Читать книгу: «Бухта Магнолия. Магия, чистая и злая», страница 3

Отец Кари остался в хижине. Харуо же сказал, что хотел его отпустить. И даже тревожился за него. Но мог ли Наэль положиться на сострадание Харуо? Бежать или сражаться?

Наэль еще не успел принять решение, как женщина-ягуар бесшумно очутилась подле него. Она довольно заурчала, снова подмигнула Наэлю и насторожила уши. Было ясно, чего она хочет.

– Почему ты зовешь меня с собой? – спросил Наэль.

Женщина-ягуар издала тихий рык и снова оглянулась. Она спасла ему в хижине жизнь, и поэтому он решил ей довериться. А разве у него был выбор?

5. Мне надо снова тебя увидеть. Наэль

Женщина-ягуар провела Наэля в виллу через тайную боковую дверь. Он поднялся за ней по лестнице, открывшейся за служебным входом, и шел по коридору, увешанному картинами и уставленному фарфоровыми вазами античного вида. Холмистые ландшафты на стенах сменялись изображениями летящих журавлей, рисовых полей и храмов в окружении озер. Наэль не мог поверить, что действительно очутился внутри царства Дайширо Немеа, одного из опаснейших главарей кланов Бухты Магнолия. Присутствие Наэля здесь было безумием. Если его тут застанут, уже ничто в мире не сможет спасти ему жизнь. Тем не менее сердце билось учащенно не от страха, а от волнения. Это было то самое место, где он давно мечтал побывать.

Женщина-ягуар остановилась перед одной дверью и ткнула в нее лапой чуть ниже ручки.

– Ты хочешь, чтобы я вошел? – спросил Наэль.

В ответ она медленно зажмурилась. Наэль колебался. Он не имел никакого представления, что ждет его по ту сторону двери. Что, если там затаились бойцы-скарабеи или, того хуже, сам дон? Вдруг это ловушка? Но об этом ему следовало подумать раньше. Теперь отступать было некуда. Его колебания женщина-ягуар прервала грозным рыком.

– Ну ладно, – пролепетал Наэль и осторожно нажал на ручку двери.

Дверь распахнулась внутрь. За ней находилась спальня, и Наэль тихо вошел. Сделал два шага – и дверь за ним захлопнулась. Шелковые занавески на полуоткрытых окнах невесомо взметнулись. В центре комнаты стояла двуспальная кровать, а в ней лежала… Наэль подошел ближе. Действительно, там спала Кари Немеа, ее голова утопала в мягких подушках! Вломиться посреди ночи в ее комнату было, конечно, не самым безобидным способом знакомства, но другой случай ему вряд ли представится.

Наэль осторожно положил ладонь на ее плечо.

– Кари, – прошептал он. – Кари, только не бойся.

Ее веки дрогнули. На случай, если она закричит, он прикрыл ей рот второй ладонью – вернее, попытался сделать это. Потому что в ту же секунду Кари резко поднялась с постели. Она вскочила и обхватила одной рукой его спину. Не успел Наэль среагировать, как уже лежал навзничь на ее кровати, а она сидела верхом на его животе. Ее локоть так крепко сдавливал его горло, что он почти не мог дышать.

– Ка… – пытался выдавить он, но она придушила его сильнее и окончательно лишила возможности говорить.

– Я еще в баре заметила, что ты что-то замышляешь, но не думала, что ты настолько безумен, чтобы вломиться ко мне. – На ее губах играла улыбка превосходства. Она оглядела его обнаженное тело. На уровне груди, где Генджи его порезал, ее взгляд задержался ненадолго, а затем медленно, очень осторожно проследовал ниже – через живот к бедрам. Брови вздернулись. – Чем я заслужила это, – она резко ткнула пальцем в его голую грудь, – я не могу объяснить.

Кончик ее пальца мягко провел по разрезу и вызвал совсем некстати дрожь в его теле.

Наэль разомкнул губы, но единственным звуком, который позволил ему издать локоть Кари, был хрип. Он мог бы с силой сбросить ее с себя. Но потерял бы последний шанс быть выслушанным.

– Я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай как можно короче, – сказала Кари и склонилась над ним. Лицо ее теперь было на расстоянии ладони от его лица, а пряди волос щекотали ему обнаженную грудь, так что он никак не мог сосредоточиться.

– Никаких уловок и дополнительных разъяснений. Если обманешь или нападешь, наша короткая беседа завершится. Моргни, если ты меня понял.

Он зажмурился.

– Хорошо, – продолжила Кари. – Моргнуть означает «да», а поднять брови вверх означает «нет». Ясно?

Наэль поспешно моргнул. Кари изучала его мимику, словно пытаясь уловить малейший намек на ложь.

– Тебя действительно зовут Наэль?

Он моргнул.

– И ты работаешь на «Горящую лилию»?

Он снова моргнул.

– Так же как этот Люсьен?

Он поднял брови.

– Точно? – Ее ногти больно впивались ему в живот. – Тогда почему мои люди видели, как вы с ним разговаривали возле «Люминера»? Все это было разыграно, не так ли? Ты в баре, Люсьен делает вид, что пьян. Вас обоих подослала «Горящая лилия»?

Он снова поднял брови. Кари, наморщив лоб, принюхалась, как будто искала в воздухе какой-то определенный запах. Потом она сказала:

– Ты явился убить меня?

На этот вопрос Наэль задрал брови так высоко, как только мог. Это вызвало у Кари улыбку.

– Как ты меня вообще нашел?

Она ослабила нажим локтя, чтобы дать ему возможность ответить.

– Ягуар…

Наэль хотел сказать больше, но Кари тут же снова пережала ему глотку. Он-то надеялся завоевать ее доверие упоминанием женщины-ягуара, показать ей, что он не враг, а союзник. Однако ярость, за долю секунды вспыхнувшая на ее лице, доказывала, что он ошибся.

– Это кое-что объясняет, – пробормотала Кари.

Что-то изменилось в ее мимике. Уголки рта расслабились, а в глазах появилась решительность. Наэль инстинктивно понял, что находится на куда более опасной ступени лестницы переговоров, чем еще несколько минут назад.

И это ему понравилось.

– Ее зовут Файола. Моя мачеха, – объяснила Кари, убрала локоть с его горла и выпрямилась. – Тогда меня не удивляет, что она привела тебя сюда. Файола любит подбрасывать мне «подарочки». – Кари улыбнулась, но ее глаза оставались серьезными, в то время как пальцы снова скользнули по его груди. – Поскольку ты по пути в мою комнату явно лишился майки, было бы справедливо, чтобы и я осталась без своей. Ты не находишь?

Ее тон внезапно сменился: угрожающие нотки исчезли, голос стал мягким, почти убаюкивающим. Она разглядывала его торс, как будто раздевала парня взглядом, хотя он и так был полуголый. В ее улыбке притаилось искусительное обещание. Она запустила пальцы под края своей шелковой ночной рубашки и подняла подол. Лунный свет скользнул по ее обнаженным бедрам.

– Прислушайся, – прошептала она, поднимая ткань над пупком и талией. Наэль должен был сосредоточиться, но не мог, загипнотизированный видом подола ночной сорочки, который поднимался все выше. – Ты их слышишь?

– Кого?

Не доведя край шелка до груди, она замерла. Улыбнулась, но глаза оставались холодными, как одинокие улицы города зимней ночью, – прямо как у Генджи, точно как у Харуо, фамильная безрадостная улыбка клана Скарабеев. Это дон их всех научил так смотреть?

– Есть только одна причина, почему Файола привела тебя ко мне. Она делает все, чтобы навредить мне. Представь себе, как разъярится Дайширо, если найдет у меня в постели голого мужчину.

– Что? – Наэль дернулся, но Кари опередила его. Она плавным движением опрокинулась навзничь, подняла ногу и придавила ступней его горло.

– Его люди уже наверняка на пути сюда. Я даже слышу их шаги.

У оборотней от природы обостренные органы чувств – как ни старался, Наэль не слышал ничего из того, что улавливала Кари.

– И как же он разгневается, если я в присутствии искомого мужчины тоже буду голая. – С этими словами она приподняла ночную сорочку еще выше и обнажила округлости груди. Сердце Наэля забилось чаще. Он должен был это предвидеть! И все-таки угодил в ее сети… В ночных сумерках Кари Немеа была даже эффектнее, чем в его воображении, накануне их встречи в баре. Наэль понятия не имел, действительно ли кто-то спешил к Кари в комнату. Он сильно надеялся, что слова Кари были пустой угрозой, – хотя бы для того, чтобы продлить этот момент.

Сестра Зора назвала бы его сейчас безмозглым мужчиной, бессильным перед своими гормонами, да с такой интонацией, что не осталось бы сомнений, что слово «мужчина» в этой фразе самое обидное оскорбление.

И она была бы права.

– Не пойми меня неправильно, – продолжала Кари. – Я не хочу, чтобы он меня застукал. Он меня накажет за это, понимаешь? Но ты… – Она прищелкнула языком. – Ты когда-нибудь слышал, как кто-то умоляет, чтобы его наконец-то убили?

– Чего ты хочешь? – выдавил, не дыша, Наэль.

– Только правды. Почему ты меня преследуешь? Да поторопись. Мне кажется, для меня почти так же важно, как и для тебя, чтобы поскорее с этим покончить и дать тебе бежать, пока нас не накрыли.

В этот момент он услышал шаги. Может быть, ему показалось, потому что звук был далекий. Но если то были люди дона Немеа, если опасения Кари были правдой…

– Твой отец… – начал он.

Это был явно неверный ответ. Ярость сверкнула на лице Кари, и она крепче надавила локтем ему на горло. И еще кое-что он различил в ее глазах – боль? печаль? В следующий момент она отпустила его и бесшумно соскользнула с кровати.

– Что ты можешь знать о моем настоящем отце? – спросила она.

– Он хотел тебя освободить. Я обещал ему помочь, – ответил Наэль.

Кари засмеялась:

– А, этот глупый старик. Ты наивный человек, если действительно хочешь облегчить его страдания.

Шаги стали громче – на сей раз Наэль был уверен, что ему не чудится. И Кари с тревогой оглянулась на дверь. Она, казалось, разрывалась надвое, не зная, что делать. Но потом прошептала:

– Беги отсюда. Они сейчас будут здесь.

Кари быстро подбежала к окну и отодвинула створку.

– Прыгай на примыкающую крышу и беги до наружной стены. А потом скрывайся в переулках. Ну же!

Она подтолкнула его к окну. Наэль быстро вскочил на подоконник.

– Мне надо опять тебя увидеть. Давай где-нибудь встретимся!

– Не получится, – помотала она головой.

– Все получится, если ты захочешь!

– Один раз ты меня нашел, найдешь и в другой раз. А теперь беги!

6. Богини умерли. Кари

Кари стояла спиной к окну и смотрела на закрытую дверь своей комнаты. С момента, как она выпроводила Наэля наружу, прошло ровно двенадцать секунд. Она надеялась, что он умеет быстро залезать на высокие стены и еще быстрее – бегать по ним. Собственно, по правилам она должна была бы выдать его, но не хотела навлечь неприятности на своего настоящего отца. Зачем он подослал ей на виллу парня, как нарочно оказавшегося агентом «Лилии»? Какие у него связи с этим синдикатом? И втайне – а она скорее откусила бы себе язык, чем призналась в этом – ей не доставляло удовольствия знание, какими изощренными способами Харуо навсегда стер бы с лица темноволосого парня его самодовольную улыбку.

Кари проклинала настоящего отца за его глупость. Мало того что он отдался на милость Дайширо, так что Кари едва смогла скрыть свою слабость, так он еще и втянул в дело Наэля. Было бы у нее больше времени, она бы расспросила парня, почему он связался с ее отцом. О материальной выгоде не могло быть и речи, ведь у родителей Кари не было денег. Помочь Наэлю бежать – единственный выход и попытка не навлечь на себя гнев Дайширо и избежать унижения. Уж такого удовольствия она Файоле не доставит!

По коридору прогремели шаги, и в следующий момент дверь распахнулась. В сопровождении троих охранников в комнату ворвался Харуо. Увидев гордо поднятую голову Кари, он остановился как вкопанный.

– Где он? – прохрипел Харуо.

– Что тебе нужно среди ночи в моей спальне? – резко вскрикнула она.

– Ты сама знаешь! Где он?

Кари фыркнула. Не полагалось Харуо разговаривать с ней в таком тоне, не говоря уже о том, что без убедительной причины или четкого разрешения Дайширо ему нечего было делать в ее личных покоях. За порогом комнаты она заметила Файолу – уже в человеческом облике. Юная мачеха Кари скрестила на груди руки и смотрела на нее свысока. Это было уже не в первый раз, когда она пыталась очернить Кари в глазах Дайширо. Хорошо для Кари, что Файола была далеко не так умна, как казалась сама себе.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – сказала Кари.

– Не прикидывайся дурочкой. Генджи захватил парня вместе с твоим отцом и привел их к «оболочкам». И тот сбежал – как я подозреваю, прямо сюда.

Генджи напал на отца Кари? При мысли о том, что он находится в хижине с «оболочками», по позвоночнику Кари прокатилась волна холода. Глупый старик! Почему он не мог просто уйти, когда Дайширо дал ему шанс?!

Кари шагнула к Харуо, сделала глубокий вдох, чтобы голос не дрожал, и произнесла отчетливо:

– Мне известно одно: ты ворвался в мою спальню без разрешения, чтобы… С какой целью? Тебе так хотелось увидеть меня в ночной рубашке?

Она провела ладонями по шелковой ткани. Харуо сжал губы и сделал вид, будто совсем не смущается рядом с полуодетой Кари.

– Обыщите комнату, – приказал он своим людям.

– Дайширо не обрадуется, если услышит о твоей выходке, – заметила Кари.

Пока мужчины перетряхивали комнату, она стояла с подчеркнуто скучающим видом и улыбалась Файоле. «Так просто ты меня не возьмешь», – думала Кари. Когда мужчины отдернули занавески, чтобы выглянуть наружу, пульс Кари участился. Но она ничем себя не выдала, и в следующий момент люди Харуо продолжили поиск уже в другом месте. Значит, Наэлю удалось скрыться.

Кари рассуждала и все-таки не была уверена, действительно ли у нее была причина для радости – или все-таки скорее для тревоги. Агент «Лилии» определенно был опасен. Он не только нашел ее настоящего отца и втерся к нему в доверие, он не только смог вломиться на виллу Немеа и покинуть ее живым, нет, все то время в комнате Кари, даже когда она грозила ему гневом Дайширо, он не выказал никакого страха. А спрятать от Кари страх не мог никто – слишком сильным был его сладкий фруктовый аромат. Так, значит, Наэль… не боялся. Ни одного мгновения.

– Все чисто, – объявили люди Харуо.

Телохранитель старался скрыть свое раздражение.

– Если увидишь что-то подозрительное, дай мне знать, Кари. Договорились?

– Неправильно поставленный вопрос. Правильно так: «О, дорогая Кари, можешь ли ты простить мне наглое вторжение в твои личные покои?» – Она подмигнула Файоле, вид которой выдавал, что она охотнее всего вырвала бы из груди Кари сердце. – «И пожалуйста, дорогая Кари, не рассказывай об этом Дайширо, чтобы он на меня не разозлился».

Харуо закатил глаза.

– Уходим, ребята. Мы должны его найти, – приказал он своим людям, которые вылетели из комнаты Кари, не попрощавшись. Неудивительно, что никто из троих не посмел взглянуть Кари в лицо – они поступили умнее, чем Харуо. Они знали, что слова Кари, хотя и язвительные, несли в себе зерно истины. Дайширо узнает о том, что случилось у него на вилле ночью, и Харуо придется найти их действиям чертовски убедительное объяснение.

Прежде чем он вышел из комнаты, Кари успела спросить:

– Так что там с моим отцом?

Она ненавидела себя за слабость, которая крылась в ее вопросе. Но ей важно было это выяснить.

– Я позаботился, чтобы он покинул территорию виллы. На сей раз он действительно ушел, – ответил Харуо, не оборачиваясь. – Если у него осталась хоть капля рассудка, то он сейчас на пути домой.

– А куда же ему еще идти?

– Он все время твердил, что должен вызволить тебя на свободу. Отчаявшиеся люди часто совершают глупости. – Харуо пожал плечами и вышел из комнаты. – Мне очень жаль, – пробормотал он еле слышно, перед тем как закрыть за собой дверь.

И Кари не спросила, за что он извиняется.

Остаток этой ночи Кари долго лежала без сна. Еще несколько часов после того, как Наэль покинул виллу, она не находила себе покоя. Через открытые окна она видела луну с изображением Юны, богини ветра и драконов, которая вдыхает жизнь во все живущее.

– Помоги моему настоящему отцу забыть меня, – шептала она.

Бессмысленная просьба, которую никто не услышит, но Кари становилось легче от этих слов. Даже если бы она никогда не призналась себе в этом. Здесь, в уединении спальни, она чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы позволить себе минутную слабость. Лишь ненадолго – перед тем, как снова стать самой собой: райской птичкой дона Немеа, сильной, неуязвимой, расчетливой.

Она бы сейчас охотнее обратилась с мольбой к Шакари, богине звезд и младшей сестре Луны и Солнца. Но на небе не было видно ни одной звездочки.

Как все дети Бухты Магнолия, Кари выросла с историями о богинях и их генералах. Ее мать рассказывала эти истории перед сном так часто, что Кари до сих пор помнила их наизусть:

Вначале Земля была пуста. Планета без воды, без воздуха, без света. Однако потом Йи, первый и всемогущий бог, решил вдохнуть в нее жизнь. И тогда послал на Землю частичку своей божественной силы в виде семени. Семя упало на остров Магнолия, и расцвело первое растение, магнолия. В центре этой магнолии открылось магическое око. Через это око древний бог Йи видел мир. Вокруг ока распустились три лепестка, на которых разместились богини, дочери Йи.

Это были Фео – богиня света и тепла, создательница Солнца и всей жизни, и ее сестра-близнец Юна, богиня ветра, создательница Луны и мать всех драконов. А на третьем лепестке сидела их младшая сестра Шакари, мать всех звезд. Она была первой волшебницей и создала океаны и реки, горы и ущелья. Однако три богини знали, что их творение беззащитно в огромном космосе. Поэтому они повелели вырасти вокруг них еще семи лепесткам и родили семь генералов, которые сидели на этих лепестках и охраняли творение богинь.

Перед большинством домов в квартале Немеа стояли маленькие храмы, посвященные какому-нибудь из первых генералов. Люди поклонялись Рейтону, мастеру сокровищ, который обещал им богатство и благополучие. Они молились Куруну, целителю, о здоровье или Калисто, воину, о силе. Кари же все свои мольбы направляла прямиком к богиням. Она хорошо помнила, как однажды ночью тайком выбралась из дома, чтобы под одиноким небом поднести богиням жертвенные дары, плоды или цветы. Как она упрашивала Шакари дать ей силу наконец-то превратиться в райскую птичку. Как она умоляла, чтобы Шакари помогла ее семье, а позднее о том, чтобы помогла ей самой вырваться из золотой клетки.

Однажды Чичико застала ее за молитвой. У Кари по спине тогда бежал горячий и холодный пот одновременно. Она была уверена, что Чичико непременно расскажет дону Немеа о ее непослушании и позаботится, чтобы Кари была наказана. Но первая жена Дайширо только посмеялась и спросила падчерицу, мол, разве она не знает, что богини давно умерли?

Тогда Кари ей не поверила. Теперь она знала это наверняка – и все-таки… все-таки теплилась искра надежды, что Шакари и ее сестры – двойняшки Фео и Юна, Солнце и Луна, еще живы и вспомнят, что люди с их наивными мечтами нуждаются в божественной благодати.

Вздохнув, Кари перекатилась на живот и зарылась головой в подушки. Надо было отключиться, но страх перед теми образами, которые преследовали ее во сне, заставлял ее бодрствовать. Картина, как отец валяется на земле перед Дайширо и над ним глумятся. Воспоминания о родной хижине, голос матери и пение птиц, картины жизни, которая не только миновала, но была утрачена навсегда. Обезоруживающая улыбка Наэля, которую ей больше никогда не увидеть. Бесцельные мечты о райских птичках, драконах и богинях, надежда на счастье, обретение мира, который давно погиб.

Она так живо представляла себе героев древних преданий, что практически видела их танцующими в темноте спальни: драконов, райских птиц и даже смутные очертания богинь. А может, это ей снилось и она просто не заметила, как провалилась в мир грез и сновидений.

Внезапно ее тело пронзила острая боль, как будто кто-то воткнул ей в грудь ледяной кинжал. Кари судорожно пыталась поймать воздух ртом, вдохнуть, хотела закричать. Однако голос отказал ей, и в следующий момент боль прошла так же внезапно, как и появилась, и ее сменила теплая тяжесть, которая хоть и была невидимой, но укрыла Кари цементным одеялом и затягивала ее в темноту.

Все глубже и глубже.

Пока в кромешной тьме не осталось ничего, кроме покоя.

7. Жареная лапша всегда помогает. Наэль

Наэль мчался по переулкам квартала Скарабеев, которые в это время были практически безлюдны, если не считать нескольких спящих бездомных. Он не давал себе передышки и чуть сбавил темп лишь на минутку – чтобы украсть майку с чужой бельевой веревки. И только когда добежал до станции подземной железной дороги на северной границе Нефритового рынка, по которой из Пенинсулы по туннелю на остров Магнолия регулярно отправлялись поезда, только тогда парень остановился, чтобы перевести дух.

Перед станцией цвело дерево магнолии. Наэль отломил одну ветку с тремя пышными розовыми цветами – подарок для сестры Зоры. Она любила все растения, но магнолии особенно. Пока Наэль ждал поезда на станции, постоянно оглядывался. На перроне он был один, но ситуация могла быстро измениться. Наконец подошел поезд, и нигде не было видно ни одного бойца-скарабея. Кажется, ему действительно удалось уйти живым с виллы Немеа. И все это благодаря Кари.

Кари, в бледно-лиловых глазах которой он прочитал так много спрятанной боли и гнева. Даже теперь, вспоминая ее взгляд, он почувствовал боль в груди.

Кари, отца которой он оставил там, на вилле Немеа.

Его желудок судорожно сжался. Из-за воспоминаний об отце Кари, но еще потому, что в своих собственных расследованиях Наэль все еще не продвинулся ни на шаг.

Когда командир подразделения спросил Наэля, решится ли он на разведку в кварталы кланов, тот готов был ликовать. Сколько лет приходилось работать в зачистке, и наконец-то ему светило повышение! Он вступил в «Горящую лилию» три года назад, хорошо зная, сколько зла таится внутри этого синдиката, и не ведая, когда ему удастся подняться повыше в иерархии рангов. Еще маленьким мальчиком он на собственной шкуре узнал жестокость «лилий» и поклялся им отомстить. «Когда-нибудь, – так он пообещал себе и своей сестре на руинах их дома, – я заставлю людей „Лилии“, и прежде всего их лидера, сгореть на работе, в прямом смысле».

Однако о мести можно будет говорить, лишь когда Наэль узнает, кто стоит во главе синдиката. До сих пор получить эти сведения было невозможно, потому что главной заповедью «Горящей лилии» был обет молчания. Все члены получали свой номер. Ни имена, ни личные данные не упоминались. Наэль был номером 87, и, хотя уже довольно давно работал на «Горящую лилию», он до сих пор знал в лицо лишь дюжину соратников и только половину из них – по имени. В том, что он даже не догадывался, кого ему нужно будет поджечь, когда придет час, крылась горькая ирония. Ведь выяснить это он мог, лишь исправно продолжая выполнять для «Лилии» грязную работу и бесконечно доказывая свою преданность синдикату.

Порученное Наэлю расследование дела о пропаже людей было единственным шансом выслужиться и приблизиться к центру «Лилии». Задание было трудным, но выполнимым. Уже несколько недель кто-то совершал безобразия в кварталах кланов, и оттуда исчезали люди – без ведома «Горящей лилии», которая обычно контролировала канализацию жизненной энергии. Заказы исполнялись неряшливо, почти всегда оставляя явные следы. Как будто преступник нарочно хотел, чтобы исчезновение его жертвы было замечено. Халтурщик – такой вывод сделал Наэль и был уверен, что благодаря своему опыту чистильщика за короткий срок сможет разоблачить преступника. После трех недель неустанной оперативно-следственной работы у него зародились сомнения. За это время он усвоил только две вещи.

Первое: все исчезновения происходили из квартала, контролируемого кланом Скарабеев. Это означало либо то, что преступник жил там, либо что его действия были целенаправленной атакой на клан. У Дайширо Немеа было много врагов, в первую очередь из соседних кланов Опалов и Когтей. Может, они и стояли за всем этим? В кварталах Немеа поговаривали о некоем безликом демоне, чудовище без души, который творил бесчинства туманными ночами и грабил людей. Наэль тоже ловил себя на том, что думал о преступнике как о безликом демоне. Тем не менее он верил, что за демоническими деяниями стоит человек.

Второе: исчезнувшие не были привилегированными членами клана, они были обычными людьми. Продавщицы или официанты, девушки по вызову или нищие, то есть по сути никто, – между ними не просматривалось никакой связи. Значит, безликий демон преследовал не определенных людей. Если и был кто-то, способный прочитать возможный узор в этих как бы произвольных преступлениях, то лишь сам дон Немеа, который лучше любого другого жителя знал свой квартал, своих людей, а главное – своих врагов. Однако он был неприкасаем и недосягаем.

Наэль сунул в уши наушники и на остаток пути отключился под громкую техномузыку, надеясь, что ритм на короткое время заглушит его громкие мысли. На станции Рейтон Наэль вышел наверх, в город, и зашагал к своей квартире, которая находилась в современном высотном здании из стекла и бетона в финансовом квартале. Район Рейтон был одним из семи городских кварталов острова Магнолия. Он находился на северо-востоке главного острова и был – как центр банков и бизнеса – самым чистым и современным районом, где громоздились здания футуристического вида. Как и большинство «лилий», Наэль жил на острове в служебной квартире, которую оплачивал синдикат. Она находилась на двадцать четвертом этаже, и оттуда открывался такой вид, за который можно было и убить. Через большие, во всю стену, окна Наэль любовался ошеломляющей панорамой, позволяющей разглядеть городской ландшафт вплоть до канала, который служил границей между главным островом Магнолия и северными, повернутыми к материку частями города. Лишь стеклянная стена отделяла его от огней Нефритового рынка на другой стороне канала, и от лодок, которые плясали над водой, и от небесных джонок, паривших в воздухе, словно величественные драконы.

Обстановка в квартире была минималистская. Ну хорошо, сестра Зора подобрала бы другие слова для описания его квартиры. Пустая и одинокая, например. Белые стены окружали просторное жилое пространство, в котором стояли белый диван, белый стол и белый стеллаж. Одна дверь вела в спальню Наэля с широкой белой кроватью, вторая – в ванную комнату с современной отделкой. Зора считала, что квартиру следовало бы украсить – например, добавить немного цвета, – но поскольку Наэль там почти не бывал и никогда не принимал гостей, то считал это пустым расточительством. Единственной обжитой частью квартиры и единственным местом, где он чувствовал себя по-настоящему дома, была кухня. Туда он теперь и направился.

Наэль поставил на плиту кастрюлю, чтобы вскипятить воду, подготовил яичную лапшу и достал из холодильника овощи: капусту, морковь и зеленый лук. Была уже середина ночи, и в висках у него стучало от усталости, но он был слишком взвинчен, чтобы спать. Сейчас если он в чем и был уверен, так только в том, что не важно, каким был день, жареная лапша всегда поможет ему почувствовать себя лучше. Он не мог бы сказать точно, в чем было дело. То ли во вкусе, напоминавшем ему о городе Крепостная Стена, то ли в потрескивании раскаленной широкой китайской сковороды на плите, то ли в теплоте, которая разливалась в сытом желудке. Может быть, значение имело все вышеперечисленное одновременно. По крайней мере, уже сейчас, нарезая капусту мелкой соломкой, он заметил, как спадает его эмоциональное и физическое напряжение. Ушла тяжесть с плеч, и в затылке больше не стучало.

Он измельчил остальные овощи и все бросил в сковороду, как вдруг поле его зрения размылось. Лишь на короткий миг, а потом снова все прояснилось, однако примечательная расфокусировка осталась, – мысли Наэля тоже как будто накрыло туманом. Он уже испытывал нечто подобное, знал точно, что произошло.

Кто-то сейчас должен был исчезнуть!

Наэль лихорадочно перебирал в мыслях имена всех своих близких. Зора. Мама Лакуар. Тамби. Куан. Это был тот самый список имен, который Наэль повторял мысленно всякий раз, когда на него накатывал колдовской туман забвения, и каждый раз он снова боялся, что одно из имен выпадет из памяти.

Имя – и вместе с ним личность, которая его носила. Человек, навсегда вычеркнутый из списков живущих.

Впрочем, на этот раз все имена были на месте. Тогда кто же это мог быть? Может, кто-нибудь, кого он встречал сегодня в квартале Немеа? Люсьен! Очень подходящая кандидатура; по крайней мере, при себе у него была визитная карточка «Талантливых решений». Но все-таки его лицо всплыло в воспоминаниях Наэля свежезапечатленным. А тем временем туман становится все плотнее.

А кто же еще был там сегодня? Старик, которому он хотел помочь, отец Ка… Ка?.. Проклятье! Сосредоточься, Наэль! Ка… Кар… Кари!

Вот чье имя он едва восстановил по памяти. Так это же была она…

Наэль выудил мобильник из кармана брюк и нажал на кнопку короткого набора. После двух гудков ответила Зора.

– Привет, брат! Как дела? Звонишь, потому что тебе нужна компания для вечеринки? – Она засмеялась.

– Ты должна сохранить для меня одно имя! – завопил он, не тратя времени на приветствия, и ее смех резко оборвался.

– Секунду, – без тени улыбки отреагировала она.

В трубке послышалось позвякивание бокалов и шорохи. Пока он ждал, его губы беззвучно произносили имя Кари. Снова и снова. Ему нельзя было забыть это имя, пока сестра не запечатлит имя при помощи колдовства. Потому что если Наэль его забудет, если обволакивающий туман съест воспоминания, то не только Кари будет навсегда потеряна, но и знание, что она когда-либо существовала.

Кари Немеа. Кари Немеа. Кари. Кари. Кари.

Кажется, прошла вечность, пока сестра ответила.

– Готова, – подтвердила она.

Наэль выкрикнул в трубку:

– Кари Немеа!

Зора что-то пробормотала, магическую формулу, запечатлевающую воспоминания о потерянном человеке на крылышке мотылька. К ее шепоту примешивалось какое-то шуршание.

– Что ты знаешь о ней еще?

– Член клана Скарабеев. Приемная дочь дона Немеа. Еще пару часов тому назад она находилась на вилле Немеа.

При упоминании дона сестра шумно втянула воздух.

– Дальше, – потребовала она.

– Эмм…

– Как она выглядит? Сколько ей лет?

– Чуть за двадцать, может быть. У нее длинные волосы цвета лепестков магнолии. Большие светлые глаза. И голос у нее…

– Да? – поторапливала его Зора, но он осекся.

– Голос… Я не знаю…

– Ну ладно. Вспомнишь еще что-нибудь? О чем вы говорили? Что вы делали?

– О чем говорили… – Наэль сглотнул. – Я был в ее комнате на вилле.

– Ты был где?! – вырвалось у сестры.

– Да, я там был, потому что… Ну, бойцы-скарабеи меня схватили, потому что… – Почему? Что произошло перед тем, как бойцы его поймали? Он уже не помнил, проклятье! – Одного звали Генджи, второго Харуо, и… Там еще был ягуар! Жена Немеа. Она провела меня в дом, чтобы… Я больше не знаю, все в тумане.