Цитаты из книги «Фрегат «Паллада»», страница 4

Вообще зима как-то не к лицу здешним местам, как не к лицу нашей родине лето.

Пишите, говорите вы, так, как будто мы ничего не знаем. Пожалуй; но ведь это выйдет вот что: «Англия страна дикая, населена варварами, которые питаются полусырым мясом, запивая его спиртом; говорят гортанными звуками; осенью и зимой скитаются по полям и лесам, а летом собираются в кучу; они угрюмы, молчаливы, мало сообщительны. По воскресеньям ничего не делают, не говорят, не смеются, важничают, по утрам сидят в храмах, а вечером по своим углам, одиноко, и напиваются порознь; в будни собираются, говорят длинные речи и напиваются сообща». Это описание достойно времен кошихинских, скажете вы, и будете правы, как и я буду прав, сказав, что об Англии и англичанах мне писать нечего, разве вскользь, говоря о себе, когда придется к слову.

Я думал, судя по прежним слухам, что слово «чай» у моряков есть только аллегория, под которою надо разуметь пунш, и ожидал, что когда офицеры соберутся к столу, то начнется авральная работа за пуншем, загорится живой разговор, а с ним и носы, потом кончится дело объяснениями в дружбе, даже объятиями, — словом, исполнится вся программа оргии.

"Сколько вам лет?" – спрашивали они кого-нибудь из наших. "Лет 30-40", – отвечали им. "Помилуйте, – заговорили они, – мы думали, вам лет 60 или 70". Это крайне восточный комплимент. "Вам должно быть лет 80, вы мне годитесь в отцы и в деды", – сказать так – значит польстить.

Известно, что китайцы - ужасные педанты, не признают городом того, который не огорожен; оттого у них каждый город окружен стеной, между прочим и Шанхай.

Впрочем, я не знаю, что лучше: попробовать ли понемногу от двадцати блюд или наесться двух так, что человек после обеда часа два томится сомнением, будет ли он жив к вечеру, как это делают иные...

Тут на дверях висела связка каких-то незнакомых мне плодов, с виду

похожих на огурцы средней величины. Кожа, как на бобах - на иных зеленая,

на других желтая. "Что это такое?" - спросил я. "Бананы", - говорят.

"Бананы! тропический плод! Дайте, дайте сюда!" Мне подали всю связку. Я

оторвал один и очистил - кожа слезает почти от прикосновения; попробовал -

не понравилось мне: пресно, отчасти сладко, но вяло и приторно, вкус

мучнистый, похоже немного и на картофель, и на дыню, только не так сладко,

как дыня, и без аромата или с своим собственным, каким-то грубоватым

букетом. Это скорее овощ, нежели плод.

Едва ли в другом народе разлито

столько красоты в массе, как в Англии. Англичанки большею частью высоки ростом, стройны,

но немного горды и спокойны, - по словам многих, даже холодны. Цвет глаз и

волос до бесконечности разнообразен: есть совершенные брюнетки, то есть с

черными как смоль волосами и глазами, и в то же время с необыкновенною

белизной и ярким румянцем; потом следуют каштановые волосы, и все-таки

белое лицо, и, наконец, те нежные лица - фарфоровой белизны, с тонкою

прозрачною кожею, с легким розовым румянцем, окаймленные льняными кудрями,

нежные и хрупкие создания с лебединою шеей, с неуловимою грацией в позе и

движениях, с горделивою стыдливостью в прозрачных и чистых, как стекло, и

лучистых глазах. Надо сказать, что и мужчины достойны этих леди по красоте:

я уже сказал, что всё, начиная с человека, породисто и красиво в Англии.

Когда захотят похвастаться другом, как хвастаются китайским

сервизом или дорогою собольей шубой, то говорят: "Это истинный друг", даже

выставляют цифру XV, XX, XXX-летний друг и таким образом жалуют друг другу

знак отличия и составляют ему очень аккуратный формуляр. Напротив того, про

"неистинного" друга говорят: "Этот приходит только есть да пить, а мы не

знаем, каков он на деле". Это у многих называется "бескорыстною" дружбой.

Он сел подле меня на полу, держа тарелки. «Чего же ты мне принес?» – спросил я.

«Тут всё есть, всякие кушанья», – сказал он. «Как все?» Гляжу: в самом деле – всё, вот курица с рисом, вот горячий паштет, вот жареная баранина – вместе в одной тарелке, и всё прикрыто вафлей. «Помилуй, ведь это есть нельзя. Недоставало только, чтоб ты мне супу налил сюда!» – «Нельзя было, – отвечал он простодушно, – того гляди, прольешь». Я стал разбирать куски порознь, кладя кое что в рот, и так мало помалу дошел – до вафли. «Зачем ты не положил и супу!» – сказал я, отдавая тарелки назад.