Читать книгу: «Безмолвие Пустоши», страница 5

«Мы просто стояли и смотрели на митингующих. Как обычно. Но вдруг такой сильный гнев, ненависть ко всем, кто не такой, как я сам. И я не мог (зачеркнуто) даже не пытался с этим бороться, потому что в этом был какой-то смысл. Мне нужно было наказать непривитых».

Дописанная на обратной стороне фраза гласила: «А сначала я услышал в голове голос: «Убить их!».

Всю дорогу домой Алекс размышлял о двух вещах – слове «наказать», которое использовал Асаф, и списке убитых – среди них были Седзо и Акеми Аракава.

Почему мутант использовал именно понятие наказания, чтобы описать свои чувства? Наказать за что? А Юкичо? Что сказать ей? Как сообщить, что ее родители мертвы? К своей смерти был готов Седзо, но не его дочь. Это было жестоко, ведь он понимал, на что идет.

Но что подвигло толпу начать бунт именно сегодня? И каким же странным было их поведение – так смело давили, а потом, когда уже почти прорвали оборону, бросились наутек. Слово «наказать» определенно имело к этому какое-то отношение. Если за привитыми все же кто-то стоял, уговорив их на решительные действия, то он искал мести. Это могло сузить зону поисков лидера движения. Хотя что-то подсказывало Алексу, что в этом уже нет смысла. Сегодня обе стороны опробовали свои силы и отправились на перегруппировку. Завтра же начнется настоящая война.

Юкичо снова была во дворе со своей игрой. Волна паники обошла ее. Девочка так мирно и радостно скакала на своем светящемся коврике, что просто не верилось в то, что произошло на площади у штаба. Замерев, будучи не в силах оторвать взгляд от этого умиротворяющего зрелища, начальник охраны просто недвижимо стоял почти у самой дороги. Наконец, он решился рассказать ребенку всю правду.

– Здравствуйте, Алексайос! – Юкичо весело помахала ему рукой и улыбнулась.

– Привет, Юкичо! – Алекс помахал рукой в ответ и направился к ней.

– Родители сказали, что вернутся поздно, – беззаботно сообщила девочка, внимательно следя за загорающимися под ногами огоньками. – Хочу их дождаться.

Алекс помялся и открыл рот, чтобы сообщить печальные новости, но комок подступил к его горлу. Он сглотнул и попробовал снова, но слова прозвучали совсем не те:

– Даже не знаю, успеют ли они все сегодня сделать. Может, поужинаешь у нас?

Девочка пару мгновений колебалась, надув губки, а затем ответила:

– Я не против, если и вы с Линдой не против.

Алекс усмехнулся, приобнял Юкичо за плечи и повел в свой дом.

Линда сегодня была сама не своя – рассеянна и встревожена. На ужин она приготовила курицу, но передержала ее, отчего мясо стало жестким и сухим. Салат оказался слишком крупно нарезан и пересолен.

За столом никто не проронил ни слова. Только Юкичо тихо напевала какой-то веселый мотив. Алекс несколько раз ловил пристальный взгляд жены, в котором читался немой вопрос. Нет, скорее немая просьба. Вместо ответа он лишь кротко кивал в сторону ребенка, намекая, что сейчас не самое подходящее время. Когда с едой было покончено, все остались сидеть на своих местах по-прежнему, словно ожидали, пока кто-нибудь другой что-нибудь скажет. Это немое ожидание было пропитано таким напряжением, что на лбу Алекса выступил пот. Краем глаза он заметил, что Юкичо иногда бросает исподлобья взгляд на него и Линду, но ничего не говорит. Внезапно ему стало понятно, что девочка уже совсем не так наивна, как выглядит. На это, видимо, и намекал Седзо.

Наконец, молчание оказалось нестерпимым.

– Ну что, давай я провожу тебя в комнату? – предложил Алекс девочке, откашлявшись.

Юкичо сначала удивилась, по ее глазам было видно, что она не понимает, почему бы ей не пойти домой, но через мгновение успокоилась и согласно кивнула.

Дома на Пустоши-14 строились по понятному принципу – однокомнатное или двухкомнатное жилье в зависимости от того, живет человек один или с кем-то. Свадьбы на планете не устраивали, ссылаясь на секретность объекта и, как следствие, невозможность официальной регистрации. Однако, как и следовало ожидать, сожительствовать это людям не мешало. Вот только уговорить администрацию переселить новоиспеченную пару в жилье на двоих было не так просто. Алексу помогла его высокая должность.

Некоторые горожане не очень понимали этой логики – зачем давать две комнаты парам, когда они все равно спят вместе? По большей части этими горожанами были одинокие люди, смутно представляющие себе, что такое совместная жизнь.

Поскольку чета Аманатидис спала в комнате Алекса, Юкичо отвели в спальню Линды, которая сразу же выдавала свою принадлежность обилием высоких платяных шкафов и массивным комодом с занавешенным сейчас зеркалом, настолько непохожим на всю шаблонную мебель города, что девочка не могла отвести от него глаз.

– Красивый, правда? – спросил Алекс, позабавленный реакцией ребенка на деревянного динозавра из позапрошлого века.

Юкичо, не переставая разглядывать комод, задумчиво кивнула.

– Мы его с Европы привезли, – начал рассказывать Аманатидис, погружаясь в приятные воспоминания. – Он в какой-то степени фамильный. Был у прабабушки Линды, потом у бабушки. А вот ее мать совсем не хотела перевозить эту махину к себе, так что от бабушки комод перешел к Линде. Она всегда очень его любила. У него, знаешь, такой родной запах. Натуральный и напоминающий детство…

– Алексайос, – перебила Алекса Юкичо. – Я кое-что услышала сегодня.

Хозяин дома оказался немного сбитым с толку, потому что ушел довольно глубоко в себя и не ожидал такого внезапного возвращения в мир реальный. Он перевел глаза на девочку и заметил, что лицо той напряжено и напоминает выражение Асафа в переговорной – словно она хочет что-то сказать, но сомневается, что ей поверят.

– Что же ты услышала? – Алекс опустился на одно колено, его глаза оказались почти на одном уровне с глазами ребенка.

– Голос, – неуверенно ответила Юкичо, глядя куда-то в сторону. – Он прозвучал где-то рядом, но я огляделась по сторонам – там никого не было.

– И что же сказал голос? – Алекс насторожился.

– Он сказал… – девочка замолчала и поджала губы. Вид у нее был встревоженный – она словно сама сомневалась в том, что намеревалась сказать. Но следующие ее слова прозвучали очень решительно: – Он сказал: «Убить их!».

Выйдя из комнаты, Аманатидис направился на кухню, где его ждала Линда. Она была единственным человеком, которому он мог доверять полностью. Нужно было поделиться с ней опасениями. Все рассказать. Откуда девочка узнала? Те же самые слова сказал Асаф. Неужели тот, кто стоит за бунтом, был в доме Аракава и говорил с родителями девочки? Неужели она слышала эти слова там, но почему-то не хочет выдавать его имя? Она сомневалась. В чем же дело?

– Дорогой, – Линда растягивала слова, чтобы их было проще понять. С каждым днем ее речь становилась все хуже. – Сегодня творился настоящий кошмар…

– Так ты уже слышала? – перебил жену Алекс и затараторил: – Просто ужас. Столько людей погибло. Но я думаю, что все это было не спроста. Ты не видела того, что там произошло. Они все двигались словно по указке. За этим точно кто-то стоит. И он раздавал указы заранее. Поэтому…

Тут он замолчал, переведя взгляд с пола на Линду – та была ошеломлена.

Как оказалось, ей ничего не было известно о столкновении на площади. Но рассказать о том, что беспокоило ее весь вечер, она смогла только после того, как выслушала рассказ мужа о происшествии и выплакалась. Градус страха и беспомощности дошел до предела.

– Так о каком кошмаре говорила ты? – тихо спросил Алекс, прижимая жену к себе и поглаживая ее голову, покоящуюся на его груди.

– Днем, – Линда периодически всхлипывала, из-за чего ее речь было еще труднее разобрать. – Наверное, тогда же, когда это у вас там началось, на меня что-то нашло.

Алекс напрягся, по его спине пробежал холодок.

– Не понимаю, что это было, – продолжала жена. – Но такая злость взяла, я даже не могла сопротивляться. А еще странные мысли в голове, будто чужие. И одна особенно четкая – «Убить их!».

Сон никак не приходил, тяжкие мысли наполняли голову так, словно имели реальную форму и были отлиты из свинца. Единственная правдоподобная теория, которую удалось составить Алексу, разваливалась, оставляя после себя хаос необъяснимых вещей и один вопрос: здесь творится что-то сверхъестественное или уже нельзя доверять любимой жене?

Лишь под самое утро ему удалось уснуть. В мрачном кошмаре он видел толпу мутантов, возглавляемую Юкичо. Все они шли по узкой тропинке, а под ногами их загорались разноцветные огоньки.

Проснувшись, Алекс не обнаружил рядом с собой супруги. Он обошел дом, стараясь не издавать ни звука – то ли чтобы не разбудить ребенка, то ли чтобы не самому не поддаться панике. Линды нигде не было.

Нужно было что-то делать. Разум испуганно повторял одно и то же: «Предала. Она с ними заодно!», но Алекс гнал эти мысли прочь. Должно было быть другое объяснение. Надевая брюки, он с удивлением заметил, что в поясной кобуре остался пистолет – впервые за все время работы на Пустоши-14 он забыл сдать табельное оружие и увез его с собой.

Уже подходя к двери дома, его окликнули.

– Алексайос! – это была сонная, но встревоженная Юкичо. Она стояла в коридоре в одном нижнем белье, босиком, прижимая к груди подушку. – Не уходите никуда, пожалуйста!

– Я должен пойти, – ответил Алекс, чувствуя, как бешено колотится сердце.