Дикая и опасная

– Вот и славно, – повеселев, ответила Ольга. – А с нормальным мужиком это очень даже приятно, поверь.

Я неопределённо хмыкнула, не зная, что ответить. Ну не тянуло меня проверить, как это, когда не по принуждению и против воли, а по взаимному согласию.

– А хочешь, проверю, каков Верден в постели? – вдруг предложила Ольга, и я чуть с окна не свалилась.

Ни фига себе, заявленьице! Выкинула окурок и уставилась на довольно ухмылявшуюся соседку.

– С дуба рухнула? – наконец выговорила я. – Какая мне разница, какие у него умения в постели? – на всякий случай добавила, чтобы Ольга не вздумала предположить, будто мне не всё равно, с кем там альбинос путается.

– Считаешь, я не способна его соблазнить? – Грановская хихикнула. – Да ладно, Сонь, если мужик не влюблён окончательно и бесповоротно, затащить его в постель как нефиг делать. Или ревнуешь? – она хитро прищурилась.

– Да боже упаси, – для наглядности перекрестилась, хотя в бога не верила. – Может даже, он на тебя переключится и отстанет наконец от меня.

– М-м, не думаю, – она посерьёзнела. – Сонь, ты только не пугайся, – вот зря она так сказала, потому что я тут же напряглась. – Мне кажется, тут всё гораздо глубже, чем просто влечение или тот же охотничий инстинкт. Когда смотрю на него, как он наблюдает за тобой на парах и в перерывах, знаешь… – Ольга замялась, подбирая слова. – Ощущение, будто между вами есть незримая связь какая-то. И это не любовь.

Я сглотнула, по спине неожиданно пробежал холодок. Странные слова соседки напугали, признаться. Где-то в глубине души у меня тоже росло странное убеждение, что интерес Вердена имеет под собой нечто большее, чем внезапно вспыхнувшую страсть…

– Ты вот на что сейчас намекаешь? – хриплым от волнения голосом спросила я. – Какая к чёрту связь?!

– Ты меня спрашиваешь? – она нервно облизнулась. – Понятия не имею. У Николаича спроси, если ответит, он всё-таки экстрасенс высшего класса, может, почувствует точнее, что это такое.

Бли-и-ин. Ну говорила же, влипну с этим Верденом!

– Так что, соблазнять его или как? – соседка снова вернулась к недавней теме разговора, несколько поспешно, что не прошло для меня незамеченным. – Или присмотришься к другим кандидатурам из наших мальчиков?

Я хмыкнула, вернувшись на кровать.

– Оль, да кто на меня взглянет, кроме этого извращенца красноглазого? Все только на мои способности слюной капают, видела, как сегодня резко обострился инстинкт дружбы у всей группы? Кстати, что характерно, независимо от полового признака, – я невесело усмехнулась. – И вообще, какие кандидатуры, о чём ты? Я не хочу ни отношений, ни чувств, не надо мне это, я учиться хочу, раз меня угораздило сюда попасть. И проблему Вердена с его нездоровыми желаниями тоже хочу решить как можно быстрее и с минимальным ущербом для собственного душевного равновесия, – решительно заявила, тема разговора начинала слегка раздражать.

– Ну так это легко, – Оля пожала плечами. – Пара жарких ночей, он успокоится, ты перестанешь думать, что секс – это больно и противно. Обоюдная выгода налицо. По-моему, игра стоит свеч, м-м? Или боишься, что втюришься? – поддела она с ухмылочкой.

Я так выразительно посмотрела на соседку, что та тихо заржала. Вообще, чего это она так упорно пытается подложить меня под альбиноса, ей-то что за выгода? Уговаривает, понимаешь, играя в моего личного психолога и убеждая, что это поможет мне справиться с последствиями изнасилования. Но задавать этот вопрос почему-то не стала.

– Я похожа на идиотку, которая способна влюбиться? – фыркнула в ответ на нелепое предположение соседки.

– Ну тогда вообще ноль проблем, Сонька, – Грановская потянулась. – Я проверю, каков этот герой-любовник в постели, и если очень даже ничего, вперёд, подруга, покорять сексуальные горизонты, – весело заявила она, и я чуть не поперхнулась от её слов. – Поверь, не решишь проблему сейчас и сама, никто не поможет. Личный опыт самое действенное лекарство, причём желательно без чувств, по крайней мере, первое время, – назидательно закончила она и подняла палец.

– Ты прям как Николаич говоришь, – пробормотала я, чувствуя, что она в чём-то права, но упрямо не желая сдаваться разумным доводам.

Страх? Отвращение? Воспоминания о боли и жгучей ненависти к ухмыляющимся, довольным рожам? Зажмурилась и тряхнула головой. Да едва Верден поцелует меня, я ж на стенку полезу в панике. Как заставить себя успокоиться, когда подсознательные реакции и эмоции совершенно не поддаются контролю? А другого так вообще не подпущу к себе на пушечный выстрел, не говоря уже о том, чтобы первой подойти, да ещё с таким откровенным намерением. Вердена спасает только несусветная наглость и излишняя самоуверенность, других таких в группе нет, остальные парни вроде, не настолько ушибленные на всю голову. Ну и решительность, чего уж тут. Вместо цветочков-василёчков сразу расставил приоритеты, и обозначил намерения. Другое дело, что я с ними не согласна…

– Соня, давай честно, забудь о тех уродах хотя бы на пару минут, – Ольга не сводила с меня прищуренного взгляда. – Чисто как самец, хотя бы в теории, Верден тебе нравится?

Задумалась, вспомнив необычное лицо с красноватыми глазами, усмешку, лёгкую, едва видную небритость и вполне себе рельефное тело. Как на лестнице странно реагировало уже моё тело на его близость и откровенные наглые приставания. Кстати, ни разу не грубые, как он целовал мою шею, мне… приятно было… Ы-ы-ы-ы, значит, дело в мозге, что ли, и Николаич с Грановской правы?..

– Судя по молчанию, ответ утвердительный, – продолжила Ольга спокойно. – Уже хорошо. Значит, отвращения нет, а есть только страх? – продолжила она настойчивые расспросы.

– Ну, наверное, – я неуверенно кивнула – желание разобраться в себе пересилило настороженность и опасение открываться по сути постороннему человеку настолько глубоко.

– Решаемо, – кивнула Ольга. – Значит, налицо исключительно негативный опыт, от которого психика и отталкивается. Тебе просто нужен грамотный любовник, Сонька, вот и всё, и все твои страхи благополучно уйдут, – тоном опытного профессора психологии произнесла она. – Насчёт планов Вердена работать с тобой, – Ольга помолчала. – Пока, мне кажется, рано об этом не то, что говорить, думать даже. Будет практика, там и станет ясно, что к чему. Да и вообще, три года учиться, произойти может всё, что угодно. Так, всё, тему закрыли, – она решительно выпрямилась. – При первом же удобном случае проверну в лучшем виде, а там уже тебе решать, что к чему, – Грановская подмигнула и ухмыльнулась.

На том и порешили. Дальше вечер прошёл спокойно и размеренно: поужинали, позанимались, да и завалились спать. Перед самым сном меня вдруг дёрнуло в Таро залезть, спросить про Вердена, благо книжку я взяла, а Николаич сказал осваивать потихоньку. Ольга, отвернувшись к стенке, уже тихо сопела в две дырки, а я рассыпала колоду по одеялу и наугад вытащила карту, но за неё зацепилась ещё одна. Верден, Верден, кто ты в моей жизни?.. Перевернула – Шут и Император. Офигеть, и почему я знаю, кто из них кто?

…Мне не спалось. Я уже минут сорок ворочалась, но сон не шёл, в голове крутились всякие мысли, по большей части нерадостные. Права ли Ольга, насчёт хорошего любовника без всяких сантиментов? Прав ли Николаич, прозрачно намекнув на то же самое с Верденом? И почему, чёрт возьми, меня так настойчиво подталкивают к альбиносу, не оставляя больше никаких вариантов? Может, поступить наоборот и влюбиться в какого-нибудь хорошего человека? Ага, а как я узнаю, хороший ли он, и вообще, по-моему, по заказу ещё никто не влюблялся… И не тянет как-то совсем ни на какие чувства, это ж доверие тогда нужно, а я даже себе порой не очень верю, что говорить о другом человеке. Плюнув на сон, встала, набросила халат, сунула сигареты в карман и пошлёпала на лестницу. В башке и в душе полный раздрай, давно меня так не колошматило. Пожалуй, со дня смерти родителей.

Узрев на скамейке в углу тёмную фигуру, едва не рванула обратно в минутном порыве паники, потом устало вздохнула и молча отошла к стенке, достав сигарету. Глупо так демонстративно шарахаться, всё равно мы будем сталкиваться и вне учёбы, раз уж ещё и соседи по блоку. Ну и, всё-таки надо попытаться нормально поговорить, наверное.

– Не спится? – негромко спросил Верден.

Я не видела, смотрит ли он на меня, зато отлично чувствовала его взгляд. Изучающий и внимательный, от него по коже немедленно поползли мурашки, щекоча невидимыми лапками и заставляя ёжиться.

– Нет, – кратко ответила я, щёлкнув зажигалкой.

– Я сегодня твоё досье пролистал, – продолжил он.

– И? – выпустила дым, не испытывая ничего от этого факта – ни стыда, ни возмущения. Ну, читал и читал. Изменить всё равно нельзя, а Николаич предупреждал, что если Верден захочет ознакомиться с моим личным делом, препятствовать не будет. – Жалеть будешь?

– А надо? – получила встречный вопрос, заданный на удивление спокойным голосом.

Что-то Верден не похож на себя, реально, что ли, куратор ему втык дал за неправильное поведение со мной?

– Нет, – сухо произнесла я и добавила, чтобы сразу уж расставить точки. – И цветов тоже не надо, ставить некуда, конфеты я не люблю, а отношений мне сто лет не надо, ни лёгких, ни тяжёлых, и в защите я не нуждаюсь, как и в заботе.

Надеюсь, этого ему достаточно, чтобы понял, что со мной гораздо удобнее просто дружить, и отвял с грязными намёками.

– А чего тебе тогда надо, Соня? – снова спросил Верден с нотками неподдельного интереса.

Ну надо же, сподобился спросить моё мнение. Точно, Николаич постарался мозги на место вставить.

– Честно? – покосилась на него, не совсем уверенная, что альбинос не затеял очередную сложную игру по подбиранию ко мне ключика.

И что ему в самом деле интересно моё мнение.

– Желательно, – светлая голова наклонилась.

– Партнёрства, Верден, – я помолчала, собираясь с мыслями и формулируя их по возможности кратко. – Партнёрства на равных. Не приставал бы, я бы серьёзно подумала о твоём предложении вместе работать, – не удержалась и снова озвучила своё главное условие.

Послышалось весёлое хмыканье.

– Сонька, ну вот тянет меня к тебе, веришь? – на сей раз, заявление Вердена уже не вызвало такого тотального удивления.

– Про любовь не грузи, а, – я досадливо поморщилась, стряхнув пепел. – Мы знакомы три дня, я в сказки не верю.

– Какая любовь, о чём ты? – искренне удивился Верден. – Я просто хочу тебя, а это большая разница.

Ну что ж, по крайней мере, честно. Мне ни капли не обидно, я даже облегчение почувствовала. Любовь не поддаётся контролю, а влечение – очень даже. Пожала плечами, затянувшись.

– Если трахнемся разок, отстанешь? – спокойно и даже небрежно спросила, выпустив дым.

Если это решит проблему нашего общения, готова и на такой подвиг, уж больно не хочется, чтобы что-то учёбе мешало. Я, когда сегодня на уроке ауры увидела, и потом уже в общаге осознала, что сотворила, такой драйв почувствовала, что хотелось скакать по потолку от радости.

– Чего ты такая грубая? – я услышала вздох. – Трахнемся, трахнемся… Кролики трахаются, а мы займёмся сексом, так звучит гораздо лучше. И почему разок? – Верден издал смешок. – А если понравится?

Я покачала головой, затушив окурок, и тут же достала новую сигарету. Очень уж странный разговор выходил, я бы даже сказала, волнительный в определённой степени.

– А вот это вряд ли, – уверенно ответила альбиносу, и запоздало поняла, как это прозвучало для него.

Как вызов.

– Сомневаешься в моих способностях? – ну надо же, даже не обиделся, что удивительно, вон как весело голос звучит.

Хмыкнула и повернулась к нему, прислонившись спиной к стене.

– Слышь, вампир недоделанный, хочешь партнёрских отношений, перестань вести себя, как озабоченный пятнадцатилетний подросток, – решительно заявила Вердену. – Максимум, что тебе может перепасть, это одна ночь со мной, и то, если я соглашусь. И пытаться ухаживать за мной не надо, мне все эти нежности и розовые слюни как рыбе зонтик, – поморщившись, добавила на всякий случай, чтобы у него совсем иллюзий не осталось.

– Значит, в общем и целом, ты согласна со мной работать? – уточнил Верден.

– Условия я озвучила, – сухо повторила я и затушила наполовину выкуренную сигарету – вдруг резко расхотелось курить. – Всё, или ещё вопросы остались? А то я спать пошла.

– Иди сюда, – неожиданно произнёс Верден.

Спроси кто меня, почему я молча не развернулась и не ушла, не отвечу, честно. Возможно, виновато нездоровое любопытство, которому страшно захотелось узнать, что этому альбиносу надо.

– Зачем? – насторожилась я, внутренне подобравшись.

– Не съем, не бойся, – теперь я ясно разглядела на его лице усмешку. – И даже не укушу.

Не удержалась и фыркнула.

– Со-о-онь, – протянул Верден. – Засунь свои колючки в портмоне и поглубже, я тебя не жить вместе зову. Просто подойди и всё.

Ну в самом деле, не завалит же прямо здесь, на скамейке. Я осторожно приблизилась и остановилась в паре шагов.

– Ну? Резче, что хотел?

Верден вдруг выпрямился, ухватил меня за руку и дёрнул к себе на колени. Зашипев, как ошпаренная, я попыталась вырваться, но эта скотина красноглазая, обняв одной рукой, крепко сжал оба запястья – не напрягаясь, между прочим, и достаточно аккуратно, – а второй ухватил за подбородок, заставив смотреть в глаза.

– Пусти, пр-р-ридурок!.. – меня трясло от вспыхнувшей злости и ещё немножко от страха, но последний я худо-бедно контролировала.

– Не дёргайся, – спокойно заявил этот… альбинос хренов. – Я девушек не насилую в отличие от тех ублюдков, которых ты грохнула.

– Да-а-а-а?! – издевательски протянула я, но вырываться перестала – смысл? Отпустить не отпустит, а на запястьях синяки могут остаться. – Тогда зачем хватаешь? Я не собираюсь тут с тобой целоваться, между прочим! – вот зачем, спрашивается, ляпнула?

Не иначе, как от нервов плохо контролировала соображалку.

– Трусиха, – усмехнулся Верден. – Даже попробовать не хочешь.

«Тебе надо, ты и пробуй», – вертелось на языке, но мне хватило ума промолчать. Такой Тим, спокойный, уверенный в себе, откровенно пугал, потому что я не знала, чего от него ожидать. Вот сейчас он просто обнимал одной рукой, не пытаясь ни залезть под халат, под которым кроме трусиков и коротенькой маечки ничего больше не было, ни облапать за всякие места. Держал за подбородок и пристально пялился, поблёскивая в густом полумраке глазами.

– Расслабься, Сонька, – он наклонился чуть ниже, и я плотно сжала губы, делая глубокие вдохи и усмиряя взметнувшийся страх – умом понимала, что эта эмоция тут лишняя, плохого мне делать не собираются, но поди убеди подсознание… – Это не больно, честно.

– Пусти, а, – процедила я сквозь зубы, сердце гулко колотилось в груди от какого-то тревожно-волнительного, не совсем понятного мне ожидания.

– Да не бойся, – его голос стал совсем тихим, бархатистым, и, чёрт, похоже, тело лучше меня знало, как реагировать – потому что пока я суматошно собирала по закоулкам сознания самообладание, оно расслабилось, немного откинувшись на руку Вердена, и ему стало как-то подозрительно жарко.

А я снова испугалась, только теперь совершенно незнакомых ощущений, вытеснивших застарелый страх боли и насилия. Я понятия не имела, что сейчас делать, потому что интуиция, как ни странно, сигналов бедствия и тревоги не подавала. Палец Вердена медленно обрисовал конур моих губ, потом ещё раз, и ещё, пока я не перестала их сжимать с упорством партизанки, поклявшейся не сказать ни слова проклятым фашистам.

– Просто поцелую и всё, – в шёпоте альбиноса отсутствовали привычные самоуверенные нотки, но и слащавой нежности тоже не слышалось, однако слова звучали мягко, успокаивающе. – Не понравится, отпущу…

Его губы коснулись моих, не дожидаясь ответа, я напряглась и одновременно растерялась – что делать-то?! По факту, ведь первый раз целуюсь с кем-то… Непроизвольно стиснула зубы, чутко прислушиваясь к себе и пытаясь уловить отголоски отвращения, понять, нравится мне или нет, и пропустила момент, когда делать начал Верден. А именно, медленно поглаживать языком, одновременно слегка покусывая, но не пытался покушаться на пространство за зубами и заставить открыть рот. Отметила, что его пальцы уже не держат подбородок, а переместились на затылок, легонько массируя, и всё вместе оказалось… неожиданно приятно. Особенно то, что альбинос не переходил границ, не распускал рук, и вообще, действовал на удивление осторожно – мелькнула странная мысль, будто на вкус пробовал. Никаких звёздочек перед глазами, головокружения или тем паче пресловутых мурашек, как в женских романах, однако я млела от происходящего, расслабившись настолько, насколько это было возможно. Признаюсь, в тот момент Верден усыпил мою бдительность, и страх отступил на задворки сознания, выпустив на первый план доселе незнакомое мне удовольствие. Не знаю, сколько времени вот так пролежала у него на руке, позволяя целовать себя, он отстранился первый.

– Ну? – Верден тихонько рассмеялся. – Не умерла? Мир?

Я выпрямилась, благо меня уже не держали, и встала, одёрнув халат.

– Перемирие, – коротко взглянула на него, невольно отметив, что мои губы слегка покалывало, и их очень хотелось облизнуть или потрогать пальцем. – Ты не ответил насчёт партнёрства.

– Сонь, я командиром буду, старшим по званию, – Верден откинулся на спинку скамейки, посмотрев на меня снизу вверх. – Мне придётся приказы отдавать и решения принимать те, которые нужно, а не те, которые тебе нравятся, – разъяснил он то, о чём я, в принципе, и так догадывалась. – И тебе придётся подчиняться мне.

Ну, понятно, равноправия не дождусь. Я прищурилась и посмотрела на альбиноса ещё разок.

– Приручить не пытайся, – отрывисто произнесла, с безнадёжностью понимая, что он не отвяжется, с работой так уж точно. – Я не зверёк, и вестись на твоё обаяние не собираюсь.

– О, а я таки обаятельный в твоих глазах? – насмешливо поинтересовался Верден, заложив руки за голову. – Прогресс, однако.

– Да иди ты! – рявкнула я, выведенная из себя невозмутимостью старосты, и рванула дверь коридора, твёрдо намереваясь пойти спать.

Тоже мне, соблазнитель… Но я могла гордиться собой: один поцелуй не заставил меня тут же растаять и растечься лужицей и броситься в объятия Вердена с криком «Вася, я ваша навеки!» Страстного желания повторить не испытывала, хотя и врать себе не стала: было приятно, и мне понравилось. Ладно, пора спать идти, не хочется завтра на медитации уснуть ненароком. Вот, кстати, сяду назад и посмотрю, чем живут мои одногруппники, заодно цвета аур повторю. Верден сказал, что просто хочет меня? Проверю. Если не врёт, будет фиолетовым отсвечивать с зеленоватым – признак экстрасенсорных способностей. Если что другое, тоже увижу.

Вернувшись в комнату, я свернулась калачиком под одеялом и моментально вырубилась. Кошмары не снились, равно как и эротические сны с участием красноглазого недовампира.

Дальше я с головой окунулась в учёбу, напрягаясь по полной, так что на всякие глупости времени просто не хватало. При каждом удобном случае оттачивала упражнения по медитации, доводя до автоматизма, изучала Таро по книжке, наугад вытаскивая карту и стараясь понять её значение, а потом Николаич подкинул ещё одну идейку, вручив ящик и посоветовав просить в него спрятать что-то и по тем же картам пытаться угадать. Ольга тихо офигевала, когда я безошибочно определяла её фото с паспорта – вытянув королеву Посохов, что означало женщину-шатенку, потом сторублёвую купюру – какая-то карта масти Монет, проще не придумаешь, и на закусь – любимый кастет Грановской, Сила, по которой не сразу опознала предмет и для подтверждения карта Мечей, что говорило об оружии. Ну и так и повелось: после неизменной физкультуры медитация, потом упражнение с коробкой. Потом перекрёстный допрос друг друга по лекциям, зубрёжка рун по демонологии – нам начали рассказывать о способах нейтрализации всяких гадов с помощью пентаграмм и рунных формул. И спецзадания Николаича, кои я регулярно получала от него.

После успешной сдачи зачёта по медитации мы начали осваивать следующую ступень, умение видеть ауры без долгой концентрации. Точнее, у меня теперь получалось за пару-тройку глубоких вдохов почти сразу находить точку равновесия, частично расслабившись и убрав ненужные мысли, и мир вокруг расцветал. Кстати, Верден к моей досаде не соврал: его энергетическая оболочка ровно переливалась густо-фиолетовым всегда, когда смотрела на него, с неизменными зелёными всполохами, становившимися постепенно ярче – альбинос тоже не стоял на месте в плане развития способностей.

Он поумерил свой пыл, что не могло не радовать, но вместе с тем не упускал момента, при каждом удобном случае зажимая меня где-нибудь в уголке и приставая с поцелуями. И рада бы отбиваться, да вот только грубостей он по-прежнему себе не позволял, действуя настойчиво, но вместе с тем мягко. И без соплей и сюсюканий. Не пытался убедить, что весь из себя такой расписной и хороший, ну и я не дура, понимала, что цель у его действий одна: чтобы привыкла к нему, не шарахалась и не принимала в штыки его близость к своей тушке. Верден по-прежнему оставался самоуверенным типом, ироничным до зубовного скрежета – моего, – насмешливым и наглым, что демонстрировал при каждом удобном случае. Однако я обратила внимание, что альбинос научился очень точно выбирать стиль общения с людьми, поворачиваясь к ним то одной, то другой своей гранью. Той, которая нужна для установления нужных ему отношений. Манипулятор хренов…

Радовало то, что ко мне он свои штучки не применял, ибо я очень чётко чувствовала фальшь в поведении, а уж особенно, когда пошло дело с аурами. Со мной он был настоящим, насколько это было возможно, без всяких масок и театров одного актёра. Грело душу и то, что обманывать не пытался. Уважал? Возможно. Я не разбиралась, не до того было, честно. Оставила пока, как есть, благо дальше поцелуев дело не заходило, а целоваться с ним мне всё-таки нравилось. Иногда, под настроение, что случалось редко. Поцелуи тоже пока оставались достаточно целомудренными, без бешеной страсти. Скорее, просто нежные прикосновения к моим губам. Собственно, мы получали взаимную выгоду из нашего перемирия, потому что у меня туго шла рукопашка и рунные выкрутасы по демонологии, а у Тима подтормаживала анатомия – она началась у нас в начале ноября, – и медитация. Хотя зачёт по последней он сдал, уложившись в нужное время, однако впритык, за что получил по шапке от Николаича. Так что по вечерам теперь в нашей комнате собиралась тёплая компания из меня, Вердена и Ольги, и мы занимались до зелёных мушек в глазах и трясущихся рук, забив на время про разногласия.

Альбинос валял меня на ковре, заставляя отрабатывать скорость реакции и умение выворачиваться из захватов, потом я засаживала его медитировать, держа за руки и дыша вместе, чтобы синхронизировать и запустить процесс мгновенной концентрации. Потом руны – я исписывала формулами и исчерчивала замысловатыми пентаграммами листок за листком, от усердия высунув язык. Дальше мы гоняли друг друга по лекциям и семинарским вопросам и заданиям. Ну и на закусь я открывала анатомический атлас и терзала Вердена по строению человеческого тела. У нас начались занятия по воздействию на разные органы, это уже в середине ноября, но пока теоретические – впереди маячил зачёт по этой самой анатомии. У меня он стоял автоматом, милая женщина средних лет, Екатерина Сергеевна, убедившись, что я не путаю расположение желчного пузыря и поджелудочной, и основательно погоняв меня по тренажёру, вредничать не стала.

А ещё, неожиданно пошла стрельба. Может, дело действительно в моих способностях, но зачёты дядь Жоре я сдавала со скоростью пулемёта, выбивая центр мишени практически из любой пушки. Как-то очень легко получалось прицелиться, и яблочко словно приближалось, становясь больше, оставалось только жать на спусковой крючок и получать очередную подпись под одобрительное ворчание нашего физрука. Мы с Верденом даже устроили что-то типа социалистического соревнования, кто быстрее освоит новую пушку. За всеми этими прелестями учёбы безумная идея Ольги соблазнить вредного и порой наглого альбиноса на предмет проверки его состоятельности в постели отошла на задний план. Не до того было с нашими нагрузками.

Ближе к Новому Году, когда народ научился видеть ауры, затрачивая на концентрацию не более пары секунд, и когда все сдали анатомию, Николаич начал учить нас изменять процессы в организме, вызывая ту или иную реакцию. О, такая веселуха началась, куда там обычным шалостям студентов… Особенно учитывая, что одновременно нам поставили в расписание биохимию, куда ж без неё. Куратор сначала зачитывал теорию по болячкам и расстройствам внутренних органов, далее мы строчили на биохимии длиннющие названия ферментов и катализаторов, на что распадаются белки, жиры, углеводы, как выводятся вредные вещества, и для чего нужен цикл Кребса. Полный апофигей, особенно учитывая, что преподавательница, высокая и сухая, как палка, Марианна Викторовна, гоняла нас как сидоровых коз, устраивая перед каждой лекцией письменные мини-опросы. Картина маслом: лестница, плавающие сизые клубы дыма и студенты со стеклянными взглядами, уткнувшиеся в тетради. Если прислушаться, бубнёж состоял из следующих реплик:

– Рибосомная РНК содержится в митохондриях…

– Макроэргические связи в молекулах АТФ… Придурок, сам ты макроэротический!! Расшифруй, раз такой умный, что такое АТФ?!

– Аденазинтрифосфорная, ушлёпок, и очень неустойчивая!

– Цикл Кребса, цикл Кребса… ага-а-а, цикл трикарбоновых кислот… А-а-а, ё-моё, народ, я не успел переписать с доски, что после сукцината получается!!

– Фумарат, дятел.

– Спасибо, Наташенька, я тоже тебя люблю, кислота ты моя изолимонная!

– На фиг пошёл… НАДФ, НАДФ, где эта чёртова расшифровка?! Марианна наизнанку вывернет, если не напишу… Эм-м-м… Твою налево… никотинамир… не, не то. Никотанамид…

– Никотинамидадениндинуклеотидфосфат, писать надо печатными буквами!

– На фиг пошёл… коферментная форма ниацина…

И всё в таком же духе. А мне биохимия неожиданно понравилась, я с лёту схватывала все безумные формулы процессов, легко вникая, что к чему, и к концу курса народ посматривал на меня с опаской: нам предстояло на семинарах по экстрасенсорике и процессам внутри организма переходить от теории к практике. И у меня были все шансы сотворить какую-нибудь диарею или изжогу чуть ли не щелчком пальцев, просто ускорив тот или иной биохимический процесс. А вредный Николаич с улыбочкой гестаповца обрадовал, что тренироваться будем друг на друге – он проследит, чтобы без летальных исходов и неприятных конфузов. Правда, он прелесть? Ну, то есть, главное усвоить принцип, а дальше уже отработка в полевых условиях. Что крылось за загадочными последними словами, куратор колоться отказался, сказав, что потом сами увидим.

В группе уже вполне сформировались компании, которые в будущем скорее всего станут ячейками. Что удивительно, это получилось само собой, примерно как у нас с Верденом и Ольгой в последнее время – если не брать конечно альбиносовскую идею фикс затащить таки меня в постель. Кто-то кому-то стал помогать, кто-то просто подружился, а вот Пашка и рыженькая Натали вообще встречаться стали. Этому никто не удивился. Интерес ко мне как-то резко упал, как только народ понял, что Верден чётко обозначил свою позицию. С другой стороны, ещё один плюс: ко мне не лезли с предложениями встречаться и проявлениями прочих чувств. Так, иногда заходили по лекциям уточнить, или если что-то из упражнений не давалось. Я с упоением поглощала знания, набирая очки на С класс, и Николаич пообещал, что после Нового Года попробует научить, как блокировать сознание от постороннего вмешательства. Широкие массы должны были начать осваивать этот предмет ближе к весне вместе с азами гипноза и воздействия на сознание. Высший пилотаж, чтение памяти и мыслей, откладывался аж на второй курс. Я пребывала в печали… Но недолгой. Приближались Новый год и неделя каникул.

Народ воодушевлённо затаривался бухлом и хавкой, благо стипендия позволяла, а разъезжаться никто не собирался, да и некуда – как уже говорилось, Институт ловко ухитрялся отсекать от прошлого. Я предвкушала, что наконец-то высплюсь, забуду бесконечные конспекты, учебники и методички, отдохну от разноцветных аур, от которых в глазах рябило. Вообще, Николаич обещался, что во втором полугодии освободит меня наконец от ненавистной физподготовки, поскольку толком драться у меня не получалось, я скорее с перепугу нападающему что-нибудь с организмом сделаю, чем в нос тресну. Только стрельбу оставит, усложнив тренировки. Ясновидение я пока не трогала, так, только с Таро продолжала заниматься. Сфера как лежала на тумбочке красивым сувениром, так и лежала. Тим блистал в рунной магии, с лёгкостью щёлкая задачки и выстраивая замысловатые формулы, вместе с ним ещё четыре человека из группы обещали стать знатными рунистами.

Со мной по экстрасенсорике отличались три девчонки, начав с А класса и к зиме получив уже В. Правда, по словам Николаича это их потолок, но тем не менее, мы четверо неизменно обскакивали всех остальных на занятиях. В остальном, по периферийным предметам вопрос стоял всего лишь в зубрёжке и упорстве: ту же биохимию все сдали с первого раза, несмотря на зубодробительные формулы и названия. Психология тоже у всех ровно шла, и общая, и основы психоанализа. Откровенно отстающих, как и ботаников, сдающих всё на отлично, не наблюдалось. У кого-то что-то шло лучше, что-то хуже, но по словам Николаича это нормально, Институт тщательно отбирал студентов. Причина тоже ясна: кому захочется доверить свою спину и задницу троечнику и разгильдяю, так что академки здесь отсутствовали как явление вообще.

Итак, Новый Год… Честно, я расслабилась. Всё вошло в некое подобие порядка, Верден хоть и нервировал близким присутствием, но имел совесть на людях вести себя со мной прилично, хотя как народ сдал зачёт по медитации, научившись видеть ауры и их эмоциональную окраску, все резко озаботились вопросами самоконтроля. Угу, только вампир недоделанный и не думал скрывать предательский фиолетовый цвет, другое дело, что шутить на эту тему никто не рисковал. Ну а я без нужды старалась не оставаться с ним наедине. При Ольге кстати он тоже вёл себя более-менее сдержанно, обходясь двусмысленными шуточками-подначками, раздевая меня глазами, да обнимая, если садилась рядом. Перемирие пока сохранялось… Но и он, и я, обзавелись новыми умениями, а вот блоки пока ставить никто из нас не научился пока, и чёртов красноглазый извращенец первый сообразил, как можно эти самые умения применить с пользой для себя.