Читать книгу: «Ти-ли-та. 1, 2 части», страница 4

Голова моя свёрнута набок, я, словно загипнотизированный кролик, не могу оторвать взгляд от злополучной калитки. И вдруг – уже не в калитке, а над глухим  дощатым забором,  над моей головой,  вижу я две беззвучно хлопающие ладоши со скрюченными пальцами, которые двигаются вместе с нами, сопровождают нас! Требуют танца! Это меня доканывает…

– Я не буду танцевать! Я не хочу танцевать! Я не бу-у-ду! – ору я в истерике и топаю ногами. Я никак не успокоюсь. Да и кто бы смог вынести подобное?! Встревоженный отец приводит меня домой  и начинает рассказывать о том, что со мной что-то случилось. Но бабушка и мама сразу поняли, что произошло – пообещали мне бабу  Тилиту  хорошенько поругать за её глупые выходки – и я успокоился.

Часть 2-я

На фото: я и мой старший брат Славик, 1952-й год.

А баба  Мотра  потом  ходила и всем рассказывала про этот случай – мне это совсем не нравилось.   И уж совсем я не мог понять бабушку и маму,  которые тоже хохотали, слушая  старую плутовку.  Тем более,  что она всё рассказывала совсем даже не так, как было на самом деле.

Тем более, что она всё грозилась отрезать мне петуха.  Достаю я к примеру свою кошку Антонину за хвост из-под  кровати. Чтоб поиграть с ней. Тут эта бабка – сразу: немой язык, немой язык!  "Вот отрежу тебе петуха, чтоб знал, как немой язык обижать, божью тварь мучить» – и сразу нож искать  по всем своим карманам!

Или бросил я у себя во дворе маленьким камешком в петуха. Совсем маленьким. Просто захотелось проверить, попаду или не попаду.  Попал. Прямо в грудку. А петух этот – кувырк на спину и давай сучИть ногами.  Посучил, посучил и затих.  Лежит себе на спине, будто уснул. Даже глаза закрыл. Ещё и лапки сложил на груди.  Тилита прямо со своего огорода увидела и кричит: «Ты бандит, ты зачем петуха убил! Вот я возьму сейчас свой острый нож да и отрежу тебе… Будешь знать, как обижать немой язык!»  Этот её «немой язык» – ох, и надоел он уже мне!

Я, правда, и сам испугался. Я не думал, что так получится. Я же не специально. Я, вообще, думал, что не попаду. Вообще – то, если по – честному, то этот петух…  Так ему и надо! Потому что – он первый начал!  Я когда маленький был, ещё в прошлом году, то мне не разрешали заходить в туалет, который у нас стоял за сараем. Боялись, что я провалюсь в дырку. И мне приходилось присаживаться в огороде, напротив сарая, рядом с навозной кучей. И каждый раз, как только я приседал, этот петух проклятый взлетал мне на голову и начинал клевать, да ещё и царапать когтями.

Конечно, пришлось нам с бабушкой помучиться, пока мы его не отучили быть таким забиякой. И очень помог нам в этом деле бабушкин ухват. Как только мне надо было на двор, вернее, на огород возле навозной кучи, то бабушка быстренько совала в руки  мне  ухват.  Оказывается,  ухваты очень даже  хорошо помогают от петухов. И теперь он на меня совсем не налетал, и я на него почти что не обижался. А бросал я камешек только для того, чтоб проверить: попаду – или нет.

 А баба Мотра кричит, будто её режут: « Воды! Воды дай ему, может, оживёт». Я рванул к деревянной бочке с водой, которая стояла у нас на углу дома, сделал ладоши черпачком и набрал воды. Затем подбежал к петуху – и возникла проблема.  Петух всё лежал с закрытыми глазами и совсем не собирался пить доставленную ему воду.  Я растерялся и не знал что делать.

– Растопырь ему клюв и капни туда водички! –  всё командовала баба Тилита.

 Ага! Командовать легко, а как это сделать, когда руки у тебя заняты. Как ему клюв-то  растопырить, и чтоб воду не пролить? Я конечно, сообразил. Я набрал из ладошек в рот воды, а руками открыл ему клюв. Затем нагнулся поближе к  петуху и попытался вылить изо рта воду прямо  ему в глотку.  Большая  часть воды  пролилась мимо, но какая-то туда всё – таки попала. Вода была сильно вонючая, но петуху помогла – она почему-то всегда вонючая в этих деревянных бочках.  Петух открыл глаза и удивлённо уставился  на меня, затем   моргнул раз, другой. И вдруг- как дёрнет клюв из моих пальцев, да как дунет в огород!

– Во, какой шустрый!  Во, какой молодчина! Вона, как побежал! – счастливая баба Мотра восторгалась убегающим петухом, будто это она сама его спасла.

 Когда  надо мной все хихикали, и больше всех – брат мой Славик, то один Миня  не хихикал. Он даже не заметил этой глупой, нехорошей истории, когда я не хотел танцевать. Я так думаю, что Миня был всё – таки главным  в нашем танцевальном дуэте. Я же шёл вторым номером.  Но надо отдать должное моему товарищу, он этим не  кичился и нос не задирал.  Мне нравилось с ним играть, а ещё Миня  угощал  меня грушами.

У нас росли яблони, сливы, вишни, но груш не было.  Когда – то были, но их вырубили. Бабушка растила маму одна.  Дедушку моего Степана в 19-ом году  прямо у нас  во дворе застрелил его перевошний  брат, при разделе имущества. Что это за брат такой – перевошний – я не знаю. Теперь и спросить некого.  Всё случилось у бабушки на глазах, которая в тот момент держала на руках двухнедельную дочь, мою маму.   И жили бабушка и мама вдвоём, жили бедно, считали каждую копейку.  Четыре груши срубили ещё до войны, чтоб меньше платить налог, который начислялся не только на всю живность, но и на  фруктовые деревья. Это мне рассказывала баба Марика.  Вообще – то, бабушку мою звать Мария Ивановна, но все почему – то называли баба Марика.