Читать книгу: «Неприкаянный. Камешек в жерновах», страница 2

– И?

– Полагаю, что их можно спасти.

– Разрешите доложить, Александр Васильевич, восемь убитых и двенадцать раненых. Из них не способны встать в строй пять, – доложил мичман Афонин.

– Двенадцать пробоин палубы, надстройки и труб. Разбит компас на ходовом мостике, выведено из строя кормовое орудие. Машины и котлы исправны, ход держим уверенно, – сменил его лейтенант Юдин.

– Два попадания, и треть экипажа долой. С такими потерями ещё и о пленных думать? – глянул на меня Колчак.

– Родионов, насколько у тебя ещё хватит плёнки? – спросил я, не отводя взгляда от командира «Сердитого».

– На две или две с половиной минуты, ваше благородие, – отозвался мой кочегар, погладив лакированный деревянный корпус кинокамеры.

– Павел Михайлович, прикажите матросам вооружиться винтовками. Половину матросов из котельного и машинного отделения на палубу, – приказал Александр Васильевич вахтенному начальнику, читай старшему офицеру.

– Есть, Александр Васильевич.

Колчак жёсткий человек. Это видно уже сейчас. Он требователен к себе и к подчинённым и не питает сантиментов к врагу, даже поверженному. Если верить изученным мною материалам в будущем, он должен стать кровавым диктатором. Хотя хватает и тех, кто защищает его. Гражданская война грязная и чудовищная штука, чистеньких и пушистых в ней нет по определению. Так что сомневаюсь, что зверства белых сильно превосходили таковые со стороны красных. Когда брат идёт на брата, рубка идёт страшная и безжалостная.

Впрочем, сейчас речь о японцах, и тут уж у Колчака нет ни единой причины проявлять благородство или жалость. Разве только тщеславие, являющееся его явной слабостью. Вот на него-то я и надавил.

Когда мы приблизились к спасшимся, находящиеся в шлюпках вооружённые винтовками японские моряки открыли огонь, и пули звонко защёлкали по металлу. Колчак едва не отдал приказ расстрелять их из пушки, но я удержал его, ухватив за руку.

– Ложитесь в дрейф, дайте мне винтовку и пять минут. Я решу этот вопрос.

– Тульский, винтовку мичману Кошелеву, – выкрикнул Колчак.

– Слушаюсь, ваше благородие, – откликнулся боцман.

Я взял в руки оглоблю, сиречь пехотную винтовку образца 1891 года, которая сантиметров на тридцать длиннее моего маузера гражданского образца. Признаться, тот меня устроил бы куда больше. Да кто же знал, что в нём возникнет нужда. Так что мой красавец дожидался хозяина на борту «ноль второго».

До противника порядка кабельтова. Волнение, конечно, присутствует, раскачивая как миноносец, так и шлюпки, но для меня это не помеха. Мне не понадобилось даже вскидывать бинокль, чтобы рассмотреть офицеров. Три выстрела, и все трое отправились к праотцам. Ну или к своей несравненной богине Аматэрасу. Без разницы.

Затем вооружился биноклем и высмотрел четверых унтеров. Этих получилось достать следующими четырьмя выстрелами. Колчак только одобрительно или всё же восхищённо качал головой. Ну что сказать, далеко не полигонные условия, чтобы раз за разом бить в яблочко. Тем более что японцы так же стреляли.

Я выискивал тех, кто пытался командовать, после чего выделял их в общей массе и доставал. Это не так уж и сложно, учитывая то, что дистанция успела сократиться до сотни метров. Наконец до японцев дошло, что сопротивляться бесполезно, и они побросали свои винтовки за борт. Вот и ладушки. Теперь их можно брать тёпленькими. И лучше бы поспешить, пока находящиеся в воде не заполучили переохлаждение.

Глава 3
Частный поверенный

– М-да-а. Так себе условия, – осмотревшись, произнёс Горский.

– Нормальные условия, Аркадий Петрович. Отсутствие дверей и окон на рабочий процесс не влияет. До осени стены окончательно просохнут, и можно будет полностью закрываться, – не согласился я.

– Это-то да. Но тут ещё были бы и заказы, – с сомнением вздохнул инженер.

– Будут, даже не сомневайтесь. А пока, как только закончите установку и наладку оборудования, сразу приступайте к массовому производству. Миномётов, думаю, для начала десятка три будет вполне достаточно. А вот мин столько, сколько только возможно. Даже если в три смены станете трудиться.

Я всерьёз надеялся, что боеприпасов тут будет производиться довольно много, и удастся в значительной мере решить вопрос со снабжением не только миномётов, но и пушек. В конце концов чугунные гранаты тут не исключение, а скорее уж правило. А их, если что, изготавливать гораздо проще и дешевле.

В этой связи уже были построены и ожидали своего часа четыре печи вагранки для плавки чугуна. Ни разу не моё изобретение, этот способ издревле известен в Китае. Подобная печь, разве только меньшего объёма, имелась и в мастерской Горского в Дальнем. Каждая же из этих способна выдавать по одному кубометру чугуна. Порядка семи тонн, если что.

Ещё бы убедить командование организовать завоз в крепость запасы чугуна. В Артуре его тоже немало, но расход обещает быть просто диким. Тонны и тонны металла. Миномётные мины, гранаты, картечь, шрапнельные пули, противопехотные мины и оборонительные гранаты. Номенклатура достаточно широкая, только подавай металл. Так что нужно всё же как-то решить вопрос с выкупом чугуна в Дальнем и ещё одним – с транспортом для его перевозки.

Тороплюсь с внедрением военных новинок и даю оружие в руки будущих врагов России? Я вас умоляю. Они и так внедрят их, причём сделают это куда быстрее и эффективнее нас. Нам ведь ещё нужно посидеть, почесать в затылке, раскачаться да оторвать задницу и только потом, кряхтя и матерясь, начать хоть что-то делать. А так опыт прошедшей войны, быть может, заставит взяться за ум чуть раньше. Во всяком случае, уже будут иметься какие-никакие наработки.

– Уверены, что следует начинать работать в полную силу? Объёмы получатся внушительные. Полагаю, что сотни по три мин в сутки, а как наладится процесс, то скорее даже и больше, – с сомнением посмотрел на меня инженер.

– Просто делайте своё дело и тащите продукцию на склад. Средства на закупку материалов и заработную плату моя забота. Ваша задача качественно и быстро выполнять свою работу. Вы ведь помните условия договора?

– Я, конечно, помню. Более выгодных условий представить невозможно. В случае отсутствия заказов от казны вы обязались выкупать всю готовую продукцию. Но откуда вам взять такую сумму? – продолжал сомневаться Горский.

– А вот это уже не ваша забота, – беззаботно успокоил его я.

Мы вышли из цеха, и я посмотрел вправо. Неподалёку, всего-то в сотне шагов от цеха, стояли два саманных барака, у которых так же отсутствовали окна и двери. Селить людей в непросохшее жильё это верный путь к болячкам. Таков уж саман, строить с его помощью получается быстро, и при должном уходе он может простоять века, но вот сохнет очень долго. Поэтому до холодов придётся устраиваться в палатках. Благо вопрос с интендантами решить получилось достаточно просто.

Понятно, что семьи рабочих в Дальнем жили куда в лучших условиях, чем предоставляемые бараки. Да и снять жильё в городе можно без особого труда. Сейчас с этим вообще никаких проблем. Но жилые кварталы будут подвергаться бомбардировке, а вот Тигровый полуостров обстреливать будут куда меньше, если вообще будут.

Больше мне здесь делать нечего. Горского учить, только портить. Он ведь уже обустраивал одну мастерскую, значит, справится и с переездом на новое место. Что же до денег, то его изделия стоят куда меньше пушек и снарядов к ним. Да и объёмы не такие огромные, чтобы мне хвататься за голову.

Впрочем, прокатиться в Чифу или Циндао мне всё же не помешает. Благо я уже практически полностью оправился от ранений. Если господин Ван не сможет организовать мне игру, тогда сделаю ставку на казино в германской колонии. В крайнем случае пробегусь до Шанхая. Вообще без проблем. В любом случае вопрос с деньгами решаем.

Чтобы добраться до нанятой мною лодки, пришлось пройтись по оголившемуся после отлива галечному дну внутреннего рейда. Увы и ах, но в отличие от мастерской Невского завода к выделенному нам участку дно не углубляли, а потому разгрузку получится проводить только во время отлива. Неудобно, но тут уж ничего не поделаешь.

В Артур мы вернулись настоящими героями. Ещё бы, не просто потопили авизо, представляющий собой нечто среднее между безбронным крейсером и канонеркой, но и доставили пленённый экипаж. После моего памятного возвращения с призовым миноносцем подобного триумфа не случалось. И вообще гибель «Петропавловска» и «Енисея» оказала на общество гнетущее впечатление.

Как я узнал, флагман флота Тихого океана погиб в результате банальной случайности. Ну или из-за упущения одного, казалось бы, незначительного фактора. Как и в известной мне истории, Макаров вывел корабли в море, чтобы помочь «Страшному», а затем отогнать адмирала Того, устроившего очередную бомбардировку Артура.

При этом на броненосце задействовали трал-охранитель и расстреляли две всплывшие мины. А так как траление участка проведено ещё не было, выставили буйки, обозначившие протраленный проход. Но из-за сильного течения буйки снесло, и возвращавшийся уже без трала «Петропавловск» наскочил на мину. Всего лишь незначительное отклонение. И история повторилась.

Так вот, маленькая победа «Сердитого» не на шутку возбудила осаждённую крепость. Новость облетела город со скоростью лесного пожара, гражданские и военные толпами валили на набережную, чтобы лично увидеть пленных.

Я же, воспользовавшись тем, что не являюсь членом экипажа миноносца, тишком свалил в закат, предоставив Колчаку самостоятельно разбираться со свалившимися на него лаврами. Меня куда больше занимал груз на пароходе «Ляодун» и уже встречавший нас инженер Горский, с которым мы тут же отправились на Тигровый полуостров…

– Олег Николаевич, здравствуйте, – окликнули меня, когда я поднялся на набережную.

– Добрый день. С кем имею честь? – посмотрел я на неизвестного мне мужчину.

Причём в прямом смысле этого слова. Я никогда прежде не встречал его, иначе просто не смог бы забыть. На вид лет сорок, гражданский костюм-тройка, котелок, который он слегка приподнял, представляясь:

– Кулагин Павел Семёнович, частный поверенный².

– Очень приятно, Павел Семёнович. Но не думаю, что нуждаюсь в ваших услугах. Даже если до такого и дойдёт, то я нахожусь на службе, а посему вне гражданской юрисдикции.

– Полагаю, что всё же нуждаетесь, Олег Николаевич.

– Объясните?

– Непременно. Вы построили катер на подводных крыльях, внесли конструктивные изменения в котёл Ярроу, повысив его производительность в полтора раза, изобрели дымогенератор, парашют, трал-охранитель, миномёт, артиллерийскую мину, противопехотную мину, ручную гранату. Я даже не берусь представить, сколько ещё сможете привнести в этот мир.

– Настолько верите в меня? – хмыкнул я.

– Я вижу в вас большой потенциал. Но даже если вы больше ничего и никогда не изобретёте, уже созданного вами хватит на то, чтобы обеспечить безбедную старость.

– И как я полагаю, не только мне, но и вам, – улыбнулся я.

– А вы готовы взвалить заботы о ваших детищах на свои плечи? – вздёрнул он бровь.

– Разумеется, нет. Но вы частный поверенный, а не патентный. Насколько мне известно, это несколько разные области юриспруденции.

– Не боги горшки обжигали. Вы мой шанс вырваться из артурского болота, где я оказался в связи с трагическим стечением обстоятельств, и я не намерен упускать его, ибо вижу в ваших изобретениях большой потенциал.

– Вы позволите пригласить вас ко мне домой? Там мы могли бы поговорить более детально, – предложил я.

Было дело, пока находился на излечении, хотел отправиться во Владивосток, чтобы найти поверенного и заняться патентами на все свои новинки. И нет, по поводу того, что по факту это не мои достижения, совесть меня не мучила. В этот мир их привнёс я, и точка.

Но вырваться из Артура так и не получилось. Лечиться мне позволялось только в крепости, отбывать же куда-либо разрешение не давали. А сбегать в мои планы не входило. Поэтому отложил этот вопрос на потом. Тем более что на жизнь мне много не нужно, прибыль же от патентов можно получить, только планируя вдолгую.

Ну, а если упущу… Да невелика потеря. Я много ещё чего могу украсть, усовершенствовать или создать на основе имеющихся у меня знаний из будущего. Так что не жалко. Но коль скоро появился тот, кто сможет взвалить на себя эти заботы уже сейчас, то отчего бы и нет.

Когда пришли ко мне домой, Нина первым делом усадила нас за стол, благо время уже обеденное. И только после того, как поели, мы уединились в рабочем кабинете. Поверенного у меня пока ещё не было, но необходимые чертежи и документацию я подготовил, поэтому мне оставалось лишь передать бумаги Кулагину. Тот наскоро просмотрел весьма толстую стопу бумаг и удовлетворённо кивнул.

– Полагаю, что этого более чем достаточно для оформления привилегий. К тому же я посоветовал бы оформить соответствующие патенты не только в России, но и за границей. Уверен, что ваши изобретения распространятся по миру. А уж после этой войны так и подавно, – заверил Кулагин, пряча бумаги в портфель.

– Разделяю вашу уверенность. Вот здесь пятнадцать тысяч рублей. Думаю, что этого с лихвой хватит как на оформление соответствующих бумаг, так и для выплаты вашего гонорара, – положил я перед ним пачку из сотенных ассигнаций.

– Это более чем щедро, – заёрзал на стуле поверенный.

– Не переживайте, Павел Семёнович, это вовсе не значит, что я намерен лишать вас вашей доли от лицензионных отчислений. Не ради же разового гонорара вы решили взяться за устройство моих дел. Договор у вас с собой?

– Разумеется.

Он вновь полез в свой портфель и извлёк из него несколько листов бумаги. Я ознакомился с их содержанием буквально в течение минуты. Моя абсолютная память позволяла проделывать это без труда. Ничего необычного в пунктах предложенного договора я не обнаружил, но счёл нужным сделать одно уточнение:

– Внесите, пожалуйста, дополнительный пункт, согласно которому в случае моей гибели вы должны будете незамедлительно связаться с моей матушкой, которая наследует все права по привилегиям.

– Как прикажете, Олег Николаевич. Позвольте.

Он тут же вооружился пером и внёс дополнительный пункт, указав данные матушки реципиента. Война есть война, и я уже однажды едва не сыграл в ящик, так что страховка лишней не будет. В конце концов, благодаря сыну этой женщины я получил ещё одну жизнь.

– Павел Семёнович, вы проживаете один? – спросил я, когда мы покончили с договором.

– С супругой. Дети слава богу уже взрослые и самостоятельные, – убирая бумаги, ответил он.

– Замечательно. В таком случае собирайтесь и выезжайте в Мукден, Харбин или Владивосток, куда угодно, но только не затягивайте. Послезавтра из Артура отбудет последний пассажирский поезд с гражданскими лицами.

– А в чём дело? – снимая пенсне, в удивлении воззрился он на меня.

– Есть сведения, что послезавтра железнодорожное сообщение и телеграфная связь будут прерваны японцами.

– Но откуда…

– В районе станции Пуланьдянь они уже трижды повреждали пути, нам пока удаётся их отгонять и восстанавливать рельсы, но долго это продолжаться не может. Просто поверьте, что времени у вас больше нет.

– Но я не могу. У меня тут дом, имущество…

– Вы меня не слышите. Послезавтра город будет отрезан, и вот это всё, – я кивнул на портфель, – уже не будет иметь значения. Пока мы будем сидеть в осаде, кто-то другой воспользуется моими наработками и заработает на этом. Так что решайте сами, готовы ли вы поступиться будущими доходами.

– Я могу оставить супругу…

– Забирайте её и уезжайте из Артура. Только дайте мне адрес, по которому я смогу с вами связаться.

Похоже, я выглядел достаточно убедительно, потому что через минуту Кулагин вновь присел за мой рабочий стол и быстренько записал координаты для связи. После чего мы вышли из дома. Он отправился в сторону старого города, а я на броненосец «Севастополь». Эссен, конечно, благоволил мне и предоставил много воли, но не думаю, что стоит злоупотреблять этим. Надо бы доложиться по результатам поездки.

– Здравствуйте, Олег Николаевич, – едва я ступил на палубу «Севастополя», поздоровался со мной старший штурманский офицер Ислямов.

– Здравствуйте, Исхак Ибрагимович, – ответил я.

– Хорошо быть прикомандированным. Живёшь по своему распорядку, на корабле появляешься, когда заблагорассудится, подчиняешься только командиру, – с хитрым прищуром выдал татарин.

– Не жалуюсь, Исхак Ибрагимович, – с улыбкой ответил я.

– Ходят слухи, что вы решили сменить офицерский мундир на деловой костюм.

– Вы о механической мастерской на Тигровом?

– Именно.

– А вам завидно, Исхак Ибрагимович? Или вы просто интересуетесь как старший товарищ?

Вообще-то, это было грубо. Передо мной, девятнадцатилетним юнцом, стоит взрослый тридцатидевятилетний мужчина. По большому счёту он мне в отцы годится, а я тут перед ним выделываюсь. Вот только меня уже задрали такие доброхоты. Не нравится им моя вольность и то, что я строем не хожу. И никому нет дела до моих достижений.

– Нет, мне не завидно. Однако я полагаю, что коль скоро на вас мундир офицера флота, то и вести вам подобает себя соответственно.

– То есть если ты умный, то ходи строем и не отсвечивай? – с явной издёвкой произнёс я.

– Мичман Кошелев, – окликнул меня Эссен.

– Я, господин капитан второго ранга, – обернувшись, бросил ладонь к обрезу фуражки.

– Зайдите ко мне, – ровным, ничего не выражающим тоном приказал он и направился во внутренние помещения корабля.

Без лишних вопросов я последовал за командиром. Хотя внутри всё кипело. Достали. Вот честно, через одного бил бы морды этим снобам. Как-то наплевать на то, что у Ислямова за плечами кругосветка, работа в связке с Макаровым на ледоколе «Ермак», несколько гидрографических экспедиций и наличие научных трудов. Это не отменяет того факта, что он ведёт себя со мной как натуральный мудак.

Я молод, и у меня за плечами нет его опыта, но здесь и сейчас мною уже сделано куда как много. Причём я вовсе не о лихой храбрости, захваченном и потопленных миноносцах и судах. Да пользу одного только парашюта сложно переоценить. Но нет, его задевает моя вольность.

– Мичман, вам не кажется, что вы ведёте себя неподобающе? – когда мы оказались наедине в его каюте, вперил в меня строгий взгляд Эссен.

– Господин капитан второго ранга, я не являюсь подчинённым лейтенанта Ислямова, а потому не считаю, что проявил к нему неуважение как к начальнику. Что же до его чина, то ему следовало бы самому вести себя соответственно выслуге и старшинству, а не исходить на желчь. Я не виноват, что мои успехи не дают ему покоя.

– А вы не думали, что причина в вашем привилегированном положении?

– Я в этом даже не сомневаюсь, господин капитан второго ранга. Но ни словом, ни своим поведением ни разу не указывал на это. Если кому-то завидно, то пусть завидуют молча. Ещё и в моём участии по устройству механической мастерской обвиняет. И ведь даже когда польза от её продукции будет несомненной, никто из этих завистников и не подумает признать свою неправоту. Их коробит именно то, что я не вписываюсь в их рамки.

– Вам будет сложно продолжать службу при таком отношении, Олег Николаевич, – покачав головой, перешёл на неформальное общение Эссен.

– Знаю. Именно по этой причине после войны намерен уйти на гражданку.

– Полагаете, что у вас получится? Или война продлится настолько долго?

– Не думаю, что с этим возникнут сложности, Николай Оттович. Уже сейчас вакансий на кораблях не хватает на всех желающих, так к чему держать на службе и балластом на казне того, кто желает уйти.

– Продолжаете пребывать в уверенности, что нас ожидает поражение, и Россия потеряет практически весь свой флот?

– Я в этом уверен, – кивнул я.

– Семнадцатого апреля был подписан указ его императорского величества о формировании второй эскадры Тихого океана. Мы, соответственно, теперь являемся первой, – ни с того ни с сего произнёс Эссен. – Отряд Засулича отступил, высадка второй армии генерала Оку идёт беспрепятственно при полном нашем попустительстве. Адмирал Того прохаживается перед Артуром, будто издеваясь над нами, хотя и не приближается на дистанцию пушечного выстрела.

– А уже послезавтра японцы перережут железнодорожное сообщение и телеграф.

– Уверены, что уже послезавтра? – Эссен внимательно посмотрел мне в глаза, словно какому-то предсказателю.

– Предполагаю, – пожал я плечами.

– Ясно, – неопределённо произнёс он.

– Николай Оттович, а что вы скажете, если я предложу отлить для «Севастополя» новые гребные винты. Уже через неделю Горский закончит наладку оборудования своей мастерской, у него имеются четыре печи вагранки, способные выдать достаточный объём бронзы. Как в наличии и опытный литейщик. А то с нашим погнутым нормальный ход не набрать, да и перерасход угля изрядный.

– Хотите сказать, что готовы предложить геометрию винта, способного увеличить ход броненосца, как это получилось на «Сердитом»?

– При текущем состоянии машин и котлов гарантирую выход на номинальные пятнадцать с половиной узлов, но возможно и выше.

– Никто не позволит лишить хода броненосец в условиях боевых действий. Даже если мы боимся высунуть нос из гавани.

– Отлить винты и только после этого произвести замену. Полагаю, что нам удастся раздобыть достаточное количество бронзы.

– Заманчиво, но, увы, нереально, – покачав головой, возразил Эссен.

– Жаль. Просто через неделю закончится обустройство мастерской, и вагранки будут задействованы под выплавку чугуна, а тогда бронзу в них плавить уже не получится.

– Лучшее враг хорошего. Слышали такое, Олег Николаевич? Кстати, вы вроде как отличились на «Сердитом»?

– Ничего особенного. Всего лишь принял посильное участие, потому что не мог оставаться в стороне. Успех целиком и полностью заслуга команды «Сердитого».

– Миноносец вышел победителем в бою с безбронным крейсером, – со значением произнёс Эссен.

– Как по мне, то мы научились воевать, но командование отчего-то полагает иначе и предпочитает держать нас за штаны, – вновь пожал я плечами.