Цитаты из книги «Фрегат «Паллада»», страница 6

Да, наконец, хватит ли души вместить вдруг, неожиданно развивающуюся картину мира? Ведь это дерзость почти титаническая! Где взять силы, чтоб воспринять массу великих впечатлений? И когда ворвутся в душу эти великолепные гости, не смутится ли сам хозяин среди своего пира?

Человек кончает обыкновенно тем, что одолевает и природу, но при каких условиях!

можно в pedant (под стать) к вопросу о том, "достовернее ли стала история с тех пор, как размножились ее источники" - поставить вопрос: "удобнее ли стало жить на свете с тех пор, как размножились удобства?"

Летают воробьи и грачи, поют петухи, мальчишки свищут, машут на проезжающую

тройку, и дым столбом идет вертикально из множества труб - дым отечества!

Всем знакомые картины Руси! Недостает только помещичьего дома, лакея,

открывающего ставни, да сонного барина в окне... Этого никогда не было в

Сибири, и это, то есть отсутствие следов крепостного права, составляет самую

заметную черту ее физиономии.

Любопытно также, как чукчи производят торговлю, то есть мену, с другим

племенем, коргаулями, или карагаулями, живущими на островах у устья рек,

впадающих в Ледовитое море. Чукча и карагауль держат в одной руке товар,

который хотят променять, а в другой по длинному ножу и не спускают друг с

друга глаз, взаимно следя за движениями, и таким образом передают товары.

Чуть один зазевается, другой вонзает в него нож и берет весь товар себе. Об

убитом никто не заботится: "Должно быть, дурной человек был!" - говорят они

и забывают о нем.

И когда совсем

готовый, населенный и просвещенный край, некогда темный, неизвестный,

предстанет перед изумленным человечеством, требуя себе имени и прав, пусть

тогда допрашивается история о тех, кто воздвиг это здание, и так же не

допытается, как не допыталась, кто поставил пирамиды в пустыне. Сама же

история добавит только, что это те же люди, которые в одном углу мира подали

голос к уничтожению торговли черными, а в другом учили алеутов и курильцев

жить и молиться - и вот они же создали, выдумали Сибирь, населили и

просветили ее и теперь хотят возвратить Творцу плод от брошенного Им зерна.

А создать Сибирь не так легко, как создать что-нибудь под благословенным

небом...

Говорят, что беспечность в характере русского человека: полноте, она в характере - просто человека.

После саки вновь принесли дымившийся чайник: я думал, не

опять ли саки, но старик предложил, не хотим ли мы теперь выпить - "горячей

воды"! Это что за шутка? Нашел лакомство!

Развертываю местами и читаю:

"Прошли и для нее, этой гордой красавицы, дни любви и неги, миновал цветущий

сентябрь и жаркий декабрь ее жизни; наступали грозные и суровые июльские

непогоды" и т. д. А в стихах: "Гнетет ли меня палящее северное солнце, или

леденит мою кровь холодное, суровое дуновение южного ветра, я терпеливо

вынесу всё, но не вынесу ни палящей ласки, ни холодного взора моей милой".

Далее в одном описании какого-то разорившегося богача сказано: "Теперь он

беден: жилищем ему служил маленький павильон, огражденный только колючими

кустами кактуса и алоэ да осененный насажденными когда-то им самим

миндальными, абрикосовыми и апельсинными деревьями и густою чащею

виноградных лоз. Пищей ему служили виноград, миндаль, гранаты и апельсины с

этих же дерев или молоко единственной его коровы. Думал ли он, насаждая эти

деревья для забавы, что плодами их он будет утолять мучительный голод?

Служил ему один старый и преданный негр..." Вот она какова, африканская

бедность: всякий день свежее молоко, к десерту quatre mendiants прямо с

дерева, в услужении негр... Чего бы стоила такая бедность в Петербурге?

Мулаты не совсем нравятся мне. Уж

если быть черным, так черным как уголь, чтоб кожа лоснилась, как хорошо

вычищенный сапог. В этом еще есть если не красота, так оригинальность. А

эти бледно-черные, матовые тела неприятны на вид.