Читать книгу: «Помощь и защита равняется любовь?», страница 5

Шрифт:

Филип считал основными потребностями человека еду и сон. (Эпикур относил пищу и сон к естественным и необходимым видам удовольствий).

Тщеславное желание обрести власть и разбогатеть никогда не одолевало Филипа. (Эпикур полагал, что властолюбие, богатство и тщеславие не естественны и не необходимы человеку) Профессия коммивояжёра давала ему свободу в перемещениях, что доставляло удовольствие его глазам в познании новых мест, и возможность свободно распоряжаться своим временем. Свои путешествия он осуществлял верхом на лошадях – самых красивых и грациозных животных, по мнению Филипа, что доставляло ему дополнительное удовольствие.

Лёгкие и необременительные половые отношения, не ведущие к каким бы то ни было обязательствам, были для Филипа главным источником наслаждения. (Эпикур их считал естественным, но не необходимым видом удовольствия)

И всё это продолжалось ровно до того момента, пока он не встретил на одном из светских собраний в Мемфисе отца и дочь Кроу. Сначала его сердце дрогнуло, когда он различил в толпе юную девушку, удивительным образом напомнившую ему его первую любовь. А потом удостоверился, узнав в её отце мистера Ллойда Кроу, что его сердце отреагировало на неё не без основания.

С тех пор он осел в Мемфисе, даже не заметив, что изменяет своей давней привычке не задерживаться долго на одном месте. Ему хотелось быть здесь, и он последовал за своим желанием. Чтобы поддерживать уровень жизни, к которому он привык, Филип занялся торговлей на бирже ценными бумагами и облигациями. Может, потому что он был везунчиком по жизни, может, потому что глубоко знал правила торговли, может, потому что его голова не была затуманена страстным желанием разбогатеть, но в игре на бирже он преуспевал. В отличие от мистера Ллойда Кроу, для которого обогатиться было вопросом жизни и смерти.

Когда Филип узнал о разорении отца Мэрил, он впервые в жизни почувствовал… дискомфорт. Он, вдруг, потерял свою невозмутимость и покой, забеспокоился о ком-то кроме себя, задумался над судьбой дочери Бриджит. Поколебавшись, решил предложить ей свою помощь и защиту, сам до конца не осознавая, что он под этим подразумевает. А потом, когда Мэрил так и не воспользовалась его любезным предложением и покинула Мемфис вместе с отцом, он почувствовал облегчение и вернулся к своему привычному образу жизни и профессии коммивояжёра.

Окончательно с эпикурейством Филип расстался год назад, когда встретил Валери, младшую сестру Бриджит. Он совершенно не помнил её девочкой, тогда его взор был полностью прикован к Бриджит. Но сейчас, если Мэрил только напоминала чем-то свою мать, то Валери была похожа на свою старшую сестру, как две капли воды. И Филипом овладело страстное желание быть не просто рядом с ней, обладать этой женщиной, но и стать для неё опорой, любимым человеком, мужем и отцом её ребёнку. Да, ни переезд в другой город, ни даже наличие ребёнка не отвратило Филипа от желания добровольно надеть на себя брачные узы, тем самым, взяв на себя обязательства за других людей, а не только за себя, любимого, и наложив вериги ответственности за семью. Что бы он делал, если бы Валери была замужем? Бог знает! Но она была вдовой, и путь к браку для Филипа был чистым.

Чистым, но не простым. Валери сопротивлялась натиску Филипа почти полгода. Не потому что в принципе не хотела больше замуж или Филип был ей неприятен. Наоборот, он был её первой, детской любовью. Он, конечно, не замечал чувства десятилетней девочки. Так, крутится что-то под ногами, мешает, но не сильно, и всё. Валери понимала, что Филип так настойчив в ухаживаниях за ней именно из-за её внешнего сходства с сестрой, и потому не желала, чтобы столь ненадёжное обстоятельство стало основанием для их брака. Она хотела, чтобы Филип за внешностью рассмотрел её, Валери, а не воспринимал только копией сестры.

Сломило сопротивление Валери отношение Филипа к Хью, её любимому и обожаемому сыночку, чьи интересы она ставила выше своих. И благорасположение Хью к Филипу. Всего несколько дней настороженного общения четырёхлетнего малыша с незнакомым дядей, и он безоговорочно принял его. «Ребёнка не обманешь!», – подумала Валери, и начала принимать внимание к себе Филипа с большей благосклонностью.

Через полгода Валери и Филип поженились. Бывший эпикуреец взял на себя ответственность не только за любимую женщину и её сына, которого уже воспринимал своим, но и за племянницу жены. И с радостью встретил весть, что вскоре в зоне его ответственности появится ещё один человечек – сын или дочь.

Валери была на третьем месяце беременности, когда подошло время ехать на выставку-ярмарку в Форт-Уэрт. Филип жутко переживал, как перенесёт ухабистую дорогу жена, которая и так чувствовала себя плохо – её мучили изжога и тошнота. Но и сыну отказать в поездке не мог. Хью так ждал поездки на ярмарку, так жаждал победить в соревнованиях, так усиленно тренировался с папой, чтобы взять реванш за прошлогоднюю неудачу, что Филип сдался. Тем более что и жена, и свояченица горячо уверяли в необоснованности его страхов за жену во время поездки, ведь недомогание женщин в период беременности это так естественно. Ей богу, насколько бы жизнь Филипа была проще и спокойнее, останься он эпикурейцем! Но и не настолько счастливой, как сейчас!

Разве не счастье, видеть любимую женщину, которая ждёт от тебя ребёнка, улыбающейся и прикладывающей палец к губам в знак молчания, чтобы не потревожить твоего сына, который заснул в обнимку с кубком, наполненным сладостями, за победу в соревнованиях, к которым ты его подготовил?

¹⁹ – Бриджит – в переводе – «достойная уважения, восхищения, любви»

²⁰ – коммивояжёр – разъездной торговый агент, предлагающий покупателям товары по образцам и каталогам (из Википедии)

²¹ – эпикуреец – человек, который выше всего ставит личное удовольствие и наслаждение жизнью (из Википедии)

²² – Эпикур – древнегреческий философ (342-270гг до н.э.), основатель эпикуреизма. Согласно ему, высшим благом считается наслаждение жизнью, которое подразумевает отсутствие физической боли и тревог, а также избавление от страха перед смертью и богами. Этика эпикуреизма исходит из невозможности исправить общество, построив его на основе разума. Эпикуреец, как мудрец, должен понимать свою отчуждённость от неразумного социума и воспринимать его как внешнюю среду, которую надо принимать таковой, какова она есть, относясь к её неприятным факторам спокойно и невозмутимо, живя и мысля в гармонии только с самим собой. Идеал мудреца подразумевает достижение безмятежного и невозмутимого состояния. Это состояние лишено страданий, а потому тождественно с удовольствием. Знания позволяют мудрецу преодолеть страх перед смертью («пока мы есть – смерти нет, когда смерть есть – нас нет»), так и перед богами (боги блаженны, а потому безразличны к происходящему в мире смертных). На воротах школы Эпикура в саду его дома была нанесена надпись: «Гость, тебе здесь будет хорошо; здесь удовольствие – высшее благо». (из Википедии)

По дороге домой Алистер размышлял над тем, кем Мэрил приходятся Филип Мур, Валери и Хью. Согласно логике, Валери и была той самой тётей, «погостить» к которой Мэрил уехала. Филип – муж тёти, а Хью их сын. Картина вырисовывалась стройная, но то, как по-хозяйски Филип Мур увёл Мэрил, наводило Алистера на мысль о том, что именно на брак с ним в своём родном городе намекала Мэрил во время их первого разговора. Как бы то ни было, но Алистер был полон решимости выяснить всё до конца, объясниться с Мэрил, пусть даже для этого ему придётся оставить на Коди посевную страду и поехать в Алву самому. Это если Мэрил не сдержит своего обещания и не напишет ему первой.

* * *

Письмо от Мэрил было таким вежливо-отстранённым, что не давало Алистеру надежду на восстановление отношений. Но, главное, на нём значился обратный адрес. И было за что зацепиться, чтобы написать ответ. Мэрил опять благодарила его за своё спасение и вообще за хорошее к ней отношение. Спрашивала, как чувствует себя матушка Алистера – миссис Карэн, и как дела у Джун. Просила передать обоим крепкого здоровья, а ему желала, помимо здоровья, успехов в делах ранчо. Про отца Алистера не упоминала и про Эмили не спрашивала. И ничего не написала о себе.

Алистер долго колебался, как обратиться к Мэрил в ответном письме – на «ты», на «Вы», написать «миссис Мэрил», «мисс Мэрил» или просто по имени, и в итоге решил выбрать нечто среднее из того, как Мэрил обратилась в письме к нему. А она написала «Уважаемый мистер Алистер» и «Вы». Алистер решил оставить пока обращение на «Вы», но называть Мэрил просто по имени.

«Мэрил! Во время нашей первой встречи Вы любезно предложили мне так запросто к Вам обращаться, чем я надеюсь и пользоваться в дальнейшем. Моя матушка, слава Богу, здорова и передаёт Вам наилучшие и самые теплые пожелания. Она очень скучает по Вас, также как и Джун, и интересуется, как Вы себя чувствуете, чем занимаетесь, как Вы поладили с Вашей тётей. Расскажите немного о себе. Мне тоже это очень интересно. Я волнуюсь за Вас. Алистер».

«Алистер! Я не против, чтобы мы общались с Вами по имени. Ведь мы же договорились быть друзьями. Надеюсь, что так и будет. Я очень рада, что у Вашей матушки и Джун всё хорошо. Я тоже по ним скучаю.

Немного о себе. Тётя Валери очень тепло меня встретила, по родственному, хотя обо мне она знала только понаслышке, а я не знала даже о её существовании, пока не нашла её письма среди бумаг отца. Не понимаю, почему папа не откликнулся на призыв тёти к налаживанию родственных отношений, ведь в любом случае, как бы ни поступили в прошлом её родители, тёте Валери было всего 10 лет, когда мои папа и мама поженились, и она не могла влиять на их действия или нести за них ответственность. Но спросить об этом уже не у кого…

У тёти собственный дом в Алве, так что мне нашлось там не только место, но и досталась собственная комната. Сын тёти Валери, Хью, очаровательный малыш, с которым мы быстро нашли общий язык. С тётей мы не только делим заботу о Хью и домашние хлопоты, но и вместе работаем в школе для девочек. Тётя Валери создала школу собственными руками после того, как овдовела. Так что она для меня и родной человек, и начальница, и хозяйка. Мы живём очень дружно. Не волнуйтесь за меня, как видите, у меня всё хорошо.

Расскажите о себе, мне тоже это интересно. Вероятно, Вы не вылезаете из седла, ведь началась посевная пора? Берегите себя. Мэрил».

Алистера чрезвычайно обрадовало письмо Мэрил. Оно было гораздо теплее, чем первое, и не в пример длиннее и обстоятельнее. Не всё в нём удовлетворило Алистера. Ведь Мэрил ни словом не обмолвилась о Филипе Муре. Кто он для Мэрил? Неужели тот, с кем она хочет связать свою дальнейшую судьбу? И потому ничего о нём не написала, что считает это своим личным делом, никоим образом не касающимся его, Алистера? И, значит, они только и ждут, когда закончатся 2 года, и Мэрил станет свободна от брака? Неужели он потерял Мэрил навсегда? Думать об этом Алистеру было очень больно, но и прямо спросить он пока не знал как. А потому в ответном письме коснулся только тех тем, которые Мэрил обозначила в своём.

«Мэрил! Я очень рад, что у Вас всё хорошо. У меня тоже всё в порядке. Я не провожу целый день в седле. Последнее время всеми посевными и уборочными работами на плантациях занимался я, а отец только арендаторами. Но с тех пор, как полтора года назад мы с ним поделили всё наше имущество пополам, работы у меня стало в 2 раза меньше. Даже в жаркую пору посевов весной и уборки урожая осенью у меня есть время съездить в город, чтобы развлечься, или почитать дома книгу. Я даже подумываю о новом бизнесе²³ – разведении породистых лошадей и создании фермы по производству кумыса. Я для этого ездил в Форт-Уэрт на выставку-ярмарку. Встреча там с Вами – это добрый знак того, что я иду в правильном направлении.

Расскажите мне побольше о Вашей работе в школе. Наверное, это очень сложно и утомительно? Мне интересно. Ведь у нас, в глубинке Юга, образованием детей принято заниматься в семье. Соседние ранчо могут отстоять друг от друга на несколько десятков миль, вряд ли можно собрать детей в одну школу.

Очень рад, что Вы воссоединились с семьёй. Но что это за история? Почему Вы с тётей так долго не общались и даже не знали о существовании друг друга? Простите, если Вам покажется, что я своими вопросами перешёл чёрту дозволенного. Я не обижусь, если Вы не ответите на то, что касается сугубо Вашей семьи. Просто мне хочется знать о Вас как можно больше.

Моя матушка и Джун передают Вам свои наилучшие пожелания. Я присоединяюсь к ним. Ваш друг Алистер».

«Алистер! Наша семейная история это не бог весть какая тайна. В ней нет ничего особенного. Родители мамы (я не могу называть их бабушкой и дедушкой, поскольку никогда с ними не общалась) были категорически против брака папы и мамы. В основном, как запомнила тётя Валери, из-за того, что папа был с Юга, а семья мамы жила на Севере. Но мама их не послушала, и они с папой уехали вместе из Сент-Луиса в Уиннфилд. Семья отца маму встретила холодно. Для них она была девушкой с Севера без приданого, не прибавляла ни уважения, ни богатства семье Кроу, в отличие от девушки с Юга, на которой мог бы жениться их сын. Тогда, видимо, папа и мама приняли решение жить самостоятельно, не полагаясь на свои семьи. Они обосновались в Мемфисе, где я и родилась. Появление ребёнка не смягчило ни семью Кроу, ни семью Сью, наоборот, обе семьи, поняв, что их дети продолжают упорствовать в своём решении быть вместе, разорвали с ними отношения.

Тётя Валери, став взрослой и самостоятельной, предприняла усилия по поиску своей любимой старшей сестры. Она с детства затвердила название города, о котором её родители упоминали в своих разговорах, как о родине ненавистного мужа их неблагодарной дочери. Она написала больше десятка писем семье Кроу в Уиннфилд, прежде чем ей пришло письмо с ответом. Письмо написал дядя моего отца, мистер Стэнли Кроу. В нём он сообщил, что его племянник с женой вынуждены были уехать из отчего дома, и все связи с ними потеряны. Единственное, что мистер Стэнли смог сообщить, это что миссис Бриджит Кроу уезжала беременной. А ещё он просил сообщить ему, если поиски миссис Валери увенчаются успехом, поскольку он считает не правильными распри внутри семьи.

Папа нашёл письма от младшей сестры мамы, уже когда вступил в права наследства согласно завещания мистера Стэнли Кроу. Почему не посчитал нужным установить с ней связь, я не знаю. Думаю, из-за того, что был болен. Вот такая совершенно обычная история моей семьи.

Я счастлива, что обрела родню в лице тёти Валери и племянника Хью. И нашла своё место в жизни, работая в школе. Это совершенно не сложно и не утомительно. Я люблю своих очаровательных учениц и учу их тому, что знаю сама. Они тоже любят меня и очень стараются меня не подвести. Они все такие умнички! После того, как тётя Валери повторно вышла замуж (за мистера Филипа Мура), школа перестала быть для нас необходимым средством для зарабатывания денег на существование и осталась чистым удовольствием.

Алистер, надеюсь, что задуманный Вами новый бизнес будет процветать и тоже доставлять Вам удовольствие. Ярмарка в Форт-Уэрте оправдала Ваши ожидания? Вы уже сделали практические шаги по налаживанию бизнеса или пока находитесь на стадии обдумывания?

Надеюсь, что Ваша матушка, миссис Карэн, находится в добром здравии. Передайте ей от меня низкий поклон и пожелания прекрасного расположения духа, а также всяческих благ Джун. Ваш друг Мэрил».

Боже! Как Алистера порадовало это письмо от Мэрил! Больше всего тем, конечно, что прояснилось положение мистера Мура. Положение, не касающееся непосредственно Мэрил.

Немного огорчило Алистера обращение к нему «Ваш друг», но он сам виноват, первым закончив так своё письмо. Другом, или только другом он для Мэрил оставаться не собирался. Но, ничего! Главное, что он её нашёл, а с остальным он справиться…

²³ – слово «бизнес» происходит от английского слова «bisig», которое означает «озабоченный, беспокойный, занятый». В XIV веке слово «бизнес» в английском языке уже имело значение «торговая, коммерческая деятельность». В начале XVIII века слово «бизнес» приобрело современное значение, став синонимом «предпринимательской деятельности». Это было время промышленной революции, когда появились новые технологии, и люди стали искать новые способы организации производства.

Оживлённая переписка Алистера и Мэрил продолжалась и весну, и всё лето. Письма становились всё длиннее, так как супругам (бывшим или настоящим об этом оба старались не думать) была интересна каждая мелочь в жизни друг друга. Писем становилось всё больше. Поскольку оба чувствовали потребность поделиться друг с другом той или иной новостью, они начали писать, не дожидаясь ответа на посланное письмо.

Наступила осень. Приближалось время объявления их брака аннулированным. Оба нервничали по этому поводу. Мэрил, вскрывая очередной конверт с ранчо, с ужасом ждала, что прочитает в письме о дате свадьбы Алистера с Эмили. Алистер ждал упоминания об окончании их брака от Мэрил, чтобы признаться в том, что он любит её и не объявлял о её исчезновении в надежде, что она к нему вернётся. Боясь быть отвергнутыми, оба не спешили облекать свои чувства в слова.

В одном из писем Алистер попросил сообщить ему её счет в банке для перечисления ей дохода от ранчо Кроу за прошлый год. Мэрил удивилась и ответила, что её ранчо это его ранчо, и ей ничего перечислять не нужно, поскольку это плата за её свободу. Слова «плата за свободу» привели Алистера в отчаяние. Не заметив, что перешёл на более деловой тон, он ответил, что рассматривает себя на её ранчо исключительно управляющим, а не хозяином. На Мэрил таким холодом повеяло от этого его письма. Она сухо ответила, что на ранчо никогда не будет претендовать, и, если он будет продолжать настаивать, то она прекратит переписку с ним и вынуждена будет скрыться.

* * *

Мэрил десятый раз перечитывала письмо от Алистера: «Дорогая Мэрил! Молю Вас не сердиться на меня за мою назойливость. Не лишайте, пожалуйста, меня счастья знать, где Вы находитесь в данную минуту. Знать, что у Вас есть крыша над головой, что Вы сыты, одеты, обуты и здоровы. Знать что Вы спокойны. Знать, что Вы счастливы. Мысль, что я никогда больше могу не увидеть Вас, приводит меня в отчаянье. Уповаю на Вашу доброту и благосклонность. Ваш Алистер».

Мэрил перечитывала письмо, заливаясь слезами, и не знала, не могла понять, что ей об этом думать. В таком состоянии её нашла Валери, которая заглянула в комнату племянницы, чтобы позвать её к ужину.

– Мэрил! Дорогая! Что случилось? Почему ты плачешь? – обеспокоенно воскликнула тётя.

Мэрил, не в силах произнести ни слова, протянула тёте последнее письмо от Алистера. Валери его прочитала, оглядела кровать Мэрил, на которой были разбросаны предыдущие письма от её мужа, и произнесла:

– Это от твоего мужа? Впервые вижу такое страстное и деликатное признание в любви. Почему же ты рыдаешь, дурочка? Ты ведь тоже его любишь?

– Да, люблю. Но он любит другую – Эмили.

– Ты про ту девушку, подругу его детства, с которой ты видела, как он обнимался?

– Да!

– Но ведь ты не слышала, о чём они говорили? Прости, мне ещё тогда, когда ты рассказывала об этом эпизоде, показались неправильными выводы, которые ты сделала. Мало ли что могло случиться в семье Эмили, из-за чего её друг детства утешал её в своих объятиях? А если его любовь к ней, только плод твоего воображения? То, что он делал для тебя, то как он себя вёл, то, сколько писем тебе написал, не будет делать ни один мужчина – просто знакомый, даже друг. Только тот мужчина, кто сильно и глубоко влюблён. В тебе говорит страх и неопытность. Но ты должна подумать о том, что если вы откровенно не поговорите друг с другом, то навсегда упустите шанс быть счастливыми. Даже если он, всё-таки, не отвечает тебе взаимностью, и тебе будет больно, то ты переживёшь эту боль. Любая определённость лучше бесконечной неопределённости. Со временем она превратиться в светлые воспоминания. Но ты сможешь начать свою жизнь заново, не мучаясь бесконечно вопросом – что было бы если бы…

– Я тебе не говорила… На его руке… когда мы встретились в Форт-Уэрте… было обручальное кольцо, – тихо возразила Мэрил, боясь поверить аргументам тёти.

– И ты, конечно, вообразила, что кольцо означает его помолвку с Эмили? – с мягкой усмешкой спросила Валери.

– А разве нет?

– Конечно, нет! Я бы на твоём месте сразу решила, что это знак того, что он считает себя связанным браком с тобой. Подумай сама, как он мог заключить помолвку с другой, если ещё не истёк срок исчезновения его первой жены? Ты вообще уверена, что он объявлял о твоём исчезновении? Он хоть в одном письме намекал на Эмили? Ну, чего же ты плачешь, дурочка! Улыбнись!

* * *

– Дорогой! Ты бывал когда-нибудь в Луизиане? – спросила мужа Валери, когда они легли в постель.

– В Америке нет ни одного штата, где бы я не был, – с гордостью ответил Филип, продолжая гладить внушительный живот жены.

Валери была уже на девятом месяце беременности. Её огромный живот с туго натянутой, казавшейся прозрачной, кожей, неизменно вызывал в Филипе восхищение и трепет, особенно когда ребёнок, их с Валери ребёнок, начинал шевелиться или пинаться. Будущий отец умилялся и не мог оторвать ни взгляда, ни рук от этого чуда. Совсем немного времени осталось до момента, когда их дитя выйдет на свет. И тогда они узнают, кто у них – дочка или сын. Доктор утверждал, что по всем приметам – сын. Валери было всё равно. А Филип страстно желал дочку. Такую же красивую, как Валери.

– А у тебя остались там знакомые? – продолжила вопросы жена, и Филип насторожился:

– Почему тебя интересует Луизиана?

– Я хочу, чтобы ты там кое-что узнал. Так есть знакомые или нет?

– Конечно, есть! Но что, конкретно, ты хочешь узнать?

– Я хочу узнать о судьбе Эмили Твинкс.

– Знакомое имя, только не помню, где я его слышал.

– Она девушка, которую, как считает Мэрил, любит её муж Алистер.

– Теперь вспомнил. Ты мне рассказывала их историю. Но почему ты сказала, что так считает Мэрил. Разве ты не так же думаешь?

– Нет, я так не думаю. Я думаю, что Мэрил ошиблась, неправильно поняла ситуацию, а теперь страдает. Они оба страдают – и Мэрил, и её муж. Дорогой! Съезди в Луизиану, узнай всё об Эмили и Алистере.

– Но дорогая! Ты вот-вот родишь, а я уеду…

– Я дождусь тебя, обещаю! – горячо заверила мужа жена и лукаво добавила, – А ты, уж, постарайся побыстрее вернуться.

– А если я привезу неутешительные вести?

– Тогда я поддержу Мэрил, и помогу ей перевернуть эту страницу своей жизни. Я хочу, чтобы девочка была счастлива.

Разговор с тётей внёс ещё большую смуту в душу Мэрил. Ей и хотелось верить, что она любима, и боязно было в это верить. Окончательно развеял страхи Мэрил мистер Филип. Супруги не поставили Мэрил в известность, по каким таким делам он уехал накануне родов жены, и отсутствовал полторы недели…

Прежде всего, Филип отправился в Уиннфилд и посетил шерифа Биглоу. Дружеские посиделки в местном салуне и общность интересов на почве любви к лошадям, сделали своё благое дело – Филип собственными глазами увидел запись в реестре о регистрации брака между мисс Эмили Твинкс и мистером Генри Коллинзом, а также получил твёрдые заверения шерифа в том, что ни о каком исчезновении жены мистер Алистер Симпл не заявлял. Слухи ходили, это – да! Но мистер Симпл-младший всегда категорически отрицал, что жена его бросила. Он утверждал, что она уехала к родственнице, за которой требуется длительный уход.

Доктор Фёрст (второе имя, звучавшее в рассказах Мэрил о своей семейной жизни, пересказанные Филипу женой) туманно намекнул расследователю на невменяемое состояние мистера Алистера после отъезда миссис Мэрил в гости к тёте и его почти месячное отсутствие на ранчо, и это в самый разгар уборочной поры на плантациях (!).

Также доктор Фёрст любезно сообщил мистеру Филипу место проживания четы Коллинз. Им оказался Мемфис. Город, куда в любом случае Филип намеревался ехать, поскольку, если предположить, что Алистер искал жену и поэтому находился в «невменяемом состоянии» и отсутствовал на ранчо во время уборки урожая целый месяц, то куда он и должен был направиться, как не туда, откуда приехала его жена?

В Мемфисе, в своё время, Филип прожил целый год, и потому ему не составило труда найти и адрес четы Коллинз, и тех людей, с которыми общался мистер Алистер два года назад, разыскивая следы жены.

Цветущий вид миссис Эмили Коллинз, уже успевшей обзавестись малышом, её счастливые глаза, с любовью обращённые то на мужа, то на сына, убедили Филипа в том, что замуж мисс Эмили выходила отнюдь не по принуждению. (На это утверждение Филипа, Мэрил, всё ещё продолжая сомневаться, тихо пробормотала: «Всё равно! Даже если она его разлюбила, это не значит, что он разлюбил её!») Жаль, что свадебная фотография Эмили и Генри с их светящимися от счастья лицами была амбротипом²⁴, а потому существовала в единственном экземпляре, и Филип не решился попросить её взять даже на время.