

Правко странно, едва заметно засмеялся.

– Ох и юморист… Ты какой день в армии, парень?

– Эээ, ну вот, как прибыл…

– Так тебе сколько лет-то?

– Ну, весной девятнадцать исполнилось… – растерянно ответил я и зачем-то добавил. – Я после института…

– Ладно, знакомиться потом будем, – Правко посуровел. – Рассказывай, что там случилось. И подробней.

Следующие полчаса я рассказывал всё, что помнил из той драки. Лейтенант время от времени хмурился, потом достал блокнот и стал что-то записывать. В конце концов, он вырвал один листок, хлопнул по столу и закрыл блокнот.

– Так, достаточно, – Правко опять как-то исподлобья взглянул на меня.

Непонятно, как в этом человеке могут одновременно сочетаться враждебность и дружелюбие.

– Сейчас иди в свою казарму, я дам тебе сопровождающего, но чтоб завтра после хавки был у штаба. Вот, передай эту записку Конопле, он тебя отпустит, – лейтенант опять усмехнулся своей незамысловатой шутке и протянул вырванный из блокнота листочек. – Попробуем тебя спасти. А заодно и всех нас.