Читать книгу: «Византийская ночь. Славяне во Фракии», страница 9

21

Гостей оказалось пятеро. Распахнув дверь, они вошли, ведя за собой дышащих паром коней. Рыва шагал впереди всех, показывая, где можно поставить, чем накормить и напоить животных. Он радушно шутил и смеялся.

Сена было вдоволь. Амвр приготовил его заранее, притащив вчера из большого стога. Месяц назад молодые воины ушли домой – на север. В землянке остались только Рыва и мальчик.

– Нужно дождаться важных людей, прежде чем тоже двинуться домой, – сказал однажды рыжебородый. – Так желает союзный князь.

Мальчик не знал, что ждет его дальше. Он только догадывался, что маленький мир спрятанной в лесу землянки скоро сменится другим – большим миром. «Но где теперь будет мой дом?» – думал он, вздыхая вечерами на своем ложе. Каждый новый день сперва прогонял тревогу, а затем приносил думы о будущем.

Прибывшие с Рывой воины были отлично вооружены. На всех кроме одного, выделявшегося необычным выражением лица, были кольчуги. На поясе у каждого из гостей висел длинный меч. К седлам крепились щиты, луки, шлемы, копья, топоры и дротики. Амвр сразу догадался, что эти люди не могли быть простыми разведчиками. Весь вид их демонстрировал готовность к войне.

– Заходите! Заходите, браты! – дружелюбно прорычал Рыва. – Амвр, подавай еду. Пришло время насыщать брюхо.

Гости расседлали лошадей и уверенно заполнили пространство, рассевшись по широким лавкам у огня. На ногах у них были сапоги, а не плетенная из лозы обувь или кожаные башмаки. Сбросив оружие и доспехи, мужчины протягивали руки к огню, одновременно щурясь и отворачивая от него лица. Сняв уху, мальчик разжег пламя посильнее.

– Ну и где же твоя рыба? – поинтересовался широкоплечий воин, у которого густые пряди свисали на лоб. – Уплыла в Дунай?

– Видится мне, ты самый голодный, Феодагат, если не можешь дождаться, – ухмыльнулся Рыва, протягивая гостю глиняную миску с дымящимся супом. – Отведай, может, чуток утолишь огонь в брюхе.

– Он такой всегда! Но я еще хуже, – заметил другой воин.

– Ты прожорливей своего коня! – Феодагат прыснул со смеху. – Сотворил же такого господь. Наверное, он тоже торопился к ужину.

– Амвр, давай скорей, видишь, какие они звери!

Мальчик и Рыва проворно наполнили наваристой ухой тарелки. Раздали их нетерпеливым гостям.

– Ты кормишь нас водой? – печально удивился один из воинов.

– Там в котле еще рыба, – скосил глаза хозяин жилища.

– Где? – наигранно удивился черноусый германец.

– В Дунае! – гаркнул Феодагат.

Гости покатились со смеху. Мальчику показалось, что от могучих голосов варваров дрожат бревенчатые стены. Вскоре мужчины затихли, шумно орудуя большими деревянными ложками. Амвр ел приятную, дурманящую сладостью уху прямо из миски. Большие глотки, один за другим, заполняли пустой с утра желудок ребенка. Было удивительно вкусно. Тепло от пищи бежало по жилам, выступая потом на спине.

– Что, хлеба совсем нет? – Феодагат печально покачал головой. Потом зевнул. – Ничего! Ну, давай уже рыбы, дорогой хозяин.

– Сами берите! – сказал Рыва, ставя котел на середину.

Седобородый воин промычал одобрительно:

– Это хорошо, это по-нашему…

– Прекрасно! Мед богов, а не суп, – похвалил кухню худощавый гость, приехавший без доспехов. – Кто приготовил это отличное блюдо?

– Ну, что я вам говорил! Похож он на гота? – весело фыркнул Феодагат. – Хоть переселяй тебя в Дакию, хоть не переселяй, все равно ты остаешься римлянином⁴¹. Ох, Валент!

Изгнанник добродушно улыбнулся. Поиграл красивым перстнем на руке, ожидая ответа. В очах его светился ум и неизвестная варварам тонкая хитрость. В лице этого человека чувствовалось изящество душевного склада, чуждого грубости и тупого коварства.

– Паренек готовил, это я его научил, – гордо произнес Рыва. – Он ушел с нами из-за реки еще когда было тепло. Хороший мальчишка.

Амвр поднял взгляд от тарелки, где лежал его кусок осетра. Всплески пламени осветили округлое детское лицо с большими глазами и прямым нешироким носом. Волосы ребенка были длинными, закрывая уши и доходя спереди до низких черных бровей.

– Спасибо тебе, хозяин, и тебе, мальчик. Как твое имя?

– Я… Меня зовут Амвр.

– Странно, – удивился Валент. – Ты римлянин? Откуда ты?

– Из Фракии. Точнее сказать, из северной…

– Да, мы его там захватили как проводника, – уточнил Рыва, – а потом он с нами остался. Все понимает. Был худой и дикий, как волчонок. Мы его так и называли. Сейчас подобрел, откормил я его немного. Подрос он, крепкий будет парень, смышленый. Года еще не пройдет, как вымахает!

Валент скрестил руки на груди и снова спросил:

– Диоцез Фракии или провинция Фракия?

– Валент, чего ты пристал к мальчишке, дай ему поесть, – вмешался Феодагат с недоумением на лице. – Откуда он знает? Сам черт не разберет тебя с твоими диоцезами и префектурами⁴². Он же не консул тебе. Сказал из Фракии, значит из Фракии⁴³.

– Я был пастухом, – робко сказал мальчик. – Помогал пастухам…

– Почему у тебя такое странное имя?

Амвр пожал плечами. Он этого не знал.

– Ты был рабом? – снова спросил римлянин.

– Так родился… – растерянно пробурчал малыш.

– Никто не рождается рабом. Никто, – твердо произнес Валент, слегка покачав головой и пристально глядя на мальчика. – Рабами нас делают другие. Это несправедливо чаще всего. Но когда человек сам считает себя рабом, тогда он этого и заслуживает. Только никогда иначе! Запомни это.

– Я больше никогда не буду… Я хочу быть охотником, воином.

– И не хочешь обратно в империю?

Ребенок замотал головой. Страх появился в его взоре.

– И я не желаю возвращения туда. – Валент улыбнулся, показав крепкие зубы. – Но знаешь, твое имя… Оно не подходит для свободного, тем более римлянина. Оно… Это ведь больше звучит как кличка?

– Что? – удивился мальчик.

– Возможно, стоит изменить имя. Хочешь, помогу тебе? Я ведь единственный твой соотечественник здесь.

Мальчик пожал плечами, по-прежнему зачарованно глядя в глаза собеседника. Открытость ребенка и его интерес понравились гостю.

– У тебя прямой взгляд, – заметил Валент, покусывая палец. – Ты не смог бы всю жизнь оставаться рабом. Бегство – это иногда путь к свободе. В нем нет ничего зазорного. Мы бежим, чтобы жить. Я тоже беглец.

– Ты? – Амвр раскрыл рот от изумления.

– Да, – усмехнулся Валент. – Тебя стоило бы назвать Амвросием. Это старинное имя и оно подойдет. Его носил миланский епископ во времена императора Феодосия и еще один римский правитель острова Британия⁴⁴. Все это прославленные люди. Согласен?

– Звучит красиво. Амвросий… – задумчиво повторил мальчик.

– Ну так и бери его себе! У римлян есть древний обычай. Когда раба освобождают, ему дает имя хозяин. Свое имя, чаще всего. Ты сбежал – сам себя освободил, а значит, сам себе хозяин. Выбрать новое имя – это твое право. Меня можешь взять в крестные.

Мальчик улыбнулся, и глаза его засветились.

– Поешь еще, а то остынет, – сказал он серьезно.

– Теперь, когда мы перекусили и согрелись, я хотел бы кое-что сказать, – обратился ко всем седобородый гот. – Готовы ли вы сменить шутки на серьезный разговор?

– Почему нет, Эрманрих? – прищурился черноусый воин.

– Хорошо. Тогда самое время. Что мы видели на том берегу, Рыва уже знает. Завтра он поведет воинов к городу князя. Нас четыре рода. Мы получили обещанную землю и даже больше. Дома построены. Наши старики, жены и дети в тепле. Они сыты. Бог сохранял нас в пути. Мы почти не потеряли скота и сумели даже кое-что заготовить в новых местах. Весной воины наши отправятся со славным Давритой в поход, и нужно знать, сколько ратников мы сумеем снарядить.

– Кто-то должен остаться и охранять поселения. Может быть, даже треть мужчин, – поднял большой палец русобородый гот.

– В этом нет нужды, – сказал Рыва. – В наших землях для защиты наверняка останется воевода Всегорд. Даврит хочет иметь рядом с собой как можно больше всадников-готов. Мы соберем много пехоты, но кроме дружины у князя нет конницы. Каждый всадник на счету.

– Даврит обещал мне начало над всеми готами. – Феодагат по-бычьи посмотрел на рыжебородого скифа. – Все знают меня. Я убедил многих оставить службу императору. Никто не был обманут.

– Мы доверяем тебе и знаем тебя, – твердо произнес Эрманрих. – Ты всегда все делал правильно. При разделе добычи ты справедлив, в бою храбр. В годину проклятого италийского похода без тебя никто не нашел бы дороги домой.

– Князь сдержит обещание, – промолвил Рыва решительно. – В будущую весну он даст под твое начало, Феодагат, восемь сотен готов. Две из них конных. Сколько поведешь в поход ты?

– Еще четыреста всадников с луками и дротиками, а также двести молодых пехотинцев. Но у нас немного кормов для лошадей. Об этом должны позаботиться вы.

– Так и будет. Сварог свидетель моим словам.

– Много ли нас пойдет за Дунай? – спросил широкоскулый гот.

Рыжий склавин слегка наклонился вперед.

– Все племена, с дружинами вождей во главе. Даврит поведет основные силы. Он хочет собрать под своей рукой двадцать тысяч воинов. Общее же число всех, кто пересечет великую реку, невозможно определить. Ничто не сможет остановить нас.

– Это не похоже на обычный набег, – заметил Валент. – Империя вряд ли сумеет легко защитить себя в новой войне. Сейчас автократор борется с персами далеко на востоке. Граница ослаблена. Но даже если бы все отозванные в Азию войска были на месте, остановить такой поход почти немыслимо. Однако у римского государства есть страшное оружие – золото. Оно не раз выручало автократоров в самый трудный момент. Многие складывали оружие перед блеском монет.

– Война – это дело сильных, – нахмурился Рыва. – У нас хватит мужества справиться с врагом. Мы разобьем римлян. Не сомневайся!

– Пусть будет так, – ответил Валент, одновременно подумав: «Разве вы первые, кто приходит с мечом из-за Дуная? Это уже делали даки во времена цезаря Домициана, потом готы и гунны. Границы империи были незыблемы, пока она имела легионы, чтобы сражаться, или золото, чтобы покупать мир и союзников»⁴⁵.

– Не сладко придется тем, кто остался на службе у Рима, – усмехнулся широкоскулый германец. – Не хотел бы я встретиться в бою с кем-то из своих знакомых.

– Они всегда могут присоединиться к нам, – поправил черный ус другой варвар. – В золоте не купаются. Пусть переходят все…

– Особенно те, у кого я прежде девок уводил, – сострил молодой голубоглазый гот. Румянец залил щеки на самодовольной физиономии.

– Думаю, эти перейдут к нам в первую очередь, чтобы только пустить тебе стрелу в спину, – осклабился Феодагат. – Не боишься?

– Я уже однажды вырвал у них сердца. Сделаю это еще раз.

– Вот кто должен вести нас в поход, а не ты, старина Феодагат! – воскликнул Эрманрих со смехом. – Вот это настоящий вождь!

– В поход куда? К юбкам?

– Не сердись, старый пес. Ты же знаешь, как я тебя люблю!

– Жаль, только нет вина, – все еще горячась, ответил Феодагат. – Без него ложиться с тобой в постель страшно даже мне.

Сытые воины покатились со смеху.

Рыва подбросил в огонь трескучих еловых веток. Внимание его больше не занимала беседа. Он вспоминал дом, жену и двух дочерей, которых не видел с весны. Впереди была зима, а значит, спокойная жизнь под родной крышей. Повернувшись к мальчику, рыжебородый скиф улыбнулся. Малыш еще не спал, хотя усталость была написана на его лице.

– Хороший мальчишка! – с грубоватой заботой произнес Рыва, погладив ребенка по взъерошенной голове. – Завтра поедешь с нами, а сейчас иди отдыхать. Ну и имя тебе придумал этот римлянин, не выговорить. Не слушай эту болтовню, спи.

Накрывшись теплой овечьей шубой, маленький Амвросий уснул. Он устал за день. Как бы ему не хотелось послушать разговоры воинов, сил на это уже не осталось. Сон навалился на него с неожиданной силой. Голоса вокруг смолкли, а пламя померкло и растворилось в нежной теплоте. Мужчины еще долго говорили о чем-то, спорили, пели и смеялись. Но ребенок уже не слышал ничего. Он крепко спал.

Часть 2
Страна Склавин

1

За окном было шумно. О чем-то спорили дружинники у крыльца. Скрипела нагруженная повозка. Ругались женщины. Голосили собаки и кричали дети, играя в снегу.

«Приятно слышать эти спокойные звуки зимы, – подумал Даврит, вождь союза живших за Дунаем племен. Он вздохнул полной грудью и покосился на дрожащие тени приближенных. – Пусть подождут, пусть».

Просторное жилище союзного князя склавин стояло в центре крупного городища. Склавины воздвигли его на месте римской, а потом и готской крепости. Деревянное двухэтажное здание было выстроено безо всяких излишеств. Даврит проводил в нем только зиму. Весной, лишь сходил с земли снег, уходил он с дружиной в походы, обороняя земли склавин или разоряя города и села соседей.

Седоусый дед шептал одному князю предназначенные слова:

– Римские купцы, что в нарушение законов торгуют с нами, в это лето привезли немало оружия. Однако просили они более обычного серебра и золото за свои товары, говоря, что неизвестно, будет ли на другой год торговля на нашем берегу или война на их землях. Рабов брали они неохотно. Зато за мед расплатились щедрее обычного. Старейшины южных родов много сбыли звериных шкур.

– Спасибо. Далее после скажешь.

Даврит потянул ноздрями плохо согретый воздух жилища. Отвернулся от слюдяного окна и медленной раскачивающейся походкой подошел к стене, как раз к тому месту, где висел его щит. Круглый красиво обитый серебром предмет притягивал ратного мужа. В бою щит этот всегда был рядом. Нередко спасал он жизнь своему хозяину. Вместе возвращались они из походов.

Дощатый пол скрипнул под алыми сапогами.

– Хранитель мой, – неслышно прошептал Даврит.

Большие горячие ладони ласково прикоснулись к изящному предмету. Улыбка украсила широкое, бородатое, с кривым горбатым носом лицо.

«Как идет тебе новая обивка, старый брат, – подумал князь, и его голубые, немного раскосые глаза блеснули, как у хищного зверя. – Скоро, совсем скоро я опять доверю тебе свое сердце. Береги меня, как я берегу тебя!»

Даврит повернулся от стены – десятки строгих глаз смотрели на него. В комнату входили последние из приближенных.

– Рад видеть вас, братья мои кровные! – нарушил он тишину, горделиво подымая густоволосую голову. – Все, кого звал..? Или как..?

– Все! Будь здоров, светлый князь! – нестройно отвечали вожди.

– Добро. Тянуть не стану. Вот какие вести. Большой отряд готов присоединиться к нам. Воины эти в пути. Скоро здесь встречать станем. От гуннов весной придет пять сотен воинов. Все то добрые лучники. Не одной пешей силой на империю пойдем. А как римляне готовятся, нам тоже известно. Многие крепости на Дунае почти пусты. Речной флот в плохом состоянии, хоть нам-то и Радогост не доказал.

Молодой князь с юга недовольно покрутил черный ус.

– Не дуйся, брат. – Даврит улыбнулся. – Наука тебе наперед. Знаем мы, что кораблей добрых у римлян не велико число. Да и не сможет дунайский флот нам серьезно навредить. Мы переправу лихо наведем. Дорога открыта. Силы растут. Все – добрые вести!

В просторном бревенчатом зале не прозвучало ни звука.

– Как сойдет лед и зазеленеют травы, – продолжал говорить союзный глава, – каждый из нас должен быть готов к войне. Почти все племена перейдут рубеж. Под мою руку собрались союзники. Мы не будем одни в походе. Перун нас защитит. Перун даст нам победу!

– Добро! – ответили дружные голоса.

– Одно, друге, меня тревожит. Союзный вет все еще не решил объединить силы⁴⁶. Лишь два племени, карпане и смоляне, обещали дать под мою руку четверть своих воинов и припасы, что я попросил.

Даврит расправил широкие плечи. Огненными очами смотрели на него близкие мужи. Ожидали последних слов. Седые вожди хранили покой на своих лицах. Густобородые начальники племенных отрядов дружины слушали с тревогой. Князь еще раз оглядел тех, кому доверял, на кого мог положиться в нелегком деле. Лавки у стен были полны. Не привыкшие к утонченной роскоши северные люди оделись сегодня с грубоватым варварским блеском. «Мы возьмем много добычи. Об этом вы думаете сейчас? Или вас беспокоит то же, что меня?» – метнулось в его уме. Суровые молчаливые лица ничего не ответили. Князь снова улыбнулся. Качнул гордой головой.

– Остальные… Их нужно убедить. Они должны понять, наконец, что без единого вождя и без большого войска все новые поселения на римской земле окажутся под угрозой. Император не потерпит нас мирных: он захочет видеть нас лишь своими рабами. Так уже было с готами и другими народами. Вет нужно убедить. Об этом я вас прошу, братья, – закончил Даврит. Сел в расписное дубовое кресло.

– Да, князь! Все сделаем! – ответили сильные голоса. – Время есть, потолкуем со стариками. Все дружины пойдут с тобой!

– Спасибо, друге. Какие вести, Всегорд? Ты хотел. Говори.

Невысокий крепкоплечий человек справа от князя встал. Сделал два шага вперед. Он был полноват, широколиц, с низким морщинистым лбом. Серые очи его двигались быстро, не избегая встречных взглядов. Княжеский советник шмыгнул носом и безразлично произнес:

– Светозар в пути. Думаю, вольные люди нас поддержат. Силы если наши соединим на южной земле, то немало урону будет врагу еще до того, как пересечет войско наше Дунай.

– Добро. И я этого жду. Что еще?

– Прибыло посольство от кагана⁴⁷.

– Что аварам нужно? – Даврит удивленно посмотрел на Всегорда. – Отчего среди зимы явились? Странно это.

Руки полноватого мужа невольно поправили у пояса штаны под просторной зеленой рубахой. Лицо сделалось напряженным.

– Не знаю, князь! Посол Баяна желает без промедлений говорить с тобой. О чем? Молчит. Приехал он только вчера под ночь. Мы приняли его со всем положенным почтением, предоставили все, что могли. Теперь, не дожидаясь твоего слова, он требует встречи.

– Чего так? Не много ли хочет? Может, и правда срочное дело у посла? Почему зимой явился, нас не уведомив? Что за гость!

– Не знаю, князь. – Всегорд надул под горбатым носом и без того круглые губы. Веки его дрогнули, напряглись, наполовину укрыв острый взор. – Не нравятся мне авары и нынешний посол их тоже. Он надменен, непочтителен, не как гость держится, а словно хозяин. Дружелюбия в нем не чую. Не успел он в дом войти, уже гнева моего просит. Говорит, коней моих лучше кормите и пришлите вина да женщин на двор. Я все сделал. Я терпеливый. Князь, ты знаешь. Все перемелю, чтобы только вражда не проросла, но…

– Договаривай, – нахмурил густые брови Даврит.

– Он не привез подарков. У моих людей всюду глаза. Все знают. Все слушают. Один из проводников поведал: ничего, кроме припасов для себя, у посла и нет. Золота – нет, серебра – нет. Даров великих не имеет, а про малые не знаю. Есть рабыни для забав. Это все.

– Странно. Так в гости не ходят. Неужто брат мой Баян решил ругаться с нами? Чего хочет? Что посоветуешь, Боз? – обратился князь к рослому беловолосому человеку.

– Принимай посла в обед. За богатым столом. Так все и узнаем.

– Ты как считаешь, Всегорд?

– Вначале выслушай. Угостить медом сумеем, одарить успеем, словом согреть – не велика наука⁴⁸. Пускай сперва речь скажут, потом с нами за стол садятся. Ты покажешь им силу: дружина похвалится, готы к часу тому уже подоспеют. Потом пировать станем. Пусть посол видит, люди у нас есть. За столом дело и закончим.

– Что думаете, друге?

– Тепло надо аваров принять, но сперва выслушать, – почесав затылок, сказал седоволосый вождь. – Ссоры нам ни к чему. Раньше поговорим, раньше проводим. В наших краях засиживаться им нечего.

– Если про поход знают?.. – спросил чернобровый юноша в серой рубахе, отчаянный в схватках не по годам.

– Успокоим. По их же наущению всякий год за Дунай ходим. Каждый год собираемся. Кто знает, когда повезет? – сощурил князь хитрые глаза. – Подготовь все к пиру, Всегорд. Скажи послу: жду его с радостью. Пускай немедля идут. Поговорим. Воинов моих встретим и к столу с дорогим гостем пройдем.

2

Посол чинно вступил в зал. За ним гурьбой следовало с десяток аваров в ярких парчовых одеждах, с черными волосами и смуглыми лицами. От них несло дорогими благовониями и въевшимся в кожу запахом конского пота.

– Таяг это, – тихо сказал Всегорд князю. Зашептал быстро: – Любимец кагана. Баян, говорят, подарил ему за верность десять прекрасных жен. Рассказывают, в походе на германские земли он своей рукой изрубил тысячу пленных, которым сородичи отказали в выкупе. В решающей битве той войны он принес кагану победу. Всю ночь накануне Таяг беспокоил во главе конных лучников лагерь врага. Измотал его. Там и сын его был, Туман. Ты его в деле видел.

– Ну. Дальше что было?

– Утром Баян с латной конницей опрокинул противника, а Таяг отрезал врагу пути для бегства. Многих убил, а еще больше взял. Вон как! Важного человека прислал к нам каган.

Даврит потянулся в расписном кресле. Прижал подбородок к груди, глядя сурово. «Таяг, – мысленно произнес он не раз слышанное имя. – Вот кто явился пред мои очи. Ну-ну!»

Посланник кагана остановился, выпятив грудь. Голова его отвесила легкий поклон. Даврит приветливо улыбнулся. Песочное лицо Таяга ничего не выражало. Пустыми казались черные глаза. Только щеки посла круглились от надменной улыбки. Всем, покоем и жестом, авар говорил: могущественный повелитель прислал меня.

– Рад видеть тебя, благородный и славный Таяг. Подвиги твои поражают, а имя твое навеки сохранит земля. Боги хранят тебя и весь твой род. Надеюсь, дорога через горы не утомила тебя, а пища и сон были хорошими.

Толмач гунн бегло перевел слова князя.

– Здравствуй, князь, – ответил любимец кагана. – Дорога, слава вечным духам, рожденным по воле неба, была доброй. Белый ветер не терзал нас в пути. Мы прибыли к тебе через край антов.

– Как здоровье брата моего Баяна?

– Великий правитель всех земель под небом здоров. Здоровы его дети и жены. С важным делом он прислал меня к тебе, вождь лесных племен. Пусть лишние уши удалятся.

Брови Даврита опустились. Шепот волной пробежал за его спиной. Там стояли близкие главе союза люди: друзья, родственники, военачальники и князья племен, гостившие в городище. Никто не смел называть словом «вождь» главу могучего союза склавин. Никому не дозволялось приказывать ему.

– Будь спокоен, князь, – прошептал Всегорд, глядя, как нервозно теребит Даврит золотую цепь на груди. – Давай послушаем дорогого гостя. Перун видит, не будет это напрасно.

– Здесь, посол, я всем доверяю, – сдержанно произнес Даврит. Рука его рассекла воздух. – Без друзей дел не вершу.

– Знаю, что власть твоя не безгранична.

– Скажи, зачем прислал тебя брат мой каган.

– Небом решено, князь, что миром правит только один человек. И солнце, и ветер, и огонь, и все народы вселенной слушают его. Видишь ленты в моих волосах? Голубая – знак света. Черная – символ подземной тьмы. Белая – добро. Красная – огонь. Синяя – море. Желтая – богатство. Серая – камень. Зеленая – бесконечность. Коричневая – все живое на земле. Все силы мироздания склоняются перед каганом. Он власть и все стихии.

Приближенные князя недовольно зашептались.

– Я привез тебе доброе слово кагана, мудрого правителя и великого воина. Он дарит тебе, слуге своему, четырех наложниц. Одну с черными волосами, другую – с белыми, третью – с рыжими, четвертую – с русыми. Мужчины не касались их. Великий повелитель взял эти прекрасные дары в походах, совершенных в четыре стороны света. Небо благословенно! Каган добр к тебе.

Зубы Даврита заскрежетали от гнева. «Так-то ты говоришь со мной, как равный с равным, как любимый слуга господина с другим слугой его!» – мелькнуло молнией в голове распаленного князя.

– Опасно серчать, – прошептал Боз. – Авары не шутка. Они одним только колдовством могут создавать тьму среди дня и день ночью. Их войско велико, а стрелы смертельны. Прояви терпение. Мы все пока слушаем. Все молчим.

Авары вытолкнули вперед четырех нагих женщин с покрытыми шелком головами. Таяг легким движением сорвал покрывала с пленниц. Они были прекрасны. Точеные юные тела притягивали взгляд, а нежные черты останавливали дыхание. С опущенными глазами стояли женщины в ожидании. Руки их не были связаны, но неволя уже коснулась печалью лиц чарующих пленниц.

– Посол, – начал Даврит, подавляя гнев. – Дар достойный. Не раз вместе с аварами мы ходили в походы. Не раз вместе делили тяготы войны. Не единожды сражались плечом к плечу против римских псов. Вместе добывали богатство и славу, вместе пировали и приносили жертвы богам. Что еще просил передать мне каган?

– Пусть род твой не угаснет, – надменно ответил Таяг, поправляя парчовый халат. – Такова воля нашего справедливого повелителя. Пусть женщины родят тебе сыновей. И пусть сыны твои верно служат единственному под небом хозяину земли.

– Ничего не понимаю, – шепнул князю Боз. – Может, на место его поставить, а не ласкать сладкими речами? Может…

– Дело не хитрое, – усмехнулся Даврит. Прервал друга жестом. – Без советчиков справимся. Но у нас тоже есть подарки.

Князь подал знак рукой. Дружинники вывели женщин. Другие воины внесли в зал тяжелый резной ларец. Посол повернул голову, а правитель склавин встал и направился навстречу гостю.

– Это оружие, – произнес он, открывая ларец и вынимая меч в великолепных, усыпанных алыми и голубыми камнями ножнах. – Римский полководец потерял его, еще не успев обнажить. Здесь еще…

– Каган много брал такого оружия, – надменно ответил посол, не меняясь в лице. – Я принимаю дары и хочу продолжить говорить.

Даврит умолк. Опустил меч. Гнев переполнял его, выступал багровыми пятнами на лице и шее. Князь был готов в любой момент броситься на заносчивого посла. Только взгляд Всегорда помогал еще терпению брать верх над яростью. «Погоди, авар! Я снесу пока!» – кричали горящие глаза князя. Пряча их, он молнией развернулся. Направился к своему креслу. Все смотрели на него. Ожидали, что будет.

Князь сел. Взгляд его был так же спокоен, как и лицо. Но растоптанный волей гнев не погас. Он тлел в большом сердце, готовый вспыхнуть вновь. Только Всегорд знал: новой ярости уже не сдержать.

– Скажи мне, посол, та девушка с русыми волосами – откуда вы привели ее? Не из земель ли просян, что этой осенью опустели от набегов? Не среди ли наших племен взяли авары эту добычу, посол?

Щеки Таяга дернулись. Прорези глаз сделались уже.

– Люди, князь, такой же плод земли, как и трава. Одни увядают, другие вырастают. Трава зря цветет, если кони не сыты ей. Мы пасем своих лошадей на богатых пастбищах, где зелень сочная и вода чистая. Луна свидетель, – в указующем жесте авар поднял руку, – все боги видели, добыча, что берем мы, не под твоей властью.

– Хорошо ли это?! – поднял голос Даврит. – Моих же собратьев, моих по богам, по вере и крови, мне же дарите.

– Князь, ты не властен над племенами. Они избирают тебя. Ни просяне, ни горане, ни ливичи или другие племена не служат тебе. Ты только вождь над ними, когда сами они желают того, но не более. Есть их воля – ты ведешь в поход их дружины. Не желают они, и ты не заставишь их. Ссоры с соседями затевают они без тебя, и не ты в ответе за дерзость племен. Поэтому мудрый каган и не винит тебя. Просяне сами напали на мирные стада наши, ища наживы.

– По-другому было! – вмешался Боз. – Иначе мне сказывали…

– Князь, мои слова есть речь самого кагана. Простой дружинник не смеет перебивать посланника. Великий владыка повелел мне передать тебе всю правду, если ты спросишь.

Даврит кивнул, делая знак Бозу не встревать больше. Тот, хмурясь, отступил. Затерялся среди приближенных князя. Ярость искажала лицо бывалого воина. Он сам был из просян.

– Недоброе чую! Будем настороже! – прошептал Всегорд. – Перун нам поможет. На то надеюсь.

Князь снова кивнул. Никто не видел, что происходило у него внутри.

– Пусть женщины подарят тебе много удовольствий. Но я привез и другой дар нашего повелителя.

Даврит побледнел.

– Слушаю, – справляясь с собой, произнес он.

Посол вынул из-за пояса золотой продолговатый предмет. Он поднял его над головой и показал присутствующим.

– Это знак, которым каган награждает тебя. Властвуя над всеми землями под небом, он владычествует и над лесами склавин. Поля склавин – поля кагана. Добыча склавин в походе – собственность кагана. Власть эта безраздельна. Но могучий повелитель признает тебя как наместника своего над склавинами и хочет, чтобы ежегодно все племена склавин давали ему десятую часть хлеба, скота и всего, что ни родит земля или вода, или небо. От взятой в походе добычи склавины обязаны отдавать отныне половину. Каган знает: весной будет новый набег на империю. Если ты или люди твои не исполнят волю его…

Гунн переводчик говорил так же размеренно, как и посол. Казалось, будто все произносит один голос Таяга.

Руки Даврита собрались на груди, разрывая рубаху. Пальцы напряглись. Кровь стучала в висках ударами аварских походных барабанов. Князь заметил, что у его людей руки давно лежат на рукоятках мечей. Лица приобрели неестественные оттенки. Слуги кагана тоже были наготове. Они приблизились к посланцу своего повелителя и внимательно следили за тем, как поведут себя князь и его окружение.

– Послушай, Таяг! – грубо остановил посла князь. Не мог он принять оскорбительной милости. Не приняли бы ее боевые братья его, друзья, старейшины и князья племен. – Не будет дани! Родился ли на свете и согревается ли лучами солнца тот человек, который бы подчинил себе силу нашу? Не другие нашею землею, а мы чужою привыкли обладать. И в этом мы уверены, пока будут на свете война и мечи. Понял ты мои слова?

– Не будет дани! Земля наша не для аваров! – заголосили вожди и старейшины, гостившие в городище⁴⁹. – Попробуй, возьми! Без голов уйдете! Довольно с нас твоих злых речей, Таяг! Хватит!

– Слышал, посол?! – резко прервал гул Даврит. – Слышал?! Мы сами дани берем!

– Дрожи, склавин! В болотах не спрячешься! Еще никто не сумел победить великого Баяна! Земля превращается в пепел под копытами наших коней. Наши стрелы закрывают небо. Никто не в силах сдержать нас. Добром не хотите служить кагану – силой рабами станете!

Посол вынул из-за пояса другой золотой предмет и продолжал более сдержанно:

– Это знак великого Баяна, повелителя всех земель под облаками. Всякий человек обязан стоять перед ним на коленях. Такова воля неба. Такова воля Баяна. Опустись на колени, князь! И каган будет считать это знаком…

– Послушай меня, Таяг! – заорал Даврит, вставая и наполовину вынимая меч. – Послушай, степной ты…

– Ты знаешь, как могуществен повелитель. Ты знаешь, что сам император Константинополя упал перед ним на колени, прося пощады и мира. Римляне платят моему владыке дань. На колени, князь! Будь благоразумен, не гневи кагана! Я надену на тебя знак власти…

Свита посла и разъяренные склавины стояли уже близко друг к другу. Оружие обнажилось.