Читать книгу: «Флатус», страница 6

– У-В-А-Ж-Е-Н-И-Е! – прерывисто произнес второй друг.

Друзья скрылись за углом одного из домов. А я задумался. Задумался о странном.

“Смог бы я подружиться с Чудновским? И хочу ли я этого?”

Встряхнув головой, я отогнал от себя эту мысль и продолжил свой путь домой.

Глава 8

– Придурки! Придурки! Придурки! – кричал губернатор, грозно расхаживая по кабинету Чудновского. – Как можно было устроить переполох в центре города, да при свидетелях, да еще и труп оставили лежать посреди трамвая?! Вы… вы хоть бы не поленились накрыть его каким-нибудь одеялом, а то валялось тело, и только ленивый прохожий не поглазел на него!

– Господин губернатор, – осторожно произнес я. – Но мы же пытались обезвредить и схватить опасного преступника живым. К тому же, он выпустил много газа, что грозило нам…

– А ты докажи, что вы его лишь скрутить пытались! – губернатор активно жестикулировал руками, заставляя шнурки эполетов судорожно трястись на плечах. – Вы придурки! Что уже об этом говорить то… По факту, у нас вонючее тело какого-то бродяги и нелепые слухи, захватившие город! “Полицмейстер и его помощник хлопнули неизвестного нищего”! Все! Вы зацепки нашли? Новые улики? Нет! Придурки! – Беляковскый грозно замолчал.

– Поймите, – вновь сказал я. – Мы оказались близки к разгадке личности маньяка. Нужно немного времени и тогда ему уже не скрыться.

– Какушкин прав, – поддержал меня Чудновский. – Еще чуть-чуть и…

Алексей Николаевич внезапно замолчал, когда увидел раздраженный взгляд губернатора, просвечивающий сквозь стеклышки пенсне.

– Почему сопляк смеет со мной разговаривать? – Грозно спросил Беляковскый. – Кто здесь полицмейстер: ты или бывший студентишко?!

– Прошу Вас извинить моего подчиненного, господин губернатор, он не в себе после произошедшего, – ответил Алексей Николаевич, послушно свесив голову. – Я знаю имя убийцы. Сейчас мы его ищем.

Губернатор, казалось, замялся. Он слегка ссутулился, а на лице появилась едва заметная растерянность.

– Кто же он, этот загадочный маньяк? – cпокойно и с легким волнением спросил Беляковскый.

– Тихон Телорез, господин губернатор, – уверенно ответил полицмейстер.

Губернатор пристально смотрел на Чудновского. В неловкой тишине можно было слышать лишь тихую одышку Беляковского. Вдруг губернатор разразился звонким смехом. Его живот весело трясся и, казалось, бряцающие на груди медали аккомпанировали в такт хохоту губернатора, издевательски позвякивая.

– Ну ты даешь, полицмейстер, – Беляковскый смахнул скатившуюся по щеке смешливую слезу. – Придурок… Этого не может быть. К твоему сведению, Телореза не видели в городе больше года, а месяц назад он засветился в столице. Лучше бы ты молчал, ей Богу! Выставляешь свою некомпетентность на всеобщее обозрение. Так, вернемся к делу. Кто из вас открыл огонь в трамвае?

– Я, господин губернатор, – не раздумывая, ответил Чудновский. – Я начал стрелять.

Самодовольно качнув головой, губернатор продолжил:

– Теперь перейдем к более важному делу. Завтра в город с инспекцией приезжает министр внутренних дел и, по моим сведениям, планирует задержаться здесь на шесть дней. В связи с этим приказываю приостановить дело на неделю во избежание казусов, подобных вчерашнему. Мне не нужно, чтобы вы оскверняли лик города, плод моих трудов, своим безрассудством. Вот когда министр уедет, то палите в кого угодно.

– Но так нельзя, – возмущенный прозвучавшим приказом, произнес я. – Непозволительно спускать следствие на тормозах. Преступники от этого лишь выиграют!

Лицо губернатора стремительно побагровело и, подойдя ко мне, он обратился к Чудновскому:

– Если Вы, Чудновский, не способны приструнить своих подчиненных, то это сделаю я! – маленькие глазки губернатора презрительно забегали по моему лицу. – Ваш помощник отстранен от следствия! Отправьте его мыть полы или открывать двери участка! Приказываю сдать ему табельное оружие!

Беляковскый будто сжал мое сердце своей пухлой рукой и вырвал из груди. Переча губернатору, я понимал, что негативных последствий не избежать, но материализуются они лишь в самый худший из возможных вариантов – выговор. Отстранение от следствия явилось для меня полной неожиданностью. Потеряв дар речи, я посмотрел на растерянного Чудновского. Он было постарался что-то возразить, но губернатор его резко оборвал:

– Если попытаешься что-то сказать – и тебя отстраню. Завтра утром найди себе нового помощника!

Самодовольно расправив складки мундира, губернатор вышел из кабинета, не удосужившись попрощаться.

– Почему Вы не попытались его отговорить? – обратился я к Чудновскому, не в силах сдвинуться с места.

– Он бы и меня отстранил, а может, и того хуже… я мог бы потерять свое место. – виновато ответил полицмейстер, плюхнувшись в свое кресло.

– Никто бы Вас не уволил! – нахлынувший гнев снял с меня оцепенение. Я подошел к столу Чудновского и продолжил: – Пока вы лежали без сознания в трамвае, торговец проговорился о том, что губернатор причастен ко всему происходящему! А это говорит о том, что Вас бы он не убрал с этой должности! Такой полицмейстер, как Вы, ему выгоден, вот и все!

– Вдруг ты ошибаешься? – Чудновский хлопнул руками по столу. – Ты всегда уверенно трындишь про мою некомпетентность, ни грамма не сомневаясь в своих словах! Ведешь себя, как самодовольный ребенок! Таких я встречал в своей жизни немало, и ни к чему хорошему их самоуверенность не приводила! Вот что я тебе скажу, Какушкин: губернатор был готов отстранить и меня, я видел это в его глазах. А если убрали тебя, а потом бы турнули и меня, то дело бы так и осталось висеть тяжелым нераскрытым грузом на нашем участке! Его бы некому было расследовать!

– Будто сейчас есть кому… – обиженно бросил я и положил на стол свой револьвер и ключи от кабинета полицмейстера.

Накинув на себя шинель, я молча оставил Чудновского в одиночестве.

***

Я растерянно стоял возле двери своей квартиры. У меня не было понимания, как действовать дальше. Ни одной важной зацепки, ни одного весомого свидетеля, а теперь у меня нет даже законного права вести расследование. Завтра весь участок начнет шушукаться за моей спиной и издевательски хихикать над позорным понижением в должности. Не знаю, какую новую работу придумает мне Чудновский, но выше штатного писаря в ближайшие пару лет мне подняться не суждено. Да и жалование заметно упадет, дай Бог, чтобы на аренду жилья хватало. Ну и пусть. Признаться честно, не так страшно. Благодаря своему интеллекту и упорству я смогу покорить нужные карьерные высоты, хоть и потеряю перед этим пару лет. Самым важным оставалось не растерять уверенность в себе, разорванную в клочья губернатором и неудачным ходом следствия.

Тяжело выдохнув, я засунул руку в карман мундира. Пальцы, как слепые котята, упорно ищущие материнские сосцы, бродили по карману в поисках ключа от двери, безуспешно купаясь в мятых бумажках. Я засунул руку в другой карман мундира, но и там ключа не оказалось. Призадумавшись, я вдруг вспомнил, что всегда носил ключ в брюках. Рассеянность, честно сказать, мне была не присуща, но под давлением произошедшего за последние несколько дней и немудрено, что я позабыл элементарные детали своей повседневности.

– Странно, – пробормотал я, не обнаружив заветный ключ в карманах брюк. – Куда ты подевался? Был же всегда при мне. Так, думай, Стас!

Я начал вспоминать, как перед выходом на трамвайную остановку, мы с Чудновским переодевались в участке. Ключи, вероятно, лежали в брюках. Кабинет полицмейстера всегда закрыт, когда его или меня там нет. Значит, выпали где-то там. Хотя я не мог припомнить, чтобы зубчики ключа, как это обычно бывало, покалывали мне ногу, пробиваясь через ткань.

Я неожиданно прозрел. В памяти всплыл день, когда мы с полицмейстером ходили к Миколе. После неприятной стычки с Цыганом я вышел из шатра позвать Чудновского и достаточно сильно врезался в его спину. Возможно, пока я пытался устоять на ногах, ключ и выпал из кармана брюк.

Вновь идти к циркачам у меня не было никакого желания, и с тяжелым душевным грузом я направился в сторону участка, всем своим нутром желая, чтобы ключ оказался в кабинете Чудновского. Но, прибыв в полупустой участок, выяснилось, что полицмейстер давно отправился домой. Без надобности пару раз дернув ручку двери, я развернулся и, покрывая проклятиями всех и вся, отправился в цирк.

Когда я подошел к шатру Миколы, сумрак уже овладел окружающим миром. В темноте нагромождение шатров напоминало непроходимые темные горы, а едва слышимые голоса людей и животных, доносившиеся из разных концов развернувшегося цирка, невзначай убаюкивали. Искать ключ в темноте оказалось непростым занятием. Встав на колени, я ползал по холодной земле, сметая тонкую порошу голыми руками. Конечно, я мог попросить Миколу вынести лампу или помочь в поисках, но заявлять о своем присутствии не было никакого желания. Хотелось сделать все тихо и незаметно уйти. Поглаживая землю раскрасневшейся от холода рукой, я, немало удивившись, нащупал долгожданную находку. Закинув ключ в карман мундира, я поднялся с земли. И тут до моего слуха донеслись отголоски фраз, выскальзывающие из небольшой щели штор шатра Миколы.

– Затягивайся сильнее, – хрипел незнакомый мне голос. – Так эффект лучше. Дает прямо в голову!

Я понимал, что стоило уйти, не копошась в неудобных секретах Цыганского цирка, но любопытство настолько сильно взыграло во мне, что, подавив всякие сомнения, я аккуратно отодвинул шторку и заглянул внутрь шатра. Внутри оказалось пусто, тем не менее, расслабленные голоса продолжали звучать. Моя рука медленно потянулась к поясу в поисках кобуры. Тут же вспомнив, что мой револьвер мирно лежит в кабинете Чудновского, я разочарованно ругнулся и не спеша вошел в шатер. Как и при первом моем посещении, убранство в нем не изменилось: все тот же маленький стол, засыпанный бумагами и кривой табурет. Сверху, не доставая до синего тента пяти сантиметров, на ржавом крючке одиноко покачивался керосиновый фонарь, освещая тусклым пламенем помещение. Но покой мне не давали голоса, доносившиеся где-то слева. Взглянув на тент, я не мог вразумить, откуда они доносятся. В поисках ключа я прополз вокруг шатра раза два, и кроме пустоты и безмолвия мне никто не встретился. Соответственно, звуки доносились изнутри, но откуда именно, понять я так и не смог. Немного подумав, я решил потушить фонарь, висевший над головой, и поискать в темноте лучи света, которые, возможно, могли проскользнуть из тайной комнаты, если таковая имела место быть в этом месте. Встав на табурет, я приоткрыл засов фонаря и затушил храбрый огонек. И в ту же секунду угол левой стены разрезала едва видимая желтая полоса.

Значит, мои сомнения в загадочной конструкции шатра, сильно различающегося по размерам снаружи и внутри, оправдались. Все будто встало на свои места. Искривленное пространство помещения оказалось не таким уж и искривленным, и неожиданное появление карлицы с подносом, которая в тот раз, как помнится, материализовалась будто из ниоткуда за моей спиной, теперь не выглядели сверхъестественными.

Подойдя к желтой полосе света, я аккуратно отодвинул плотный тент, заглянув в тайную комнату Миколы. Перед моим взором развернулась удивительная картина: пространство комнаты оказалось в два раза больше “главного зала”, в котором мы встречались с Миколой; в центре стоял красный диван, на котором развалился неизвестный мне человек, на чьем лице болтался клоунский нос. Этот человек то ли спал, то ли лежал без сознания, но мне в глаза бросился сдувшийся воздушный шар, зажатый между его пальцами. Вокруг дивана плясало три человека. Двое здоровых громил и тощий человек, стоявший ко мне спиной (то ли юноша, то ли девушка, я так до конца не разобрался), весело напевали цирковые частушки и в перерывах между куплетами вожделенно засасывали в себя воздух из пойманных воздушных шариков, невинно плавающих вокруг них.

– Смотри, чего могу! – вдруг крикнул один из танцующих, положил воздушный шар на пол и подпрыгнув, плюхнулся на него своим задом.

Раздался оглушительный хлопок, заставив меня прикрыть тент и выждать некоторое время, пока бдительность гуляк вновь не уснет.

– Ты чего делаешь, балбесина! – послышался, уже знакомый, хриплый голос. – Не трать попусту газ!

“Газ? – подумал я. – Неужели тот самый газ, который…” Завершать собственную мысль не потребовалось. В воздухе повеяло знакомым запахом флатуса. Я не мог в это поверить! Они придумали новый вид распространения, да еще и какой! Накачали этим противным газом обычные, я бы сказал, невинные воздушные шарики, что во много раз упрощало распространение наркотика. Возбужденный внезапным открытием, я вновь отодвинул тент и, набравшись смелости, высунул голову. Понимаю, что это было безрассудно и появились большие риски, что меня заметят, но переполняющие меня тогда эмоции мешали думать рационально.

Тощий продолжал плясать вокруг дивана, тогда как двое громил, облокотившись друг на друга, ласково за ним наблюдали. Когда тощий развернулся в профиль, оказалось, что это миловидной наружности девушка. Выхватив плавающий в воздухе шарик, она ловко развязала тонкую ленту и засунула резиновый хвостик себе в рот, вдохнув весь газ из шарика. Тут же ее ноги подкосились и она, опьяненная дурманом, начала ходить вразвалочку по комнате, пока вдруг, выпучив глаза, не уставилась на меня.

– Ты кто такой? – взволнованно спросила девушка, неуклюже отойдя назад.

– Никому не двигаться, – не менее взволнованного крикнул я и вошел в комнату. Стараясь выглядеть устрашающе, я выпрямил спину и раздвинул плечи. – Работает Люберская полиция!

Трое синхронно захлопали глазами. Ситуация оказалась непроста. Я, отстраненный от дел, без табельного оружия, должен был провести немедленное задержание, да еще и сопроводить людей под дурманом в полицейский участок. Конечно, очевидной выгодой для меня было бы, если бы они решили послушаться и отправиться со мной, но проблема заключалась как раз в обратном. Несмотря на явную растерянность, циркачи не торопились слушаться. Они продолжали глазеть на меня, застыв на месте. В моей голове скользнул еще один неприятный исход: наркоманы могли просто меня поколотить, несмотря на свое состояние. Если бы со спящим клоуном и миловидной девушкой я бы справился, то другие два здоровяка явно доставили бы проблем.

Я решил действовать осторожно. Сделав шаг навстречу циркачам, пришлось убеждать их, что оружия при мне не имеется и лучше мирно проследовать в участок. Трое исступленно глядели на меня, как вдруг, почти одновременно, их мутные взоры перекинулись куда-то вдаль, за мое правое плечо. Настороженно, дабы не упустить их из виду, я повернул голову назад и увидел за своей спиной знакомого двухметрового громилу. Тут стоило бы выдохнуть, решив, что в шатер явился Микола. Его появление могло существенно упростить арест циркачей, но, как было сказано ранее, судьба любила ставить мне палки в колеса, и нависший надо мной глухой здоровяк был тому подтверждением.

– Ты, значит… – расстроенно обратился я к глухому громиле. – А мы тебя искали…

Тяжелый кулак рухнул на мою голову, погрузив сознание в темную пустоту.

Глава 9

Придя в себя из-за частых ударов по голове, я почувствовал, что связан. Тугие веревки были затянуты на щиколотках ног и кистях рук. Задрав мои ноги вверх, глухой громила крепко зажал их подмышкой, волоча мое тело по неровной земле. Слегка приподняв голову, я увидел, что меня тащат через огромный манеж. Зрительские места, издалека напоминающие бесконечные ряды спичечных коробков, опоясывали арену, создавая иллюзию замкнутого пространства, ибо выход – который, возможно, находился позади меня, – я разглядеть не смог.

– Может, отдадим его Миколе? Он точно подскажет, как правильно с ним поступить?

Женский голос раздался где-то позади меня. Попытавшись закинуть голову назад и разглядеть говорившую, я больно ушибся темечком о землю, но, как оказалось, это было бесполезное действие. Девушка подбежала к глухому громиле и заглядывая тому в глаза, вновь повторила вопрос:

– Давай отдадим его Миколе? Да, он будет ругаться и, может быть, замнет все это? Подвязки в полиции у него имеются. А за себя не переживай! Он тебя не знает и мы скажем, что сами поймали этого парня! И все будет хорошо! Договорились?

Но громила невозмутимо продолжал тащить меня через арену, никоим образом не реагируя на слова девушки.

– Ну и хрен с тобой! – обозлено произнесла девушка и, отойдя на пару шагов назад, бросила на меня взгляд. Как оказалось, то была та миловидная особа из тайной комнаты Миколы, которая меня раньше всех заприметила.

Я гневно затряс онемевшими ногами, на что тут же получил ответ от глухого верзилы в виде сильного удара по ступням ног.

– Куда вы меня тащите? – обратился я к девушке.

– Ну… послушайте, я вообще не при делах! – нервно начала оправдываться она. – Да, мы нарушили закон, затягивая газовуху… и тому подобное, но потом появился Евгений, ударил Вас и, как я понимаю, хочет убить. А такие методы не для нас! Микола не из таких людей, да и мы тоже! А когда он узнает… Боже, что же будет?

– Убить?! – истерично спросил я и немного подумав, решил пригрозить: – Он понимает, что убийство полицейского влечет неминуемый расстрел?

– Боже мой! – завопила девушка. – Если все узнают, что мы причастны к Вашему убийству, то и нас тоже…Ой, мамочки! Микола будет очень зол!

– Отставить истерики, – не менее беспокойно ответил я. – Что он хочет со мной сделать?

– По моему разумению, сейчас мы направляемся к клетке с тигром, – девушка нервно осмотрелась и, утвердительно кивнув, добавила: – Определенно! Он хочет скормить вас тигру!

– Останови же его! – надрывно крикнул я, явно теряя самообладание. – Вас всех же тоже под дуло поставят! И тебя, и дружков твоих, и Миколу! Ты этого хочешь?

– Нет, господин полицейский, – голос девушки задрожал и, казалось, она была готова разреветься на месте. – Я пыталась все объяснить Евгению, но он глухой, а читать по губам избегает! А если и читает, то игнорирует любые просьбы!

– Останови его, сказано тебе! – грозно рявкнул я.

От неожиданности девушка слегка подскочила, но тут же, послушно кивнув головой, встала на пути у громилы, выставив вперед руки. Евгений молча, не поднимая головы, оттолкнул ее в сторону, продолжая свой путь.

– Не выходит, – потирая плечо, ответила девушка. – Сами видели, что я для него, как пушинка.

– Хорошо, – произнес я, стараясь придать своему голосу больше спокойствия. – Развяжи мне руки, и обещаю, тебя не привлекут. Я тебя… отмажу.

– Вы не врете? – глаза девушки заблестели легкой надеждой.

– Не вру.

Взглянув на Евгения, она достала из своего сапога самодельную заточку и вложила в мою руку. Для чего миловидная особа носит в своей обуви холодное оружие, осталось для меня загадкой. Много неизвестного таит в себе Цыганский цирк.

Вновь кротко кивнув головой, девушка пошла рядом с глухим верзилой.

Изловчившись, я схватил заточку пальцами, принявшись интенсивно водить лезвием по веревке. Веревка значительно ослабла и сильным рывком, я разорвал путы, сковывающие меня. Без лишних промедлений, вцепившись руками в землю, я пихнул глухого громилу ногами по ребрам, вложив в удар всю имеющуюся силу. Евгений явно не ожидал подобного. Из-за резкой боли, он выпустил из рук мои ноги, отступив в сторону на один шаг. Я впопыхах принялся разрезать веревку, сковывающую ноги, но громила с волчьим оскалом развернулся и озлобленно двинулся ко мне. Как ящерица, я принялся отползать назад, петляя связанными ногами по земле. Тяжелыми ногами Евгений пытался раздавить меня, словно надоедливую букашку, но ему не хватало доли секунды, дабы попасть. И тут, в страхе уползая на руках, я неудачно оперся на левую конечность, повалившись на бок. В ту же секунду моя правая стопа звонко хрустнула, после чего невиданной силы боль растеклась по всему телу, вытащив из меня истеричный вопль. Сквозь оковы боли я взглянул на Евгения. Он самодовольно улыбался, прижимая мою стопу к земле. Кто бы знал, что он мог со мной сотворить в дальнейшем, если бы не миловидная девушка, которая навалилась на него всем своим хрупким тельцем. Потеряв равновесие, Евгений неуклюже повалился на меня и единственное, что я смог сделать сквозь непереносимую боль – выставить перед собой заточку.

Грузное тело Евгения рухнуло на меня, после чего прозвучал хлюпающий звук, вместе с которым в мое лицо плеснули капли крови, вырвавшиеся из шеи громилы.

С большим трудом я скинул тело Евгения и, с ужасом взглянув на него, увидел черную рукоять заточки, торчащую из шеи глухого здоровяка.

– Я убила человека! – схватившись за голову, завопила девушка.

– Ты спасла меня, – перерезав веревку и с трудом поднявшись на ноги, произнес я. – Обещаю, что тебя не посадят. Я расцениваю это как помощь полицейскому во время оперативной работы. Все будет хорошо.

– Вы не обманываете? – спросила девушка, подняв свои зеленые глаза.

Я кивнул. Девушка улыбнулась и, слегка протянув вперед руки, двинулась ко мне, желая обнять. Не сказать, что сейчас было уместно утешать миловидную особу, в чей жизни самым большим потрясением, скорее всего, был неудачно отыгранный номер в цирковом представлении, но ее дрожащее тело, блестящие от подступивших слез глаза и проявленный героизм против превосходящего по силе противника сломили меня, пробудив желание приласкать это хрупкое создание.

Слегка протянув руки ей навстречу, я ждал, когда девушка упадет в мои объятия, но, когда расстояние между нами сократилось до одного шага, раздался оглушительный хлопок, после которого особа безжизненно упала на землю.

Мое сердце истошно забилось в груди. Под телом девушки медленно растекалась лужа крови. Она едва заметно дышала и мне стоило унести ее в безопасное место, но раздался еще один выстрел. Над моей головой просвистела пуля, и я, испуганный, быстро поковылял к круглой сцене, стоявшей в центре манежа.

Прозвучала череда громких хлопков.

– Вы стреляете в полицейского! – выкрикнул я, прижавшись спиной к сцене.

Выстрелы прекратились.

– Да знаю я, кто ты! Знаю! – послышался голос среди зрительских рядов. – Вылезай!

Я замешкался. Ситуация оказалась патовой: если бы я решился не послушать стрелявшего и пуститься в бегство, то со сломанной ступней осуществить задуманное оказалось бы невозможным, и я рисковал получить пулю в спину; с другой стороны, долго отсиживаться тоже не получится, ибо рано или поздно преступнику надоест ждать, и он безо всяких раздумий подойдет ко мне ближе и пристрелит. О том, что тот не в курсе об отсутствии у меня огнестрельного оружия и думать было глупо. Стрелявший все это время наблюдал за происходящим и точно заметил мое бессилие перед громилой.

Не выискав подходящего решения, я поднял руки вверх и вышел из своего укрытия.

Сузив глаза, я начал высматривать среди россыпи темных рядов таинственного преступника. Поначалу разглядеть никого не удавалось, как вдруг из темноты выплыл человек в длинном пальто, на голове которого сидела небольшая шляпа. Воздух расплылся под смрадом вареного чеснока. Направив на меня дуло револьвера, он медленно спускался по ступеням узкого лестничного пролета, который разрезал секции зрительского зала. Преступник намеренно скрывался от света, предпочитая оставаться в тени. Но вдруг он остановился и, как мне показалось, огляделся. Убедившись, что кроме нас в манеже никого нет, неизвестный опустил револьвер и решился показать себя. Он спустился на второй ряд и встал под тусклый свет, откинув полы шляпы. Но мне все равно оказалось тяжело разглядеть лицо неизвестного. И вновь мое любопытство решило испытать судьбу: я аккуратно сделал шаг вперед и остановился, ожидая, что предпримет преступник.

– Подходи, не бойся! – весело прокричал он.

Я сделал еще несколько шагов вперед и, взглянув на неизвестного, растерянно замер на месте. Теперь лицо неизвестного во всей красе предстало перед моим взором и, разглядев его, я обомлел. До этого я видел лицо преступника на многочисленных листовках, прикрепленных к его личному делу, которое пылилось на шкафу в полицейском архиве. Но встретить самого разыскиваемого преступника Люберска здесь казалось мне немыслимым. Самым обидным оказался другой аспект данной ситуации, в вероятность которого мне абсолютно не хотелось верить.

– Т…Т-телорез? – сквозь большое усилие выдавил я из себя имя преступника.

В ответ Телорез громко расхохотался, чуть не выронив из рук револьвер.

– Ты что здесь делаешь? – растерянно спросил я.

– Будто ты не понимаешь! – продолжил издевательски смеяться преступник.

Невозможно. Я не хотел верить, что вижу перед собой Телореза. Я не хотел верить, что он причастен к делу о «похитителе флатуса», я не хотел понимать, что Чудновский оказался прав. Но брошенная Телорезом фраза явно подразумевала то, что именно он является тем, кого мы с полицмейстером искали.

– На тебя не вели никакие зацепки! – взорвался я, стряхнув с себя оцепенение.

– На то я и хороший преступник, если ко мне не ввела ни одна зацепка, – насмешливо ответил он.

– Не верю! – выкрикнул я. – Не верю!

– Почему же не веришь? Вы пялились на меня в день, когда я пытался похитить флатус у той оборванки! Помнишь, как я на крыше стоял? Это ли не главное доказательство совершенного мной преступления?

Я осознал, что проиграл. И проиграл не Телорезу, а Чудновскому. Все время Алексей Николаевич говорил истину, утверждая о виновности Тихона Телореза, а я, поддавшись своей гордыни и рассчитывающий на теоретические знания, которые были получены в полицейской школе, как оказалось, выдвигал абсурдные теории, ведущие в никуда.

“Неужели Чудновский не так глуп, как мне всегда казалось?”

– Для чего ты воруешь кишечные газы? – решил спросить я пропитавшийся горестью поражения.

– Послушай, дружок, – неторопливо раскручивая в руках револьвер, ответил Телорез, – Ты правда считаешь, что я возьму и все тебе выложу? Ты оказался здесь случайно, не смог сам на меня выйти, да и в чем резон раскрывать все карты? Советую перестать читать бульварные детективы, дабы не будоражить свою маленькую головку подобной чепухой!

– И что же ты со мной собираешься сделать? Убьешь? – спросил я в надежде, что Телорез затеял своего рода психологическую игру и не спешит покончить со мной.

– Конечно! – радостно ответил он и направил на меня дуло револьвера. – Неужели я должен тебя отпустить?

– Придется, Тихон! – прогремел голос Чудновского за моей спиной.

Позабыв обо всем, я обернулся в сторону Алексея Николаевича, который, выставив перед собой револьвер, уверенно шагал в мою сторону. Для меня Чудновский не походил на человека, с которым можно чувствовать себя в безопасности, но когда он появился в манеже, я, казалось, взбодрился, сбросив с плеч оковы страха.

– Вот и он! – наигранно крикнул Телорез. – Великий полицмейстер Чудновский Алексей Николаевич! Рад вас видеть!

– Сдавайся! – сухо ответил полицмейстер и взвел курок. – Ты пойман с поличным!

– Как и всегда, Алексей Николаевич! – так же весело отвечал ему Телорез. – Напомните, сколько раз вы бездоказательно ловили меня?

– Три!

– Три! А сколько раз меня отпускали из-за отсутствия доказательств?

Чудновский замялся и нехотя ответил:

– Три…

Телорез залился звонким смехом.

– Но сейчас я тебя точно засажу! Как минимум за убийство той невинной девушки! А ну рассказывай, для чего ты воруешь флатус!

– Он не расскажет, – тихо обратился я к полицмейстеру. – Я уже пытался…

– Ну, слушайте, Алексей Николаевич! – крикнул Телорез.

– Что?! – удивленно выкрикнул я. – Как это понимать, Телорез?! Буквально пару минут назад, ты сказал, что не раскроешь карты!

– Для него это игра, – невозмутимо произнес полицмейстер. – Ему нужен равный соперник.

Равный соперник? Казалось, после всего случившегося меня было тяжело удивить, но Алексей Николаевич, как всегда, сумел это сделать. Я поразился, с какой легкостью удалось подавить вопящее внутри меня эго и не начать доказывать полицмейстеру его профнепригодность и низкий интеллектуальный уровень. Возможно, мой разум решил, что сейчас не самый подходящий момент для бесплодных речей.

– Наркотики всегда в фаворе! Всегда! – Начал говорить Телорез. – А если при их производстве затраты сводятся к минимуму, то это становится оч…

Рядом со мной раздался громкий хлопок и Телорез, оборвав свою речь на полуслове, повалился на ступени.

– Каждый раз приходится слушать его балабольство, – пробубнил Чудновский, опуская дымящийся револьвер. – А потом еще и на кулаках махаться заставит. Надоел.

– Это было подло даже для меня, – закряхтел Телорез, когда мы поднялись к нему. Он распластался всем телом на грязных ступенях пролета и, взглянув на пулевое ранение в своем левом плече, иронично добавил: – Но Вы никогда не славились меткостью.

Раздался щелчок взведенного курка, и я увидел, как Телорез приподнял револьвер, зажатый в правой руке, и, направив на Чудновского, нажал на спусковой крючок. Позабыв о сломанной ноге, я со всей силы ударил ей по оружию. И в тот самый момент, стоило моей ноге коснуться блестящего барабана, как раздался гулкий выстрел, и револьвер безвольно вылетел из рук Телореза, скрывшись за рядами зрительских скамеек. Я без всяких раздумий, не замечая ноющую боль в сломанной ступне, запрыгнул на Телореза и начал скручивать ему руки, но он нервозно, несмотря на простреленное плечо, пытался вырваться из моего захвата.

– Алексей Николаевич, нужна ваша помощь! – прокричал я и обернулся в его сторону.

Чудновский прижимал окровавленную руку к животу. Лицо полицмейстера покрылось нездоровой бледностью, и, слегка качнувшись, он уселся на ближайшую скамью. Я не знал, что делать. Броситься к Чудновскому и упустить Телореза или удерживать Телореза и дать умереть Чудновскому.

– Ну давай, полисмен! – язвительно обратился ко мне Телорез. – Тут вопрос жизни и смерти! Помоги своему начальнику!

Я в недоумении вертел головой, глядя то на Телореза, то на Чудновского. Как бы то ни было, но очевидного выбора передо мной не стояло. Нужно было решать. Но, к моему счастью, позади раздался знакомый голос:

– Вот тебе раз! Лиду хлопнули!

Послышалась еще пара крепких мужских восклицаний, которые издали циркачи, вошедшие в манеж вместе с Цыганом.

– Микола! – крикнул я. – Чудновский ранен!

Тяжелые шаги Цыгана, казалось, разрушат зрительскую трибуну, ибо вокруг поднялся жуткий грохот, пока тот взбегал по ступеням.

– Его держите! – глянув на Телореза, приказал Микола двум своим здоровякам схватить преступника.

Чудновский редко дышал. Его бледная рука, залитая кровью, безвольно лежала на животе, уже не пытаясь остановить непрекращающийся поток крови.