Читать книгу: «Эллариония», страница 3

Глава 2. Меритас. Лорд Хейдина

«Смелость, граничащая с безрассудством, заключает в себе более безумия, нежели стойкости»

Мигель де Сервантес Сааведра

Как прекрасен верхний Хейдинбург в затишье перед бурей. Чайки летают низко, почти касаясь крыльями стен крепости, что расположена на скалистом обрыве. Беспокоятся о надвигающемся шторме, но ещё не готовы попрятаться в скале. Редкие деревья, что растут на склонах рядом с крепостью, полны горделивой решимости. Стоят, не шелохнувшись, готовясь противиться надвигающемуся ветру. На горизонте виднеются отблески закатного Фолио, который садится прямиком в воду Хейдинбургской бухты.

Гавань прикрыта от внешних вод, с одной стороны горной грядой, с другой – песчаной насыпью, отделяющие бухту от океана Грёз. И насыпь, и горы защитили бы Хейдинбург от любой бури. И пусть на Тефтонге редко случались порывы ветра, способные унести хотя бы пухлокрылку. Не говоря уже о том, чтобы поднять опасные волны.

Три маленькие пташки, в простонародье называемые следопытками, вспорхнули со старого ветвистого дуба, испугавшись громких звуков. Весь гарнизон замка слышал перепалку Лорда Ёрина и его сына Меритаса. Такие сцены происходили с завидной регулярностью, в основном, когда отец запрещал юноше покидать стены крепости после захода Фолио.

– Ты так ничего и не понял! – выкрикнул с внутреннего двора отец.

Стражники на стенах обожали греть уши, чтобы после вахты поделиться новейшими сплетнями с друзьями или выпросить у трактирщика стакан холодного хмельного напитка взамен на слухи.

– Она просто нас бросила! А я не такой! – голос принадлежал молодому человеку.

Рядовому Клоу сегодня выпала честь стоять часовым во внутреннем дворике замка. Он следил за порядком, – а чаще всего спал, – на стене крепости, перед дубом, что рос уже пятое поколение Дрезденов и доставал могучими ветвями до самых зубцов. Солдат заговорщицки переглянулся со стоя́щим неподалёку приятелем, и оба закатили глаза. Причина ссоры почти всегда оставалась одной и той же. И хотя Клоу не хотел выволочки от начальника гарнизона, он всё же нарушил дисциплину. Сверкнув золотым зубом, тихо сказал товарищу:

– Я в четырнадцать лет уже за девчонками бегал, а Мерика отец до сих пор муштрует да к пассии не отпускает! Хе-хе. Не удивительно, шо сынок бесится!

Второй рядовой Щорс, глядя на старый дуб, ответил сипловатым басом, не боясь, наказания за болтовню:

– Да отстань ты от парня, всё он правильно делает. Я от мамки с папкой сбега́л, когда малым был. А отец у него, как жинку потерял, так замкнулся и вон, вишь, теперь, за сына боится. Как будто тот помрёт, если к девке на ночь сбе́гает.

Крики прекратились. Приятели услышали приближение шагов и замерли на посту, уставившись в точку перед собой и многозначно улыбаясь.

– Да здравствует Его Величество!

– Да, да… Здравствует он, что ему будет, – Лорд Ёрин быстрым шагом прошёл мимо солдат с мечтательным лицом. Владыка земель от Ласкерля до Элинга носил маску задумчивости всегда, когда не ссорился с сыном.

Бегло осмотрев часовых, кивнул. Не то рядовым, не то своим мыслям. Кто их, лордов разберёт?

Подойдя к каменной стене Ёрин встал рядом с Клоу и опёрся о бойницу. Дюжину глубоких вдохов лорд смотрел куда-то за горизонт, погрузившись в раздумья. Рассматривал закат, отливающий бронзой на морской глади, и слушал шелест листьев трёхсотлетнего дуба. Тот, будто живой, слегка покачиваясь на ветру, практически гладил лорда веткой по голове.

Улыбнувшись собственным мыслям Ёрин тихо, но отчётливо сказал рядовому:

– Сегодня ты и твой приятель можете быть свободны. Отдохните в таверне, если хотите, только молча.

Оставив голубой самоцвет в бойнице, лорд Хейдинских земель зашагал прочь, скрывшись в глубине крепостных залов. Солдаты в нетерпении переминались с ноги на ногу и дождавшись, когда лорд уйдёт, довольно покряхтывая, почти бегом, пошли в казармы переодеваться. Голубой самоцвет по стоимости равнялся всего восьми фиолетовым, но даже на него приятели могли гулять в трактире до потери памяти, если бы заказали не самого дорогого пойла.

Спустя некоторое время после заката Фолио, молодой лорд, не встретив никого на пути благополучно покинул крепость, спустившись по величественному дубу.

– Отправить бы к Версе всех охранников гарнизона, да понабрать новых, надёжных! Службу ведут кто как хочет! – ворчал себе под нос молодой человек, трусцой перебегая между каменных домов. – Мне же лучше, раз остолопы не на посту. Но что, если вдруг кто-то проберётся в замок и убьёт меня? О чём отец только думает?!

Передвигаясь узкими улочками, он старался не попадаться на глаза прохожим. Со стороны главной улицы слышались пьяные крики. Под вечер выпивохи нередко выясняли отношения возле трактира, за что доблестные служители порядка отводили дебоширов домой. Меритас, поморщившись, поторопился покинуть верхний город через лаз в каменной кладке городской стены, чтобы не попадаться на глаза страже у ворот.

В нижнем Хейдинбурге крики слышны не были. В это время, как правило, жители окраин ложились отдыхать, чтобы на рассвете вновь приступить к своим обязанностям. Поэтому на улице уже почти никого не было и на город опускалась звенящая тишина, изредка прерываемая всплесками волн. Нижний Хейдинбург образовался в результате заселения территории между гаванью и верхним городом, который, в свою очередь, строился жильцами вокруг крепостных стен. Здесь парень расслабился и дал волю злобным мыслям, периодически произнося неприятные слуху слова. Большинство из них были обращены к отцу.

Вечерняя тишина давила на уши сотнику в отставке. Оскал – обладатель фиолетового жетона Хейдинской строевой академии, а теперь просто престарелый охранник небольшой лодочной пристани в нижней части города. Прикрыв глаза и посвистывая в унисон морскому прибою, старик который год исправно играл роль защитника подгнивших лодочек и проеденных жучками вёсел. Находясь на посту и в зной и стужу, он стоически переносил лишения службы и справлялся с ударами превосходящих сил противника – комаров. К счастью, тишину нарушило чьё-то злобное бормотание. Едва расслышав чужака, старый охранник в лучших традициях строевой академии выкрикнул в темноту:

– Стой, кто идёт! Друг или враг? Назовись!

– Это, э… Я! Меритас Ониет Дрезден! Твой лорд, солдат! Во исполнение приказа особой необходимости, то есть, э, важности, требую, ээ… предоставить мне шхуну! Я немедленно выступаю в порт Паустерр… Да, в порт Паустервилля! – в голосе, юного лорда слышалось волнение, но это не мешало тому принять позу нахохлившегося петуха.

– Мерик! Ты штоль? А я тебя сразу узнал, по голосу. Ты шо мелешь, малец, какая шхуна, какой Паустервилль? Туда дорога при попутном ветре неделю на самом скором фрегате. В лучшем случае тебя скоро прибьёт к хребту. А в худшем шторм накроет при выходе из гавани.

– Ох, Оскал, старый дорого́й друг! – сменил тактику Меритас. – Столько раз великодушно пускал меня в плавание наловить для прекрасной дамы кувшинок, что растут у южного берега бухты, пусти же и сейчас, мой дорогой-дорогой друг!

– Тебе что, жестоклюй память прокусил? Мерик, ты один раз у меня лодку стырил, чтобы цветочков нарвать для девахи из нижнего города, так я такой выговор от твоего отца тогда получил! Ещё и лодку пришлось латать за тобой. Ты шхуной-то управлять не умеешь, куда собрался? Шторм надвигается, слышишь? Иди-ка отсюда, оболтус, коли голова дорога, – выдал тираду Оскал.

– Да как… Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Да ещё так высказываться о даме! Она не девка! Мия – моя возлюбленная! А ну, отойди с прохода. Именем лорда этих земель и моего отца Ёрина Ониета Дрез…

Не успел Мерик договорить, как глухой удар веслом в ухо прервал словесный поток. За гулким звоном в голове юный лорд с трудом различал ругань старого Оскала и что есть сил побежал прочь.

Горечь событий последних часов и неприятный разговор с отцом туманил глаза. Или это были слёзы, выступившие от боли в ухе, неясно. Приходилось ориентироваться по силуэтам. Удержаться на ногах тоже оказалось непростой задачей. Меритас продолжал нестись вперёд как дикий раненый зверь, прижимая руку к пульсирующему горящему уху, чувствуя, как липкая кровь стекает по шее. Мимо мелькали деревянные домики и лачуги жителей. Вот молодой лорд пробежал свинарник, вот старое жилище бабушки Холли. За ней хижина рыбака и ворох рыболовных сетей, сушащихся после ловли. Вот ещё дома, чьи силуэты сливались воедино. За следующей халупой должен быть пологий холм, а дальше либо направо на пляж, либо к большому орешнику, а значит, прямиком к дому Мии.

«Нет, я не должен идти к ней в таком виде» – вспыхнуло в голове, и ноги сами собой понесли лорда к пляжу. Перейдя на быстрый шаг Мерик, хотел было предаться унынию, но боль в голове и чувство тёплой вязкой жидкости на шее заставили прийти в себя и оценить ситуацию.

Никто не бежит следом, значит, Оскал просто решил припугнуть. Ох, старик, и влетит же тебе за такие выкрутасы! Наверняка уже побежал докладывать Ёрину, что его непутёвый сын снова пытался украсть лодку.

Шаг за шагом в голове Мерика зрел план, но пока ещё он не знал, как его осуществить.

«Тем лучше, если отец поймёт, что я сбежал, то будут искать. Хм… и я дам себя найти. Где-нибудь в центре бухты. Но не сразу! Пусть поволнуется сполна, а потом уже посмотрим, как он будет мне указывать, кого брать в жены».

Чуть было не наступив ногой на ракушку, Мерик поднял её и, взвесив в руке, со злостью метнул как можно дальше. Он улыбнулся, представляя, что это обручальное кольцо, выкованное для юного лорда по приказу отца. Один из лучших королевских ювелиров Элинга по старым чертежам сделал точную копию обручального кольца, когда-то подаренного Ёрином Наине – матери Мерика. Юноша по плану отца должен был подарить кольцо дочке купца, толстой некрасивой Ферилье Брухенфорт, которую Мерику собирались сватать сегодня на приёме. Как жаль, что блестяшка вдруг потерялась где-то в куче навозе рогоколов. Будут знать, как строить планы на Мерика без его ведома!

Юный лорд, задрав нос, прохаживался по мокрому песку и всюду ему мерещилась Ферилья. Обладательница двух ужасных и весомых аргументов не брать её в жены – подбородков.

– Буээ, что за слизень эта Ферилья… – Мерик представил её в своей постели. В воображении она тут же растеклась по ложу как нагретый студень.

А ракушка тем временем приземлилась и, издав хрустящий звук, разбилась обо что-то твёрдое. Мерик поспешил осмотреть место, куда она прилетела, грезя о двух прекрасных аргументах Мии.

Подходя ближе, он расплылся в улыбке: «Что за счастливый подарок подготовила для меня судьба!» – маленькая рыбацкая лодка лежала на песке днищем вверх, издали, в сумерках, она была похожа на крупный камень. Под ней чудесным образом оказались вёсла. Одно уже почти сгнило, а второе, выстроганное совсем недавно, казалось пригодным для гребли.

Вскоре, когда ночь окончательно опустилась на Хейдин, Меритас справился с лодкой в одиночку. В тусклом свете спутников Элларии юный лорд с энтузиазмом грёб веслом, подбадривая себя криками:

– И раз! И Два! – но быстро понял, лучше грести молча.

Со стороны это выглядело не так тяжело. В глубине души лорд благодарил судьбу, что родился в замке, а не в покосившемся домишке рыбака. Конечно, эта профессия очень важная! Но гораздо приятнее наблюдать за лодочками с утёса и бросаться в рыбаков камнями. И тем веселее это занятие, чем дольше глупые мужики не могут определить, откуда их обстреливают.

– Ах, Верса! – выругался Мерик, делая очередной гребок слева, перехватил весло и на выдохе сделал гребок справа. – А ведь командовать проще, когда не ты на вёслах.

Лодка, поначалу медленно набиравшая скорость, теперь резво уходила от берега всё дальше.

– Сумерки! Вот-вот люди отца засуетятся! Нужно грести быстрее, – вдалеке, где недавно Оскал огрел юного лорда веслом, сверкнул факел. – Неужели это за мной? Греби Мерик, греби! Отец не должен ложиться всю ночь, а если меня заметят сейчас, то мой план не сработает! Ух, я им всем покажу!

До выхода из бухты оставалось не больше пары сотен метров, но Мерик решил для надёжности отплыть от берега ещё дальше и, тяжело дыша, грёб без остановки.

Тем временем яркая синяя вспышка озарила бухту и стены крепости. Водная гладь исказилась мелкой рябью. Издалека послышались крики птиц и недовольный вой рогоколов, но грома за вспышкой не последовало. Мерик подумал: «Почему Оскал так беспокоился? Грозу неслышно, значит, она далеко! Ладно, посижу здесь, если будет штормить, всегда успею вернуться».

Он бросил весло и принялся мечтать. Размышлял, как поставит отцу ультиматум. Перед глазами возникали картины, как юный лорд берёт в жены любимую Мию. Милую девушку, что работает в цветочной лавке и иногда с матерью приезжает в крепость со свежими фруктами. Уедет с ней в путешествие по континенту. Куда-нибудь подальше от ненавистной крепости и отцовского надзора.

Молодожёны обязательно посетят Лэйк, где знаменитые Слепые холмы, искупаются там бурной речке Беленке, а потом посмотрят турнир «Гармонии стихий» среди лучших магов Ласкерляю. После, конечно, побывают в Элингберге, столице Тефтонга. Туда лучше ехать на праздник Благоденствия Элларии, ведь тогда весь Эверзор украшают фонарями, а эсмериал льётся рекой! Ах и это только на Тефтонге! Ещё хотелось бы посетить Баутонг и воочию лицезреть мистическое сердце тумана и легендарные театры Эллады.

Разумеется, после путешествий два любящих сердца заживут в своём замке. Весёлый перезвон детских голосов наполнит пустые коридоры. А детей у них будет много! Меритас грезил, как каждую ночь будет ласкать бархатную кожу жены. Тут же воображение отрисовало продолжение: она, нагая, прыгает в объятия юного лорда. Обхватывает ногами его бёдра, нежно целует и, предаваясь страстному порыву, выливает кружку воды прямо в лицо Мерика…

Стоп. Что?!

Повторный всплеск бурлящей от порывов ветра воды остудил юношеский пыл. Мерик открыл глаза и обнаружил, что спит на дне лодки:

– Рогокольи потроха! Как я мог уснуть?!

С трудом удерживая равновесие в раскачивающейся лодке и чудом не получив в лоб веслом, будущий правитель земель Хейдина осмотрелся и с леденящим ужасом обнаружил, что дальше вытянутой руки не видит ничего. Шторм вовсю бесновался, небо затянуло чёрными тучами. Мелкий холодный дождь бил в лицо, заливая глаза. Мерик не знал, куда его отнесло и в какую сторону развернуло лодку и от этого всепоглощающий страх смерти сковал каждый мускул. В голове роились ужасные мысли: «Нет, нет, нет! Я не могу утонуть! Этого не может произойти со мной!»

Волны бросали горе-капитана из стороны в сторону. Мгла окутала пространство вокруг Меритаса. Он был уже не человек, а безвольный манекен. Леденящий страх пронизывал до самых костей, куда ещё не добрались влага и холод. Удар за ударом волны качали лодку. Спустя мгновение юный лорд свалился в воду, а лодку тут же поглотила морская пучина.

Вдохнуть выходило через раз. Бездушный океан Грёз накрывал с головой, не заботясь о благополучии лорда. Океан не знал, что бухта Хейдинбурга и ближайшие воды принадлежат ему.

Мерик с каждой волной всё дольше выплывал на поверхность. Силы покидали, а в голове роились мысли, как спастись.

Нужно использовать энергию, её среди бушующей воды очень много! Но как её применить?! Создать пузырь воздуха? А может, заморозить воду?

Всему этому его когда-то учил гувернёр из Ласкенты. Ах, если бы только юный Мерик слушал хоть малую часть уроков и упражнялся. Его интересовал только огонь. Но сейчас, среди чёрных вод пламя не могло помочь.

– Папа, кхе…, Оскал… – произнёс негромко, захлёбываясь и барахтаясь в бушующей воде. – Спас… брл… иихть… ите!

В холодной воде свело ногу. Руки ужасно затекли.

– Пожаааррлл… их… ста! Мия! – Волны накрывали его с головой, и с каждым разом сил становилось всё меньше. Ещё волна и он уже не выплывет.

Последний удар стихии выбил остатки воздуха из лёгких и всё на, что их хватило, выдохнуть в воду: «Мама!», но получилось лишь:

– Мрррлллмр…

Глава 3. Кадисса. Пыль в глаза

«Встань, вытри сопли и тренируйся. Сухую землю Игнфтонга увлажнить можно лишь кровью.

Своей или чужой – выбирай сама»

Дорон, вождь клана Досуа

– Наконец, ты вернулась, одноокая. Тебя ждёт отец, – темнокожий воин со шрамом на голом торсе заглянул в шатёр. – Поторопись, с ним шаман. Судя по крикам разговор предстоит серьёзный.

Кадисса вздёрнула тонкую чёрную бровь и вздохнула:

– Жди снаружи. Сейчас буду.

Она только и успела скинуть с себя походное снаряжение, оружейную обвязку и ослабить шнуровку на ездовых штанах. Надеялась перевести дух после двухнедельной вылазки, но тут же мысленно упрекнула себя в мягкотелости. Не время отдыхать. Нужды клана важнее.

Сделав глубокий вдох, Кадисса подобрала с земли портупею, накинула её поверх свободной светлой рубахи. Проверила ножны, аккуратно прилаженные на портупею, под левой грудью, рядом с сердцем. Вынула из них изогнутый кинжал, искусно высеченный из чёрного камня. Он всегда приятно холодил руку, придавая уверенности. На Тефтонге такое оружие запрещено, но Кадисса плевать хотела на чужие законы.

Затем она надела лёгкие сапожки из тонкой кожи и удобным для стремени каблуком. Мягкое отвёрнутое голенище сапога, поддерживаемое ремешком на костяной пуговке, плавно переходило в удобные ездовые штаны из мягкой кожи с перекрёстной шнуровкой на бёдрах. Ночи в пустыне Игнфтонга коротки, отчего земля не успевает остывать. Ты буквально находишься между двух огней – сверху и снизу. А значит, одежда должна дышать, иначе ты сваришься раньше, чем успеешь произнести: «Ист Замуи».

Следом Кадисса застегнула оружейную обвязку с двумя петельками на каждом бедре. Схватив с земли пару коротких одноручных молотов за кожаный темляк, она с лёгкостью покрутила тяжеловесное оружие, приладила их к обвязке и вышла на улицу.

Сотни похожих друг на друга шатров и палаток выстроились ровными кругами вокруг плаца, расположенного в центре ставки клана Досуа, возле штаба вождя. Расстояние между шатрами скрупулёзно выверено, – пусть игнийцев называют дикарями, но дисциплина им не чужда, – по широким улицам без проблем можно было передвигаться на варанах или шеренгой по четверо бойцов. Нападения на ставку клана стаи голодных иглошёрстных собак, – здесь их называли падальщиками, – обычное дело. Но иногда на огонёк заглядывали существа пострашнее, и тогда воины были готовы защищать братьев и сестёр, о чём без слов говорили огромные молоты и дубины, висящие то на поясах, то на оружейных обвязках каждого проходящего мимо игнийца.

Вынырнув из шатра, Кадисса погладила по загривку ездового варана, лежащего у входа. Бросив тому кусок сырого мяса, она направилась к центру лагеря.

– Уже готова. Идём, – взгляд девушки устремился вперёд на самый крупный шатёр с двумя буро-серыми флагами, что виднелись из любой точки лагеря. Воин шагал рядом, поднимая пыль и сажу.

– Долго. Непростительно долго, – бурчал воин.

Кадисса окинула его взглядом:

– Что я должна знать, Нед?

– Пока ты пропадала в пустыне, шаманы почувствовали что-то неладное на севере Тефтонга. Ролеф уже глотку сорвал, несёт что-то про древнее зло и пробуждение вулкана, – уголок рта Неда приподнялся в улыбке. – Дорон хочет успокоить шамана, отправив разведку.

– Понятно. Можешь быть свободен, – ответила Кадисса, незаметно почесав кожу, делая вид, что поправляет глазную повязку. Ещё год назад там красовался карий глаз.

– Здесь ты не права, одноокая, я иду к вождю вместе с тобой.

Обращение воина задело девушку. Но в открытую Нед не проявлял неуважения, и она ускорила шаг лишь мысленно выругавшись: «Карс Шаррах!»

Путь сквозь ровные ряды палаток воинов клана Досуа занял не более сотни вдохов. Головной шатёр вождя, как полагается, находился на возвышении. По четырём краям шатра стояли дозорные. Ещё двое элитных воина клана охраняли вход, опершись на длинное древко двуручных молотов.

Кадисса вошла в головной шатёр. Раньше его украшали трофеи с убитых монстров, но теперь, изнутри можно было лицезреть цвета и символику десятков кланов Игнфтонга, собранных под флагами Досуа.

Кадисса сделала несколько шагов и припала на колено. Нед сделал то же самое.

– Ты звал меня, мой вождь? – спросила девушка.

В центре шатра, возвышаясь над столом с картой, стоял высокий, широкоплечий игниец. Такой утрёт нос любому титану короля. Правое плечо темнокожего мужчины укрывал плащ с воротником из волчьей шкуры, а левое металлический наплечник с огромным клыком великой синей волчицы.

Увидев зуб чудовища, Кадисса невольно потянулась к глазной повязке, но вовремя одёрнула себя.

– «Недобрый знак», – пронеслось в голове.

Из дальнего угла шатра зелёными змеиными глазами смотрел шаман Ролеф. В темноте его выдавала белая краска, покрывающая узорами тёмную кожу головы:

– А-ха! Пришла-а! – ехидно прокричал он.

– Да, дочь. Здравствуй, Нед, – Дорон кивнул вошедшим, остановив взгляд на девушке. – Встаньте и слушайте внимательно. Где-то под нами произошёл всплеск энергии невиданной силы. Если верить слышащим, то источник где-то на севере Тефтонга. Последний раз такое произошло двадцать лет назад и, вы вряд ли помните, но кланам Игнфтонга в те времена пришлось несладко. Великий вулкан просыпается, нужно действовать.

– Древние боги пробудятся вновь и накажу-ут! – размахивая руками кричал Ролеф, мечась от одного края стола к другому.

Не обращая внимания, вождь продолжал:

– Я принял решение. Трое лучших следопытов клана отправятся на разведку. Задача: не привлекая лишнего внимания разузнать, что вызвало всплеск энергии и немедленно вернуться. Тефтонг огромен, я знаю, к тому же отряд могут принять как враждебно настроенный, поэтому вам следует действовать поодиночке. Кадисса, Нед и посланец шаманов Искол – вы отправляетесь на рассвете.

Из тени вышел парень в чёрной мешковатой одежде. Его лицо почти не выражало эмоций, кроме слегка приподнятого уголка губ. Он высоко поднял подбородок и презрительно ухмыльнулся, глядя на Кадиссу.

– Основной ваш ресурс – это время, – продолжал вождь. – Мы не знаем, что там произошло, но если кланам Игнфтонга угрожает опасность – мешкать нельзя.

– Но, отец! Если клану угрожает опасность, я хочу остаться вместе с братьями! – возразила вождю Кадисса.

– Никаких «но»! – ударив пудовым кулаком по столу, прорычал Дорон. – Это приказ! Тот, кто устроил этот взрыв, – невероятно могущественен. В прошлый раз мы слишком долго медлили. Тебе не было ещё и двух лет, Дисса, а я отлично помню, как дорого клану обошлось быстро сняться с места. Теперь же мы обязаны выследить виновника по горячим следам.

Пульсирующие вены проступили на шее вождя.

– Могущественный враг! С плеч полетят головы! Нужно действовать! – не унимался шаман.

Резкий жест отца нисколько её не удивил. Будучи вождём, нужно уметь поставить точку в спорах, но… Что-то в его глазах, жестах, даже словах, пугало Кадиссу. Клык голубой волчицы – это знак, тайное послание, которое сможет прочесть только Кадисса. Но что он хочет сказать?! В дороге будет время подумать.

– Тогда готова выступить через час, – сказала Кадисса.

Лицо вождя разгладилось. Почесав завитую в косичку бороду, он взглянул в лицо дочери:

– Ты права. Нельзя терять ни минуты. Час на сборы, – закончил глава клана Досуа и, развернувшись, отошёл вглубь шатра.

Кадисса почувствовала как Искол и Нед сверлят её взглядами.

***

– Ты молодец, Кайсатик. Хороший мальчик, – Кадисса поставила ведро воды своему ездовому варану. Присев на корточки рядом, девушка погладила ящера по грубой тёмно-зелёной коже. – Ещё одно задание. Ты и я, друг.

Приладив седельные сумки с провизией и водой, она закончила приготовления. Взяла варана за поводья и пошла к месту сбора.

Фолио медленно плыл к горизонту. Дозорные стояли последние минуты перед сменой на посту, когда трое игнийцев с походным снаряжением на варанах и несколько сопровождающих показались у ворот. У выхода из лагеря, расположенного у подножия вулкана, собрались лишь причастные к разведывательному заданию. Дорон не хотел поднимать шум раньше времени и предпочёл скрыть от соплеменников слухи о пробуждении вулкана. Шаман Ролеф энергично жестикулируя, инструктировал посланцев Неда и Искола. Поодаль стоял Вождь. Высоко задрав голову, он хмуро смотрел на вершину вулкана.

– Кадисса, подойди, – сказал он, заметив дочь. Долго смотрел в лицо девушки, будто запоминал каждую родинку. Обнял её, делая вид, что проверяет тугость затяжек оружейной обвязки. – Ты хорошо подготовилась, Дисса. Как всегда.

– Я не подведу, – девушка единственным глазом смотрела на отца. Тот откинул пальцем чёрную чёлку, скрывающую глазную повязку и боевой шрам:

– Знаю. Помни, ради чего ты принесла эту жертву. Клан нуждается в тебе, это так, но прошу, береги себя.

– Простое задание, отец. Выясню, что произошло и вернусь.

– В тебе течёт её кровь, – отец держал Кадиссу за плечи, не решаясь сказать главного. – Да… Хм… Будь осторожна. Не верь никому, полагайся только на себя. И что бы ни случилось знай, я люблю тебя, дочь.

Дорон мельком взглянул на шамана, но встретился взглядом с Исколом.

– Кхм. Вам пора, – похлопав по шее варана, вождь не дал сказать дочери ни слова, и громко огласил:

– Славные сыновья и дочь клана Досуа! Вы отправляетесь в ночь. До перевала в гряде Гира вам следует держаться вместе. К полуночи доберётесь до каньона в плато Ихстмаш. Там переночуете в относительной безопасности, но оставайтесь начеку. Нед – будешь в дозоре первую ночь, дальше разберётесь. До границы с Тефтонгом семь дней пути на свежем ящере. Через четыре месяца я буду ждать вас либо здесь же, либо с подветренной стороны холма Инсигнии, в пустошах, если вулкан всё же проснётся. А теперь в путь.

***

Троица разведчиков молча неслась сквозь пустыню. Каждый извилистый шаг верного питомца, сливающийся в чуждый чужакам аллюр, поднимал за собой столп сажи и пыли. Сухая земля обнажала трещины в земляной корке. Растительностью здесь и не пахло.

«Отец выглядел растерянным», – Кадисса раз за разом обдумывала слова вождя.

Затянувшееся молчание – редкость среди боевых отрядов игнийцев. Тихая рысь ящеров способствовала разговору, да и воинственный народ не привык напада́ть внезапно. Разведчики молчали несколько часов подряд. Но именно этого и недоставало девушке в походах чаще всего.

«Что значит фраза: „Полагайся только на себя“? Я всегда полагалась только на себя, ведь больше не на кого. К тому же отец знает, что я стала изгоем после нападения волчицы. Огромная тварь сдохла в паре двух шагах от центрального шатра, но какой ценой?» – Кадисса ощупала впалую глазницу и изуродованную правую щеку.

«И зачем надо было надевать эту прокля́тую накидку? Что ты хотел сказать мне, папа?»

Прокручивая мысли снова и снова, Кадисса не заметила, как плетётся в хвосте отряда, и с ней поравнялся Нед. В походной одежде, кожаных перчатках и капюшоне, старательно прячущих цвет кожи разведчиков, воин выглядел уже не так воинственно и опасно, как дома. Скорее паломник, нежели закалённый в боях убийца смертоносных чудовищ. Картину портил только массивный отбойный молот.

– Эй, одноглазая, сколько бы твой отец ни просил, я нянчиться с тобой не собираюсь. Если на нас нападут падальщики – каждый сам за себя. И ещё одно: не вздумай таскаться за мной по Тефтонгу.

Рука Кадиссы невольно потянулась к кинжалу. «Карс Шаррах!» – подумала разведчица, но вслух произнесла лишь:

– Мне не нужна помощь.

Парень ухмыльнулся, подняв густую бровь, и пришпорил ящера:

– Не нужна? Смотри в оба, Ди, вдруг случится что-нибудь неприятное.

Девушка закрыла глаз, глубоко вздохнула, не давая эмоция выйти наружу и пришпорила Кайсата.

Спустя некоторое время, когда Фолио почти сел, скорость воинов заметно снизилась. Нед и немногословный Искол не желали, доверившись ящерам, отпустить поводья. Кадисса же, наконец, шла во главе троицы. Весь последний год ей приходилось уделять свободное время развитию чувства энергии или по-другому – внутреннего зрения. Благодаря тренировкам, закрывая здоровый глаз, девушка с трудом, но различала размытые очертания окружающего мира. Это помогло ей, если не сохранить, то хотя бы до конца не растерять боевую сноровку. Столкновения с хищными тварями, как правило, требовали мгновенного расчёта, а значит стереоскопического зрения. К тому же она привыкла доверять своему боевому товарищу – варану Кайсату. Тот вёл себя предсказуемо и всегда старался держаться на небольшом расстоянии от воды.

– Хороший мальчик, Кайсат, – сказала Кадисса, слезая с варана. – Заночуем здесь.

– Эй, одноглазая! – подъезжая окликнул Нед. – Я разведу костёр, а ты напои ящериц.

Кадисса опомнилась, когда кинжал остриём коснулся кадыка воина:

– У меня есть имя! Ещё раз назовёшь меня так, – Кадисса ткнула свободной рукой в грудь Неда. – Шрамом не отделаешься!

Воин сглотнул, глядя ей в глаза, и пошёл разводить огонь, потирая горло и громко сплёвывая. Посланник шаманов молча смотрел на конфликт. Из-за повязки на голове и маски, скрывающей нижнюю часть лица, виднелись лишь два змеиных зрачка. Этот нечеловеческий взгляд вызывал мурашки.

«Ночь будет долгой», – подумала Кадисса.

Она напоила животных и расположилась на ночлег в десятке шагов от костра и напарников. Парни перекидывались короткими фразами сидя у огня, но Кадиссе хотелось уединения. Она накормила варана припасами из седельных сумок и прилегла на его ногу, глядя наверх. Со дна каньона, между отвесными склонами, чёрное небо выглядело как небрежный штрих начинающего художника. Смешивая краски, он случайно сбрызнул с кисти бледно-голубую каплю, оставляя на холсте россыпь звёзд. В те времена, когда вулкан спал десятилетиями, в этом месте текла широкая река, приносящая жизнь в самые отдалённые уголки Игнфтонга. Горячая, буквально пыщащая жаром, – и паром, – она лечила болезни игнийцев и забирала боль старых конечности. Те времена давно прошли, паломники последний раз посещали реку сотни лет назад, а с последним из них в памяти затёрлось и название реки. С тех пор как вулкан стал просыпаться, по неизвестным причинам остался лишь тонкий ручеёк, приятно ласкающий слух тихим журчанием.

Кадисса пыталась составить план передвижения, вспоминая карту Тефтонга, и делилась размышлениями с Кайсатом:

– Судя по словам отца, всплеск произошёл во льдах Тефтонга. А это противоположный конец материка.

– Кшшш, – прошипел в ответ варан.

– Согласна, прежде чем ехать на север, сто́ит посетить столицу, слегка отклонимся от курса, но попробуем разузнать что-нибудь у местных. Да и к холодам нужно подготовиться.