Рарок и Леса

Глава 70. Странное сочетание

Василь не знал других городов, кроме Форта Альмери и Золас-града, но и там подолгу не задерживался. Многолюдность, суета, вонь, плевки под ногами, необходимость даже в тёплую погоду одеваться "прилично", всё это быстро надоедало и наскучивало. Даже родное Междустенье, где был знаком каждый закуток, каждый кусок арматуры, торчащий из стены, начинало давить на сознание, если он там задерживался больше недели.

Он был дома в лесу, а в гостях в поле. Все остальные места были чужды и посещались лишь в случае необходимости, чаще всего, когда требовалась девушка. Или при чрезвычайной ситуации, как сейчас, например.

Торговый город казался огромным каменным монстром. Мёртвым монстром. От него, как раз, разило монстрами, но отнюдь не мёртвыми, а вполне живыми. Мертва была душа города – люди. Без них это был лишь каменный скелет, что-то вроде панциря покинутого улиткой.

Когда они с Шарлем подошли к воротам, солнце перешагнуло через полдень, но едва лишь начало склоняться в сторону Запада. Василь окинул взглядом громаду города и спрыгнул с плеча циклопа на землю.

Непривычно было ощущать под ногами вместо живой земли гладкий тёсаный камень. Даже плотно утоптанная почва Форта Альмери и дощатые мостовые Золас-града и те были лучше. Здесь он чувствовал себя ничуть не уютнее чем в катакомбах Мёртвого города, которые терпеть не мог, и где любила "пастись" Леса.

– Плохое место! – констатировал циклоп, шумно втягивая ноздрями воздух. – Живым человеком не пахнет. Монстром пахнет.

Как-то давно Василь, движимый любопытством, дошёл до самой столицы Лоргина. Но в городе он так и не побывал. Хватило того, что увидел, заглянув в ворота. Удручающее зрелище пожарищ и развалин. Застарелая аура скорби и всё ещё витающий запах смерти. Единственно чем там не пахло, это живыми монстрами. Здесь же ими разило так, что юноша пару раз чихнул и наморщил нос.

– Монстра много! – согласился циклоп. – Человека нет.

– Где же здесь Лесу искать? – спросил Василь, с тоской вглядываясь в лабиринт улиц.

Циклоп снова с шумом втянул носом воздух.

– Леса быть здесь, – заявил он после "анализа" атмосферы. – Два – три дня назад. Не одна. С ней два мужчина и много какой-то железка! Туда пойти.

Василь был озадачен. Насчёт "много какой-то железка", он не беспокоился. Мало ли что это может быть? Наверное, тащит домой гору шикарных кастрюль, или оружия, или инструментов, или клад какой-нибудь опять нашла, мало ли что? А вот "два мужчина", это уже новость. Если сопоставить это с услышанным ранее – "влюблена" и "в опасности", то картина складывается странная. Бывает опасность от неразделённой любви. Бывает, от слишком сильной, требовательной, эгоистичной. Но при этом мужчина, как правило, один, а женщин случается несколько – от двух и больше. Когда женщина одна, а мужчин двое, то в опасности, скорее они, хотя случается и ей достаётся от их естественного соперничества. В общем, надо их поскорее найти и разобраться, что там такое происходит. Ну, если они обидели племяшку… Но лучше не думать о плохом заранее, может быть всё не так уж страшно.

– Интересно, мама уже приехала? – спросил Василь, когда они шагали по гулким, пустым улицам в том мало определённом направлении, которое указывал циклоп.

– Машина заехать в другие ворота, – тут же отозвался Шарль. – Вылезать три человека – две женщина и один мужчина. Женщина – Маранта и Диана. Мужчина я не знать. Старик, но пахнет немножечко, как Ларни.

Василь невольно остановился. Вот ещё новости! Мало того, что две предводительницы самой внушительной на его памяти экспедиции оставили своих людей и рванули вперёд на скоростном автомобиле, так они ещё и притащили с собой невесть откуда взявшегося старика, который к тому же пахнет, как старшая сестрёнка – мама Лесы? Как такое, вообще, может быть?

На мгновение он засомневался, не пойти ли ему на соединение с их маленьким отрядом? Но Василь не привык подчиняться приказам, а мама точно сразу же начнёт командовать. Поэтому он тряхнул головой и упрямо зашагал вперёд, туда, откуда, по словам Шарля, доносился слабый запах Лесы и двух, каких-то неизвестных мужчин.

Глава 71. Надо кое-что забрать

После той истории с двенадцатилетним Руфусом, сбежавшим из дома, чтобы нести людям свет учения Инци, Маранта не бывала в Торговом городе. Диана же наведывалась сюда время от времени. Хоть отношения между купеческим оплотом и Фортом Альмери были натянуты, но без взаимных договоров и обмена товарами им было никак не обойтись.

Кроме того, Диана навещала там друзей – тех самых, которые делили с сыном Маранты горе и радость, которые опекали и защищали его и фактически помогли ему выжить. Маранта знала, что Диана собирается забрать их, как только истечёт срок пятилетнего контракта навязанного этой паре и сделавшего их чемпионами среди гладиаторов. Но случилось несчастье – оба погибли на арене, как раз в тот день, когда должно было состояться их последнее выступление. Когда они должны были стать свободными.

Диана тогда чуть не двинула на Торговый город своё моторизированное войско! Маранта тоже горевала, а семнадцатилетний уже Руфус, так вообще простоял на коленях перед распятием Инци почти неделю, не реагируя ни на какие разговоры, отказываясь от сна, воды и пищи.

Потом Диана долго пыталась добиться, чтобы ей отдали сына погибшей пары, но и здесь ничего не вышло. Власти Торгового города упёрлись рогами и копытами. Не помогли ни угрозы, ни даже подкуп. Желание насолить недружественному Форту было сильнее, а основания, по которым они отказывались отдать ей ребёнка, выглядели вполне законно. Мальчик по имени Рарок считался гражданином Торгового города, а своих граждан город не отдаёт никому и никогда! (Случай, когда отцы города расплатились за расстрелянный автомобиль, выдав Диане и Галлю того самого стражника, который сдуру изрешетил посольскую машину, наверное был не в счёт. Несчастный думал тогда, что дикари из Форта Альмери, как минимум разрежут его на кусочки и съедят, но вместо этого Галль сделал из него неплохого механика, а через пару лет парнягу женили.)

Что же касается сына погибших гладиаторов, то им пробовала заняться также и Маранта. Она прибегла к помощи Микаэля-Панкратия, их священника, и через специально отправленного посланника они снова связались с всё знающей мафией Торгового города. На сбор сведений и переговоры тогда ушёл год, но в результате они коллегиально решили оставить всё, как есть.

Рарок был в хороших руках – его приютил какой-то отошедший от дел гладиатор, который дружил с его родителями. Ни голод, ни холод мальчику не грозили. Правда, ему светила гладиаторская школа, но ведь у каждого своя судьба.

К будущим гладиаторам там относились, как к принцам, то есть давали превосходное обеспечение и гоняли на ежедневных тренировках в хвост и в гриву. Жизнь гладиатора, конечно, была полна опасностей, но, например, на пограничье с восточными племенами было ничуть не легче, а Форт Альмери стоял именно там. В Междустенье было спокойнее, но ведь жизнь охотника тоже полна опасностей и риска. Но самое главное, парень был среди своих, в том окружении, где он родился и вырос.

Да, его можно было похитить из Большого цирка, хоть это стоило бы немалых денег, но сделало бы это его счастливым?

Увы, ни Маранта, ни Диана не знали, насколько Рарок в те годы не хотел становиться гладиатором. Увидев смерть родителей на арене, он испытывал к этому месту лишь ужас и отвращение. Осознание азарта борьбы и радости победы пришли лишь годы спустя, через боль, кровь и слёзы.

...............................................................................................................................

Наконец-то они доехали! Диана домчала их вдвое быстрее, чем это предполагалось первоначально, но всё равно дорога показалась долгой. Одно дело, когда Маранта не знала, что старшая внучка бродит где-то здесь среди толпы монстров, другое дело, когда ей стало о том известно.

То, что сумасшедшая девчонка влезла в это дело, было не удивительно. Удивительно было, как она сюда попала? Впрочем, у неё было время, чтобы дойти. Ещё по дороге компанией обзавелась!

Эх, всё это ерунда, хуже то, что её принесло в атакованный монстрами город. Маранта хорошо помнила, что случилось со столицей Лоргина во время такого нашествия, а потому была чрезвычайно удивлена, увидев город безлюдным, но не разрушенным. Только в одном месте в небо поднимался столб остывающего дыма с отгоревшего пожарища.

– Я думал, будет хуже, – сказал Золас, вылезая со своего места и разминая затекшие колени. – Когда я уходил на улицах была та ещё резня, а теперь здесь уборку, похоже, сделали.

– Видимо так и есть, – подтвердила Диана, изучавшая в это время пыль между камней мостовой. – Кто-то приложил немало усилий, чтобы скрыть следы бойни, произошедшей в городе. Но полностью это сделать не удалось. Здесь повсюду следы крови. Их затёрли, чтобы не было видно, но дождей с тех пор не было и полностью они не исчезли. Похоже, нас приглашают прямиком в ловушку. На всякий случай держим оружие наготове.

– Вот только куда направимся? – хмуро поинтересовался Золас. – Я город знаю неплохо, но в какую его часть пошла наша девица с компанией знать не могу.

– За ним пойдём, – указала Маранта на макушку циклопа, маячившую над крышами домов. – Я уверена, что мой младшенький с другом здесь затем же зачем и мы. У Шарля нюх получше, чем у десятка собак. Лесу он знает, как и всю мою семью, так что думаю уже взял след.

– Кажется, он направляется к Цирку, – сказал Золас, проследив за движением гиганта. – Ничего не имею против, тем более что там мне надо бы забрать кое-что.

Глава 72. Горная цитадель

Даже Зиг не представлял, насколько эта база огромна. В годы его службы в Особом отделении стражи Торгового города, дела военные его не касались. Даже тот единственный раз, когда ему пришлось командовать войском для битвы с Зигмундом, он здесь не был. Солдат пригнали к южной границе уже сформированными частями и поставили под начало Зига, как овец приготовленных к закланию.

Теперь он был уверен, что те, кто это делал, не сомневались в поражении и сознательно подставили собственную армию и его самого, как совершенно неопытного в полководческом деле служаку, под удар великолепной конницы противника.

В общем, они вышли из туннеля. Со стороны крепости вход был спрятан чуть получше, но всё равно не так тщательно, как ожидалось. Покинув подземный коридор, путешественники оказались внутри какого-то склада, загромождённого разнокалиберными пыльными ящиками. Чтобы попасть наружу, пришлось пройти по настоящему лабиринту из этих самых ящиков.

Тут им пришлось бы трудно без Рози – она знала правильный путь. Врядли кто-нибудь в гарнизоне его не знал, так от кого же они всё это, вообще, прятали? Друг перед другом делали вид что ли? Или втирали очки начальству из Торгового города? Возможно, но врядли там не знали о нелегальном сообщении военной базы с внешним миром. О таких вещах известно всегда, но все при этом делают невинную "морду лица" и лицемерно кипят праведным гневом, когда подобные вещи получают огласку.

Зиг был уверен, что занимающееся военными делами подразделение Особого отдела стражи знало всё прекрасно. Как? Да хоть через тех же куртизанок. Пугнуть – всё расскажут! Но давать ход делу никто не спешил, конечно же, для того, чтобы иметь козырь, в случае если понадобится надавить на кого-нибудь из военных чинов. Но сейчас это уже не имело никакого значения.

Когда через полуоткрытые ворота приключенцы вышли на свет, перед ними предстал плац, такой огромный, что казалось он, тянется до горизонта. Конечно, это было не так, но военная база занимала целую долину между скал, так что обосновавшимся здесь воякам, не было тесно. Строения тут были выстроены вдоль естественных каменных стен высоко поднимающихся над кровлями. И, тем не менее, здесь было кое-что повыше окружающих скал, а именно высоченная сторожевая вышка, нагло устремившаяся к облакам, словно указывающий в небо палец.

Она торчала в дальнем углу долины, которой искусственно была придана форма квадрата. Как такое сооружение, вообще, могло существовать, было неясно никому, кроме, разве что, Механикуса.

– Они не строили эту базу, – сказал он, внимательно оглядев всё своими сверхбыстрыми глазами.

– Это ты о чём? – не понял его Зиг.

– Я хочу сказать, что заправилы Торгового города не слишком потратились на создание таких шикарных условий для своей армии. База досталась им целенькой от прошлых хозяев. Короче – все строения здесь старые, созданные ещё до войны разрушившей прежний мир. Как этой базе удалось выжить, я ума не приложу, ведь такие места громили в первую очередь. Междустенье хороший пример. Твой родной посёлок, Леса, приютился на месте такой вот базы, только там были чудовищные стены из железобетона, а здесь какой-то умник использовал природные скалы. Вероятно, эту базу просто не удалось обнаружить и разбомбить, как остальные. Но тогда здесь должна остаться техника и оружие. Почему же Торговый город использовал для вооружения своих солдат примитивные шомпольные мушкеты?

– Так может они всё, что получше, того, налево толкнули? – предположил Зиг. – Торгаши ведь, что с них взять?

– Вполне возможно… – продолжил было Механикус, но осёкся, так-как в этот момент они увидели людей.

И было этих людей довольно много – несколько десятков. Они высыпали из приземистого длинного здания, которое ничем другим, кроме как казармой быть не могло. Это, несомненно, были военные. На них была форма Торгового города – синие кафтаны с серебряными галунами у солдат и красно-золотыми галунами у офицеров, короткие штаны, серые шляпы с плюмажами и без, серые чулки и башмаки с гетрами. Впрочем, многие сейчас были без шляп, а у иных не хватало чулков, башмаков или штанов, а иногда всего этого вместе взятого. Некоторые наоборот имели всё это, но обходились без кафтанов.

Больше всего, плохо державшаяся на ногах компания, напоминала пьяных, но что-то в их движениях и поведении было не так. Расхлюстанная походка, беспорядочно размахивающие руки, странно болтающиеся головы, словно слишком тяжёлые для их хозяев. Но не было разудалых песен и выкриков, не было обычных для пьяных сослуживцев обнимашек и ссор на пустом месте. Вся толпа двигалась до странности организованно, переговариваясь, какими-то мычащими звуками, в которых с трудом можно было узнать человеческие слова.

Толпа, спотыкаясь, но каким-то чудом сохраняя вид колонны, проследовала через плац и скрылась в здании, имеющем аж четыре этажа. На группу чужаков, появившуюся из склада, где был подземный ход, никто не обратил ни малейшего внимания, хоть путешественников не могли не увидеть.

– Ой, что это с ними?! – воскликнула Рози.

– Похоже на массовое отравление, – ответил Механикус. А что это за дом, в который они направились?

– Это штаб армии, а ещё там квартиры высшего командного состава.

– Хм-м, я думал это госпиталь.

– Нет, он подальше, там, где домики офицеров, а во-он там салон мадам Доротеи. Пойдёмте туда!

– Обязательно наведаемся! – сказал Зиг, зачем-то разминая пальцы. – Я просто мечтаю взглянуть на это заведение и по душам побеседовать с хозяйкой.

Сарказм, с которым это было сказано, был замечен всеми, кроме Рози. Юная куртизанка прямо-таки просияла после слов Зига, в то время как Леса наградила его неодобрительным взглядом.

В это время сбоку послышались шаркающие шаги. Все оглянулись на Механикуса, который давно смотрел в ту сторону.

Из-за угла вышел человек, одежда которого представляла сочетание военной формы и гражданской одежды. Собственно военной была шляпа с офицерским плюмажем, белые кожаные кавалерийские лосины и башмаки с гетрами. Камзол ему заменяли жилет коричневой кожи и белая рубаха с широкими рукавами. На перевязи у этого человека висел меч в расшитых кожаных ножнах. Пока это был первый вооружённый человек, которого путешественники увидели здесь. У тех солдат оружия не было.

– Мастер Валентин! Как я рада вас видеть! – вскричала Рози, и было видно, что она не прочь броситься этому вновь прибывшему на шею.

Однако тот посмотрел на неё мутным взглядом, в котором не было узнавания, обвёл таким же взглядом остальную компанию, махнул рукой, развернулся, сделал два ковыляющих шага, но вдруг остановился и медленно повернулся к путешественникам лицом. При этом у него было такое выражение, будто он что-то усиленно обдумывает и это причиняет ему боль.

– Р…а-арок? – спросил он голосом человека страдающего тяжёлой формой заикания.

– Здравствуй, Валентин, – ответил Рарок, как всегда спокойно. – Как поживаешь?

– Т-ты-ы в-сё-таки ре-ешил меня п-о-слушать? Зря-а…

– Почему?

– Б-олеем мы. Н-не смертельно, но плохо… П-ошли в б-ордель – т-ам всё р-ас-скажу.

– А зачем в бордель?

– Т-а-ам…

Видимо слов для объяснений у него не хватило, и потому он покрутил рукой с растопыренными пальцами – жест, который должен был означать, что в борделе всё более – менее в порядке, по крайней мере, лучше, чем в остальных местах.

Глава 73. Салон; радость и горе

Салон мадам Доротеи представлял собой двухэтажное здание, которое было на удивление опрятным и даже красивым среди строений, не отличающихся архитектурным изяществом. Пройдя через резные деревянные двери со вставками из цветных стёкол, посетители попадали в просторный холл, со вкусом, украшенный и уставленный удобной мягкой мебелью с бархатной обивкой. Наверное, здесь было очень уютно в компании красивых молоденьких девушек и приветливой хозяйки вечерами после тяжких военных трудов…

Но сейчас в холле царил полумрак. Лампы в красивых бра в виде молочно-белых лилий, не горели. Единственным источником света было окно над дверью застеклённое великолепным витражом, изображающим полуобнажённую девушку с розой в руке. Витраж был явно не старинный, и сходство с Рози бросалось в глаза.

– Что? Кто это? – раздался из тёмного угла встревоженный женский голос. – Валентин? Заходи, дорогой, ты опять за лекарством? А это кто с тобой? Рози?!! Детка!..

Красивая женщина лет тридцати пяти, бросилась к Рози, на ходу теряя шёлковый шарф с обнажённых плеч. Рози пискнула что-то в ответ, но её слова утонули в потоке счастливых рыданий. Леса во все глаза смотрела на мадам Доротею, и никак не могла сопоставить тот образ, который она себе нарисовала с тем, что было перед ней воочию.

Почему-то она была уверена, что содержательница салона, а по сути борделя для офицеров, должна была быть полной молодящейся дамой лет пятидесяти. На деле, фигуре мадам Доротеи позавидовала бы любая из юных девушек. При этом у неё была полная грудь, лебединая шея, изящные покатые плечи, но самое главное – лицо. Лицо этой, зрелой уже, но не собирающейся стареть, женщины, дышало какой-то незамутнённой свежестью, и было на удивление одухотворённым, что до странности не вязалось с её профессией.

– Рози, лапонька моя! Жива, невредима! А я-то думала, что больше тебя не увижу… Но, кто все эти люди? Я их не знаю…

– Да знаешь, Дороти, знаешь! – проговорил Зиг. – Меня-то ты точно забыть не должна.

Тут произошло нечто странное – глаза мадам Доротеи округлились, она выпустила Рози из своих объятий, опустилась перед Зигом на пол, (буквально распласталась на паркете), и обняла его ноги, прижавшись к ним лицом.

– Ну, хватит, девочка, хватит! – забормотал смущённый и растерявший весь свой гонор, Зиг, пытаясь поднять мадам Доротею на ноги.

Но она не встала, а обвисла на его руках, безвольно уронив голову. Рози охнула, метнулась куда-то в сторону и тут же вернулась с флаконом, который сунула под нос своей хозяйке и покровительнице. Мадам Доротея закашлялась и открыла глаза, но тут же закрыла лицо руками и тихо заплакала. Все вопросительно посмотрели на Зига.

– Эту дево… Я отбил её у торговцев живым товаром незадолго до того, как сам свалил из Торгового города, – пояснил он. – Тогда ей не было ещё и пятнадцати. Эх, Дороти, тогда ты была в ужасе от того, что тебя купит очередной жирный мерзавец, чтобы попользоваться и перепродать следующему. А теперь ты сама торгуешь людьми, Дороти?

– Но это не так! – воскликнула Рози с возмущением.

– Так, детка, так! – возразила ей мадам Доротея глухим голосом. – Как ни поверни – торгую. И вами торгую, и собой. Только подороже продаю, чем мисс Молли – та, что правит борделем для солдат. Это даёт нам возможность жить куда, как получше, чем живут её девушки, не калечить руки стиркой, не пропускать через себя по двадцать-двадцать пять клиентов за день. Потому я и содержу вас, как принцесс, берегу, не даю сломаться, хотя не всегда, конечно, получается… Но, это правда – я вами торгую. И это дурно, очень дурно! Капитан Зигель прав… Только, что мне делать? Вы изволили исчезнуть, мой капитан, а я осталась. И сотни девушек остались! И что было нам делать? Шить да стирать, как это нам вечно бросают в лицо те, кто не знает нашей жизни? В Торговом городе всегда хватало портних и прачек. Они объединены в цеха, как и всякие ремесленники. Этот бизнес чаще всего семейный. Девушек со стороны туда берут о-очень редко, а таких, как мы не берут, вообще, никогда, и исключений не бывает! Они заботятся о своей репутации. Кстати, такими мы считаемся с рождения, если мать, сестра или хотя бы тётка были замечены или просто заподозрены в торговле своим телом. Я думаю, что мне не надо объяснять какую роль в такой репутации играет простая клевета? Девочки из приюта записываются в такие поголовно, на всякий случай, и никому нет дела до того, как и при каких обстоятельствах, они туда попали. Рождённые без брака там растут вместе с теми, у кого родители погибли или умерли от болезней и нищеты, но даже здесь никто не собирается отделять одних от других, и всех причёсывают под одну гребёнку. Да и в чём виноваты рождённые без брака? А знаете, в каком возрасте в Торговом городе приютский ребёнок считается достаточно взрослым, чтобы самостоятельно зарабатывать на жизнь? В семь лет! Его просто вышвыривают на улицу с крохотным узелком и подзатыльником в качестве напутствия. Удивительно ли, что за воротами такого "работника" ждут странные дяди, готовые "позаботиться" о дальнейшей судьбе малыша? Они хорошо известны вам, капитан Зигель. А если таковых там не окажется, то к услугам юного выпускника приюта есть кучи отбросов и сточные канавы в качестве отличной замены жилья. Ах да! Власти города давно уже заботятся о его чистоте и кучи отбросов ежедневно вывозятся за город, где их тут же запахивают в землю. Так что рассчитывать на вкусные, питательные объедки не приходится. Нам остаётся одно из двух – либо умирать с голоду, либо браться вот за это дело. Только браться за него можно по-разному. Если по-плохому, да по-глупому, то измочалишь себя весьма быстро. К двадцати годам превратишься в старуху, и это только в том случае если болячку не подцепишь, а если подцепишь, всё – сгоришь, как свечка! Но ведь можно и по-умному. Любовь плотская, это и наука, и искусство одновременно. Здесь медицина играет не меньшую роль, чем мастерство постельных изысков, так почему бы не довести это дело до совершенства? Почему бы не поставить всё дело так, чтобы заставить клиента кричать от счастья и желать ещё и ещё? За это можно брать неплохие деньги, жить в достатке, не бояться болезней, если знаешь, как их распознавать и предотвращать, а так же знаешь хорошего врача, который за разумную плату и осмотрит, и подлечит, и спасёт, если что.

– Но ты использовала малолеток, – огрызнулся Зиг. – Заставляла их делать то, что дозволяется только тем, кто достиг зрелости. Без этого я бы и слова тебе не сказал. Сам считаю, что надо делать дворцы любви, а не отдавать всё на откуп криминальным сутенёрам.

– Мой грех, что пришлось вот так начинать, но тогда у нас совсем денег не было. Вот когда накопили жёлтых кругляшей, тогда совсем другое дело стало. Но я себя не оправдываю – гореть мне за это в аду. Скажу только, что ни одну девочку не заставила пойти на такое насильно или хитростью, все попросились сами, ведь знали, какая их ждёт судьба. В те годы я их только учила и готовила к профессии куртизанок, а торговала лишь собой, чтобы всех прокормить.

– Зато, когда мы продали свою невинность, знаете, как жить стало легче?! – вмешалась Рози, но тут же смолкла, увидев, что её любимая мадам только пуще залилась слезами, да и у окружающих на лицах сочувствия не прибавилось.

– А те, что сейчас? – спросил Зиг.

– О чём вы?

– Разве у тебя нет в Торговом городе других салонов с малолетками?

– Ах, это! Нет, таких нет. Есть два салона, где работают особо одарённые девушки. Самой старшей из них чуть больше тридцати, самой юной – восемнадцать, но все они выглядят, как малолетки, и ведут себя соответственно. Клиенты об этом знают, но всё равно от желающих выложить денежки, отбоя нет. Там у меня настоящие актрисы. С ними разве что Рози может потягаться!

Рози просто просияла от удовольствия, услышав похвалу своим талантам. Как бы на её занятия не смотрели окружающие, она гордилась своим мастерством.

– Боюсь у нас для тебя плохие новости, – сказал Зиг.

Леса не стала слушать его рассказ. Она знала, что он скажет мадам Доротее, к которой она больше не испытывала ненависти. Вместо этого девушка решила прогуляться по салону.

Весь первый этаж здесь был занят хозяйственными помещениями, в которые помимо кухни, уборных и подсобок, входили также ванные комнаты и даже небольшой бассейн. Комнаты девушек располагались на втором этаже.

Не привыкшая к церемониям Леса, подёргала все дверные ручки – две оказались запертыми. Девушка приблизила ухо к замочной скважине одной из них и услышала перепуганное шушуканье. Ага, не иначе, как куртизанки сбились в две кучки, и теперь вот так от валькирий прячутся. Или может быть от суккубов с инкубусами?

Снизу раздались горькие рыдания. Ясно – мадам Доротея узнала, что её салонов больше нет, а особо одарённые куртизанки пошли на закуску монстрам. Надо было бы спуститься, посмотреть, не требуется ли помощь, но Леса совершенно по-мужски не переносила женских слёз, а потому она поступила иначе – достала кинжал и его рукояткой несколько раз постучала сначала в одну, а потом в другую дверь.

– Эй, вы там, вылезайте! – крикнула она. – Мадам Доротее плохо.

И, о чудо! Видимо имя мадам Доротеи обладало большей силой, чем страх перед всеми монстрами, валькириями, ведьмами и демонами. Сначала приоткрылась одна дверь и оттуда высунулась кудрявая русая головка с миловидным детским личиком, потом другая и вскоре семь пар круглых глаз перепугано уставились на Лесу, присевшую на подоконник в конце коридора. Девушка, молча, указала им в сторону лестницы.

Тогда, видимо сообразив, что никто их есть, прямо сейчас не будет, куртизанки лавиной скатились на первый этаж, наполнив тишину дома топотом босых ног. (Почему-то все до одной были одеты, как для сна – в полупрозрачные ночные рубашки. К встрече с суккубами приготовились, точно!)

Теперь Лесу разобрало любопытство, и она тоже спустилась до половины лестницы. Картина внизу открылась такая – четыре девушки утешали мадам Доротею, две радостно обнимали и целовали Рози, а одна присоединила свои слёзы к плачу хозяйки салона. Но не это едва не заставило охотницу на монстров покатиться со смеху, а то с какими физиономиями взирали на эту картину Зиг с Рароком. Интересно, что заставило этих мужчин остолбенеть – необычная красота девушек-куртизанок или их едва прикрытая нагота?

.......................................................................................................................

Возобновить разговор удалось не скоро. Когда мадам Доротея немного пришла в себя, то выдала заикастому Валентину мензурку с прозрачной жидкостью. Две такие же мензурки она вручила Рароку и Зигу.

– Я не знаю, что за хворь сразила наше воинство, но болеют только мужчины, девушкам бояться нечего. Кроме того, я заметила, что два полковника в летах, которые гостили у нас в тот вечер, заболели на сутки позже остальных. Спрашивается – почему? И тут я вспомнила, что давала обоим средство возвращающее старикам мужскую силу, а молодых делающее неистощимыми. Решила попробовать, и первый кто подвернулся под руку – мастер Валентин! Он у нас храбрый, не то, что некоторые. В общем, парень быстро пришёл в себя, как свежий огурчик стал, но, увы, лишь на сутки. Запас этого средства у меня не беспредельный. Конечно, можно сделать ещё, но надо бы собрать ингредиенты, а за ними неплохо бы сходить наружу. Здесь на базе мало что растёт. Молли потчует заболевших своим средством, но оно послабее моего, хотя помогает людям худо – бедно держаться на ногах, и то хорошо. Она сейчас в штабе засела – боится, что её бордель от наплыва солдат лопнет… Ой, что вы делаете?!

Пока она говорила, все трое мужчин откупорили свои мензурки и опрокинули их содержимое в рот.

– Вы же не больны, зачем вам это сейчас? – со смехом воскликнула мадам Доротея. – Я дала вам настой, на случай если появятся симптомы болезни, а пока не стоило лекарство принимать. Я даже не знаю, действует ли это снадобье, как профилактическое средство.

– Мадам Доротея, – подал голос Механикус, – если вас не затруднит, расскажите нам, откуда взялась эта болезнь и когда это случилось?

На стального охотника и сэра Мальтора здесь смотрели с лёгким ужасом, но толи от того, что эти двое не сделали ничего угрожающего, толи по профессиональной привычке – терпеть странности клиента, каковы бы они ни были, никто не сказал в их адрес ни единого худого слова, а одна из девушек даже попыталась предложить железным гостям напитки.

– Это всё валькирии, будь они неладны! – с возмущением сказала мадам Доротея, а её девушки все, как одна вздрогнули при слове "валькирии". – Подружились с ними наши вояки, и пошла беда!

– Но кто же они такие?

– В том-то и дело, что непонятно кто! С виду – девушки, только очень рослые, хоть и не слишком. И все красивые такие, но строгие, не улыбчивые, даже суровые. Ходят в доспехах, как рыбья чешуя. Шлемы у них островерхие, а из-под шлемов волосы белые, как снег и длинные, что твой плащ. Глаза у них необычные, как драгоценные камни – синие, голубые, зелёные, даже жёлтые есть и красные, и как будто светятся! Очень красиво, но при не улыбающихся лицах, как-то жутко. Вообще-то, зря я их суровыми назвала. Они не суровые и даже не злые, а скорее бесчувственные, как статуи. Смотрят на тебя, как будто ты пустое место. Впрочем, я опять не права. Это я уж так сказала – смотрят. На самом деле, не приведи Инци попасться им на глаза! Молли двух девушек уже потеряла. Зарубили у всех на глазах, представляете?! А наши вояки и ухом не повели, словно те не людей, а комаров прибили! Спросили только – за что? Те объяснили, что они, дескать, девственницы, чистые, как сами небеса, и таких, как мы не переносят!