Читать книгу: «Закрой глаза и смотри», страница 2

Глава 5

Ден

Где-то в метре от меня стоит Влад. Мне сказали, что он медбрат и поможет мне переехать из палаты в апартаменты.

Внутренне меня колбасит…

Не от переезда, а от присутствия левого парня, который сейчас на меня пялится. От этого взгляда кожа у меня зудит.

А я вот не могу посмотреть на него в ответ.

Наверное, сейчас я чувствую себя ещё более беспомощным, чем раньше.

Копаюсь в спортивной сумке, которая стоит на кровати. Нащупываю зарядник для нового айфона, носки, бельё, какую-то одежду…

Так… Ещё на руке у меня были смарт-часы. Я их снимал, кажется.

Шагнув к тумбочке, шарю по ней рукой, проверяю ящики. Голосовой помощник телефона громко вещает:

– Новое голосовое сообщение от абонента «Блонди номер 3».

Ухмыляюсь. Что ж… Это будет весело.

Девчонки пишут и звонят мне постоянно. Из эпичного: Карина и её новый размер груди. Я как-то брякнул, что люблю титечки побольше. Каринка побежала увеличивать. Теперь ей не терпится поразить меня своей четвёркой. И я бы даже не отказался взглянуть сейчас… Но не могу, млять.

– Прослушать! – говорю айфону.

– Ден, ты меня помнишь? – сладким голоском пропевает эта блонди. – После матча пересекались. Ты меня тогда в отель утащил. И всё было вау-вау!.. Клубника, шоколад и ты – такой страстный тигр… Позвони мне, тигрёнок, я скучаю.

Медбрат, кажется, хмыкает, но тут же прокашливается и говорит:

– Вы готовы?

– Да, – нахожу наконец-то часы, возвращаюсь к сумке, застёгиваю молнию. – Можем идти.

Вешаю сумку на плечо, но у меня её бесцеремонно забирают.

Да бляя… Чувство ущербности во мне возрастает до предела.

Походу, этот Влад просто громила какой-то. Я слышу его голос над своей головой, а во мне, вообще-то, метр восемьдесят семь.

Хорош, Ден, тебе же не биться с ним. Что за загоны?

Но я, как бывший боксёр, вижу потенциального спарринг-партнёра буквально в каждом. А сейчас не вижу, а просто визуализирую. Отец так воспитал – быть готовым нанести удар и всегда бить первым.

Ребёнком я был очень задиристым, и родители отдали меня в бокс. Думали, поутихну, но всё сработало наоборот. К задиристости прибавилась уверенность в своей силе. А деньги семьи приумножили чувство безнаказанности. Короче, я не самый приятный тип, но моя команда меня ценит.

Из бокса я ушёл окончательно после третьего сотряса. Это было сложно. Часть меня словно сдохла тогда. Спас футбол. Я и так довольно хорошо играл, но тогда бросил все силы на повышение своего уровня. А теперь я и футбола могу лишиться, блин…

Идём с Владом по больничному коридору. Кажется, проходим мимо процедурного кабинета, здесь несёт лекарствами особо сильно.

Недовольно морщусь. Ненавижу больницы.

Влад что-то там вещает про жилой корпус. Там у меня будет другой ассистент, а также Наталья Викторовна будет часто появляться. Столовой своей там нет, придётся ходить сюда.

Две недели нужно потерпеть, и этот ад закончится. Надеюсь, что закончится…

Моя комната, к счастью, на первом этаже, никаких грёбаных лестниц. Веду ладонью по стене, обходя апартаменты.

– Кровать прямо перед Вами, – подсказывает Влад.

Наклоняюсь, нащупываю покрывало. Двигаюсь теперь вдоль кровати. Обогнув её, бедром задеваю тумбу. Потом вновь иду вдоль стены.

Здесь есть мини-холодильник, шкаф, кресло, стол… На столе какая-то посуда.

Нащупываю дверь ванной и исследую всё там. Душевая очень удобная – просто кафельный пол со сливом и ширма. Возможно, я всё-таки смогу принять душ самостоятельно.

Не то чтобы я смущался своего тела… Скорее, наоборот. Но раздеваться перед собственной сиделкой, будучи слепым… такое себе удовольствие.

– Наталья Викторовна сказала, что Вы пойдёте гулять, – говорит Влад, когда я выхожу из ванной.

– Да, я готов прямо сейчас.

Медленно возвращаюсь к своей сумке, нахожу телефон, засовываю его в карман. Двинувшись к двери, чувствую, как над локтем смыкаются пальцы медбрата. Дёргаю рукой.

– Я сам. Ключ от комнаты отдай, – протягиваю ладонь.

На неё ложится что-то плоское и пластиковое. Ощупываю. Похоже на кредитку. Ключ-карта. Удобная неожиданность.

Выхожу в коридор. Сам пытаюсь закрыть дверь. Влад, походу, понял, что лучше меня не трогать. Но явно страхует, когда я медленно бреду вроде бы на выход из жилого корпуса.

Когда лицо ощущает тепло солнечных лучей, я понимаю, что у меня получилось. Мысленно строю маршрут обратно. Семь шагов вперёд, два направо, поворот налево – и я упрусь в свою дверь. Легко…

– Расскажи, что меня окружает, – прошу Влада.

– Прямо – аллея с лавочками.

– Ширина аллеи?

– Четыре метра. Лавочки справа. За ними газон и насаждения типа клумбы, шириной метра три. Ещё немного правее дорожка. На ней уже сложнее – она разветвляется в разные стороны: к теннисным столам, к дубовой роще, к летней террасе.

Ладно, туда не пойду.

– А слева больничный корпус. Вот Ваша трость, – Влад всовывает мне в руку тонкую палочку. – Нажмите на кнопку.

Нащупываю кнопку, нажимаю. Трость раскладывается, судя по звуку, конец упирается в асфальт.

– Просто ведите из стороны в сторону, прощупывая пространство, – подсказывает Влад.

Делаю, как он говорит. Но, видимо, неправильно. Влад меня останавливает.

– Не надо так широко. Если кто-то пойдёт навстречу, Вы можете попасть ему по ногам. В ширину собственного тела. Вот так, – помогает моей руке и трости двигаться правильно.

Внутри меня срывает на маты. Потому что это полный зашквар! Пинок по самолюбию! Слепой Гольдман! Слепой и с палочкой, мляя…

Вожу этой самой палочкой из стороны в сторону. Делаю неуверенный шаг, и ещё один. Влада чувствую рядом. Хочу, чтобы он свалил.

– Тут кто-то ещё гуляет?

Может, тот американец?

– Да, Маша.

Ммм… Та самая Маша?

– Супер. Отведи меня к ней.

Глава 6

Яна

«Прости меня за то, что не была рядом… Когда тебе было больно, я тебя не знала», – тихо напеваю я, а шум реки уносит мой голос вниз по течению.

Моё место для репетиций всего в пятистах метрах от больницы, под старым мостом возле самой воды. Вставляю в ухо наушник, ловлю мотив.

«Твои шрамы я любовию покрою… И я за руку войду в огонь с тобою… Я – это ты, только сильная внутри-ииии… Ауааа…»

Крик птицы заставляет меня вздрогнуть и замолчать. Всё время боюсь попасться. Боюсь, что родители узнают о моих репетициях. Папа категорически против моих планов на вокальное будущее.

Телефон вибрирует смской от мамы.

«Яночка, а ты где?»

Поднимаюсь на ноги, отряхиваюсь, иду обратно к больнице. Через узкий лаз в заборе попадаю в рощу и выхожу к центральной аллее. Быстро осматриваюсь и пишу маме ответ.

«Я присматриваю за Машей на аллее. Денис тоже здесь».

Такая вот вроде бы невинная, но ложь, да простят меня родители.

«Хорошо, будь там», – тут же приходит от мамы.

«Есть!»

Мысленно закатываю глаза и отдаю ей честь. Быстрее бы уже Ромка, что ли, вырос и занял моё место здесь.

Медленно бреду к лавочке, на которой сидят Денис и Маша. Не собираюсь вмешиваться, они вроде бы прекрасно общаются…

– Значит, его зовут Бумер, да? – Денис гладит по макушке Машиного лабрадора.

Бумер – собака-поводырь. Девятилетняя Маша уже давно здесь. И Бумер с ней давно, они приехали вместе.

– И кому ты заплатила, чтобы тебе позволили взять с собой домашнее животное? – явно подшучивает над Машей Гольдман.

Она хихикает и тоже гладит собаку.

– Никому не платила, он просто мой.

– А мне вот палка досталась, – делано вздыхает парень и стучит кончиком трости по асфальту.

Машка вновь хихикает. Ей явно понравился новый знакомый. Не знаю, давно ли они болтают, но надеюсь, Гольдман понял, что Маша – это особый случай.

Почти все пациенты нашей больницы выходят отсюда зрячими, а она… скорее всего, нет.

С её недугом мой папа борется довольно давно. Отец Маши – давний друг моего отца. Он крупный бизнесмен, спонсирующий нашу больницу. И мой папа пытается вылечить его единственную дочь. Безрезультатно… Она слепая с рождения. Глаукома и атрофия зрительного нерва. И если с первым справились, сделав ей самую рядовую операцию, то со вторым – проблема… Наука ещё не шагнула так далеко, и мой папа тут тоже бессилен.

Маша здесь по собственному желанию. Её отца вечно нет дома, а с мачехой она жить не хочет. В общем, Маше нравится здесь. Она умудряется дистанционно учиться, общается с другими пациентами. Правда, всегда расстраивается, когда её новых друзей довольно быстро выписывают.

Скоро отец заберет её домой на несколько месяцев. Его допекают родственники. Видите ли, Маша не должна жить в медучреждении, даже если она сама этого хочет. В общем, поживёт какое-то время дома. Но потом наверняка снова вернётся к нам.

Мимо меня бодрой походкой марширует Ромка. Этот беспредельщик свистнул у кого-то трость и теперь шкрябает ею по дорожке, закрыв глаза и изображая слепого. Но явно подглядывает, потому что бросает мне «здолово, сестла», а потом уверенно чешет прямиком к Маше.

Ловлю его за плечо, разворачиваю.

– Ну чё? – дёргается, пытаясь вырваться.

– Чья это трость? – шиплю на него, выдернув из руки палку.

– Моя, – лаконично заявляет брат.

– Чья, Ром? – угрожающе нависаю над ним.

– Там… взял, – оборачивается на рощу.

А там на поваленном дереве сидят и мило воркуют наши пожилые пациенты.

– Малфа Геннадьевна сказала, что ей не надо, – Ромка наконец объясняет появление у него трости.

– Ладно, иди, – отпускаю его.

– А тлость? – тянется к ней Рома.

– Я сама её отнесу.

Фыркнув, брат вновь чешет прямиком к Маше. Точнее, к Бумеру. Начинает его гладить и сюсюкает:

– Пливет, мой холоший… Мой мальчик… Гулять пойдёшь со мной? Маш, пошли, а? – тянет и пса, и его хозяйку, ревниво поглядывая на Гольдмана. – Машка, пошли, я сказал! Будем Бумела учить команде «Умли».

Девочка вскакивает с лавочки. Смущённо приглаживает каштановые волосики, убирая прядку за ушко.

– Уходишь? – криво усмехнувшись, спрашивает Денис.

Ромка аж грудёнку свою выпячивает и глядит на незрячего Дениса весьма агрессивно.

– Да, потом ещё поболтаем, – говорит Маша, перехватывая дугу на шлейке собаки.

– Ну пока, – говорит Денис.

– Пока.

Рома тащит Бумера за шлейку, Маша едва поспевает следом.

Мой брат явно присвоил эту девочку себе. И его совершенно не смущает, что Маша на два года старше.

Пару минут наблюдаю за ними. Заходят поглубже в рощу, отстёгивают Бумера. Тот начинает бегать за палками, которые кидает ему Ромка. Маша садится на траву, прислонившись к дереву, срывает сухую траву и что-то плетёт из неё наощупь.

Поворачиваюсь к Денису. Подойдя немного ближе, застываю за лавочкой.

Бросив трость у своих ног, Денис подтягивает ноги на лавку и поднимает лицо вверх, уткнувшись затылком в спинку скамейки. Его глаза под повязкой будто бы направлены в небо. В руках – телефон.

Денис громко произносит:

– Открыть ВК. Есть новые сообщения?

Телефон отвечает механическим голосом:

– Новое сообщение от Эрики Гольдман.

– Прослушать.

Тот же голос начинает бесстрастно озвучивать:

– Ден, прекращай хандрить. Операция прошла успешно. Ты восстановишься, вернёшься в команду. По-другому и быть не может. Я тщательно изучила статистику подобных операций. В восьмидесяти случаях всё заканчивается благополучно. Главное – беречь себя после операции. И я даже рада, что ты отсидишься в больнице. Меньше шансов, что куда-нибудь влипнешь.

Денис недовольно хмыкает и тихо бормочет:

– Ну спасибо, сестрёнка…

Вновь обращается к своему телефону:

– Написать Эрике Гольдман… «Я познакомился с девятилетней слепой девочкой, Рика. И ей не могут помочь, как я понял. Вот где треш… Так что, не парься обо мне».

Вырубает телефон, швыряет его на скамейку, тяжело вздыхает.

– Не парься, я справлюсь, – повторяет шёпотом.

В его голосе отчётливо улавливается отчаяние и грусть. Тонна грусти. Это внезапно обескураживает меня. Денис казался таким невозмутимым парнем…

Стою молча за лавочкой, ковыряя концом трости землю. Внезапно парень резко оборачивается и ловит рукоятку этой трости вместе с моими пальцами.

– Ну и кто меня тут пасёт? – агрессивно вздрагивают его ноздри.

– Эмм… Я… Я не пасу, – мямлю в ответ, растеряв все слова от неожиданности.

– Ох, это ты, слепая незнакомка…

Агрессивные нотки в голосе Дениса меняются на весёлые, и он тянет меня за трость, заставляя обойти скамейку и приблизиться к нему. Отпустив палку, ловит мою кисть.

– Не отпущу, а то опять исчезнешь.

В полном шоке я плюхаюсь на лавочку. Вот это поворот… Денис считает меня слепой, и я должна как-то сказать ему, что это не так. Но неожиданно это оказывается очень сложным заданием.

Глава 7

Ден

От маленькой Маши пахло молоком и овсяным печеньем. А от этой незнакомки – сладко и клубнично.

Жадно втягиваю носом воздух. Первый раз со мной такое: обострение обоняния, когда зрение отсутствует. Я слышал о таком, но думал, что всё это лажа.

– Как тебя зовут?

– Яна.

У неё такой голос… Мягкий и глубокий… Мне нравится, как он звучит.

А я что, ценитель голосов, что ли?

Хаа! Да вроде нет, никогда не был.

– Я-на, – повторяю в два слога, пробуя её имя на вкус. И представляюсь сам: – А я Денис. Ден, если пожелаешь. Ну и все производные…

– Какие, например?

Мне показалось, или она сказала это с лёгким вызовом?

– Денчик, – говорю и тут же морщусь.

Глупо звучит. И никаких нормальных производных от моего имени нет. Дениска? Деня? Дионис?

Фу, бля…

– Дениска, – произносит Яна приторно-издевательским голоском.

– Яньчик, – говорю так же сладко. – Или Янусик. Или Яночка.

Девушка начинает хихикать. Да так заразительно, что я и сам расплываюсь в улыбке.

Хотелось бы мне на неё взглянуть сейчас. Очень хотелось бы… Мозг рисует её брюнеткой с симпатичным лицом. А фигура… Чтобы понять, нужно её потрогать.

– Что ты делаешь?

Эм… Да походу, уже трогаю. Не знаю, как так вышло.

Яна скидывает мою руку со своей коленки и, вроде бы, отсаживается.

Коленка, кстати, зачётная. Ноги, судя по всему, стройные.

Ничтожно мало информации на самом деле.

– Ладно, прости, – выставляю перед собой руки. – Когда не видишь глазами, хочется посмотреть как-то по-другому. Сама же знаешь.

Она ведь тоже не видит. И было бы неплохо, если бы она тоже меня потрогала. Это какой-то особый вид знакомства получается.

– Вот, потрогай меня, – протягиваю к девушке руку. – Возьми меня за руку.

– Зачем?

– Будем знакомиться, – усмехаюсь.

Неуверенно касается моей ладони. Ловлю её пальчики, тяну на себя. Яна вновь придвигается, и мои лёгкие снова насыщаются сладким ароматом клубники. Кайф…

Одной рукой держу её запястье, второй исследую линии на раскрытой ладони и пальцы. У Яны колечко на указательном. Тонкий ободок и маленький камень. Пальчики у неё тонкие, ноготки короткие, а сама ладонь немного влажная. Яна нервничает рядом со мной?

– И что ты там нащупал? – спрашивает шёпотом.

– Эмм… Тебе восемнадцать или девятнадцать, у тебя смуглая кожа, и ты точно не блондинка, – говорю первое, что приходит в голову.

– Это ты понял по моей руке?

– Угу. Вот, попробуй тоже, – протягиваю ей свою ладонь.

Яна неуверенно сжимает моё запястье. Пальчиком водит по фалангам и центру ладони. Щекотно, приятно и чертовски странно…

По десятибалльной шкале измерения странности – на двадцатку.

– Ну? Что скажешь?

– Ты молод… Может, тебе пятнадцать? – она явно подшучивает надо мной. – Самоуверен, считаешь себя симпатичным.

– Просто симпатичным? Да я красавец! – стебусь в ответ.

Ну-у, вообще-то, я ничего такой. Девочкам всегда нравился.

– Белобрысый, – продолжает Яна. – Или нет. Лысый!

– Пф! Что? – кладу её ладонь себе на голову. – На вот, трогай. Чувствуешь? И я не белобрысый. Волосы у меня русые.

На секунду Яна запускает пальчики в мою не очень длинную шевелюру. Но сразу отдёргивает руку и говорит будничным тоном:

– Ну ладно, волосы у тебя есть. А лет тебе сколько, Дениска?

– Мне девятнадцать, Яньчик… – пропеваю в ответ.

– Хм, значит, почти ровесники. Мне восемнадцать.

– Видишь? Я был прав. Давай знакомиться дальше, – вновь нащупываю её кисть и веду пальцами выше, к предплечью. – Ты красивая, Яньчик?

– А это важно?

– Очень.

– Не знаю, нормальная.

Судя по ответу и тону, Яна зажимается. Походу, я передавил.

– Какого цвета у тебя глаза? – двигаюсь чуть ближе к ней, теперь наши плечи соприкасаются.

– Неважно.

– А волосы?

– Не имеет значения.

Нет, давайте отмотаем на минуту назад! В том моменте, где Яна шутила и хихикала, было очень неплохо.

– А у меня глаза серо-голубые, – продолжаю этот нелепый разговор. – И тебе понравится моё лицо, когда ты его увидишь. Могу на это поспорить, Яньчик.

Чёрт, больше не смеётся. Слышу, как она дышит: глубоко и часто. Хочется положить ладонь на её грудь и почувствовать, как она поднимается и опускается.

Я странный? Да, очень. Слепота сделала меня немного шибанутым, похоже.

Просто хочется рассмотреть эту девчонку, а других способов, кроме как руками, больше нет.

– Ладно, я пойду, – внезапно говорит она.

Я её обидел? Когда успел-то?

Отпускать мне эту девушку совсем не хочется. Наверное, дело в том, что мы ровесники, и оба слепые. Она, вроде как, самое подходящее и безопасное общество для меня здесь. В отличие от того же американца, который уже видит.

– Не уходи, – нащупываю рукоятку её трости. – Если хочешь, поговорим о чём-то другом, не о внешности. Давно ты не видишь?

Яна молчит.

Возможно, это работает как-то иначе. Сначала я должен поведать о себе.

Не выпуская её трость из своей руки, чтобы девчонка не сбежала, облокачиваюсь на спинку скамейки и начинаю вещать беззаботным тоном:

– Я ослеп неделю назад. Но проблемы со зрением начались давно, я просто забивал на них.

– Почему забивал? – спрашивает Яна.

– Потому что другие вещи для меня были в тот момент более ценными.

– Что может быть ценнее здоровья?

– Футбол. Очень важный чемпионат, – отвечаю я. – Ты слышала про футбольный клуб имени Гольдмана?

– Нет. Я не фанат футбола.

Фыркаю.

– Ох, даже так. Это удар ниже пояса, Яньчик.

– Ну прости, – произносит без всякого сожаления.

Ладно, посмотрим… Фанатом футбола она может и не быть, а вот моим…

– Ты занимаешься каким-то спортом?

– Всё ещё пытаешься составить мой портрет? Нет, не занимаюсь.

– Значит, от природы стройная.

Уверен, что она стройняшка. И секси. Такой голос может быть только у сексуальной девушки.

– Опять ты о внешности… – разочарованно говорит Яна.

– А тебе типа совсем неважно, как я выгляжу?

– Неважно, – выдавливает каким-то странным тоном.

– Только не говори мне, что вновь хочешь сбежать, – тянусь к её руке, сжимаю тоненькое запястье. Зачем-то признаюсь: – Я впервые за эту неделю чувствую себя нормально. Почти полноценным. Потому что мы в равных условиях. Мне это нравится.

И это, блин, так жалко звучит…

Тут же жалею, что вывалил всё это на неё.

– Денис… – мягкое прикосновение к плечу. – Мне правда нужно идти.

Ну нет… Нет же, блин!

Яна вытаскивает свою руку из моих цепких пальцев, поднимается.

Ладно, вали… Раз уж тебе претит моё общество.

Да-да, теперь зажимаюсь я.

Слышу, как она уходит. В груди как-то мерзко и тошно. Словно кусок брони сорвали, и теперь я стал очень уязвим и вообще унижен.

Ну подумаешь, слепая девочка от меня сбежала! Каждый же день, блин, такое происходит!

– Денис, всё хорошо? – голос моей сиделки.

– Да, всё супер, – раздражённо бросаю в ответ. – Хочу в свою комнату. Проводите?

– Конечно, пойдём.

Глава 8

Яна

Щёки мои горят под взглядом матери. А руку покалывает от прикосновений Дениса.

Странно это всё…

Вот что мне мешало его поправить?

Просто сказать: «Нет, ты всё не так понял. Я вижу, и я не пациентка этой клиники. Мой отец основал её. А твоя сиделка – это моя мама».

Но нет же, я зачем-то продолжила этот цирк. И даже убедила себя, что всё сделала правильно. Ведь Денис признался, что ему со мной комфортно именно потому, что я, типа, тоже не вижу.

Не это ли мы должны создавать нашим пациентам? Комфорт!

Но как только отхожу в сторону, снова начинаю сомневаться. Я, вроде как, его обидела своим поспешным уходом.

Мама подходит к Денису. Она нас не слышала, но видела, что парень держал меня за руку. Помогает Денису встать. С тростью он управляется плохо, и мама забирает её. Подзывает меня рукой, молча подхожу. Вручает трость Дениса. Теперь у меня их две.

– А собаку-поводыря получить реально? – спрашивает он у мамы.

Они медленно идут ко входу в жилой корпус. Молча плетусь за ними.

Мама отвечает:

– Собак-поводырей выдают только совсем слепым, Денис. А ты – будешь видеть.

– Очень на это надеюсь, – скептически хмыкает. – А когда, кстати?

– Через пять дней снимут повязку. Сначала сможешь различать лишь размытые контуры, но постепенно полноценное зрение должно вернуться. Через две-три недели.

– Ключевое слово «должно», – безрадостно фыркает парень.

– Немного позитива, Денис Альбертович. Время летит быстро.

– Здесь нечем заниматься, – продолжает он раздражённо. – Единственная интересная девушка – и та сбежала от меня, прикиньте?

Мама оборачивается, бросает на меня непонимающий взгляд. Я складываю ладошки у груди в умоляющем жесте и делаю щенячьи глазки. Безмолвно молю её не говорить обо мне. Вообще ничего. И то, что я иду прямо за ними – тоже. Мама понимает меня на каком-то ментальном уровне, отворачивается и говорит Денису:

– Девушки – странные создания. К каждой нужен свой подход.

Гольдман фыркает.

– У меня по этой части проблем нет.

– Верю, – отвечает мама.

Слышу в её голосе улыбку.

Заходим в здание.

– Можно, я сам? – Денис выдёргивает руку.

– Да, конечно, – мама уступает.

И мы вместе наблюдаем за тем, как этот крепкий высокий парень пытается найти свою дверь.

Ведёт ладонью по стене и бубнит про себя, считая шаги.

«Семь шагов вперёд, два направо, поворот налево…»

Наконец касается ладонью дверной ручки.

– Я попал? Это моя дверь?

– Да, всё верно, – подходит к нему мама.

Денис открывает дверь ключом-картой. Они с мамой заходят внутрь, а я остаюсь в коридоре. Жду маму, прислонившись спиной к стене. Мысленно перевариваю разговор с Гольдманом. Временами парень был совсем неплох, если не считать его повёрнутости на внешности.

Теперь мне почему-то безумно хочется посмотреться в зеркало. Ничего нового я там, конечно, не увижу: рыжие волосы, веснушки, зелёные глаза. Вообще-то, считаю себя довольно симпатичной. Не королева красоты, но и не дурнушка.

А внешность Дениса вообще оценить невозможно. Повязка закрывает половину его лица. Хорошо видно кончик носа, подбородок, губы… Красиво очерченные губы и волевой подбородок.

Достаю телефон и вбиваю в поиск браузера: «Футбольный клуб имени Гольдмана». И, как сталкер, изучаю фотки команды. Дениса на них не заметить просто невозможно. Парень всегда в самом центре. На руке у него капитанская повязка, на футболке – цифра пять. Приближаю фотографию. Всматриваюсь в черты лица. Глаза у него и правда серо-голубые. Взгляд глубокий, брови – широкие, тёмные и немного нахмуренные, несмотря на то, что он широко улыбается.

Надо признать, Денис довольно красивый парень. Но я, конечно, ему об этом не скажу.

Наконец появляется мама, забирает у меня одну трость и снова заходит к Денису в комнату. Возвращается тут же, забирает и вторую трость.

– Пойдём, Ян, объяснишь мне, что происходит.

Выходим с ней на улицу. Мимо проходит Влад.

– Владик, верни, пожалуйста, Марфе Геннадьевне, – отдает трость медбрату. И сразу сосредотачивается на мне: – Я немного не поняла, Яна. Ты действительно сказала Денису, что слепая?

Она как раз всё правильно поняла… Видимо, они с Денисом всё же поговорили обо мне.

– Да, сказала, – признаюсь, потупив взгляд. – Прости, всё как-то само получилось.

– Вообще не могу понять, как такое могло получиться! – возмущённо всплёскивает она руками. – Ты хотела над ним жестоко подшутить или что? Никогда не думала, что ты на такое способна!

– Мам, всё не так! Я совсем не хотела этого! Он сам так подумал. И сначала я просто не успела сказать ему правду, а теперь и не хочу. Ему комфортнее общаться со слепой девочкой. Он сам так сказал.

– А вот тут не поспоришь. Устроил мне допрос с пристрастием. Кто ты, откуда.

– И что ты ему ответила? – испуганно выдыхаю.

Мама хмурится.

– Ничего определённого. Поверить не могу, что тоже влезла в эту авантюру.

– Мам, это не авантюра. Это ложь во благо. Я смогу составить ему компанию, возможно, мы подружимся. И он не впадёт в депрессию, находясь здесь. Просто разреши мне врать ему о своём зрении.

Не знаю, в какой момент в моей голове созрел этот сумасшедший план, но сейчас я чётко уверена, что должна поступить именно так.

Как минимум мне не придётся быть сиделкой Дениса Гольдмана вместо мамы и терпеть его общество с этой позиции. Расстановка ролей сейчас нравится мне больше. Вряд ли он сможет быть жестоким со слепой девочкой.

Мама хмурится ещё сильнее и качает головой.

– Ян, это сумасшествие. Так нельзя. Это обман.

– Но вру я, а не ты. К тебе никаких претензий. И папе не скажем.

– Ещё лучше! – снова всплёскивает руками. – Давай ещё и папу будем обманывать.

– Мы ему просто не скажем, – настаиваю я.

– Нет, скажем. Прямо сейчас, – мама смотрит поверх моего плеча.

Оборачиваюсь, там отец. Ну вот…

– Я душ приму, а потом ещё одна операция, – говорит он, продолжая идти.

Мама устремляется за ним, я – следом.

– Вова, у нас тут очень щепетильная ситуация.

– А что случилось? – останавливается и разворачивается к нам.

И мама ему всё рассказывает. И о том, что я притворилась слепой, и о том, что Денис расспрашивал маму обо мне…

Отношения родителей строятся без лжи и недомолвок. Как же я могла об этом забыть, блин!

Папа внимательно слушает, вглядываясь в моё лицо, а потом начинает улыбаться.

– Это невинная ложь, Наташа, – говорит маме. – Пусть молодёжь сама разбирается, как им общаться.

– Ты считаешь, что… – удивлённо вспыхивают глаза мамы.

– Ну да, – кивает папа.

Они умеют общаться без слов, только взглядами. А я вот совсем не поняла, о чём они, собственно.

– Но потом, конечно, надо будет признаться. И сделать это, не ранив чувства другого человека, – подытоживает папа.

– Какие чувства? – удивлённо моргаю. – Я просто помочь Денису хочу. Может, мы и не будем общаться…

– Будь мудрой, Яна, – касается моего плеча папа. – Если вывезешь эту ситуацию, значит, справишься с чем угодно.

Через минуту они расходятся. Папа по своим делам, мама по своим. А я… Да я просто в шоке!

Они что, решили, что этот парень мне понравился? И дали своё благословение водить его за нос?

Похоже, я попала в какую-то параллельную реальность…

Присев на лавочку, пишу сообщение Марго. Моя школьная подружка умеет смотреть на всё происходящее совершенно под иным углом, чем остальные.

Прочитав мою исповедь о Гольдмане, Марго записывает голосовое сообщение. И пока я терпеливо жду, на улице появляется Денис с тростью. В комнате ему явно не сидится.

Наблюдаю за парнем. Он медленно, но верно идёт по аллее к лавочке. Садится. Вертит в руках телефон. Между нами метров пятнадцать, и я не слышу, что он говорит, прижав динамик к губам.

Прослушиваю сообщение от Марго.

– Пфф, всё понятно! Ты же синий чулок, Ян. Дай родителям порадоваться тому, что тебе, наконец, хоть кто-то понравился.

«Он мне не понравился», – пишу в ответ.

«Врёшь! – приходит от подруги. – ВРЁ-Ё-ШЬ! Не стала бы ты так сильно заморачиваться и устраивать это театральное представление. И мне бы ты не написала. Как там, говоришь, его зовут? Надо глянуть в интернете, как выглядит парень, из-за которого у моей подруги наконец-то поехала крыша. Ура!»