Читать книгу: «Будни фронтового автобуса», страница 2

Фартовый

³³ Некий же самарянин, проезжая, подошел к нему и, увидев его, сжалился

³⁴ и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем;

³⁵ а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: «Позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе».

³⁶ Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?

³⁷ Он сказал: «Оказавший ему милость». Тогда Иисус сказал ему: «Иди и поступай так же».

Евангелие от Луки 10:33–37

В автобус ему помогла погрузиться молоденькая девчушка-доктор. Не то чтобы он не мог дойти сам, но все же испытывал сейчас какие-то особые чувства, приобняв ее за плечи, и не сильно, но очень демонстративно опираясь на ее руку. Упустить такой шанс прикоснуться к прекрасному он просто не мог. Вторая рука бойца была занята выданным ему дежурным костылем. В этих импровизированных объятиях сквозь медицинский халат он явственно ощущал нежное, хрупкое и наверняка красивое тельце. Все это, несмотря на окружающую его боевую обстановку, с ее кровью и бесконечными смертями, гармонично дополняло картину какого-то животного счастья, откуда-то изнутри нахлынувшего на него день назад и никак не отпускающего до сих пор.

Передав фельдшеру сопроводительные документы и слегка подсадив раненого на ступеньку автобуса, девушка по-особенному искренне, со знанием дела, пожелала ему скорейшего выздоровления и улыбнулась невероятно нежной и абсолютно неповторимой улыбкой. И даже смущенно и еле заметно украдкой помахала ему на прощание тоненькой изящной ручкой.

Бросив на ее руку мгновенный взгляд, он абсолютно точно заметил отсутствие кольца на безымянном пальце. «Женюсь! Вот вылечусь, найду ее и обязательно женюсь! Ей-богу, женюсь!» – подумал он про себя и начал выискивать такое свободное место в автобусе, где бы можно было вытянуть покалеченную и наспех облаченную в гипсовый каркас ногу.

Отведя в сторону плотную черную занавеску, наглухо закрывающую окно, он сквозь стекло любовался ею. В лучах палящего летнего солнца ее белый халатик сверкал каким-то особым, неестественно ярким неземным цветом. Словно бабочка, порхая от одного раненого к другому, она, нежно прикасаясь к ним и ободряя каждого добрым словом надежды, точно ангел, одаряла их своей лучезарной, возвращающей к жизни улыбкой.

«Сколько в ней силы! Сколько любви и сострадания в этом почти еще ребенке! – вдруг почему-то задумался он. – Как ей удается после всего тут увиденного и пережитого сохранять этот удивительный внешний образ? Каких сил стоит ее нежность, человечность и эта улыбка, знает, наверное, только она сама, Бог да подушка, в которую ночи напролет она, наверное, изливает слезами свою душу».

По роду своей деятельности пройдя не одну войну, он не раз видел всякого рода военных медиков. Безусловно, были среди них и женщины. Чаще более похожие на брутальных мужчин, они, куря в перерывах между работой крепкие сигареты и ругаясь по матери, давно уже спрятали свою женскую сущность где-то в далеких глубинах израненных, немало повидавших и переживших измученных душ.

Но эта! Она была какая-то неземная. Не иначе, ее облик – это всего лишь мираж, плод больного воображения контуженного человека. Такой, как она, ну просто не может быть хотя бы потому, что такого не может быть вообще. Тем более тут. Но она была. И именно здесь! Он не только видел, но даже реально чувствовал ее.

«Сколько таких же, как я, прошедших через ее нежные руки и напрочь потерявших голову, готовых прямо сейчас, не задумываясь, взять ее в жены? – не унимался в своих размышлениях он. – Интересно, многим она вот так, на прощание, машет рукой?» – поймав себя на мысли о том, что он ее уже ревнует, забеспокоился боец.

Его терзания прервал грузно рухнувший рядом на сиденье огромный парень с перемотанной головой и висящей на перевязи загипсованной рукой.

– Хороша Маришка! Ничего не скажешь, – растягивая слова, констатировал он, заметив пристальное внимание спутника к доктору. – Но неприступная совсем. Кто только к ней не подкатывал! И полковники, и генералы, и спецназ, и пехота – все клинья к ней подбивать пытались. Однако все попусту. Всем дала от ворот поворот, – протягивая здоровую руку для рукопожатия, произнес он. – Саня! Позывной Бешеный! – крепко сжав руку, представился попутчик.

– Леха – Севастополь! Можно просто Сева, – ответил боец и снова устремил свой взор за окно.

После слов Сани он еще больше зауважал ее, и словно теплота разлилась по всему его телу. Ведь ему, а не кому-нибудь другому она помахала ручкой. Кто-то может подумать, что ему это показалось. Но он был твердо уверен, что это было, и было не случайно.

В этот момент автобус, резко дернувшись, тронулся и, глухо набирая обороты, выехал в распахнутые ворота. В клубах пыли и дыма остались раненые и персонал эвакуационного пункта. И среди них была та самая, единственная, которая, похоже, теперь навсегда поселилась в его сердце.

Сколько было возможно, он до последнего пытался смотреть на нее, а она, как будто на мгновение остановившись и поймав через оконное стекло его взгляд, вновь одарила его сводящей с ума улыбкой. Может быть, кто-то в автобусе так же в это время смотрел на доктора, и ему тоже могло показаться, что это он перехватил адресованную ему улыбку. Но только один Сева точно знал, что эта внезапно возникшая, незримая связь установилась исключительно между ними. И улыбнулась она только ему одному. И никому другому. Он был в этом абсолютно уверен. А потому делить ее с кем-то, даже в мыслях, он был не готов.

Качаясь в трясущемся салоне автобуса, невзирая на отдающую болью на каждой кочке раздробленную ногу и легкую контузию, после всего пережитого Сева сейчас чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Почему? Он и сам точно ответить не мог. Может, потому что остался жив, а может, потому что встретил Марину. А может, оттого, что в крайние два дня просто все складывалось как нельзя лучше.

Разговорчивый сосед Саня, словно старому другу, всю дорогу без умолку, с упоением рассказывал про свое десантно-штурмовое подразделение. Про их славные подвиги, смешные и курьезные моменты службы. Ну а что еще могут обсуждать в санитарно-эвакуационном автобусе обманувшие смерть воины?

– А сам-то где служишь? – переводя дух в перерыве между своими историями, уточнил Саня. Настроение у Бешеного было отличное.

– На самом деле – нигде. Так-то я вообще не военный… – к удивлению собеседника, ответил Сева, реально осознавая, насколько абсурдно сейчас прозвучали эти слова из уст одетого, как и многие тут, в тактический камуфляж расцветки «мультикам», находящегося в военном автобусе человека, с ранениями, явно полученными не в уличной драке.

Он прекрасно понимал причину изумленного взгляда своего попутчика. А потому, не дожидаясь лишних вопросов, начал рассказ о своем тернистом и совсем не банальном пути до появления в этом автобусе.

А начался он вовсе даже не со срочной службы, которую довелось пройти Севе в прекрасном городе у самого Черного моря, рядом с подножием красивейших, покрытых снежными шапками гор. Хотя, безусловно, время, проведенное в воздушно-десантных войсках, не прошло для него даром, сформировав в нем особый взгляд на жизнь и ее проблемы, и навсегда оставив неизгладимый след в его душе и наколку на ребре ладони правой руки «За ВДВ!»

По окончании службы, несмотря на десяток прыжков с парашютом и звание кандидата в мастера спорта по боксу, ему все же удалось поступить в Санкт-Петербургский политехнический университет. По его окончании Леха занял почетную и абсолютно бесполезную должность младшего научного сотрудника в одном из НИИ, в котором сотрудники, работающие еще со времен СССР, даже не пытались изображать бурную и кипучую деятельность. Государство, будучи взаимно вежливым, абсолютно честно отвечало им тем же, изредка выплачивая зарплату в размере и объеме аккурат хватавшим на то, чтобы сразу не протянуть от голода ноги. В связи с чем место это было, вероятно, для кого-то весьма желанным.

Невзирая на многолетнее ничегонеделание и протертые до дыр штаны, сотрудники удивительным образом никуда не разбегались. Одни стойко и мужественно дорабатывали оставшиеся годы до пенсии, другие, уже перешагнувшие эту черту и перешедшие в почетный разряд пенсионеров, по привычке продолжали приходить на ставшее таким родным и знакомым за долгие десятилетия место под названием «работа».

Но Сева был молод! Его душа требовала прогресса и перспектив. Потому в один из зимних новогодних вечеров, после активного возлияния (пиво, замешанное на водке), предусмотрительно закушенного трехдневным оливье, между Севой и еще одним «великим» ученым, его сокурсником, произошел многообещающий, грозящий огромными перспективами вселенского масштаба диалог. Его результатом стало принятие решения о создании не чего-нибудь барыжно-коммерческого, типа ларька у метро, а целой научно-технической фирмы.

Последующие дни новогодних каникул партнеры помнили плохо. И только постоянно поступающий в организм в качестве обмытия гениального проекта алкоголь с каждым разом все больше и больше расширял границы потенциального, неизбежно ожидающего их успеха.

В связи с этим уже к первому рабочему дню нового трудового года все глобальные и стратегические решения были приняты, а заявление об оставлении научной должности в НИИ написано. И как ни старались седовласые корифеи науки удержать Севу на стабильной дорожке службы в государственном учреждении, тлетворный дух свободы уже проник в ум и пожирал сознание несостоявшегося пока академика.

Жестокая реальность победившего капитализма очень скоро и в достаточно жесткой форме показала, что хорошее образование, таланты и умения ничего не стоят без огранки великих кормчих – менеджеров по продажам. Любые научные разработки оказались ничем на фоне «великого таланта» менеджеров-продажников, которые, вставая между исполнителем и заказчиком, мастерски выкручивали руки и тем и другим. Так что в результате внакладе оставались все, кроме них самих.

Почувствовав себя крепостным крестьянином, денно и нощно пашущим на барина-менеджера за скудную миску риса, догадливые молодые ученые быстро пришли к выводу, что бизнес – это не совсем их тема. Более того, Сева отчасти начал понимать своих коллег из НИИ и порой даже немного тосковал по нему. Но два раза войти в одну и ту же реку нельзя – вспомнил он известное выражение. Потому возвращаться на «блатную» должность младшего научного сотрудника не решился.

А время текло стремительно и неумолимо, забирая свое и приводя все в соответствие, в связи с чем вскоре на горизонте Алексея появилась хорошенькая девушка, ненавязчиво, но очень доходчиво давшая ему понять, что вполне созрела для семьи, домашнего очага, потенциальных детей и отдыха на курортах Турции и Таиланда – за счет мужа.

Не имея сил устоять от столь заманчивых перспектив, Леха-Сева оказался бессильным перед ее чарами и неписаной красотой. И невзирая на то, что на фоне всевозможных бьюти-блогерш из Интернета она не так уж много и просила, расходы Севы совершенно перестали попадать хотя бы в один порядок с доходами.

Лучшие годы потенциальной невесты стремительно и бесполезно улетали в никуда, унося с собой красоту, молодость и отложенные родителями Алексея деньги на квартиру. В связи с чем ею было принято обязательное к исполнению Севой решение: «Быть мужиком, засунуть свою гордость куда подальше и пойти на поклон к какому-либо олигарху-миллионеру, чтобы тот взял к себе в подмастерья нуждающегося в средствах ученика-работника».

К великому удивлению, судьба и тут ткнула его носом, убедив, что годы, проведенные в высшем учебном заведении, были без толку потраченным временем. И пока он, как последний ботаник, стирая зубы, грыз никому не нужный гранит науки, умные, находчивые и предприимчивые сверстники, начав с должностей продавцов коммерческих палаток, уже давно продвинулись по карьерной лестнице как раз до тех самых менеджеров-продажников, на которых стоит и от которых в итоге зависит вся мировая экономика.

В общем, в ближайшем окружении находящихся в поисках подсобников, учеников и преемников миллионеров не нашлось. А потому Сева, естественно временно, исключительно до появления на горизонте первого подходящего олигарха, пристроился в научно-техническую фирму, которая занималась проектированием и разработкой какой-то фигни. По крайней мере, именно так воспринимала сложившуюся ситуацию его будущая жена.

Зарплата тут, конечно, не позволяла покрыть существующие расходы и вернуть накапливающиеся, словно снежный ком, долги. Но все же разительно отличалась от доходов, которые он имел в НИИ, не говоря уже о его собственной бизнес-практике. А потому благоверная, ужав во всем свои «самые необходимые» женские потребности, в «нищете» проживающая свои лучшие годы, любезно, словно Золушка, согласилась подождать еще некоторое время, пока «тыква»-Алексей наконец-то не превратится в миллионера.

Перспективы на работе у него складывались так себе. И хотя он брался за все, что было по его силам, и работал без обеда и выходных, с каждым новым проектом его мечты потихоньку стирались ластиком реальности, а перспектива попасть в список «Форбс» таяла на глазах. Но, дабы не ранить и без того надорванную Севой нервную систему суженой, он, ничего не говоря ей о своих догадках и разочарованиях и все еще надеясь на чудо, продолжал работать и еще раз работать. Возможно, кто-то там, совсем наверху, оценил его старания, и вот однажды то самое чудо, в которое он так верил и надеялся, явилось в образе директора его фирмы, то есть оттуда, откуда его совершенно никто не ждал.

Поймав Алексея в коридоре в процессе перебежек между кабинетами проектировщиков, конструкторов и программистов, директор, непонятно к чему, вдруг спросил:

– Мне тут доложили, ты в десанте служил?

– Ну это… да, – не до конца понимая сути вопроса, утвердительно промямлил Сева.

С одной стороны, на календаре еще было довольно далеко до второго августа – Дня ВДВ, а с другой – двадцать третье февраля уже давно отпраздновали. А потому подобные слова из уст директора прозвучали особенно подозрительно. За ними явно чувствовался какой-то подвох.

Услышав ответ Алексея, шеф как будто воспрял духом и, словно вспомнив или узнав что-то очень важное, быстро поспешил в сторону своего кабинета, бросив на ходу:

– После обеда заскочи ко мне на пятнадцать минут. Дело есть!

Едва дождавшись окончания обеденного перерыва, Сева, измученный любопытством, прибежал в кабинет директора.

– Значит, в десанте, говоришь, служил? – то ли с сомнением, то ли утвердительно протянул он и выдержал мхатовскую паузу.

Алексей, не понимая до конца ситуации, на всякий случай молча кивнул. Отвечать вслух он не посчитал нужным, так как уже все сказал до этого в коридоре. И теперь тихо сидел и наблюдал за развитием событий.

– Ну, значит, ты у нас ничего не боишься, – продолжил свои логические рассуждения директор.

В воздухе повисла тяжелая пауза. И по тому, как надолго она затянулась, Алексей понял: это был не совсем риторический вопрос, и, значит, подразумевал какой-то ответ на него. Он хотел было отшутиться, типа «не боятся только дураки», или признаться, что, невзирая на свои прыжки с парашютом и прочие геройства, все же боится собственную невесту и ее мать. Но, взглянув на шефа, понял, что его юмор в данный момент тут совершенно не уместен и что совсем не такого ответа от него здесь ждали.

– Ну… Выходит, что так… – не смея уронить престиж десантного братства, едва слышно подтвердил Сева и непроизвольно гордо приподнял голову.

– В общем, так! Есть тут у нас один интересный проект… – многообещающе начал шеф.

В получасовой беседе он рассказал, что их фирма уже почти год в инициативном порядке занимается разработкой беспилотных авиационных систем, проча им уверенное будущее. И вот, совсем недавно, на горизонте компании появились некие заинтересованные лица. Перед конструкторами они сразу поставили весьма своеобразные, специфические задачи. А потому работы пришлось немного не то чтобы засекретить, но перевести как минимум в разряд не особо обсуждаемых среди не участвующего в разработке коллектива. В связи с чем об этом знал только весьма ограниченный круг привлекаемых к делу сотрудников.

Работа по проекту движется в сторону завершения и начала ресурсно-технических испытаний. И все бы ничего, но заказчик настаивает на проведении полевого тестирования, так сказать, в реальных условиях, на территории САР. А всеми этими разработками в компании занимается исключительно коллектив женщин бальзаковского возраста с дополнением «плюс» и «плюс-плюс» да несколько моральных инвалидов мужского пола, которые разными способами в свое время откосили от армии и теперь, хватаясь за сердце, готовы уволиться при одном упоминании перспектив посещения воюющей страны.

Если кратко, то вся гениальная мысль директора сводилась к тому, чтобы включить Алексея в команду разработчиков, глубоко погрузить в тему и посвятить во все технические и стратегические аспекты, чтобы через несколько месяцев отправить его с изделием от лица производителя в Сирию на испытания.

Сначала Сева хотел возразить и уже готов был отказаться от столь «заманчивого» предложения. Нет, он вовсе не боялся того, что в месте, куда ему предлагали слетать, совсем не безопасно. Он был довольно хорошо знаком со страхом. И уже имел о нем свои, во многом объективные, представления. Просто сама мысль о том, чтобы покинуть комфортные, ставшие ему близкими и необходимыми условия, доставляла ему беспокойство. А когда Алексей на минуту представил, что скажет ему на все это его вторая половинка, решение ответить директору отказом тут же полностью завладело его разумом.

Он собрался было уже сказать об этом боссу, чтобы не тратить ни его, ни свое время, но хорошее воспитание не позволило перебивать старших. А директор, явно влюбленный в рождаемое им детище, с восторгом все говорил и говорил о потенциальных достоинствах и открывающихся небывалых, прорывных перспективах данного направления.

Вероятно, заметив в глазах начинающего уже скучать Алексея разочарование, он перешел к немаловажному и весьма не второстепенному вопросу денежного вознаграждения. Сумма, которую фирма готова была теперь платить Севе как ведущему специалисту инновационного проекта повергла молодого человека в шок. Он, словно пробудившись ото сна, резко встрепенулся и, как волк, почуявший жертву, моментально навострил уши. Весь его вид сейчас олицетворял лишь один-единственный вопрос: «Сколько? Сколько?»

Возможно, считав это, директор как бы мимоходом четко и внятно повторил цифру.

Так и есть! Он не ослышался. На этом все сомнения и мысли об отказе от предложения у Алексея отпали разом, словно их и вовсе не бывало. Он вскочил на ноги и, опережая события, перебивая и даже не дослушав до конца руководителя, будто пытаясь застолбить уплывающее от него заманчивое место, произнес:

– Я готов! Когда приступать?

На самом деле проект и вправду оказался интересным настолько, что полностью поработил сознание Севы. Теперь он четко понимал, о каких перспективах говорил директор.

Невеста, поначалу воспринявшая в штыки этот план, даже успела закатить несколько скандалов. Но, удовлетворяясь увесистыми пачками купюр, ответственно и регулярно доставляемых домой ее милым, вскоре нашла себе вполне интересное занятие по их расходованию, которое, как оказалось, требовало не так уж и мало времени. Так что на ссоры и скандалы больше не оставалось ни минуты.

Самого же Севу деньги теперь перестали интересовать вообще. Будучи целиком и полностью вовлеченным в новое дело, финансовое вознаграждение он уже считал совершенно малозначащим на фоне получаемого им удовольствия от результатов своего труда.

С утра до ночи, постоянно погружаясь в работу, Алексей даже не заметил, как пролетели несколько месяцев, отведенных ему до командировки.

Загрузив в самолет необходимое оборудование и попрощавшись с коллегами и друзьями, Сева, как во времена срочной службы, в полумраке кондового жерла военно-транспортного самолета, в приподнятом настроении отправился в неизвестность.

Более чем шестичасовой перелет в совершенно лишенных всякого комфорта условиях, судя по всему, обещал быть тяжелым и изнурительным. Однако ожидание встречи с чем-то неведомым и таинственным поднимало настроение. А находящиеся здесь же самые разные пассажиры оказались людьми весьма интересными и уникальными. Да и сам полет был нетривиальным. Тут не было ни стюардесс, ни еды с прохладительными напитками. Зато были снующие туда-сюда борттехники и инженеры, весь полет проверявшие крепление груза и какие-то известные только им одним технические хитрости. Безошибочно четко перемещаясь в интимной полутьме салона, среди людей и повсеместно размещенного груза, с безучастным и совершенно невозмутимым видом они вели себя так, словно, кроме них, тут никого не было.

Уши закладывало от перепада давления и несравнимого с гражданскими самолетами шума. Но даже в этих условиях Сева умудрился познакомиться и пообщаться с несколькими попутчиками. Военные и прочие «бывалые», похоже проделавшие этот маршрут не единожды, сразу после взлета завалились спать прямо на расположенных посреди салона огромных баулах. Остальные, вероятно летевшие в САР впервые, перекрикивая гул самолета, охотно разговаривали между собой.

Ввиду того, что Алексею строго-настрого было наказано директором и представителем заказчика, с которым ему пришлось предварительно провести несколько не особо приятных собеседований-наставлений, ни при каких обстоятельствах не упоминать об истинной цели командировки, молодому человеку пришлось общаться на совершенно отстраненные от работы темы. В это время он чувствовал себя немножко спецагентом, посвященным и допущенным к большим государственным тайнам. Однако, похоже, что и находившиеся тут люди тоже получили аналогичные инструкции от своего руководства перед вылетом. А потому взаимных попыток выяснить либо обсудить род деятельности кого-то из них не было. Все, принимая как данность факт того, что человек находится в самолете по принципу «летит – значит, так нужно», с удовольствием обсуждали погоду, цены и обычаи в Сирии и не затрагивали служебные темы.

Новая страна встретила их палящим солнцем, жгущим песком и, несмотря ни на что, абсолютно оптимистично настроенными людьми. Возможно, так действовал ультрафиолет и витамин Д, которого тут было с избытком. Хмурых и унылых вокруг не наблюдалось. Может, конечно, это была рядовая реакция психики здорового человека, каждый день преодолевающего смертельно опасные трудности. Но только каждый из находящихся здесь в любой день и во всяком деле пытался найти что-то позитивное и жизнеутверждающее. Чем-то подобным, похоже, заразился и Сева: уже через пару дней он чувствовал себя так, словно знает всех этих людей вечность и находится с ними в бесконечно дружеских отношениях.

Руководителем испытаний был крепкий лысый офицер с легендарной и громкой фамилией Ворошилов. Неудивительно, что кем-то там, не лишенным определенного юмора, ему был присвоен позывной Стрелок. Всю свою жизнь он прослужил в спецподразделениях, от него просто веяло риском и небывалой удачей. Все в нем выдавало большого профессионала и просто крутого парня. А потому Алексей сильно смутился, когда тот при первой же встрече, очень бодро и жизнерадостно пожимая новичку руку, предложил тут же перейти на «ты».

Единственный опыт общения с военными Сева имел на уже давно прошедшей срочной службе в армии. Прежние принципы субординации и уважения к старшим по званию, которые были привиты ему тогда, постоянно вставали барьером и категорически мешали такому переходу.

Стрелок пользовался здесь непререкаемым авторитетом. И дело даже не в том, в каком подразделении он служил, и даже не в трех орденах Мужества, которыми Родина отметила его заслуги. Он был профессионалом, цену которому тут знали и понимали. Не особенно заморачиваясь изучением подробностей устройства аппарата, но при этом четко изучив его тактико-технические параметры, дабы не терять времени даром и не откладывать ничего в долгий ящик, он предложил начать тестирование прямо завтра.

К большому удивлению Севы, план и предварительный протокол испытаний, который они столько времени готовили и разрабатывали всем отделом, был оставлен без внимания и убран в коробку со всей бюрократической, никому тут не интересной макулатурой.

В качестве апробации техники Алексею с ходу было предложено принять участие в боевой операции. Объяснив условия и требуемый результат, Стрелок коротко, с одной стороны, очень серьезно, с другой, – почти в шуточной манере, спросил:

– Смогёте?

Удивительно, но, употребляя это слово во множественном числе, он имел в виду Алексея с его аппаратом, которых, словно двух неразлучных друзей-сослуживцев, он воспринимал сейчас как единое целое.

И хотя Сева вовсе не был готов к подобному повороту событий, что-то ретивое взыграло в его душе. Словно в детстве, почувствовав вкус надвигающихся приключений, невзирая на опасность, он произнес:

– Попробуем!

– Что значит – попробуем? – резко став серьезным, произнес Ворошилов: – Пробовать нужно было там. А тут цена ошибки – жизнь человека. А может, даже и не одного. А главное – здесь нет ни у кого права не выполнить поставленную боевую задачу.

И хотя Алексей полностью был уверен в своих навыках и возможностях беспилотника, слова Стрелка заставили его задуматься и еще не один раз все для себя взвесить, прежде чем дать утвердительный ответ.

Работа в САР оказалась совсем не такой, как на полигоне в ближайшем Подмосковье. Постоянные сильные ветра и высокие дневные температуры не только усложняли жизнь людям, но и не в лучшую сторону существенно влияли на параметры техники. Практически каждое задание, а это были именно боевые задачи, а вовсе не испытания, выполнялось на грани возможностей людей и оборудования. Это придавало особую гордость и радость от достигнутых результатов.

Через пару недель все стали воспринимать Севу как штатного бойца специального подразделения. И было глубоко безразлично, в каком статусе и с какими задачами он изначально прибыл сюда. Каждый день, а порой и ночью, с группой спецназа он выдвигался на все новые и новые боевые выходы. Беспилотник, которому тут пришлось преодолевать не только климатические сложности, но и средства ПВО⁴ и РЭБ⁵ совсем не простого, отлично подготовленного противника, который без особых усилий подавлял и сажал всевозможные «Орланы» и «Залы»⁶, на практике показал себя превосходно. Уникальная способность обмануть и перехитрить технику НАТО сделала его невероятно востребованным на данном театре военных действий.

Планируемая на пару недель командировка Алексея плавно переросла в месяцы. Руководство компании, ликуя от ошеломительных успехов, по взаимному согласию радостно продлевало командировку прямо по телефону, исправно пополняя его счет в банке.

Таким образом, быстро, будто один день, пролетело практически полгода. Невзирая на то, что скучать тут вовсе не было ни времени, ни повода, Алексей в какой-то момент затосковал по родителям и невесте. Стрелок улетал на смену в Россию, и Сева теперь летел вместе с ним домой, везя полные отчеты руководству и экзотические подарки друзьям и знакомым.

Теперь со Стрелком его связывала не только работа, но и бесконечная дружба, скрепленная войной. Хотя именно работа, а точнее – служба, была всегда на первом месте в жизни Ворошилова, который беспардонно, на правах командира, мог позвонить в любое время, в том числе и среди ночи, и сорвать Алексея с его «птичкой» на выполнение очередного оперативного боевого задания. «Собирайся! Вылет через три часа, то есть в четыре утра жду вас с «Пепелацем» у КПП аэродрома. С твоим начальством все урегулируем завтра по телефону…» – такими звонками то и дело он поднимал Севу с постели.

Сева, увлеченный интересным, а главное, полным неожиданностей и приключений делом, даже не заметил, как сам стал жить непростой и неугомонной жизнью Стрелка. Невеста, с которой у Севы когда-то были большие планы на будущее и ради которой изначально и затевалась вся эта история, давно сбежала и вышла замуж за другого, вполне успешного, а главное, стабильного и домашнего бизнесмена. Их некогда уютная квартира из семейного гнездышка постепенно превратилась в типичное жилище холостяка.

Но все это уже не имело для него никакого значения. Сева занимался мужским делом, и, каждый раз добиваясь успеха, он словно наркоман испытывал от этого глубокое удовлетворение. Казалось, полет его мысли получал теперь безграничные просторы для творчества и реализации.

Руководство компании это тоже устраивало. Он не знал, какие именно отношения связывали их фирму и спецслужбы, на которые они теперь так или иначе работали, но только и тут все безоговорочно шли ему навстречу.

Ворошилов был глыба, перечить или противостоять ему не решался никто. Находясь за его спиной и под полным его покровительством, Алексей как ученый и инженер-конструктор, с каждым разом рос над собой, постоянно совершенствуя и апробируя в деле свое детище, с которым ему пришлось пересечь уже практически всю Африку, Сирию и даже Антарктиду.

Начало СВО застало их в Ливане, откуда Стрелок незамедлительно был вызван на родину. И снова Сева, как верный оруженосец, летел вместе с ним и своей «птичкой» домой. Ничего хорошего складывающаяся у границ родного государства ситуация не обещала. А потому никаких иллюзий и шапкозакидательского настроения у них не было.

С первых же дней этой войны, плотно работая со Стрелком, Алексей приступил к выполнению боевых задач. Ввиду уникальности имеющейся в его распоряжении техники, он со своим экипажем не один раз прошел весь почти полуторатысячекилометровый фронт.

Их экипаж заслуживал отдельного внимания и был особой гордостью Севы. Но сложился он не сразу. Немало неплохих парней пытались примерить на себя профессию беспилотчика. Но одни, не выдержав темпа и формата работы, расставляя приоритеты в жизни и выбирая семьи и гражданку, уходили сами. Никаких претензий к ним не было. Понятно – каждый сам делает свой выбор в жизни. С другими пришлось распрощаться, принимая волевое решение. «Хороший парень – это еще не профессия», – часто в подобных случаях говорил Алексею Стрелок, указывая на их профессиональную некомпетентность.

В общем, в определенный момент коллектив сложился, словно пазл. Единение тут чувствовалось во всем – от полного взаимного понимания без слов во время работы до организации и ведения быта. Кстати, именно бытовые вопросы в армейских коллективах зачастую вносят свой разлад, казалось бы, в слаженные отношения.