Читать книгу: «НеСказка», страница 12

14. НеСказ «Ф»

Триединая капсула вновь плывет в коридоре зеркал завешанных. Скрип двери. Свет из жемчуга льется из щели. За ней кто-то шепчет слова древней Оды. Ныряю к ним, падаю в дельту слияния Евфрата с Тигром. Вокруг – тишина. Пустота обезжизненной почвы, словно пустыня – поле перекатила.

Предо мною – огромная дверь из меди. Под землю ведет за ней лестница. С каждой ступенью тьма сгущается вокруг моей шеи. Горжетка из синего цвета защиты вступает в силу. За дверью шестой – стены Дита и ров вокруг. Просыпаются в нем крокодилы, ползут. На мосту я пред дверью седьмой усиление слышу зова. Да ор, с давних пор заглушенный дремой, вонзаю колом:

– ОКаТриМира! Принес!

Отворяется дверь пред гласом, что будто пароль произнес. Да в подвале, где тьма с паутиной плетут воедино коконы, два трона. И к ним приближаясь неспешно, да с тенью свыкаясь, безу́тешный слышу вдруг стон.

– Таммуз, это ты?

На престольном погосте да грязном мраморе – женское тело без жизни. Я кидаюсь к ней, достовериться дабы в источнике Зова – Оды. Да пульсирует нить едва. Одно слово бьется сквозь тело в моли и пыли. Изъедена язвами. Да очей свет смарагдовый – залит пленкой сизой. И сочный стан юности прежней да гибкое тело – скрывает вуаль черной мелкой сетки.

Без спроса я на руки Деву взбираю, вдруг из-за угла источается смрад:

– Откель²³⁴ и почто? Твои полномочия здесь, мертвечина, бесправны!

И в темных углах подземелья в мгновенье вскрываются зенки – точки… ядовитых тел лягушачьих.

Прижимая ко шраму Диву, завуалированно взываю Октава с Акеллой. Окрысились лягвы – жабы. Да главный вознес было триггер «Жатвы», как вдруг… Из-под синей горжетки с ирисами триединый хор огласил:

– Живая и, значит, вольна!

Потолка сокрушаются балки гнилые. Да пыли столбы превращаются в дым горелый. С зубами пираний – химеры ныряют во рвы. На руках у груди, вознося Диву с Одой внутри, мы с петель сносим двери. И в песне единой, подхваченной гласом моим, пронзаем миры стрелою. На желтых чертах, – что пороги миров скоротечных, – охранники ватерлиний²³⁵ вертают назад Диве певчей – убранство и ценности. У последней двери триединый состав в теле J-O-T-A²³⁶ прыгает… И выносит на свет Иштар.

Расцветает с пришествием Чуда её природа. Наполняются земли любовью и светом Солнца. Растворяют лучи вуаль черную с пеленой слепоты. И без дрожи на сильных ногах Иштар восстает, будто сызнова.

Взглядом, что зарево после бури, нас соразмеряет спокойно. Акелла напрягся, слова вспоминая, но та смеется. Да дланями драгоценными в кольцах – в ответ на вопрос «ОКаТри?», обнимает за шею, к устам принимая.

Горизонт осеняет мгновение вспышки света. Я просыпаюсь на теле пустыни.

«Илдэки́ль’юуоамА́й дамАра́ э́йдэкэ²³⁷?»

Изрек Акелла, декодируя древний стих.

– В тот день, когда я увидел тебя, померкли звезды. Вспомнил, Джей?

Я вздохнул, постучав по уху, как по плечу, – Бога Белого. Вдруг с песчаного злата бархана вылезли клешни. Черный шип в руку с Древом вонзился да впрыснул яд. Скорпиона под черным хитином уж след сокрылся. И под жаром светила Ра – я в обморок пал.

И в видении, объятом дымкой тумана речного, я младенцем в корзинке плыву по потоку зеленому. В камышах кто-то жалит в ладонь, истекает время. Надо мной простираются две пары женских рук. Мать сестре говорит: «Селкет, помоги ему». Обращается та к Птице – Ибису, брату Тоту. Вместе трое Богов устраняют последствия яда с младенца – Сокола.

Пробуждаюсь от брызг, словно дождь орошает лицо. Наводя фокус, зрю – бедуин сотрясает флягой. И хитиновый черный кочевник, что староста племени, – подает руку встать и вручает Корабль пустыни. Десять вместе со мной, караван разрезает барханы. Спустя несколько снов, прибываем мы к цели пути. Я смотрю и дивлюсь: в Океане песка златого – громоздятся сугробы. И снег в них не тает, а жарится с треском скорлуп. Бог Акелла от чуда в аджапе делает паузу. Вместе с братьями тубу²³⁸ гребем в кули – пуды Соли. Старец, что бригадир из хитина, дает десятину мне. И со флягой воды отпускает на все четыре.

Изнуренный бесстрастным Оком Ра Солнцеликого, я бреду по пустыне еще 40 (сорок) длинных снов. И на сорок один уж иссякли остатки запасов… Как гроза небеса вдруг разверзла, и стало темнеть. На кайме горизонта узрел я черты движенья. Да Октава воззвал – донести нас скорей в гущу действа.

К полосе приближаюсь, как дым да туман над росою. Предо мною стоят ряды призраков – тени седые. То солдаты и воины из разных миров и эпох – вновь предстали единым фантомом, что фронтом, к сражению. И завидев троих на Коне, что как вихрь мчится, фронт кричит:

– Бог изгоев вернулся! Да здравствует ТАО – Искандер!

Я кричу, что не ведаю сути послания полчищ. Воинов павших фантомы —то гасят в воззвании «УРа».

Со стороннего брега барханов тьма надвигается. Да кишит она тоннами жижи субстанции черной. Из нее выделяются блохи, клещи, останки… Исковерканных тел, как осколки обсидиана.

Генерал, что в ряду моем в центре предстал с орденами, восклицает:

– В Источник вернемся отсель же и навсегда!

Над главой простирают седые фантомы шпаги, копья, ружья, булаты, секиры и весь арсенал. Я несусь вдоль рядов, да с посланием «ОКаТри Мира». Но те с силой бросаются сквозь сотрясение воздуха. Провожаю я взглядом три на́ десять тысяч призраков, да Акелла бросает вопрос:

– Чья подняла их воля?

Черепная кора озаряется вспышкой памяти. В двадцать пятом кадре: Хромой я веду сквозь степи – сотни тысяч кочевников в земли реки Итиль.

Поглощаются волны призраков – воинов чернью. Я бросаюсь за ними, приняв неизбежность встречи. На роторе Слейпнира – Октав ускоряется вдвое. С Белым в хоре с аджапой «ОКаТри» – бросаюсь в портал.

За границей пространств параллельных я падаю ниц пирамиды. Пред ней восседает на стуле, что видел на гербе Калинина, – Сет с ослиной главой. Подле левой его ладони извивается огненный Змей. За спиною – столб света, словно от фары прожектора, да засыпанный жареным снегом. Око Ришат.

– Симеон де Пророк ведь предупреждал!

Как приветствие мне возводит Бог ярости, хаоса и тьмы. Приглашает к Игре в Сенет²³⁹, простирая:

– Садись!

Волку в ухе даю директиву молчать, отвечая:

– Лучше стоя.

Змей, что молния, в ноги бросается резко. Обвивает вплотную, давит всю правую сторону. Да Акелле на ухо шипит и роняет с клыков саблезубых – жидкое олово.

– Словом, Джей, уж четырнадцать тысяч лет миновало. А JOTA – до сих пор несётся да вспоминает.

Сет кости бросает да двигает шашки навстречу, ко мне вопрошая:

– И что ты ответишь на это? Ходи.

Игры не касаясь, я руки к плечам поднимаю, и буквой «Т» предстаю пред лицом пирамид. Простираю:

– Царевна Мира ОКаТри Нес – есть причина.

Сет, ярости Бог что, вспыхнул. Да ор оглушил пирамиду:

– Не-ссс-частный младенец! Дурак! Омикрон! Ноль без палки. Неужто не понял, кто друг, а кто враг в этом сне?

Змей огненный давит справа, грозясь превратить кости в щепу. Но в синей горжетке сдавленно я шепчу:

– Ненасилие…

Вихрь, упразднивший Таммуза, вздымает клубы песчаные. Содрогается камень строений великих от крика Владыки Ярости:

– Ненасилие, Джей? А кто же убил Осириса? Кто Псеглавый есть Сириус? Кто возвестил Апокалипсис? Кто Гидру создал и затем стер с архивов и памяти? Чей вырванный глаз освещает Мидгард? Кто Волка Фенрира убавил? Кто пронзает миры, оставляя лишь хаос? Кто Солнце за Солнцем? И кто архитектор – скульптор?

Я глаза закрываю. И Оком срединным взирая на Сета, куплет недописанный Песни зрю. Ослиный Бог кости бросает и двигает шашку вперед, отвечая.

– Хор – Тен²⁴⁰.

Сет встает, и ко мне придвигаясь вплотную, кладет на плечо слева длань.

– Что йота, что jota. 14 (четырнадцать) тысяч лет я ждал. И вот, наконец-то явился он Оуком²⁴¹… с Волком. Пойдем же, ДжейКит, на Ришат.

Змея слушает Сета, с огнем погашаясь в размерах. И в руке моей с древом обращается в посох спиральный. На Кадуцей отсель опираясь, идем мы с Хаосом. Через арку ворот – пирамид да к сугробу жареному.

У каймы соляных пород сквозь барханы песчаные – проступают остовы китов – кашалотов Десяток. Вспоминаю я Песню Кита да Звезду в центре Мира. Едва крикнуть хотел, Сет пришпорил:

– Тише, Джей-Мон²⁴². Просто зри.

Над Ришат, что зажаренный снег, наклоняюсь с посохом. Сет над левым плечом, что опора, смотрит в центр. Белый шум. Рябь движения осколков, и хруст из стекла. Чья-то воля возводит время на ход спиральный. Изначальное совершенство дабы собрать воедино.

И в прошествии ¾ (три на четыре) октавы мгновенья – Кристалл синего спектра, что радуги злато с маджентой, предстает перед нами. А в центре блестит будто символ. Сет смеется, я взор фокусирую Оком одним. Буква «W» изнутри, словно древняя Ода пульсирует.

И в секунду Бог Хаоса меня призывает прыгнуть. Я бросаюсь в огромный и жидкий портал, как капля. И струною, единою с Сетом, несусь в Окоём.

Буквой «Ф-ёрт» я вонзаюсь в подножие башни железной. Бог Акелла по приземлении из уха кричит:

– Vive la France!²⁴³

В левой раковине Сет, о серу Кадуцеем чиркнув, испускает дым. Провозглашает:

– Храм Исиды на Сене²⁴⁴. Конечная станция, Джей.

Под землей слышу зов от капищ эпох различных. Вспоминая поток Ахерона и встречу с Псом Це, я взираю на Даму Железную²⁴⁵, что есть Треф. Бог Акелла, что туз бубновый, гласит сквозь аджапу:

– Дама пик наверху простирается в «W».

На загадку очередную от Бога Белого – возопил я, в пустыне словно стеная от жажды.

– Что ещё нужно сделать? Я просто искал Царевну!

Засмеялись все хором внутри, Сет дымящий гласит:

– Прыжок веры, Мон-Джей! В сердцевину Омеги – W. ОКаТри проявляется в нолике Оука – йоты²⁴⁶.

Я склонил главу набок. Октаву—Т бросил вызов. Отвечал мне Слейпнир, отклоняя:

– Не ртутью единой. Лишь живая энергия даст ускорение фазе да для Первой ступени Ракеты. Всё просто, Джей.

«Лишь живая энергия», – сквозь веки, закрытые настежь, субстрат слов, изреченных божественных – в сердце влил.

Подхватила послание радио – вышка – Дама. Импульс первой волны да помчался сквозь плеву ночи. Вдруг спины моей дотрону́лась ладонь, будто женская… Оглянулся – Баба ДжоНата рядом стоит. И со счастьем в очах восклицает родная, что же:

– Наконец-то! Нашелся живой в этом мире Дже́йКит!

Словно вспышкой из глаз БабыДжо пробегают кадры: Богатырь – сын, воспитанный ей, без следа да исчез.

Справа вдруг у подножия башни разверзлась плева. Из нее выступает женщина – Мать медведя. Обращенного в вервольфа сына, что кладбища близ и леса пал в битве с тьмою… Она руку кладет мне на грудь да с тоской улыбается. Простирает послание:

– Живой в этом мире мой Джей.

Я уста отверзаю ответить, но вспышка слева. Из нее появляется Медная Ведьма Вулгарис. Вместе с сыном – Индиго, что вырос, ко мне подходит. Да кладут руки оба на плечи, смеясь восклицая:

– Рады видеть тебя в живых!

Разверзается новая вспышка, плева пространства. Да выходит из щели – детсад вместе с Ведьмой танца. Её сын и ежата, что мост перешли со мною, уж подросшие – руки кладут мне на спину и ворот. Возвещает Сестрица:

– Река тебя поглотила. Но выплыл! Живой предо мной в этом мире ты снова стоишь!

И вновь две ладони знакомых до плеч дотронулись: Ф. – X (Икс) Правый с Левым явились пред Дамой в железе. Темный Феникс, смеясь, да воскликнул, как гром средь Тибета:

– Вот он, Баба, не сгинул! Я ж верил, что где-то живой!

Вспышка света иного – из щели, что тень подснежника. Воскрешенная Анастасия с Оленем выходит. И касаясь грудного шрама, сквозь ночь возвещает:

– Парадокс! Наперед задом ожил всему супротив ДжейКит!

Из-за плеч БабыДжо возникает портал цвета Камы. Да Елена Прекрасный на плечи кладет мне длани. Восклицает сестре:

– Джей живой, я ж тебе говорила!

Они вместе смеются, как юные две девицы.

И с последнею вспышкой портальной с Кургана является… Та сестрица – Надежда, что поиск вела Вечной жизни. Восклицает:

– Живой, мама ро́дная, Джей, нашелся!

Да с разбега нас всех обнимает, ко мне пришпорив.

Те, кто Джея утратил в мирах своих, здесь оживает. Да в кругу сердец верящих – Сет под конец вопрошает:

– Готов?

Я киваю, Акелла заводит аджапу «ОКаТри». Октав молнии палит, Слейпнир гонит ртуть в Тессеракт. Сет о Серу Кадуцеем чиркает. Вспышка искры. Ор в Пустыне гласит:

– Мышцы все напряги и прыгай!

С благодарностью к тем, кого встретил, миры пронзая, – напрягаю все мышцы с макушки и до ступней. В Тессеракте лазурном: Октав, Сет, Слейпнир и Акелла – в теле Джея единым хором гласят:

– ОКаТри!

И с мощнейшим толчком – круг земной покидаю Химерой. Да со скоростью звука несусь на пик Башни «Ф».

Сердцевина Омеги – короны, что символ «W», открывает портал. Иноходцем ныряю туда.

15. Ничего

16. Творение

Автор: Катерина

Автор: Катерина

Автор: Катерина

«Кристальный поцелуй», автор: Катерина

«Рыба», автор: Катерина

«Зов», автор: Катерина

Автор: Катерина

Автор: Катерина

Автор: Катерина

Автор: Катерина

Автор: Катерина

Автор: Катерина

J, Автор: Катерина

 
Автор: Катерина
 

 
Автор: Катерина
 

 
«Тессеракт», автор: Катерина
 

17. НеСказ «X-T-Yлей»²⁴⁷

Струна Оды ведет меня следом сквозь реку Кара²⁴⁸. Через озеро Ван²⁴⁹ и подножие Арарата²⁵⁰. Словно скатом лечу в русле Обь, что вливается в Карское²⁵¹. Чья-то вранова тень провожает и сквозь лёд каркает. Бог Акелла чихает, в медведя нас обращая. Ursus maritimus²⁵² домой на зов возвращается.

– Сколько синих кристаллов!

Дивится Акелла Северу. У селения «Тер и BEAR» мы минуем кладбище. Кораблям, что пристанище чести нашли в КриоСклепе²⁵³, – семена краснокнижных подснежников из сердца бросаю.

Будто в чреве Кита, достигаю я «Ö» с умлаутом. И на берег являюсь в пространство из снега и льда. Котлован земель чистых, что чаша, горами объята. Реки меда и пчелы звук «Bee»²⁵⁴ издают в небесах. Млечный купол сочится амритой, что слаще лета. Расцветают в предгорьях сады, кукуруза блестит.

– Я что, умер?

Акелле и Сету взываю в раковины. И с Октавом—Слейпниром выходят они из меня. Становятся сподручно в линейку, взирают на горы. Ожидают явления чего-то… Словом, замерли.

Сквозь туман кристаллический, в эхе жужжания с неба, проявляется, вдруг силуэт, позабытый давно.

Снежный Барс на холме серебра восседает взрослый. И на ро́дном наречии гласит:

– Ну, привет, Солнцеликий!

Сотрясает кору мою дрожь вспоминания дальнего: Одиссей, сын Химеры, живой предо мною стоит.

Проступают за ним из клубов пыли мрамора – Боги:

Тот, Анубис, Осирис, Маат, – всего сорок судей. Плюс Один Одиссей, что обрел себя Снежным Барсом. Сет в их строй восстает, отдает Павиану Кадуцей. И с горы двойной вдруг – вспышка унции белого злата. На день Судный мчит Alpha Aquilae²⁵⁵ в сиянии синем: Альтаир из слияния врана²⁵⁶– Орла с Белым Беркутом.

Будто стук раздается с изнанки Ока срединного. Октав—Т пробивает подковами О’Син грудину. Из спины в точке сборки сигает вдруг белый Заяц. Да бежит к Одиссею, в исходный код возвращаясь. Искандер предстает перед Богом Тотом с поклоном. Отдает изумрудный диск – стол, что скрижаль с письмом JOTA.

Бог Осирис встает, возвещая начало процесса. Да гласит:

– Зачитай, Ван Джей, рукопись вслух, да во всей Поднебесной.

Не успел я ответить, что сгинула та в пожаре. Бог Акелла из уха достал опаленный свиток.

Простирается лист на всю льдину до берега с медом. Я читаю слова, что Шибальбой считал обнуленные. Да чернила, что кана, не смыло даже потопом. Дрожат чресла и Суть – от сюжетов пути мной прожитого. И в финале Осирис гласит:

– Ваш вердикт, уважаемый суд?

42 (сорок два) существа, опираясь на лед, замолкают. Выступает вперед Мать – Маат, простирая ладонь:

– Ван Джей, сердце свое, ты достань, водрузи на чашу.

Я сквозь шрам вынимаю сплав с буквами «ОКаТри Мира». Бог Акелла хрусталь окровавленный в мису²⁵⁷ кладет.

Простирает Маат к нему руку с указом на рукопись. Белый Волк вынимает из шрама воронье перо.

Возлагает Осирис кисть писчую в чашу спиральных весов. Тяжелее оно хрусталя. Снежный Ирбис поник.

Октав—Т вдруг заходится ржанием, бросаясь к скрытому. Из-за во́рота щиплет перо Синей Птицы – Бабочки. Восклицает Акелла:

– Та самая, с КриптоЦентра! Что летела с главы Белой Фишт, да на крыльях бабочки!

Принимает Осирис перо да кладет на чашу. Поднимается миса наверх, поравнявшись с хрустальным. Восклицают Осирис с Маат:

– Здесь Одно на двоих!

Одиссей засмеялся и прыгнул лицо мое в соли вылизывать.

Вспышка света на куполе млечного неба с жужжанием. Из цветка Вифлиемской звезды расцвел Орнитогалум. Все воззрели к явлению странному в колеснице. На комете да с радужным следом летит Стрелиция. За штурвалом его женский образ мчит с дланями в кольцах. Символ «W», что Омега – на крыльях кареты пестрой. Бог Акелла от счастья на руки ко мне воспрыгнул. И кричит молодецки:

– Несется ОКаТри Мира!

И всем миром мы смотрим на лик Китежградской Царевны. Та меняется в лицах по мере движения к нам:

Афродита, Кассиопея, Юнона, Медея;

Герд; Геката, Горгона, Несчастье и Эвридика;

Селкет, Бастет, Иштар, Венера, Астарта, Хатхор;

Ио, Ми (р) ра, Парвати, Церера и Артемида;

Анаит, Персефона, Лилит, Кицунэ, Дали;

Ева, Коатликуэ, Кали Юга, да Бабочка Тулы Ицпапалотль;

Фрейя

– вот и все,

кого взглядом успел ухватить в полете.

Крылья Бабочки – Стрекозы под звук «Bee» приближаются.

Вопрошает ко мне бестиарий божественный:

– Джей! What is your destiny²⁵⁸?

Безотрывно я зрю в очи – радугу ОКаТри Мира Царевны. Простирая к ней длань кричу слово одно:

– FAITH-FULL-NESS²⁵⁹!

«Нет суда!» – возвещает Осирис. И весь бестиарий… Сквозь отверстие – шрам мне в Срединное прыгают с миром. Я стою недвижимо, полет созерцая Бабочки. Пес Це первым из круга в спине вылетает птицей.

И за ним, окрыленные сердцем, освобождаются:

ястреб, беркут, орел, коршун, сизый павлин, пеликан;

ибис, цапля и аист, синица, скворец, попугай;

воробей с ними, ворон, сорока, дятел и сойка;

трясогузка, фазан и сова, утка прямо за ними.

Вылетает последней кукушка, что пела «ук-ку». И несутся они стаей СИМА²⁶⁰ к садам у гор. Возвернувшись в мгновенье к ногам мне кидают ветви: пальмы, финика, мирры с пряностями и корицей.

Распростерлась ко мне длань Царевны от колесницы. Да запалом с кометы в гнездо у ног падает искра. Возгорается пламя. Октав внутри с Богом Акеллой обращаются в Бенну, Срединное обнимая.

Возгорается Ясень – тотем на предплечье правом. И слегка ОКаТри нас касается указательным. И в огне, в одном теле с Бенну – Октавом – Акеллой, улыбаясь, едино мы шепчем:

– СО-Т-ВОРЕНИЕ…

Вспышка света. И мощь взрыва шара с Энергией Синей. Застилается зрение всех, кто присутствовал днесь.

***

Прозревают. Под ними – цветущий со льдами остров. А из пепла в гнезде возрастает огромный Ясень.

И на ветви его мировые – все крылатые… Приземляются и поют, созерцая Её. Занимает вершину – пик Синяя Птица – Бабочка. Очи радуги распахнула – творит с рассвета.

И Хором единым все воспевают:

Вечную

Оду

Любви

Голосом

Абсолюта

…

Раздается треск скорлупы.

Из мадженты – писк птенца Синего Сокола.

И три ока цветных отворяет живой:

 
Джей Ф.– и К.С.
 
 
8.8.8
 
 
НеКонец
Второй части НеТрактата «Источник»:
 
 
«НеСказка. КС: Кристаллизация Синего».
 

С любовью и благодарностью посвящается:

Катерине

С безграничной признательностью к:

Юлии, Елене, Наталье, Елизавете, Валентине, Анне, Надежде, Марии, Татьяне, Любаве, Алене, Анастасии, Ирине, Хайку, Федору, Андрею, Александру, Михаилу, Вадиму, Петру.

МОСТ

к части 3 НеТрактата «Источник»