Дунул легкий ветер, и полупризрачные фигуры словно стали материальнее. Тот, что стоял вторым слева, поднял руки и откинул капюшон. Под ним скрывался молодой паренек лет двадцати с доброжелательной улыбкой. Я не смогла не улыбнуться в ответ, хотя меня все еще бил небольшой мандраж.

А вот Бешеный выглядел ошарашенным.

– Привет, друг. Вижу, ты удивлен, – произнес между тем, хм, вероятно, судья Совета, и повернулся ко мне. – Рад, наконец, с тобой лично познакомиться, Марта.

– Эээ, спасибо, я тоже, – проблеяла нерешительно.

– Студент?!

Что? Если мне не изменяет память, это же кто-то из друзей вампира? Тогда почему он стоит с таким видом, будто привидение троюродной бабушки пришло в гости на чаек?

– Ну да, я, – развел руками парень. – Сам понимаешь, это не та новость, которую можно было обсудить за рюмкой крови.

– Это твой приятель? – спросила шепотом.

Кирилл дернулся, видимо, желая, чтобы я заткнулась. Ладно, посмотрим, что будет дальше.

– Что-то я ничего не понимаю, – убедившись, что гневный взгляд в мой адрес возымел действие, проговорил мужчина. – Совет и ты…

– Типа коллеги, можно и так сказать.

– А я здесь для чего?

– Вот это уже самое интересное! Ты займешь мое место. Я, признаться, подустал.

На погосте повисла такая тишина, что я буквально услышала стук собственного сердца.

– Что за шутки? – наконец, спросил Кирилл, усмехнувшись. – Что-то я не слышал, чтобы простой вампир стал членом Совета.

– Разумеется, это невозможно. Но кто сказал, что ты – простой, друг? Теперь у тебя есть единственная.

Дальше его речь полилась, как по книге, подозреваю, так оно и было. Легенды про единственную, древняя история и все прочее, не сразу укладывающееся в голове. А мы стояли и внимали, боясь дышать, я-то уж точно, потому что все, что он говорил, касалось лично нас.

Оказывается, Совет существует по сравнению с вампирской историей не так давно – около пятисот лет. Он был основан одновременно с принятием Устава, запрещающим, например, убивать людей без разбору, обращать их и так далее. Что логично, ибо с разницей в долголетии смертных бы на планете очень скоро просто не осталось. Первый состав этого сообщества – обычные вампиры, которые, увы, не всегда справлялись со своими обязанностями. Пришлось прибегнуть к древним фолиантам, описывающим возможность увеличить свою мощность во сто крат. Так были найдены легенды о единственных. Женщинах, способных даровать – красивое слово, правда? – невероятную силу, но только своему избраннику. Кстати, вампирши также могут встретить своего единственного, но это случалось чуть ли не дважды за всю историю.

С тех пор членами Совета могли стать только сильнейшие, те, кому посчастливилось найти свою вторую половинку, созданную специально для них самим Провидением. Правда, таких на протяжении столетий всегда было не очень много. Как раз в районе дюжины.

– Ты же заметил, насколько изменился, когда принял вашу связь? – уточнил Студент.

Мы с Кириллом синхронно кивнули, хотя меня вроде как не спрашивали.

– Значит, ты приобрел ту силу, необходимую для правления.

– Черт, зачем тогда нужен был весь спектакль?

– Ты о том, что Совет от тебя отвернулся?

– Да!

– Этого никогда не происходило, – паренек стоял с улыбкой родителя, дите которого не может понять простых истин. – Разве я тебе не помог?

– Помог, но…

– А Берг и Эмма?

– Они тоже члены вашего Совета?! – не выдержала я, но в этот раз меня никто не стал осаживать.

– Нет, конечно, – покачал головой, вероятно, старый вампир. – Всего лишь приближенные. Они и сделали так, чтобы твоя сила, наконец, полностью пробудилась. Сначала Берг убедился, что Марта – та самая, – я вспомнила нашу встречу на трассе. – После они оба оказали силовую поддержку в войне с Горбуном. Разве не так?

Вот зачем клыкастая притащила меня в тот подвал! Ради провокации для Кирилла, чтобы тот прочувствовал силу… Я начинала кое-что понимать.

– Охренительно, – пробормотал Бешеный, тоже наверняка сложивший два и два. – И что теперь?

– Теперь я ухожу на покой, – радостно заявил Студент. – А ты займешь мое место, как я уже и сказал.

– А зачем было убивать Гришу? – опять влезла я. – И почти добить меня?

– Это неизбежные потери. Чтобы будущий член Совета запомнил, что у любой ошибки есть последствия.

– Но…

– Марта, помолчи! – процедил Бешеный.

– Нет, почему, она задает правильные вопросы. Просто ответы могут ей не понравиться.

– Уже, – пробормотала себе под нос, заработав еще один выразительный взгляд своего мужчины. – Все, поняла, заткнулась.

Неожиданно вокруг раздался хохот, контрастирующий с мрачным кладбищем.

– А она у тебя с характером, – отсмеявшись, заявил дядечка справа, также сбрасывая капюшон. – С моей наверняка подружатся. Я Грион, кстати. Триста восемнадцать лет.

– Увар, двести сорок…

– Черный, сто двенадцать…

Каждый балахон начал по очереди открывать лица, представляясь таким странным образом. Бешеный кивал им, уже заметно расслабленный. Правда, руку мою не отпустил, за что я была безмерно благодарна. Они мне все равно не нравятся.

– Кстати, отказаться ты не можешь, ты же это понимаешь? – уточнил Студент. – Мы сменяемся только тогда, когда кто-то из сильных вампиров находит единственную. Ты последний в очереди.

– А ты что будешь делать?

– Как что? Жить в свое удовольствие, естественно! Не все же судить таких оболтусов, как ты, и поддерживать порядок. Это не такая уж и легкая ноша.

– Догадываюсь.

Я оглядела собравшихся и все же спросила (на всякий случай):

– Так мы переезжаем или нет?

Это был вовсе не риторический вопрос и даже не забавный, но вместо ответа я получила очередной взрыв хохота. Смеялся даже Бешеный. Дома я ему это припомню!

Эпилог

Марта

После памятной ночи события понеслись масштабным калейдоскопом, в котором я, увы, снова приняла всего лишь позицию стороннего очевидца. Меня особо и не спрашивали, что, естественно, не устраивало, и в один из дней, как раз когда Кирилл решал вопрос по новому месту жительства – старое-то он взорвал – я напомнила о том, что все еще нахожусь в федеральном розыске.

– Черт, забыл.

– Вот! Надо что-то делать с этим.

– Например? Поменяй внешность, сделаем другой паспорт. Имя пока выбирай.

Мужчина попытался отмахнуться от меня, как от назойливой мухи. Вот что за чело…вампир такой?!

– Знаешь, мне нравится и мой внешний вид, и имя, так что ничего я менять не буду!

– Не вредничай.

– Даже не собиралась!

Он тяжело вздохнул, будто я просто невероятно мешаю ему жить своими ерундовыми заботами, и оторвался, наконец, от кучи документов. Все это время, кстати, мы жили в том же доме на берегу. Демьян от нас съехал, заявив, что, раз пошла такая пьянка и на нас больше никто не охотится, он будет заниматься своими делами. Какими, не уточнял, но по закатанным глазам старшего, стало ясно, что личными и приятными.

Естественно, прежде чем рассказать ему правду, Бешеному пришлось долго уговаривать Совет сделать брата приближенным вроде Берга и Эммы. Дискуссия длилась не один час, я в ней тоже принимала активное участие и, по-моему, меня не прибили только из-за опасности потерять новоиспеченного судью. Во всяком случае, злые глаза старых кровососов были донельзя красноречивы. Но, главное, победа осталась за нами!

– Я хочу найтись! – не дав опомниться, сообщила Бешеному, глядя, как он меняется в лице, совсем как раньше, становясь из почти спокойного и расслабленного хмурым, недовольным и… короче, самим собой. – А что? Твой Совет сказал, что я имею на это право, нам же еще здесь как-то жить.

– Марта…

– Вот! А так придется новое имя запоминать, оно тебе надо?

– Женщина!

– Ну что? Я же не ору постоянно: «Мужчина!»

– Лучше тебе сейчас помолчать…

– Хорошо. Но у меня есть веский и очень логичный аргумент.

– Ну?

– У меня была очень большая аудитория, и любой может узнать меня даже под цветными линзами и так далее. Об этом ты не думал? Да, и еще я тебя все равно заколебу!

Между прочим, это была чистая правда, и я почти уверена, что после такого заявления он сдастся. Переезжать нам точно нельзя, Студент уточнил это раз пятьсот, так что другого выхода нет.

– Только не говори, что ты хочешь продолжить работу!

– А что? Прикинь, каких бы дел я наворотила с новыми связями?

– Млять, ты серьезно?

– Ну, я же не буду рассказывать о вашем существовании, я же не сумасшедшая.

– Уверена? – спросил едко, и снова появилось желание стукнуть чем-нибудь по упрямому лбу!

– Кирилл, блин! Просто теперь вероятность, что меня кокнут, уменьшается еще сильнее, разве нет?

В общем, подобные разговоры стали частью нашей жизни, и в итоге он действительно опустил руки, прикрыл глаза и выдал что-то вроде: «Делай, что хочешь». Буквально вытребованный карт-бланш разбился в голове салютом, и с тех пор я начала готовить супер-возвращение.

Разумеется, бросать работу я не собиралась, искренне считая, что домохозяйка из меня получится крайне фиговая. Я готовить-то умею так себе… Боже, как хорошо, что мне достался мужчина, который самостоятельно заботится о своем пропитании!

Но теперь приходилось планировать свои расследования в угоду новому статусу. Для избранных я была сокровищем, единственной одного из самых молодых судий Совета. Для остального вампирского сообщества – спутницей Бешеного, которого этот Совет по разным причинам помиловал. Что-то такое полулогичное они там придумали, я и в подробности вдаваться не стала, хватит с меня вампирских интриг.

Для людей же я просто вышла замуж за лучшего мужчину на земле – здесь даже есть некая правда, он действительно для меня лучший! – и потеряла голову, счет времени и совесть. Для репутации это не слишком хорошо, и многие в басню вообще не поверили, решив, что я скрывалась по профессиональным соображениям. Но мне было лень заморачиваться легендой, так что сойдет.

Макса как оператора, правда, пришлось уволить, его место заняла Эмма. Когда мы встретились, я опасалась, что Бешеный его разорвет – он ненавидит, когда ко мне кто-то прикасается. Пришлось провести долгую беседу. Про Гришу, кстати, мы в итоге тоже поговорили. Это было самым тяжелым, но мне не только удалось убедить мужчину, что ничего кроме дружбы нас не связывало, но и заставить посетить его могилу. С тех пор раз в неделю специально нанятые люди меняли там живые цветы. На протяжении очень-очень многих лет.

Я знала, что болеть никогда не перестанет. Просто со временем ты миришься с потерей, и надеешься, что там, где теперь этот человек, ему гораздо лучше. Возможно, он нашел покой или даже счастлив. Мне хотелось в это верить.

Моим новым оператором стала… Эмма. Выяснилось, что вампирша не прочь пожить по-человечески, к тому же, она, как и я, топит за справедливость и ненавидит чиновников. Я мудро промолчала о том, что и мой-то, собственно, почти чиновник в переводе на иерархию смертных, и сама она работает на них. Кирилл остался рад – мужчину возле меня он терпеть не собирался, пусть даже друга, с которым мы общаемся очень много лет.

Вообще его ревность порой поражала! Лишь Демьян мог находиться со мной в одной комнате без его присутствия. Ну, еще Берг, но тот редко заглядывал. В остальном же – кровавый взгляд и жажда убийства, написанная на озверелой физиономии. Так как я окончательно перестала его бояться, то реагировала спокойно, а вот бедные рабочие, нанятые для обустройства сада новенького коттеджа, оказались к этому не готовы и, побросав инструменты, чуть ли не через забор ломанулись прочь. В общем, и смех, и грех.

– Кирилл, а ты пьешь кровь живых? – спросила как-то ночью, наблюдая, как он пытается разгрестись с навешанными на него бумагами.

Мне иногда казалось, что в Совете процветает банальная дедовщина, и всю кипу ему выдали разбираться как молодому.

– Сейчас редко, – бросил, не открываясь.

– А раньше?

– Раньше часто.

– А у женщин тоже?

– В основном у них. А что?

– Нет, ничего. А если у меня кто-нибудь выпьет, это считается изменой?

Он, наконец, перевел недоверчивый взгляд на меня:

– Что ты сейчас сказала?

– Нет-нет, ничего, работай, – улыбнулась максимально честно, но его не пробрало.

Секунда – и он уже прижимает меня к матрацу своим телом, устроившись между ног. Зная, чем обычно заканчивается такое положение, я вздохнула.

– Что, Марта? – прорычал Бешеный.

Его глаза были так близко, что я легко разглядела собственное отражение.

– Хорошо, поставим вопрос иначе: если ты выпьешь кровь у женщины, я могу решить, что ты мне изменил?

Он задумался, будто и правда мысленно рассуждая, но заволноваться я не успела.

– Дурочка. Я же говорил, что тебе стоит изучить нашу историю.

– Да дойду и до этого. Не уходи от темы!

– Марта, ты – моя единственная! Дар Провидения, Бога, Вселенной, как угодно.

– А раньше называл чирием на заднице.

– И это тоже!

– Кирилл!

– Я не понял, ты спрашиваешь меня, собираюсь ли я тебе изменять?

– Нет, заметь, я говорила не о сексе, а о питании или как у вас оно называется.

Разговаривать с серьезным лицом, чувствуя, как в живот упирается его желание, было непросто, но я пока справлялась.

– Ты ревнуешь? – он улыбнулся до того довольно, что я, кажется, покраснела.

– Ни фига! Я ж знаю, что так и так ты мой, сам когда-то сказал.

– Глупая…

– Да хватит уже обзываться! И вообще…

– Я люблю тебя!

– Не перебивай, говорю!

– Марта, ты слышала, что я сказал?

– Да, любишь. Я тебя тоже, но ты будто пытаешься срулить с те…– наконец, до меня дошел смысл его слов, и я сама себе прикусила язык.

Он же выглядел еще довольнее, чем до этого.

– Детка, ты неподражаема!

– Я…

– Да, дорогая?

Издевается, гад! Бушующие внутри эмоции готовы были вот-вот вырваться наружу. Мне то ли стыдно, то ли страшно… Я никогда не говорила мужчине о своих чувствах.

По щеке сползла одинокая слезинка. Он вытер ее большим пальцем.

– Ты чего?

– Я вообще не верю в любовь, – пожаловалась, как маленькая. – А вдруг это все связь?

– Как однажды сказал знакомый бывший судья: даже Провидение не способно открыть кому-то свою душу. Думаю, он говорил о любви.

– Так и сказал?

– Да. Так что поверь, ты моя самая большая заноза и бесишь почти постоянно…

– Взаимно!

– …но я люблю тебя. Клянусь всем, чем пожелаешь.

В следующий миг я растворилась в безумном поцелуе, чувствуя, как его ладонь скользит по обнаженному бедру. И все мысли тут же вылетели из бедовой головушки одной когда-то сильно принципиальной журналистки, всего три месяца назад свернувшей в сумерках к придорожной забегаловке. Кто бы мог подумать, что тот отвратительный растворимый кофе навсегда изменит мою жизнь!