Читать книгу: «Эклипсион»

ВСТУПЛЕНИЕ

Мир не держится на законах королей и уставах древних домов. Мир держится на выборе. На том одном шаге, который делают в тишине, когда никто не видит. На взгляде, полном сомнений, на руке, не отпущенной в последний момент, на истине, сказанной, когда было легче солгать. История запоминает героев, но меняют её – сомневающиеся. Великие империи рушатся не от вражеских мечей, а от шепота в коридорах. От зависти, спрятанной за улыбкой. От любви, поставленной выше долга. Когда древние союзы рушатся, когда братья становятся врагами, когда предатели говорят о чести громче всех – в такие времена и рождается истина. Свет и тьма не борются друг с другом. Они борются в нас. И каждый должен выбрать, кем он станет, даже если весь мир откажется понимать этот выбор.

История – это не просто череда битв, коронаций и предательств. Это борьба выбора и сомнений. Там, где одни видят врага, другие – последнюю надежду. Свет не всегда праведен. Тьма не всегда зла. Бывают времена, когда древние пророчества стираются пеплом войны, когда любовь бросает вызов долгу, а правда становится опаснее лжи.

КАЛАРАС

Каларс – материк, рождённый стихиями и закалённый временем.

На его севере лежат суровые земли, где вечный лёд сковывает берега, а чёрные скалы тянутся к небу, словно застывшие в крике титаны. Здесь ветер несёт с собой соль дальних морей и шёпот древних легенд, а солнце редко пробивается сквозь тяжёлые облака. Чем дальше к югу, тем щедрее становится природа. Центральные равнины раскинулись, словно бескрайнее зелёное море, изрезанное сверкающими реками. Здесь весной воздух наполняет аромат цветущих лугов, а летом поля дрожат золотыми волнами злаков.

Леса в этих краях древни и полны тени, в которой можно заблудиться даже в ясный день. На востоке Каларса лежат земли туманов и мягких дождей. По утрам здесь горы и долины окутаны серебряным маревом, и сквозь него мир кажется сном, который вот-вот рассеется. Море, омывающее эти берега, переменчиво: сегодня оно ласково и спокойно, а завтра способно подняться в шторм, что стирает с лица земли целые деревни.

Юг материка встречает путников дикими просторами, где ветры гуляют в высокой траве, а горизонт кажется бесконечным. Здесь жара дня сменяется прохладой звёздных ночей, а над скалистыми берегами вечно гремит прибой. Это край, где природа царит безраздельно, и лишь самые сильные способны выжить.

Глава 1.

Мать, сидя у изголовья кровати, нежно касаясь головы своего сына, начала свой рассказ, поглаживая его волосы, как это делала когда-то с ней её собственная мать.

– Давным-давно, когда мир был охвачен огнем войны и туманом страха, все королевства были на грани разрушения. Злые силы, что восстали из тени, назывались даргуллы. Их сила была велика, их армия беспощадна. Во главе этих сил стоял жестокий вождь, Варлок, чье имя наводило ужас на всех, кто слышал его. Его войска, охваченные злом и тьмой, сражались не только с людьми, но и с самим светом, пытаясь стереть саму жизнь с лица мира. Их оружие было смертоносным, а сердца полны ненависти и разрушения. Они не щадили никого и ничего.

Мать смахнула с глаз слезу, взглянув на сына, затем продолжила:

– Война была ужасной и жестокой. Поля сражений были покрыты кровью, и каждый день приносил новые потери. Весь мир казался поглощенным этим мракобесием. Но, несмотря на разногласия, королевства, что когда-то враждовали между собой, объединились. Только так они могли сдержать Варлока и его легионы. Когда над миром сгустилась тьма и даже само солнце отвернулось от земли, воины Великого Драгхейма, наши предки, подняли мечи и встретили ужас лицом к лицу, чтобы дать ему последний бой.

Она снова остановилась, чтобы мальчик мог представить себе, как ужасен был тот бой.

– Великий Драгхейм заплатил самую высокую цену за победу. Мы потеряли почти все – наши земли и города были сожжены, а наш народ сильно пострадал. Но даже тогда мы не поклонились врагу. Вместе с другими королевствами, объединившимися для общего дела, мы смогли одержать победу. Самое важное, что удалось уничтожить Варлока и его легионы.

Мать встала и взглянула в окно, где солнце медленно заходило за горизонт, словно символ конца старой эпохи.

– Многих пришлось похоронить на тех полях, но наши великие предки победили. Они победили, потому что в тот момент стали единым народом. И, несмотря на все страдания, это была победа для всего мира. Мы должны помнить об этом, чтобы всегда быть готовыми стоять друг за друга.

Она наклонилась, целуя его в лоб, и прошептала:

– И помни, сын мой, никогда не сдавайся. Даже когда угасает последняя искра надежды, продолжай бороться – за землю, что взрастила нас, за тех, кого любишь, за честь, что передана нам кровью предков.

Алдерик резко проснулся, когда яркий свет проник через щель в шатре. Вокруг стояла тишина, только вдали доносился шум шагов солдат и глухие разговоры. Он лежал на жестком соломенном матрасе в углу большого шатра, и мгновенно понял, что это был не обычный сон. Это была реальность. Война была здесь, среди них. Он потряс головой, пытаясь избавиться от воспоминаний о ночных кошмарах, где ему снова приходилось сражаться на передовой. Война с Валдорией была ужасной, и они были на грани решающего сражения. Алдерик быстро встал, его тело сразу стало напряженным, а глаза наполнились решимостью. В воздухе уже витала эта жуткая аура, которая всегда сопровождала приближающуюся схватку. Из-за палатки доносились звуки команд, стук оружия, звуки механизмов, которые неуклонно подготавливали к битве. Алдерик поспешно собрал свои вещи и вышел наружу, где его встретил его товарищ, Гальт.

– Алдерик, ты живой? – раздался голос его друга. Тот стоял рядом с оружием в руке и готовил его к битве.

– Да, – ответил Алдерик, затянув пояс.

– Мы снова идем в бой, – сказал Гальт, посмотрев на него с той же решимостью, что была в глазах Алдерика.

Алдерик стоял на поле перед шатром, и его образ казался будто отражением военной доблести и королевской чести. Его золотистые волосы средней длины касались плеч, словно солнечные лучи, проникшие сквозь мрачные тучи. Они были слегка взъерошены от сна и походных условий, но несмотря на это, придавали ему аристократичный и благородный вид. Взгляд его глаз был ясным, с голубым отливом, который сочетался с холодной решимостью, присущей только тем, кто видел на своем пути лишь кровь и смерть. Он был в полном комплекте доспехов, которые сияли, словно капли росы в дневном свете. Это были облегченные, но прочные латные доспехи, отливающие золотым. Капа, сшитая из прочной ткани, плотно обвивала его плечи, сохраняя гибкость и мобильность. На груди Алдерика был знак королевства – медведь, изображенный в полном размахе. Его массивные лапы были раскинуты, готовые к нападению, а глаза пылали ярким огнем, как будто сам зверь был живым. Медведь был выполнен из темного металла с вкраплениями рубинов. На его пояснице висел длинный меч с вырезанным на лезвии гербом, который Алдерик носил с собой на протяжении всей войны. С кожаными перчатками, а также сапогами, идеально подходившими для быстрой атаки, он был готов к любому испытанию, которое принесет этот день.

Гальт был рядом, и его фигура выглядела столь же внушительно, но с элементами дикого, что отражало его личный характер. Короткие коричневые волосы его головы были собраны в небрежную прическу, а на его лице был отчетливо виден шрам – след от удара мечом, который остался с ним с первых дней войны. Этот шрам, красный и заметный, придавал его облику жесткость и суровость. Его глаза, темные, как уголь, сверлили пространство, будто бы оценивая каждую возможную угрозу. Гальт носил более тяжелые доспехи, выполненные из черного металла, с элементами грубого железа, что придавало ему вид непобедимого рыцаря. Латный нагрудник с небольшими зазубринами и следами от ударов, покрытый многочисленными вмятинами, вызывал ощущение, что он прошел через многие сражения и остался жив. Его вооружение было менее украшенным, но не менее смертоносным – тяжелый меч с широким лезвием и прочные щитки на руке, которые сохраняли его в целости во время боя. Шлем, открывающий лицо, но с защитной маской для защиты от ударов, придавал ему более устрашающий вид, как будто он мог выдержать любые удары, не потеряв своей стойкости. На груди был вырезан символ, указывающий на его принадлежность к элитной армии Драгхейма, но его внешний вид больше говорил о том, что он был ближе к простым воинам, чем к аристократам.

Вокруг царил полный хаос, но в этом хаосе было ощущение неизбежности. Тренированные солдаты, воины, сражавшиеся бок о бок с Алдериком, суетились, готовясь к битве. Повсюду раздавались звуки оружия, цокот копыт и скрежет брони, а на поле лагеря оживленно работали мастера по экипировке и подготовке боевых медведей и лошадей. Густой запах железа, кожи и смолы висел в воздухе, придавая атмосфере особую тяжесть.

Боевые медведи, могучие создания, вылуплявшиеся из самых суровых лесов Драгхейма, готовились к битве. На их мощные, покрытые жесткой шерстью тела натягивали тяжелые доспехи из черного металла, защищающие от ударов мечей и стрел. Латные пластины были закреплены вокруг грудной клетки, что давало им свободу движений, но в то же время обеспечивало защиту от ударов. На лапах медведей были одеты усиленные когти, вырезанные из редкого камня, добытого на горных хребтах «Застывшей Гряды». Шлемы, увенчанные металлическими шипами, скрывали их могучие головы, а под ними горели яркие глаза, которые отражали сущность того, для чего их тренировали – для войны. Четко продуманные маршруты для нападений создавали мощную линию обороны. Медведи были не просто существами для устрашения – они становились воинами, не уступающими по жестокости и решимости своим человеческим собратьям.

Лошади, которых использовали для кавалерийских атак, тоже проходили через тщательную подготовку. На их телах крепились легкие доспехи, которые не ограничивали их в скорости, но защищали от ударов и стрел. Их гривы были собраны в косы, а крепкие сапоги были обиты железом для защиты от острых камней и лезвий врагов. Лошади ревели, ощутив, что сражение близится, и часто поднимали головы, как бы предсказывая будущее, которое они несут своим всадникам. Воины внимательно проверяли свои луки и копья, натягивали стрельные тетивы и цепляли тяжелые мечи на боковые ремни.

Необычное зрелище развернулось рядом с лагерем, где стояли величественные летающие корабли. Эти огромные судна, казавшиеся невероятными для человека, который привык к обычным морским кораблям, и по-прежнему вызывали у Алдерика чувство недоумения. Он не мог поверить, что эти судна, которые обычно курсируют по водам, могут подняться в небо, преодолевая невиданные горизонты. Он еще помнил, как впервые увидел их в воздухе. Огромные белые паруса, сдутые ветром, и древесные корпуса, поддерживаемые огромными магическими камнями, взлетали, казалось, вопреки законам природы.

Секрет этой магической силы, позволявшей кораблям покидать воду и возноситься в небеса, кроется в особом топливе – магическом геле – аэрите, который получают из редкой руды, добываемой в горах Великого Драгхейма и Султаната Аль-Захар. Эта руда, известная как алтерит, была столь мощной, что, переработанная в этот необычный гель, становилась источником огромной энергии. Алтерит был очень взрывоопасен, но для этих кораблей и других механических устройств он был необходим, словно дыхание живому существу.

Мастера и инженеры работали с высокой концентрацией, заправляя гигантские судна аэритом, который принимал форму густого, светоотражающего вещества. Рабочие аккуратно заправляли им специальные резервуары внутри кораблей, где аэрит превращался в топливо, позволяя судну подниматься в небеса с оглушительным шумом, оставляя за собой ослепительный след.

Алдерик стоял, наблюдая, как воины заготавливают припасы. В этом моменте у него не было сомнений. Война снова пришла. Алдерик медленно шагал по лагерю, в его глазах отражалась решимость. Он направился к своему коню, который стоял в тени под большим шатром, слегка вытягивая шею и нервно фыркая, ощущая приближение битвы. Конь был его верным спутником с самого начала его службы, и за эти годы они стали неразлучными.

Его имя было Тасар, и этот конь был настоящим олицетворением силы и выносливости. Тасар был крупным, массивным жеребцом с темно-серой шерстью, почти черной, которая переливалась под светом огня, как будто его тело было покрыто плотным слоем стали. Его мускулы, четко проступающие под кожей, были в отличной форме, словно его тело было выточено из камня, а не создано природой.

Шея коня была широкой и крепкой, с гладкой шерстью, которая переходила в густую гриву, густую и почти черную, как сама ночь. Уши его были настороженно прижаты, как у хищника, готового к нападению. Глаза Тасара – глубокие и умные – казались почти человеческими, в них отражалась не только мудрость, но и терпимость к жестоким испытаниям. Он доверял своему всаднику, как и тот ему.

Алдерик подошел, мягко погладил коня по шее, ощущая теплоту его тела. Он снял с седла тяжелое покрывало, которое защищало его от пыли и дождя. Одевая на Тасара доспехи, Алдерик аккуратно закрепил на его спине седло и проверил крепления на лошадиной броне, которая защищала боковые части животного. Тасар как бы почувствовал настрой своего всадника. Он подал голову, немного попятившись, и Алдерик заметил, что конь напрягся – его внутренний мир, как и его самого, был готов к битве.

– Мы будем сражаться вместе, друг – прошептал Алдерик, закрепляя на спине коня оружие. На одной стороне – длинный меч с острием, сверкающим под тусклым светом, на другой – копье, идеально сбалансированное для верхней атаки.

Алдерик крепко вцепился в поводья, и Тасар шагнул вперед, готовый к бою, как и его хозяин.

Алдерик ехал через лагерь, ощущая тяжелый взгляд сотен воинов, готовящихся к битве. Запах раскаленного металла и масла, которым смазывали доспехи, смешивался с ароматом свежескошенного сена, которым кормили лошадей. Он держал поводья Тасара крепко, но не слишком туго, позволяя жеребцу двигаться свободно. В этот момент, когда он проезжал мимо рядов воинов, его окликнул властный голос:

– Далеко собрался, Алдерик?

Юноша резко натянул поводья, и Тасар, вздыбившись, резко опустился на передние копыта. Алдерик обернулся и увидел фигуру, которая выделялась даже среди бронированных воинов и пылающих костров. Это был генерал Варстаг Кровавый Гриф – человек, который провел в битвах больше лет, чем Алдерик прожил на этом свете.

Старый воин стоял, опираясь на массивный меч, вонзенный в землю, как будто ему не требовалась иная опора. Его широкие плечи казались бы еще мощнее, если бы не тяжелая меховая накидка, наброшенная поверх боевого доспеха. Она была сделана из шкуры огромного белого медведя, лапы которого свисали ему на грудь, а голова зверя венчала капюшон. Доспехи генерала выглядели так, будто пережили сотни сражений. На кирасе из темного металла виднелись глубокие вмятины, рубцы от мечей и стрел. Наплечники украшали выгравированные знаки Великого Драгхейма. На каждом наплечнике были выбиты когти медведя, и даже кровь, запекшаяся в их углублениях, казалась частью узора. Но главное, что приковывало внимание, – это его лицо. Варстаг был стар, и это было видно в каждой черте лица. Его кожа, загрубевшая от ветров и мороза, была испещрена морщинами, словно потрескавшийся камень. Левую часть лица пересекал старый шрам, начинался от виска и заканчивался у подбородка. Глубоко посаженные глаза имели холодный, почти мертвенный серый цвет – будто два осколка застывшего льда, неспособные растаять даже в ярких лучах летнего солнца. Его нос был сломан в нескольких местах, а губы сжаты в тонкую линию. Борода, густая и спутанная, падала на грудь, местами седея, но все еще сохраняя прежний темный оттенок. Волосы, длинные, но тщательно заплетенные в косы, покрывали его спину, запутываясь в мехах и броне. На руках Варстаг носил перчатки из черной кожи, обшитые золотыми пластинами. Его пальцы, толстые и покрытые шрамами, казались созданными не для письма или ласки, а лишь для того, чтобы сжимать рукоять меча или топора. Генерал взглянул на Алдерика, его губы чуть тронула ухмылка, в которой смешивались ирония и скрытое уважение.

– Заходи в шатер, мальчишка. Нам есть о чем поговорить.

Алдерик кивнул, слезая с Тасара, и передал поводья ближайшему оруженосцу. Шагнув вслед за Варстагом, он вошел в темный полог шатра, не зная, что именно ему предстоит услышать.

Шатер генерала Варстага был громадным, словно передвижной военный зал, достойный самого короля. Его каркас поддерживали массивные древки, обтянутые толстой темной тканью, прошитой магическими символами защиты от огня и холода. Изнутри шатер освещался множеством факелов, закрепленных на металлических держателях, языки пламени плясали, отбрасывая длинные тени на стены. Воздух был густ от запаха воска, железа и пропитанного потом меха.

В самом центре шатра стоял огромный круглый стол из темного, массивного дуба, настолько тяжелый, что его невозможно было сдвинуть даже усилиями нескольких человек. На столе раскинулась большая карта, покрытая замысловатыми линиями, обозначающими реки, горные перевалы, долины и леса. По ее поверхности были расставлены многочисленные фигурки, вырезанные из резного камня и кости, символизирующие разные рода войск.

Алдерик сразу же заметил, что вокруг стола собрались капитаны отрядов, их взгляды были сосредоточены на карте, а пальцы порой указывали на стратегически важные места.

Капитан медвежьего отряда – Бьорн был высок и массивен, словно ходячая крепость из мяса, стали и медвежьих шкур. Его широкие плечи были покрыты толстым мехом снежного волка, который спускался до колен, скрывая часть брони. Шкура, судя по состоянию, была старая, с потертой шерстью и следами старых боевых шрамов, но от этого выглядела еще более внушительной, напоминая о десятках кровавых сражений.

Его лицо казалось высеченным из камня: резкие черты, широкие скулы, сильный подбородок, покрытый густой бородой, в которую были вплетены несколько серебряных колец. Лоб Бьорна рассекал длинный шрам, уходящий вверх к левому виску, – след от старого ранения, которое он получил в одном из боев за северные земли.

Глаза его были цвета темного янтаря, глубокие, внимательные, с прищуром хищника, высматривающего добычу. Седые пряди в густых волосах и бороде говорили не столько о возрасте, сколько о тяжелых битвах, которые он прошел.

Поверх мехов он носил закованную в железо кирасу, усиленную пластинами на груди и плечах. Стальные пластины были темные, потемневшие от времени, с выгравированным знаком вздыбленного медведя. На плечах – огромные наплечники. Его руки защищали тяжелые боевые наручи, скрепленные кожаными ремнями, а на пальцах были надеты толстые перстни с выгравированными рунами силы. На поясе висел огромный ремень с пряжкой в форме медвежьей морды.

За спиной у Бьорна покоился двуручный топор, длинное топорище которого было обтянуто кожей черного волка, а лезвие сверкало даже в полумраке шатра. Говорили, что этот топор, названный "Храдргрим" – "Безжалостный Разрушитель", мог рассекать врагов напополам с одного удара, а его древко было выковано из особой северной руды, выдерживающей любые удары. На боку у Бьорна висел широкий боевой нож, настолько массивный, что его можно было спутать с коротким мечом, а за поясом прятался метательный топор, который он мог одним движением всадить во вражеское горло.

Бьорн не был человеком громких речей. Его голос был низким и глухим, словно далекий раскат грома. Он не говорил лишнего, но его слова всегда имели вес. Его присутствие подавляло, а взгляд, полный холодного расчета, заставлял даже самых отчаянных воинов почувствовать себя моложе и неопытнее. Он был живой легендой Великого Драгхейма, человеком, который сражался с медведем в одиночку и вышел победителем. Говорили, что он мог разорвать врага голыми руками, если потеряет оружие, а его боевой рык вселял ужас даже в самых закаленных бойцов. Великий генерал Варстаг уважал Бьорна и считал его незаменимым в битве, ведь "Клыки Морозной Твердыни" могли обрушиваться на врага, как лавина, сметая все на своем пути.

В этом шатре, за круглым столом, его фигура была одной из самых внушительных. Он смотрел на карту, молча изучая расположение войск Валдории, и все знали, если он заговорит, его слова будут не просьбой, а приказом.

Алдерик уже не раз слышал о Бьорне Волчьем Гневе. Его имя с уважением и опаской произносили воины, а легенды о его подвигах передавались из уст в уста. Но лишь недавно юноша узнал, почему капитана "Клыков Морозной Твердыни" нарекли столь грозным прозвищем.

Возле стола также стоял капитан воздушного флота – Ардрик. Его плащ из темно-синего сукна едва колыхался, несмотря на сквозняк в шатре. Воздушный флот, известный как "Небесные Ястребы", управлял летающими кораблями, работающими на магическом геле. Их бортовые баллисты и огненные стрелометы могли разить врага сверху, сокрушая целые отряды.

Капитан Ардрик выглядел совсем не так, как остальные командиры, собравшиеся в шатре. В отличие от широкоплечего Бьорна или тяжеловесного капитана Торека, он был невероятно худ, словно ветер сам соткал его из лёгких облаков и стальных порывов грозы. Его высокую, почти аскетичную фигуру подчёркивал длинный темно-синий плащ с серебряной вышивкой в виде взмывающего в небо ястреба.

Лицо Ардрика казалось вырезанным из слоновой кости – тонкий нос, высокие и острые бледные скулы, будто всегда освещённые лунным светом. А его глаза… Они были цвета раскалённого серебра, холодные, но в то же время горящие внутренним огнём. Он редко моргал, словно не желал упустить ни единого мгновения. Длинные серебряные волосы, тонкие и струящиеся, как водопад в лунную ночь, были перевязаны темно-синими шнурами. Их концы свисали ниже плеч, поблёскивая в свете ламп, отбрасывающих тени на карту.

Под плащом Ардрик носил лёгкую кожаную куртку, усиленную пластинами зачарованного крагорита. Узкие кожаные перчатки с металлическими вставками прикрывали его длинные, жилистые пальцы, привыкшие крепко сжимать штурвал воздушного фрегата.

Он был одним из самых молодых капитанов в истории, и его дерзость, граничащая с безумием, позволяла ему совершать манёвры, которые казались невозможными даже для опытных воздухоплавателей. Говорили, что, когда он вёл корабль в бой, его голос, отдающий команды, звучал чётко и уверенно, как песнь ветра перед бурей.

На поясе у Ардрика висела изящная сабля с серебряной гардой, а за спиной – небольшой механический арбалет, позволявший вести стрельбу даже с мачты во время воздушных боёв. На поясе у Ардрика также висела изящная складная подзорная труба. Она была сделана из чистого серебра и отполированного крагорита, с выгравированными на корпусе символами Небесных Ястребов.

Но не только подзорная труба выдавала в нём бывалого воздухоплавателя. В углу его губ часто тлела тонкая, элегантная трубка из красного дерева, украшенная серебряными кольцами. Время от времени Ардрик доставал её из-за пояса, медленно наполнял крепким табаком из маленького кожаного кисета, неторопливо поджигал и с наслаждением выпускал густые кольца дыма. Запах табака смешивался с ароматами смолы, парусины и масла, которыми пропахли летающие корабли.

Говорили, что во время битвы, когда воздух вокруг гремел от залпов и вражеские стрелы свистели сквозь ветер, Ардрик мог стоять на краю палубы своего корабля, наблюдая за сражением сквозь подзорную трубу и спокойно затягиваясь трубкой. Для него полёт был естественным состоянием, а война – лишь очередной бурей, которую нужно было пережить.

Капитан Ардрик провёл ладонью по выцветшему полотну карты, где крошечные деревянные фигурки кораблей, расставленные с точностью мастера, отражали положение войск. Его взгляд был пронзителен, а голос, хоть и звучал спокойно, отдавался лёгким металлическим оттенком – словно звон натянутой до предела струны.

– Генерал, – он коротко кивнул, не отрывая глаз от карты. – Если зайдём с юго-запада, сможем ударить по флангу, прежде чем они нас заметят.

Его слова повисли в воздухе, но прежде, чем кто-то успел ответить, раздался низкий, уверенный голос:

– Не спеши, Ардрик.

Торек шагнул ближе. Он был человеком, которого невозможно было не заметить. Высокий, с могучими плечами и грудью, широкой, как кузнечный горн, он напоминал ходячую крепость. Его лицо было грубым, словно высеченным из скалы, с резкими чертами и квадратной челюстью, покрытой короткой тёмной щетиной. Глубокие морщины пролегли на лбу и у рта, но не от старости, а от постоянного напряжения, размышлений и бдительности. Его глаза были цвета бурой земли – тёплые, но при этом цепкие, с проницательным взглядом человека, который привык выживать в дикой местности. Эти глаза, казалось, видели каждую мелочь, замечали каждое движение даже в густом тумане. Его волосы когда-то, возможно, были тёмно-каштановыми, но теперь в них пробивалась седина. Он носил их коротко, так, чтобы не мешали в бою. Руки Торека оправдывали его прозвище – они были огромными, с мощными пальцами, словно выкованными из железа. Кожа на них была загрубевшей, испещрённой порезами и ожогами. Его ладони выглядели так, будто могли сжать в кулак саму бурю. Его доспехи были практичными, без излишней вычурности. Кираса, сделанная из закалённой стали, покрытая следами сражений, с тёмным матовым отливом, была закреплена толстыми кожаными ремнями. На плечах висели пластины, не сковывающие движений, а на запястьях – латные наручи с выгравированными символами молний. Поверх доспехов он носил плащ цвета запылённой зелени, с широким воротом, который мог скрыть лицо от ветра и песка. На боку висел длинный охотничий нож, а за спиной – лук, простой, но смертоносный в руках такого человека. Его сапоги были из тёмной кожи, усиленные металлическими вставками, и каждый его шаг звучал уверенно. Торек был не просто воином. Он был следопытом, охотником и убийцей, который мог исчезнуть в лесу, как тень, и появиться вновь там, где его не ждали.

– Возможно, не все отряды противника отмечены на карте, – добавил он, склонившись над картой и ткнув пальцем в несколько точек.

Они находились на возвышенностях, частично прикрытых деревьями и естественными скальными выступами.

– Вот здесь и здесь, – его голос был твёрдым, будто камень, отшлифованный бурей. – Я бы разместил противовоздушное оружие именно в этих местах. С этих позиций можно следить за небом и в случае чего открыть шквальный огонь. Густые деревья служат хорошим укрытием, а высоты позволят держать под контролем всё, что приближается.

Ардрик внимательно слушал, хмуря брови.

– Если там действительно стоят орудия, они могут разнести половину наших кораблей прежде, чем мы приблизимся к их позициям, – задумчиво произнёс он.

– Именно, – кивнул Торек. – Поэтому я бы сначала отправил разведчиков. Пусть осмотрят местность, проверят позиции, а потом уже решим, как нам лучше действовать.

В палатке повисла тишина. Ардрик медленно провёл пальцем по карте, словно ощущая пальцами рельеф местности. Затем поднял взгляд.

– Хорошая мысль. Отправим дозорных к рассвету.

– Уже подготовил людей, – усмехнулся Торек. – Ты ведь меня знаешь, капитан.

Ардрик ухмыльнулся.

– Знаю. Потому и доверяю. Капитан Торек.

Капитан Лауренс выделялся среди капитанов не только своим мастерством в бою, но и невысоким ростом. Он был ниже большинства своих соратников, но это лишь добавляло ему стремительности и проворства, словно сам воздух не оказывал ему сопротивления.

Его фигура была жилистой, а мускулы, хотя и не выдавались, были словно выкованы из стали. Лауренс обладал поразительной выносливостью, а его движения были быстрые и точные, как у хищника перед броском. Он носил черную кирасу с серебряными узорами, которые сплетались в тонкие, замысловатые линии, напоминавшие следы клинков, прорезающих воздух. Плащ из темного бархата развевался за его спиной, словно крыло охотящейся птицы.

Лицо его было худощавым, с четкими, резкими чертами. Высокие скулы, чуть заостренный подбородок и вечно сжатые губы придавали ему суровый вид. Его глаза – глубоко посаженные, темные, цвета обожженной древесины, всегда смотрели пристально, будто пронизывая собеседника насквозь. Он редко улыбался, и лишь в бою его лицо оживало, когда он с мрачным удовлетворением разил врагов.

Его волосы были цвета воронова крыла – густые, немного длинные, всегда собранные в небрежный узел на затылке. Иногда несколько прядей выбивались, но ему, похоже, было на это наплевать. На его руках, защищенных кожаными наручами, выделялись жилистые пальцы, натруженные годами сражений. Лауренс держал поводья с непринужденной уверенностью, как человек, для которого верховая езда была столь же естественна, что и дыхание. Его оружие – длинный, изогнутый клинок с черной гардой, носивший имя «Кровавая Заря». Он был выкован из редкого тёмного сплава и отличался не только прочностью, но и устрашающим видом. Лауренс носил его не сбоку, как многие, а на спине, закрепив ножны особым ремнем, чтобы мгновенно извлекать меч в бою.

Когда «Всадники Заката» мчались в атаку, их капитан летел впереди, словно воплощенная смерть, рассекая ряды врага быстрыми, неуловимыми ударами. Он был непреклонен, беспощаден, и каждый, кто вставал у него на пути, понимал, почему его прозвали «Роковым Клинком».

Капитан Лауренс стоял чуть в стороне от остальных капитанов и всем своим видом показывал, что ему не по душе предложенный план. Его тёмные глаза, сверкающие в полумраке шатра, скользили по разложенной на столе карте, изучая линии войск, отмеченные фигурками. Время от времени он задумчиво проводил пальцем по губам, словно обдумывая возможные варианты.

Остальные командиры спорили, выдвигали свои идеи, обсуждали тактику, но Лауренс хранил молчание. Он говорил лишь тогда, когда слова действительно имели значение. Он размышлял. Анализировал. Его ум был натренирован годами битв, где одно неверное решение могло стоить жизни сотням всадников. Он видел поле боя не так, как другие. Для него оно было не хаосом криков, крови и мечей, а словно доска для кригхейма¹.

Он с детства был мастером кригхейма, и на войне его ум работал так же, как за доской этой игры. Он видел слабые точки врага, считал ходы наперед, анализировал возможные перемещения и никогда не делал бессмысленных атак. Каждый его манёвр был рассчитан, как и каждый удар его «Всадников Заката». Ему хватало одного взгляда, чтобы понять, где враг может ожидать удара, а где – уязвим. Это чувство пришло к нему с опытом, с годами войн и сражений, когда он раз за разом выводил свой отряд в атаку, выбирая идеальные позиции. Он видел битву так, будто смотрел на неё с высоты птичьего полёта, будто его разум парил над полем, а не сражался в гуще врагов.