Читать книгу: «Страшно сказать. Когда молчание ребенка говорит громче слов», страница 4

Глава шестая
Настороже

Остаток дня прошел за домашней работой, моими канцелярскими делами (я работаю клерком неполный день) и приготовлением ужина, с которым я постаралась поторопиться, так как после школы к нам должен был прийти социальный работник Оскара. Часто, придя, они остаются на пару часов, особенно вначале, когда ребенок только устраивается во временной приемной семье. В такой период всегда нужно обсудить и решить множество вопросов. Я приготовила запеканку, которую достаточно было просто поставить в духовку на полчаса, когда нам захочется поесть. В нашей группе Гласс в WhatsApp я написала детям, чтобы напомнить Адриану, Пауле и Люси, что, вероятно, когда они вернутся домой, здесь будет социальный работник Оскара. Несмотря на то что они привыкли к незнакомцам в нашей гостиной, я предпочитала предупредить их, когда это возможно. На самом деле скорее из любезности – в конце концов, это был их дом. А еще это уменьшало шансы на то, что Люси опозорится, ввалившись с ругательствами после тяжелого рабочего дня. Ей нравится работать с детьми в яслях, но она не всегда сходится во взглядах с руководством и временами нуждается в том, чтобы, очутившись дома, сразу же выпустить пар.

После обеда, когда я приехала в школу за Оскаром, мне пришло в голову, что мужчины в черной машине могут снова быть там, хотя директриса и поговорила с ними. Но когда я парковалась на своем обычном месте чуть в стороне от школы и шла в направлении главных ворот, ни машины, ни мужчин не было видно.

Я надеялась, что инцидент исчерпан, но была по-прежнему озадачена, и меня беспокоил их интерес к Оскару.

Детская площадка постепенно заполнялась родителями и воспитателями, ожидавшими учеников. Мисс Джордан сказала мне, что Оскар подружился с одним мальчиком в школе, так что, как только Оскар почувствует себя более свободно, я решила спросить у него, не хочет ли он пригласить нового друга домой поиграть или на чай. Но пока что Оскар все еще приспосабливался к новой жизни у нас.

Из школы донесся звонок, возвещающий о завершении занятий, и из здания начали выходить ученики со своими классными руководителями. Я сразу увидела Оскара, стоящего рядом с мисс Джордан, и мне показалось, что они ищут меня в море лиц. Я слегка помахала им. Мисс Джордан заметила меня, что-то сказала Оскару, и они подошли ко мне.

– Здравствуйте, – сказала мисс Джордан с улыбкой. – Элейн сказала мне о той машине и попросила меня проверить, все ли в порядке. – Она посмотрела мимо меня на дорогу за воротами. Оскар тоже глядел туда.

– Ее здесь нет, – заверила я их. – Спасибо за помощь и передайте мою благодарность директрисе.

– Мы рады помочь. Я уверена, что вопрос исчерпан, но если вас что-то снова будет беспокоить, сообщите нам сразу. Я сказала Оскару, что в школе он в безопасности и должен сказать мне, если увидит ту машину снова.

– Спасибо, – повторила я. Мисс Джордан была так заботлива и мила и директриса тоже.

Мы попрощались, Оскар вложил свою руку в мою, и мы ушли с детской площадки. Несмотря на мои заверения в том, что черной машины здесь не было, я заметила, что Оскар оглядывает дорогу, пока мы шли.

– Ее тут нет, – сказала я ему. – Я проверила.

Оскар не ответил, но я снова задалась вопросом о том, почему он так встревожен, если те люди на самом деле были друзьями семьи, присматривавшими за ним, как говорили. Я подниму эту тему с социальным работником Оскара.

– Эндрю приедет навестить нас сегодня после школы, – сообщила я Оскару, открывая заднюю дверцу автомобиля, чтобы впустить его. Оскар отреагировал на эту новость так же, как и на бо́льшую часть вещей – решительно и безмолвно. – Он захочет немного поговорить с тобой, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, – продолжила я, заводя машину и отъезжая от стоянки. – Потом ты, думаю, сможешь пойти и поиграть, пока он будет общаться со мной. – Таков был обычный формат подобных визитов. Оскар, впрочем, пока не проявлял особенного интереса к тому, чтобы «пойти и поиграть». Он сложил пазл, пока я говорила по телефону, но не более того. – Дома ты смотришь телевизор? – спросила я его.

– Иногда, – ответил он.

– Если ты мне скажешь, какие у тебя любимые передачи, я включу их на своем планшете, чтобы ты мог посмотреть. – Оскар не ответил, и я спросила: – Что ты обычно делаешь по вечерам и в выходные?

Оскар подумал с минуту и сказал:

– Забираюсь в мой спальный мешок.

Я бросила на него взгляд в зеркало заднего вида.

– Спальный мешок? Ты имеешь в виду мешок для похода?

Тишина, а после:

– Думаю, да.

– Ты спишь в спальном мешке ночью или залезаешь в него только днем? – Возможно, это какая-то игра, в которую он играл, подумала я.

Еще пауза, и Оскар сказал:

– И то и другое. Я сплю в нем.

– Так ты не спишь под пуховым одеялом, как у меня в доме? – спросила я.

Он покачал головой. Теперь он выглядел встревоженным. Однако прежде чем закрыть тему, я хотела спросить еще кое о чем.

– Оскар, у себя дома ты спишь в кровати?

– Нет. На полу, с другими.

– Какими другими?

Но он вновь спрятался в свою раковину, и я сделала себе мысленную пометку упомянуть и это тоже в разговоре с Эндрю.

Дома я предложила Оскару попить и перекусить, чтобы он мог спокойно дождаться обеда. Ему захотелось булочку и банан, и стакан воды. Пока он сидел за столом и ел, я разложила в гостиной игрушки, а также взяла мою папку временного приемного родителя, где были мои дневниковые записи. Мы были готовы к приходу Эндрю. Затем я присоединилась к Оскару за столом с кружкой чая. Эндрю знал, что мы будем дома к четырем, а сейчас была половина пятого, поэтому я ждала его прихода с минуты на минуту.

Оскар только закончил есть, когда в дверь позвонили.

– Должно быть, это твой социальный работник, – сказала я, вставая.

Оскар спрыгнул со стула и, взяв меня за руку, пошел со мной открывать.

– Привет, – с улыбкой сказал нам Эндрю. – Как дела у вас обоих?

– Очень хорошо, спасибо, – ответила я.

– Я сниму туфли? – спросил Эндрю, входя и глядя на нашу обувь, выстроившуюся парами в прихожей.

– Да, пожалуйста, если вам не трудно. – Из соображений гигиены и просто ради удобства мы всегда снимаем обувь, входя в дом, и так же делают члены моей семьи, которые не живут с нами, и наши друзья, но некоторые сотрудники социальной службы и другие профессионалы прямо проходят в дом, успешно используя наши ковры в качестве половика.

– Хотите выпить? – спросила я Эндрю.

– Кофе, пожалуйста.

Я провела Эндрю в гостиную. Оскар все еще держал меня за руку. Я мягко высвободила руку и подвела его к дивану.

– Ты можешь поговорить с Эндрю, пока я готовлю ему кофе, – предложила я. Было важно, чтобы Оскар познакомился ближе со своим социальным работником. – Молоко и сахар? – уточнила я у Эндрю.

– Только молоко, пожалуйста.

Я оставила Оскара и Эндрю вдвоем и отправилась в кухню. Сэмми вошел через кошачью дверцу и, проигнорировав меня, двинулся в гостиную, чтобы посмотреть, кто там. Я слышала, как он мяукает, а затем Эндрю спросил Оскара, как зовут кота.

– Сэмми, – ответил Оскар. – Мне иногда разрешают покормить его.

Вернувшись в гостиную с кофе для Эндрю, я поставила чашку на стол перед ним и спросила, не хочет ли он пообщаться с Оскаром с глазу на глаз. Для социального работника это обычная ситуация: если ребенок нуждается в том, чтобы поднять тему, которую ему не слишком комфортно обсуждать в присутствии временного приемного родителя, социальный работник может провести с ним какое-то время наедине. Это странное чувство – быть исключенным из разговора в своем собственном доме, зная притом, что, вероятно, речь пойдет о тебе, но временным приемным родителям приходится свыкаться с подобным.

– Вы пока можете остаться, – сказал Эндрю. – Я навещу только Оскара позднее. – Он сделал глоток кофе, и я села в одно из мягких кресел напротив них с папкой временного приемного родителя в руках. Итак, мы будем говорить все втроем – хотя многие проблемы, которые мне хотелось обсудить, не стоило поднимать в присутствии Оскара.

– Как ты устроился? – спросил Эндрю у Оскара. Поставив чашку на стол, он достал из своего портфеля блокнот и ручку.

– Хорошо, – сказал Оскар, сопроводив ответ своим типичным коротким пожатием плеч.

– Тебе нравится иметь собственную комнату? – слегка повернувшись, чтобы лучше видеть Оскара, спросил Эндрю.

– Да, – ответил Оскар слабым голосом.

– Перед уходом я взгляну на твою спальню, – сказал Эндрю. – Ты хорошо спишь?

Оскар пожал плечами.

– Пока что на удивление хорошо, – ответила я.

– Отлично. – Эндрю сделал пометку в блокноте. – В какое время он ложится?

– Мы начинаем умываться, принимать душ и готовиться ко сну около семи, так что к восьми он обычно спит. Я бужу его в семь утра, чтобы начать собираться в школу. – Пока я говорила, Эндрю делал пометки. Социальный работник обычно хочет знать распорядок дня ребенка.

– А что насчет еды? – спросил он у Оскара. – Ты ешь вместе с семьей Кэти?

Оскар выглядел немного неуверенно, поэтому я ответила за него:

– Мы все ужинаем вместе вечером.

– Ты ешь то, что тебе нравится? – спросил Эндрю.

Оскар чуть заметно кивнул.

– Он ест хорошо, – сказала я. – Вчера он выбрал в магазине булочки, которые ему нравятся, их он получил на завтрак. Мне бы очень помогло, если бы я знала, что он ест дома, что любит и чего не любит.

Записывая что-то в блокноте, Эндрю проговорил:

– Я спрошу у его матери, когда она вернется.

При упоминании его матери Оскар уставился на Эндрю, и тот это заметил.

– Я разговаривал с твоей мамой по телефону, – сказал он Оскару. – Ты увидишь ее, когда она приедет. Сейчас она с Лукой, но, думаю, ты об этом знаешь, правда?

Оскар кивнул.

– Я сказал твоей маме, что ты во временной приемной семье и о тебе хорошо заботятся. Она рассчитывает прилететь обратно в эти выходные, если ей удастся купить билеты на недорогой рейс. Я устрою тебе встречу с ней на будущей неделе. Я сообщу детали Кэти, хорошо?

Оскар снова чуть заметно кивнул, и Эндрю сделал глоток своего кофе. Реакция Оскара на новость о том, что на следующей неделе он увидит мать, была абсолютно не впечатляющей и очень нетипичной для ребенка, который оказался под опекой. Большинство детей, разлученных с родителями, испытывают восторг от перспективы увидеть их снова.

– У тебя есть вопросы? – спросил Эндрю у Оскара.

– Как Лука? – спросил Оскар.

– Ему лучше, сейчас он вернулся домой со своей тетей, – ответил Эндрю и посмотрел на меня. – У Луки церебральный паралич, и о нем заботится тетя и ее семья. Мать Оскара, Роксана, живет и работает здесь, и посылает тете деньги, чтобы та могла обеспечивать Луку. Он был болен, и его госпитализировали. Роксана хотела повидаться с ним и, кроме того, на родине ей надо было решить кое-какие денежные вопросы.

– Я понимаю, – сказала я. – Столько хлопот. Оскар видится с братом?

– Роксана говорит, что берет его с собой домой раз в год на Рождество.

Оскар кивал, слушая.

– Роксана не может позволить себе ездить туда чаще, но поскольку сейчас ситуация из ряда вон выходящая, она наскребла денег на авиабилеты, оставив Оскара дома с друзьями, которых он зовет дядями и тетями. История довольно запутанная, и я собираюсь поговорить с ней об этом, когда она вернется.

– Понимаю, – сказала я, спросив себя, не оказала ли медвежью услугу двум мужчинам, ожидавшим у школы.

– Есть ли у тебя еще вопросы? – обратился Эндрю к Оскару.

Оскар покачал головой.

– Вы располагаете всем необходимым для того, чтобы заботиться об Оскаре? – Теперь Эндрю спрашивал меня. Это был стандартный вопрос от социального работника ребенка и моего супервизора.

– Да, хотя мне было бы полезно получить немного больше информации о его жизни.

– Вы мне напомнили, – сунув руку в портфель, сказал Эндрю. – Я получил вашу копию анкеты на размещение ребенка под опекой. – Вынув бумаги, он протянул их мне. Я вложила их в свою папку временного приемного родителя, чтобы прочесть позднее.

– Ваши взрослые дети тоже живут здесь, с вами? – спросил меня Эндрю, бросая взгляд на их фотографии в рамках на стенах.

– Да. Адриан, Люси и Паула. Они скоро придут.

Эндрю сделал пометку в блокноте.

– У Оскара есть соответствующие возрасту навыки по уходу за собой, и он не мочит постель по ночам?

– Да. – Это также был стандартный вопрос; подобная информация была необходима для отчета, который Эндрю должен был написать о своем визите. Он также должен понаблюдать за Оскаром в нашем доме и посмотреть, как Оскар устроился и как относится к нам – его временной приемной семье.

– Было бы здорово, будь у Оскара больше его игрушек из дома, – сказала я.

– Да, конечно, – согласился Эндрю, записывая. – Я попрошу Роксану передать мне игрушки, когда она вернется. Но я вижу, что и у вас много игрушек.

Я улыбнулась.

– Да, я давно работаю с детьми.

– Во что ты любишь играть? – спросил Эндрю у Оскара.

Оскар пожал плечами.

– Ты сложил пазл, – подсказала я, но Оскар не поддержал эту тему. – Я все еще выясняю, что ему интересно, – обратилась я к Эндрю. – Он любит слушать сказки на ночь, но до сих пор держится настороженно по отношению ко всем нам.

Лишь произнеся вслух, я полностью осознала это. Оскар оставался очень сильно настороженным рядом со всеми нами, особенно рядом с Адрианом, более чем я ожидала, и чем мне приходилось сталкиваться при работе с приемными детьми. И я не могла определить причину подобного отношения.

– Тебе нравится жить с Кэти и ее семьей? – спросил Эндрю у Оскара, который по-прежнему сидел на диване рядом с ним, молчаливый и бесстрастный.

– Да, – отозвался Оскар все тем же слабым голосом.

Эндрю посмотрел на него.

– Есть что-то, что тебе не нравится?

Оскар не ответил.

– Сейчас подходящий момент для того, чтобы вы могли поговорить наедине? – спросила я у Эндрю.

– Думаю, да, – сказал он. – Спасибо.

– Я взгляну, как там ужин, – обратилась я к Оскару, вставая.

Он немедленно сделался тревожным и собрался встать с дивана и уйти вместе со мной.

– Ты оставайся с Эндрю, – сказала я. – Я буду на кухне.

– Это всего пять минут, – промолвил Эндрю.

Оскар, казалось, не слишком успокоился, однако остался с Эндрю, когда я покинула комнату. Мне пришло в голову, что единственным человеком, с которым Оскар чувствовал себя по-настоящему комфортно, была его учительница, мисс Джордан. Что или, вернее, кто, думала я, сделал его таким подозрительным в отношении взрослых в его шесть лет?

Прикрыв за собой дверь гостиной, чтобы Эндрю и Оскар могли спокойно поговорить, я отправилась на кухню, поставила запеканку в духовку, а затем пошла в переднюю комнату и села за свой компьютер. Эндрю сказал, что беседа продлится не больше пяти минут, но, когда они начнут разговаривать, она может затянуться, так что я собиралась по максимуму использовать образовавшееся у меня свободное время. Я открыла свой рабочий файл, но прежде чем успела приступить к делу, послышался звук ключа, поворачиваемого в замке, и вошла Паула.

– Привет, милая, – сказала я. – Оскар в гостиной со своим социальным работником. Как прошел твой день?

– Хорошо, – ответила она. Сбросив туфли и повесив пальто на вешалку в холле, она прошла в переднюю комнату. Я сохранила файл, чтобы мы могли поговорить с ней.

Через несколько минут дверь в гостиную открылась.

– Кэти? – позвал Эндрю.

Мы с Паулой прошли в холл. Эндрю и Оскар стояли в дальнем его конце.

– Оскар немного тревожится и хочет знать, где вы, – сказал Эндрю. Оскар искренне улыбнулся Пауле. Впервые за время, что он знаком с нами, он казался довольным тем, что видит ее, и это внушало оптимизм.

– Это моя младшая дочь, Паула, – сказала я Эндрю.

– Здравствуйте, рад познакомиться. Возможно, вы могли бы посидеть с Оскаром, пока я поговорю с вашей мамой, – предложил Эндрю.

– Да, если он согласен, – сказала Паула.

Я подошла к Оскару.

– Ты можешь выбрать какие-нибудь игры и пазлы из коробки с игрушками, и Паула поиграет с тобой, пока мы с Эндрю побеседуем, – сказала я ему. По-видимому, Оскару это понравилось больше, чем необходимость оставаться наедине со своим социальным работником, потому что он двинулся за Паулой в нашу столовую, где лежали коробки с игрушками. Мы с Эндрю вернулись в гостиную. Теперь я рассчитывала узнать больше об Оскаре и получить ответы на некоторые из своих вопросов.

Глава седьмая
Исполненный тревоги

– Оскар вел себя очень неспокойно со мной, – сказал Эндрю, когда мы с ним устроились в гостиной. Он вернулся на диван, а я заняла мягкое кресло, в котором оставила свою папку временного приемного родителя. – Он впервые оказался под опекой, так что ему, конечно, обязательно понадобится какое-то время, чтобы приспособиться.

– Да, конечно, – согласилась я.

– Я говорил с его матерью, Роксаной, вчера, по телефону, – продолжил Эндрю. – Она зла и расстроена из-за случившегося. Она позаботилась о том, чтобы за ним присматривали в ее отсутствие, но у нее не было другого выбора, кроме как оставить его с ее друзьями. Она говорит, что они более чем успешно могли позаботиться о нем и уже делали это раньше. Она тяжело работает, и в доме они делят между собой уход за детьми. Она твердо настаивает, что за Оскаром хорошо присматривают и что никто из ее друзей не мог бы обидеть его. Оскар говорил еще что-нибудь о синяке у него на щеке?

– Нет, но он ни с кем из нас пока ни о чем не разговаривает.

Эндрю кивнул и сделал пометку в блокноте.

– Его мать говорит, что Оскар, должно быть, случайно ударился и обвинил дядю, чтобы вызвать сочувствие, надеясь, что она вернется. Он не хотел, чтобы Роксана уезжала, но она говорит, что у нее не было выбора, и этот дядя уже присматривал за Оскаром ранее.

– Что это за дядя? – поинтересовалась я.

– Мистер Новак, тот, с кем я познакомился во вторник, он приехал забрать Оскара из школы.

– Это его Оскар обвиняет в том, что он его ударил?

– Нет. Он не назвал учительнице имени того человека, но это не мистер Новак, или, вернее, дядя Новак, как его зовет Оскар.

– Вам известно, что еще двое «дядей» ждали Оскара в машине около школы? – спросила я.

– Нет. Когда? Я не имел возможности поговорить ни с кем из школы со вторника, когда забирал Оскара.

– Они приезжали туда каждое утро, и мы видели их после обеда, но вчера директриса поговорила с ними. Они утверждали, что они друзья семьи и просто приглядывают за Оскаром. Я не знаю их имен. Директриса попросила их не ждать у школы, так как это волнует Оскара, и с тех пор я их не видела.

– Мне нужно поговорить с директрисой, – сказал Эндрю, делая пометку в блокноте.

– Я подняла этот вопрос, так как Оскар отрицал, что знает этих мужчин, хотя было очевидно, что это не так. Он знает их и был очень обеспокоен – почти напуган – их появлением. Он не хотел говорить с ними и был рад, что находится далеко от них, на детской площадке.

Эндрю серьезно кивнул, продолжая писать.

– Спасибо.

– Если мать Оскара могла спокойно оставить его с ее друзьями, что она говорит насчет тех случаев, когда Оскар появлялся в школе голодным и грязным? – спросила я.

– Она утверждает, что это неправда. Сотрудники школы неправильно поняли ситуацию. Хотя Роксана признает, что ее часто не бывает дома по утрам, когда Оскар встает и уходит в школу. Она уборщица и начинает работать в шесть, как и большинство женщин в их доме. Мужчины в основном уходят позже, поэтому они присматривают за детьми и отвозят их в школу. У Роксаны часто бывают также и ночные смены, так что детей из школы забирает тот, у кого есть такая возможность.

– В доме есть другие дети? – спросила я, встревожившись.

– Иногда да, мы разбираемся с этим. Вы говорили по телефону, что Оскар рассказывал о трех женщинах, которые спали с ним в одной комнате, – сказал Эндрю, проверяя свои записи. – Вы знаете, как их зовут?

Я открыла свою папку и прочла в дневнике:

– Мария, Элана и Алина. Мне неизвестны их фамилии.

– Спасибо. – Он записывал. – Роксана очень расстроена тем, что Оскар теперь вынужден жить с чужими людьми. Я заверил ее, что вы опытный временный приемный родитель, но, думаю, будет хорошо, если вы встретитесь с ней, когда она приедет.

– Да, конечно. – Подобная просьба не была необычной. Для родителя естественно хотеть взглянуть на человека, который заботится о его ребенке, и я, скорее всего, буду регулярно видеться с ней, когда ей организуют назначаемый в таких случаях контролируемый контакт с Оскаром.

– Я устрою это, как только Роксана вернется, и также позабочусь о супервизируемом контакте в Семейном центре, – продолжил Эндрю. – Вы сможете привозить и забирать Оскара?

– Да. – Обязанность временного приемного родителя – брать ребенка в центр для контакта и затем забирать его. Иногда временный приемный родитель также наблюдает за контактом в привычной среде или в собственном доме ребенка, но в нашем случае это было бы неуместно. Контакт Оскара с матерью будет супервизировать специалист в Семейном центре.

– У вас была возможность спросить у матери Оскара о его диете и распорядке дня? – спросила я у Эндрю.

– Она подтвердила, что у Оскара нет никакой специальной диеты, он ест большинство продуктов. Вы сможете обсудить его распорядок, когда встретитесь с ней. Она была очень зла из-за того, что его отправили под опеку, и также из-за того, что Оскар проходил медицинский осмотр без ее согласия. Я объяснил ей, что, когда ребенок впервые оказывается под опекой, его обычно осматривает врач, и, разумеется, мы не нуждались в ее согласии, так как у нас на руках было решение суда. Хотя, будь она здесь, я бы запросил ее согласие. – Я кивнула. – Я прочел отчет педиатра. Она отмечает, что Оскар маловат для своего возраста, но его рост и вес в пределах нормы. Она не нашла никаких признаков намеренных повреждений, хотя констатирует, что он очень неохотно позволил его осмотреть.

– Да, он не хотел снимать одежду. Он и при мне тоже не хочет раздеваться. Я набираю для него ванну и жду за дверью, пока он разденется и помоется. То же самое, когда он переодевается ко сну. Я задавалась вопросом, не случилось ли что-то с ним у него дома. При таком количестве людей вокруг…

– Это возможно. Я еще не видел, какова обстановка в доме, но он может оказаться переполненным. Оскар и Роксана много переезжали. Имя Оскара возникало в нашей системе в разных местах с момента, когда ему было восемнадцать месяцев. Он посещал два детских сада и три школы.

– Много, – сказала я. – Хотя то, что он живет здесь с тех пор, как был совсем маленьким, объясняет, почему он так хорошо говорит по-английски.

– Его мать хотела бы устроиться жить в нашей стране постоянно, но это сложно, учитывая состояние Луки. – Я кивнула. – Она думала, что, когда вернется, Оскар сразу же сможет жить с ней снова, но я вынужден был объяснить, что он останется под опекой на какое-то время, пока не проведут все проверки и мы не будем уверены, что за ним станут хорошо присматривать и ему не будет угрожать опасность. Она была зла на меня, но, боюсь, таков удел социального работника. – Эндрю смиренно вздохнул.

Я сочувственно улыбнулась, прежде чем спросить:

– Вы знали, что Оскар спит на полу в спальном мешке?

– Нет, – сказал он, делая пометку. – Он вам так сказал?

– Да, и также – что он часто забирается в свой спальный мешок вечером и по выходным.

– То есть у него нет кровати? – спросил Эндрю, нахмурясь.

– Нет, судя по тому, что он говорит.

– Я навещу Роксану, когда она вернется, и смогу увидеть, в каких условиях спал Оскар. Думаю, пока это всё, – заключил Эндрю, проверяя свои заметки. – У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

– Нет, думаю, нет.

– Я осмотрюсь здесь, – сказал Эндрю, возвращая блокнот и ручку в портфель, – и оставлю вас ужинать. Там что-то вкусно пахнет.

– Это запеканка, – сказала я. Пока мы разговаривали, запах готовящегося ужина распространился из кухни. Тут я услышала, как распахнулась передняя дверь, и раздался радостный возглас Люси: «Привет, ребята! Угадайте, что случилось? До Даррена наконец-то дошло! У меня сегодня свидание!»

– Это моя вторая дочь, Люси, – сказала я Эндрю и быстро вышла в прихожую, прежде чем Люси успеет выкрикнуть еще что-нибудь.

– Привет, милая. У нас социальный работник Оскара.

– Ой, я забыла! – Люси прикрыла рот рукой и поморщилась. – Надеюсь, он не заберет меня под опеку.

– Люси! – воскликнула я предостерегающе. В прихожей появился Эндрю.

– Все в порядке, – сказал он. – Надеюсь, вы хорошо проведете вечер.

– Спасибо, – резковато отозвалась Люси. – Я пойду к себе и приготовлюсь к свиданию.

Я снисходительно улыбнулась. Прежде чем прийти ко мне, Люси несколько лет провела под опекой, уходя из нее и возвращаясь. Ее опыт взаимодействия с социальными работниками не всегда был самым лучшим, и некоторое время она была настроена против них. Сейчас она значительно смягчилась по отношению к ним, хотя иногда бывала враждебной, но я сомневаюсь, что она правда думала то, что говорила, и уверена, что социальным работникам приходилось сталкиваться с много худшим.

Я намеревалась показать Эндрю дом и повела его в нашу переднюю комнату, где стояли компьютер и принтер, которыми мы все пользовались, полки с книгами, стереосистема, маленький диван и раздвижной обеденный стол со стульями – мы доставали их, когда к нам приходили гости. Оттуда я повела его обратно в прихожую и в столовую, где по-прежнему сидели Паула и Оскар, складывая пазлы.

– Спасибо, – сказала я Пауле и похвалила Оскара за то, что он прекрасно складывает головоломку. Эндрю тоже похвалил его. Затем я показала Эндрю второй этаж, где мы заглянули во все комнаты, кроме спальни Люси, так как он сказал, что нет необходимости ее беспокоить. Разумное решение, подумала я.

Вновь оказавшись внизу, Эндрю забрал из гостиной свой портфель, попрощался с Оскаром и Паулой, и я проводила его к выходу. Через пять минут пришел Адриан, и я позвала всех ужинать. Люси присоединилась к нам позднее, торопливо поела и вернулась к себе – заканчивать приготовления к свиданию, хотя я сказала ей, что она и так выглядит прекрасно. Даррен, с которым она собиралась встретиться, был ее коллегой в яслях, и она рассказывала о нем уже некоторое время, так что я знала, что они были друзьями, но сейчас, кажется, их отношения перешли на другой уровень. Адриан и Паула люди сдержанные и часто скрывают свои чувства, но у Люси душа нараспашку. Я рада была, что у нее свидание, но боялась, что, если она так быстро начнет слишком сильно вкладываться в их отношения, ей будет больно, если ничего не получится. Однако как родитель ты должен помнить, что догматичные советы – последнее, в чем нуждаются твои дети.

Иногда, встретившись со своим социальным работником, ребенок ободряется, и это помогает ему приспособиться к временной приемной семье, но Оскар после встречи с Эндрю остался таким же тихим и замкнутым, каким был до этого. Он не упоминал о его визите, а я не давила на него, так что наш вечер просто потек своим чередом. После ужина мы с Оскаром пошли в гостиную, где он читал учебник, затем я почитала ему немного сказки, прежде чем он начал готовиться ложиться спать. Как и в предыдущие разы, я ждала за дверью ванной, пока он раздевался, принимал ванну и надевал пижаму. Я вошла, когда он чистил зубы. Мы шли по коридору в его спальню, когда он спросил:

– Мне нужно будет опять встретиться с Эндрю?

– Да, он твой социальный работник. Если у тебя возникнет какая-нибудь проблема, ты можешь сказать об этом ему или мне. – Оскар встревоженно нахмурился. – Эндрю милый, – сказала я. – Он хочет быть уверен, что ты в безопасности и о тебе хорошо заботятся.

Оскар казался задумчивым. Он спросил:

– Откуда вы знаете, что он милый?

– Ну он социальный работник и стремится помогать детям. Он сдал много тестов и прошел множество проверок для того, чтобы подтвердить, что он подходит для этой работы.

Оскар снова затих, а когда мы вошли в комнату, спросил снова:

– Адриан милый?

– Да, он мой сын.

Еще одна полная задумчивости пауза, и затем:

– Мои дяди милые?

– Я не знаю, дорогой, – ответила я. – Я с ними не знакома. Ты должен знать это лучше меня. Как ты думаешь?

Тишина. Оскар взял своего плюшевого мишку и, проигнорировав мой вопрос, сказал:

– Мой брат Лука милый.

– Да, я уверена, что это так. А что насчет твоих дядей? – напомнила я.

Оскар забрался в постель и устроился на боку, отвернувшись от меня и давая понять, что разговор окончен.

– Спокойной ночи, дорогой, спи крепко, – сказала я. – Завтра пятница, а потом выходные.

Ответа не последовало, так что, еще раз пожелав ему спокойной ночи, я вышла, закрыв за собой дверь.

* * *

В том, что касалось воспитания Оскара, мне с ним было легко. Некоторые дети и подростки, попав под опеку, демонстрируют большие проблемы с поведением, и, прежде чем попасть ко мне, им иногда приходится сменить множество временных приемных родителей. Оскар же был очень хорошо воспитан, делал то, что я просила, ел и спал хорошо, и ему нравилось ходить в школу. Однако я не чувствовала себя спокойно. Его пассивная покорность, затравленное выражение в глазах, очевидная настороженность в отношении мужчин, а также некоторые вопросы, которые он задавал, заявления, которые делал, не следуя им, давали мне реальные причины для беспокойства. Мое подозрение, что он пострадал от чего-то гораздо худшего, чем пренебрежение и пощечина, усилилось, но это по-прежнему было лишь предположение, ощущение в животе, реакция, выработавшаяся у меня за годы работы с детьми. Пока не имелось никаких свидетельств того, что мои опасения справедливы. Делая по вечерам записи в дневнике, я не упомянула о них, ограничиваясь объективным отчетом о том, как прошел день Оскара, но сама боялась худшего.

Люси пришла со свидания с Дарреном около половины одиннадцатого вечера. Я была в гостиной и собиралась ложиться, но тут появилась она, и ей хотелось поговорить. Она была гораздо менее возбуждена, чем ранее, и выглядела усталой – неудивительно, после целого дня на работе и такого количества усилий и энергии, которые она приложила, чтобы подготовиться к встрече с бойфрендом.

Люси сказала, что отлично провела время, и из нашей беседы я поняла, что Даррену столько же лет, сколько ей – двадцать три, – и у него есть младшая сестра, у которой уже есть двухлетний ребенок. Даррен и их родители очень ее поддерживают.

– Прекрасно, – сказала я, размышляя о том, что Люси, надеюсь, достаточно разумна, чтобы не пойти тем же путем, что и сестра Даррена. – Ты увидишься с ним еще раз? – спросила я у нее.

– Да, завтра на работе.

– Нет, я имела в виду еще свидание.

– Надеюсь. Мне бы хотелось этого, – ответила Люси. – Но ему стоит за мной побегать. Я помню, что ты мне говорила.

– Что я тебе говорила, милая? – поинтересовалась я скептически.