Читать книгу: «Амина-кислота», страница 3

Шрифт:

– Понятно, – кивнул я, – значит место это особо секретное и особо защищённое. Только вот странно получается, что мы в это самое место спокойно пришли через пещеру.

– Ничего странного! – ворчливо сказал старик, – Воланд сначала эти казематы создал и дрожал над ними, как над самым большим сокровищем. А потом у них там наверху какая-то новая жизнь началась, они под землёй всё сильно перестраивать стали, пригнали каких-то магов, которые двигали саму земную твердь, чтобы построить там что-то… так мне рассказывали те, кто еду сюда таскает… в общем, двигали они, двигали, и додвигались, что не выдержала земля и пошла трещинами. И место это стало как решето! Всё в дырах. Воланд сначала испугался, и сам сюда прибежал, и людей каких-то пригнал, они тут всё облазали, но не смогли найти никакого сквозного прохода. На том и успокоились. И опять про это место все забыли. Люди так устроены, что привыкают ко всему. Вот как бывало в старые времена? Купил человек новую машину, дорогую, красивую! Поставил во дворе, и каждые пять минут к окну подбегает проверить, всё ли в порядке. Чуть пятнышко на ней появится, тут же с тряпочной бросается вытирать. А посмотрите на него через год? Будет он так о своей машине печься? Понятно, что она не только из салона, но ведь ей год всего, это же немного! Но нет, к окну уже не подбегает, каждое пятнышко тряпочкой не вытирает. Да и внутри мусор всё время забывает выбрасывать. Вещь считай та же, и служит ему также, и у окружающих уважение вызывает то же. Но его самого уже не так торкает. Привык, потому что! Вот и Воланд привык. Лежит тут у него что-то ценное, ничего с ним долго не случается, значит, всё в порядке. Потрескались стены? Но потолок же не упал, значит, пусть и дальше всё остаётся как есть. А поначалу чуть ли не каждый день сюда бегал проверять, всё ли в порядке. Теперь, похоже, верит, что ничего с этим местом случиться просто не может.

– Не нашли они проход, – хмыкнул я, – а как же мы тогда сюда попали?

– А это у вас нужно спросить! – хитро прищурившись, посмотрел на нас старик, – вы же попали, вам и отвечать как?

– Да мы и сами не знаем, – развела руки в стороны Маша.

– Ну, вообще-то, после того случая, ещё не раз что-то трещало и двигалось. Не так сильно, как в первый раз, но тоже заметно. Может быть, и поменялось что, в этих дырах. Проходы какие новые открылись или трещины… всякое ведь могло случиться, – вздохнул старик.

– Так, – кивнул я, – с этим более-менее разобрались, – хотелось сразу перейти к главной теме, насчёт того, что именно хранит здесь Воланд, но я решил немного растянуть удовольствие, и сначала выяснить всё остальное, чтобы подобраться к главному вопросу, уже зная весь контекст сложившейся ситуации, – а вы тогда здесь какую функцию выполняете? В чём ваша роль заключается? – спросил я.

– Моя-то? – усмехнулся старик, – я вроде как охранник здесь и смотритель, но на самом деле главный узник я здесь. Не потому, что ценный, а потому, что только я от всего этого и страдаю.

– Не очень понятно, – аккуратно сказал я, думая, как уточнить вопрос.

– Ну что непонятного? – удивился старик, – я охраняю здесь то, что спрятал Воланд. Но сам выйти отсюда никуда не могу, сижу в этом каменном мешке, почти на хлебе и воде, одет в рванину… ну вы сами всё видите, и единственное желание, которое у меня осталось, так это умереть!

– А почему именно умереть, а не получить свободу? – удивилась Маша.

– А что мне с ней делать? – удивился старик, – я уже развалина! Куда я пойду? Чем буду заниматься? Да и по скудным рассказам, которые до меня доходят, мир-то наверху уже крякнул совсем… некуда идти, особенно старому человеку. Да ещё и без магии…

– Без магии? – спросил я, – а что случилось с вашей магией?

Я понимал, что именно произошло, ведь на старике был ошейник. Но мне было интересно послушать его версию событий.

Предал меня мой друг, Воланд, будь он проклят во веки вечные, де Морт. Хотя теперь-то я понимаю, что не друг он мне никакой вовсе был. Пользовался просто мной, а потом взял, и украл мой дар. А вы небось знаете, что когда силу магическую почувствуешь, то терять её ох как больно! – сказал старик.

– Знаем! – ответили мы с Машей хором и хохотнули от такой неожиданной синхронности.

– Во! – вижу, что не понаслышке! – тут же обратил на нашу быструю реакцию внимание старик. Ну, так вот, отобрал он у меня мой магический дар, и себе присвоил! Точнее не себе, а одному из охранников своих, что находятся постоянно вокруг него и оберегают.

– А разве такое возможно? – удивлённо посмотрела на меня Маша.

– Ходят слухи, что вроде бы да, но здесь я думаю, дело не в этом, – сказал я.

– Ась? – не понял о чём мы дед, и озадаченно перевёл взгляд с меня на Машу и обратно.

– Вот что, уважаемый, – сказал я, есть у меня подозрение, что вас обманули. И дар до сих пор при вас, просто вы не можете им пользоваться. Но мы можем вам помочь вернуть его! По крайней мере, попробуем это сделать!

– Ась? – потрясённо сказал дед, и снова перевёл взгляд с меня на Машу и обратно.

– Агась! – улыбнулся я.

5. Узница

–Дед, зачем на тебя надели этот ошейник? – спросил я.

– Как зачем? – удивился дед, – чтобы никуда не убежал! Сказали, что взорвётся, если убегу.

– Да? – задумался я, потому что это вполне могло быть правдой. Мы же не знали всех возможностей этих ошейников. К тому же они могут быть разными и с разными функциями. Мне всё равно казалось, что здесь не всё чисто.

– Так почему же вас это должно было остановить, если вы всё равно хотите умереть? – удивилась Маша.

– Я не всегда хотел умереть, – вздохнул дед, – и как я уже говорил, я не хочу самоубиваться. Грех это! А если я сбегу, чтобы ошейник взорвался, так это самоубийство и будет. Мне нужно, чтобы это произошло естественным образом. Да и сбегать-то отсюда некуда!

– Скажи-ка, дед, а что произошло раньше, на тебя надели этот ошейник, или забрали дар? – спросил я.

– Почти одновременно! – сказал дед, – меня обманом усыпили, лишили чувств, а когда я очнулся, то был уже с этой штуковиной на шее. И Воланд сказал, что если я не буду ему служить, то он отберёт мой дар. Я служить ему отказался, ведь с какой стати-то, да? Да и думал, что невозможно дар отобрать… а он, в самом деле, отобрал! – и в глазах у деда блеснули слёзы.

– Ну, так что, попробуем дар вернуть? – спросил я.

– А чего же не попробовать? – тут же согласился дед, – терять мне всё равно нечего! Давайте, пробуйте! Что нужно делать? А если дар вернётся, то может я и Воланда грохнуть смогу! Это моя запасная мечта, после желания умереть.

– А вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг не получится? – спросила Маша, внимательно на меня глядя, и, как будто желая мне что-то сказать.

Я понял, о чём она. Маша предлагала сначала расспросить деда до конца, а потом уже экспериментировать с ошейником, а то вдруг мы действительно чего-то не знаем, и дед в результате больше ничего не сможет нам рассказать?

– Только сначала давайте закончим наш разговор, – сказал я, – мы ещё не всё выяснили.

– Так спрашивайте! – равнодушно пожал плечами дед.

– Мы пока что не знаем, что такого ценного здесь находится, – сказал я, – что именно прячет Воланд?

– Не что, а кого! – сказал дед, – человека он здесь прячет!

– Человека? – удивился я, – так значит, вы здесь всё-таки не один сидите, в казематах-то этих, да?

– Теоретически не один, а практически один, – сказал дед, – нет от неё толку никакого!

– От неё? – ухватилась Маша за его слова.

– Ну да, от неё, – кивнул дед, – баба это… точнее, девица. Но она почитай, что труп. Ни бе, ни ме, ни кукареку!

– Мёртвая, что ли? – Маша приложила ладошку ко рту.

– Да нет, живая… – вздохнул дед, – вон, ведро из-под неё выносил. Раз гадит, значит живая. Закон жизни! – и он поднял указательный палец вверх.

– В коме, что ли? – предположил я, хотя с трудом представлял себе содержание человека в таком состоянии в этих казематах.

– Ну, можно и так сказать, – кивнул дед, – в коме. В постоянной отключке, короче. Как хотите, называйте.

– И зачем же Воланд её здесь держит? – спросил я.

– А вот этого никто не знает, – понизив голос, видимо, по привычке при обсуждении этой табуированной темы, сказал дед, – по крайней мере, я так думаю. Никто не знает, но для Воланда она очень важна почему-то. Так важна, что он может убить любого, кто хоть спрашивать об этом будет… эх, раньше еду сюда носила одна женщина хорошая… поварихой работала там, у Воланда. Так вот с ней можно было при случае немного поговорить, новости какие-нибудь узнать. Но потом пропала она, теперь другая ходит, да ещё и с охранником в капюшоне. Теперь не поговоришь вообще. Что интересно с той стало? – и дед задумался, видимо, вспоминая ту женщину.

– И как же она существует в бессознательном состоянии? Там что, медицинское оборудование, капельницы какие-то установлены? – спросил я, – человек ведь без специального ухода в коме долго не может находиться!

– Иди ты! – махнул на меня рукой старик, – распята голышом цепями на каменной стене! Вот и всё медицинское оборудование. Внизу ставлю ведро, чтобы то, что из неё выходит, выносить можно было. И кормлю один раз в день кашкой с ложечки. Вот и весь медицинский уход. Кашку она проглатывает, это фактически единственное, что может делать.

– Охренеть! – сказал я потрясённо, – если она ему так важна, то зачем же он с ней так поступает?

– Это у него надо спросить, – серьёзно сказал старик, – я, что могу, для неё делаю. Сначала жалко было девку, аж сердце каждый раз сжималось, когда её видел. Но потом привык, и теперь уже она для меня как часть жизни. Рутинная обязанность по уходу.

– А почему именно вас приставили за ней ухаживать, а не женщину какую-нибудь? – спросила Маша, которую видно тревожил сам факт, что беззащитная девушка находится под присмотром мужчины.

– Это же не просто присмотр, это же и для меня наказание за непокорность, – сказал дед, – тут же никто не думал сделать так, чтобы было как лучше. Тут наоборот. И меня наказали, и её тоже за что-то видимо. Наказать-то наказали, но жить она почему-то должна, пусть и вот так. А может быть, для Воланда именно так и надо. Может быть, для него это и есть идеальный вариант.

– А как вас зовут? – вдруг спросила Маша.

– Вам имя или прозвище? – спросил дед.

– Всё равно, как вам привычнее и удобнее, – сказал я.

– Я это, – немного смутился дед, – мне бы прозвище было лучше. Тут ведь какое дело… я же огненный маг! И вроде как сильный… был… – дед неожиданно загрустил, но тут же спохватился, – так вот, когда способность эта у меня проявилась… а ведь поначалу это же как цирк был, кто чего научился делать, всем тут же начинали показывать… это потом уже проблемы начались и всё в тартарары полетело… да… – и дед погрузился в свои мысли, видимо, вспоминая былую жизнь.

– Ну, вы огненный маг, – напомнил ему я, – и что?

– А то, – встрепенулся дед, – что молодёжь во дворе моего дома, когда об этом узнала, то дали мне прозвище: Фаер! Огонь значит по-английски… вроде бы…

– Ну да, – поддержал его я.

– Ну вот, мне это дюже понравилось тогда. Они-то надо мной шутили, даже издевались немного. Деда Фаером называть. Я понимал, но мне всё равно нравилось. Так и закрепилось. Если будете меня Фаер звать, буду благодарен. Меня уже давно так никто не называет, это напомнит мне о былых временах. А имя… да шут с ним, с именем! Оно осталось в прошлом, в старом мире, которого больше нет. А я дед Фаер!

– Фаер так Фаер, – сказал я, – как скажете, так и будет. Ваше имя, это ваше дело.

– И давайте на ты, а том когда вы мне выкаете, я почему-то неуютно себя чувствую, – сказал дед.

– Мы из уважения к возрасту! – попыталась оправдаться Маша.

– Да чего его уважать? – удивился дед, – возраст он и есть возраст. В общем, можете считать меня старым маразматиком, но говорите мне «ты Фаер».

Я подумал, что на самом деле деду то тыкал, то выкал, так и не определившись до конца как к нему обращаться. Но он сам расставил все точки.

– Ну, так что там с узницей, Фаер? История закончена или ещё нет? – спросил я.

Старик расплылся в улыбке из-за того, что я сразу же начал называть его, как он просит.

– Да вроде всё рассказал, что знал… – задумался он, – как будто ничего не забыл.

– Тогда покажи нам её, и мы попробуем вернуть тебе твой дар, – сказал я.

– Легче лёгкого, – сказал дед, воодушевившись, – идёмте за мной! – и он бодрой походкой зашагал по коридору, весело размахивая помойным ведром.

За время разговора с нами он понемногу оживал, а когда мы узнали его прозвище и тут же начали им пользоваться, так и вообще как будто сбросил лет десять. Он, конечно, был старым, но, видимо, не таким, как показалось нам с первого взгляда. Психология! Человек угасал в униженном заточении, но стоило только поговорить с нормальными людьми, которые отнеслись к нему с уважением, так сразу буквально преобразился и помолодел.

Шли мы не очень долго, и, судя по изгибу коридора, он был круговым. А в центре, как вскоре оказалось, и находился этот каземат Воланда.

Из кругового коридора в центр был только один проход. Заканчивался он в круглом зале, и по бокам имел ещё несколько входов в небольшие помещения. Там хранились продукты, и жил Фаер.

В центральном круглом зале, вдоль стен, стояли большие каменные параллелепипеды. То ли саркофаги, то ли каменные нары, то ли что-то ещё, но размером были как раз под человека. И было их двенадцать штук, шесть с одной стороны, и шесть с другой. А прямо напротив входа, на стене была распята девушка. Растянута на цепях звездой. Голова её свешивалась на грудь, длинные волосы закрывали лицо и переднюю часть тела.

То, что это девушка, вообще-то, сразу понять было трудно. Ну да, мужские первичные половые признаки отсутствовали, но это ведь дело такое… мало ли что могло произойти? И мы по умолчанию считали её девушкой, потому что её Фаер так назвал.

Всё её тело было тёмно-коричневого цвета, и кожа имела какую-то странную структуру. Как будто бы она вся была покрыта древесной корой. Мы подошли поближе, чтобы лучше рассмотреть.

Фаер нас опередил, подбежал, поставил на пол ведро и пододвинул его ногой под девушку.

– За чистотой надо следить! – сказал он, – а то давно бы уже в дерьме утонули здесь.

– Это грязь на ней, что ли, такая? – спросила Маша, имея в виду её кожу.

– Нет, не грязь, – покачал головой Фаер, – это кожа у неё такая. Я её протираю мокрой тряпкой через день. В гигиенических целях, – на всякий случай добавил он, чтобы мы не подумали чего не того. Но подумать такое было сложно, потому что девушка, мягко говоря, не выглядела привлекательной… да и живой тоже.

– А сколько она уже так висит? – спросила слегка дрожащим голосом Маша, на которую увиденное произвело сильное впечатление, – разве можно долго прожить в таком положении?

– Я когда сюда попал, думал, со дня на день окочурится, – сказал Фаер, – но нет. Жива до сих пор, и вообще не меняется. Какой была сначала, такой и осталась. Магия, не иначе!

– Фаер, ты же не очень стремишься свои обязанности надсмотрщика хорошо исполнять? – спросил я.

– Ты что имеешь в виду? – напрягся дед.

– Хочу снять её с цепей, – сказал я, – не знаю, чем ей это может помочь, скорее всего, ничем, но неправильно всё это. Не должно так быть.

– Да снимай, мне-то что! – искренне сказал Фаер, – я бы, может, и сам давно её страдалицу снял, только вот не по силам мне это. А если ты смогёшь, то сними, я против не буду. А насчёт того, что отвечать за это придётся, так ты вспомни, о чём я вас в первую очередь попросил!

– Это да, но спросить всё же надо было, – сказал я, – сейчас её снимем, а потом и тебе дар попробуем вернуть. А потом делай что захочешь.

– Теперь у меня на первый план выходит желание Воланда убить. Если получится дар вернуть, то такой шанс появится. Небольшой, но появится. С удовольствием рискну! Пусть это будет и последнее, что я сделаю в своей жизни, – сказал Фаер, – умру, так сказать, в бою!

И когда он это произнёс, плечи у него расправились ещё сильнее, в глазах блеснул решительный огонёк.

Я с уважением кивнул. Хороший дед, попавший в сложную ситуацию… впрочем, как и мы, как и многие другие… и, похоже, как и эта девушка, с которой сотворили что-то непонятное и содержат теперь в нечеловеческих условиях.

– Воланд заслужил смерть, – сказал я, – думаю, скоро уже выстроится очередь из тех, кто хотел бы его убить!

– Чур, я первый! – поднял руку Фаер, – мне по возрасту положено!

– Не возражаю! – сказал я, – для нас это не главная задача. Для начала мы хотим отсюда выбраться живыми, а потом уже будем думать, что делать и с Воландом, и с этим местом.

Я направился к висящей девушке, чтобы понять, как её лучше снять. Осмотрев крепления, я составил последовательность действий.

– Так, значит, сначала освобождаем ей ноги, – сказал я, – Мань, потом ты садишься мне на шею и освобождаешь сначала одну руку, потом вторую. Так просто мы не дотянемся нормально.

– Интересно посмотреть, как вы будете это делать! – сказал Фаер и уселся на один из каменных саркофагов.

– Ноги я могу сам освободить, – сказал я.

– Нет, давай по одной, – сказала Маша, – я же ещё не пробовала это заклинание с полным потенциалом.

– Давай! – кивнул я, – потренируешься. Можешь обе ноги сама освободить.

– Думаю, одной вполне хватит, сказала Маша, – но ты постой рядом, подстрахуй, придержи ей ногу.

– Хорошо, – сказал я, отодвигая ведро, чтобы оно не мешало.

Маша присела возле места, где кандалы обхватывали ногу девушки. Положив руки на железо, кинетик закрыла глаза и применила заклинание. Для нас, правда, это не имело никакого внешнего эффекта. Но я по Машиному виду понял, что она уже закончила.

– Стукни железкой о стену, – сказал я и подставил руку под ногу девушки, чтобы она не упала слишком резко.

Маша оттянула кандалы от стены и потом тюкнула ими о камень. Они осыпались вниз с хрустальным звоном.

– Ух-ё! – восторженно воскликнул Фаер! – обалдеть!

Я улыбнулся его реакции и пошёл освобождать вторую ногу. Там всё прошло так же гладко, как и с первой.

Теперь ноги девушки висели вертикально вниз, и она была растянута только за руки.

– Сейчас будет сложнее, нужно постараться, чтобы она не упала и не покалечилась, – сказал я.

Может быть, это звучало и странно, по отношению к человеку, который живёт вопреки всему, будучи поставленным в нечеловеческие условия, и от наших действий ей вряд ли станет хуже. Но я относился к ней как к живой и старался всё сделать максимально аккуратно. И так бедняга натерпелась, даже если она ничего не чувствует и не понимает.

Маша запрыгнула на один из саркофагов и поманила меня пальцем.

– Иди сюда, ты же сам хотел, чтобы я села тебе на шею! – сказала она, хитро улыбаясь.

– Я говорил в прямом смысле, и на время. А в твоих словах я чувствую какой-то странный подтекст.

Идя к Маше, я краем глаза обратил внимание на Фаера, который наблюдал за нами, улыбаясь во всю ширину почти беззубого рта. Ему было хорошо и весело от того, что здесь сейчас происходило. Люди, пришли, общаются, шутят, не хотят ничего плохого, пытаются всем хоть как-то помочь… здорово же! Всё это было буквально написано на его лице.

Я встал спиной к саркофагу, и Маша взобралась мне на шею. Я в очередной раз поразился, насколько она лёгкая. А если вспомнить, какой мощью она обладает… ух! На эту девочку лучше не нападать ночью в тёмном переулке. Она, скорее всего, выйдет оттуда одна. Ну, если ты, конечно, не боевой маг высокого уровня. Но такие обычно мелким разбоем не занимаются.

– Фаер, поможешь придержать, чтобы она не упала? – сказал я, шагая с Машей на загривке к висящей девушке.

– А то как же! – спрыгнул со своего саркофага дед и заспешил к нам.

С красивым звоном осыпались вниз кандалы с левой руки, а мы с Фаером аккуратно придержали девушку. Теперь она висела на одной правой.

Осыпались осколками кандалы с правой руки, и, подхватив бесчувственное тело, мы понесли его к ближайшему саркофагу. Маша прямо на ходу ловко соскочила с моей шеи вниз.

Я держал девушку под руки, Фаер нёс её за ноги. Мы аккуратно уложили её на каменную поверхность, бережно сложили ей руки на груди, а ноги ровно вытянули ровно рядом друг с другом. В общем, придали аккуратную позу. Не знаю зачем, но, видимо, была у нас такая потребность – сделать хоть что-то, потому что как реально помочь этой девушке и возможно ли это вообще, мы не знали.

Я наконец-то убрал волосы у неё с лица и аккуратно разложил их на две стороны. Пока я это делал, что-то привлекло моё внимание. Я даже сам не понял, что именно. Я уставился на лицо девушки, пытаясь понять, что меня заинтересовало.

– Ты чего замер? – заметила моё состояние Маша.

– Не знаю, – задумчиво ответил я, – не могу понять, но что-то мне кажется странным. Как будто я её знаю или где-то видел…

– И как ты сумел это понять? У неё же лицо, сплошная корка, – сказал Маша, вставая рядом со мной.

– Не знаю, – сказал я, – может быть, если бы не было корки, тогда я её сразу бы узнал. А так мне только кажется, что я её знаю.

– Странно, – сказала Маша, – но у меня схожее чувство. Мне её черты кажутся смутно знакомыми.

– И это странно вдвойне, не можем же мы оба знать одного и того же человека по прошлой жизни? – сказал я.

– Если только она не была какой-нибудь телезвездой, – вдруг ляпнул Фаер.

Бесплатный фрагмент закончился.

399 ₽
199 ₽

Начислим

+6

Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.

Участвовать в бонусной программе
Возрастное ограничение:
16+
Правообладатель:
Автор
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 22 оценок
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 14 оценок
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 40 оценок
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 35 оценок
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 5 на основе 28 оценок
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 23 оценок
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 26 оценок
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 28 оценок
Аудио
Средний рейтинг 4,7 на основе 37 оценок
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 5 на основе 20 оценок
Черновик
Средний рейтинг 5 на основе 16 оценок
Текст
Средний рейтинг 4,9 на основе 116 оценок
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 120 оценок
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 97 оценок
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 67 оценок
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 90 оценок
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 109 оценок
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 115 оценок
Текст
Средний рейтинг 4,6 на основе 81 оценок
Текст
Средний рейтинг 4,6 на основе 92 оценок