Подруги

Глава двадцать первая

Катя

Стоя на коленях, я пропалывала грядку с морковкой, стараясь сосредоточиться на этой незамысловатой работе. Так легче всего ни о чем не думать. Но голова постепенно прояснялась, и воспоминания волнами накатывали на меня. Они были настолько мерзкими, что казались бредом, но я знала, что это не бред, отчего мороз пробегал по коже. На мне было жуткое платье – бесформенное, потерявшее какой-то определенный цвет от многочисленных стирок, на ногах старые туфли, напоминающие лапти, на несколько размеров больше, чем нужно. Так меня приодели мои спасительницы – три женщины, нашедшие мир и успокоение в обществе друг друга.

– Катюша, ты бы передохнула, – раздался грубоватый прокуренный голос. – Я потом доделаю, а ты приляг.

Это была Вера – крупная мужиковатого вида женщина с обожженным лицом, но, как я уже успела убедиться, очень добрая. К ней подходили слова из песенки Миронова «На лицо ужасные, добрые внутри». Я разогнулась и улыбнулась ей. Кажется, это была моя первая улыбка за последнее время. И она ответила мне улыбкой – щербатой, кривоватой, но очень искренней.

– А ты хорошенькая.

Такой незамысловатый комплимент приподнял мне настроение. Женщинам, приютившим меня, досталось в жизни горя, но они как-то смогли через это перешагнуть и наладить свою жизнь. Вот и я налажу. Просто нужно набраться сил.

– Я сама закончу с этой грядкой, – сказала я, – а потом отдохну.

– Я тебе помогу. – Вера опустилась на колени напротив меня и приступила к работе. – Мария сказала, что через полчаса обед будет готов.

Домик, в котором мы жили, очень маленький. В нем всего две комнатки. Обстановка очень скромная, если не сказать бедная, но все чисто и аккуратно. В первой комнате находилась дровяная плита, которую использовали не только для приготовления пищи, но и для обогрева. В красном углу висела икона с лампадкой. Посередине стоял квадратный стол, накрытый истершейся клеенкой. Мы расположились за ним, и Мария прочитала молитву. В свое время бабушка позаботилась о том, чтобы меня окрестили, но никто моим религиозным воспитанием не занимался, так что я просто смотрела на своих спасительниц и делала то же самое, что и они.

Мария была самой старшей и именно она являлась владелицей домика, в котором мы жили. Ее муж много лет был лесничим и, несмотря на то что в соседней деревне у него имелся дом, он сам построил эту избушку, предпочитая жить в лесу. Думаю, официально дом нигде не числился, но о нем то ли забыли, то ли не хотели выгонять вдову лесничего на улицу, тем более что деревенский дом сгорел незадолго до смерти владельца. Мария несколько лет жила одна, потом к ней присоединилась сестра Анна, устав от пьянства и побоев единственного сына. Обеим сестрам было далеко за семьдесят, но обе были еще достаточно бодрыми, чтобы самостоятельно себя обслуживать.

Вера появилась у них три года назад. Сейчас ей шестьдесят, но выглядела она старше. Жизнь обошлась с ней неласково. Начиналась она совсем неплохо, у нее был муж и двое детей, в общем, нормальная семья со средним достатком. В один момент все рухнуло. Они в полном составе ехали за город в собственном автомобиле, когда угодили в аварию. От столкновения автомобиль загорелся. Лишь Вера уцелела в том костре, оставшись живой, но покалеченной и обожженной. Не только ее лицо, но и шея, и руки были порыты грубыми рубцами. Возможно, и в других местах они были, но Вера их не демонстрировала. Она не смогла справиться с потерей близких и изуродованной внешностью, так что постепенно стала катиться вниз – потеряла квартиру, работу и друзей. Только данное от природы крепкое здоровье позволило ей пережить десять лет разгульной жизни. Три года назад судьба забросила ее вместе с пьяной компанией в соседнюю деревню. Она не помнила, как получилось, что она от компании отбилась и оказалась в лесу. А была зима, и она могла насмерть замерзнуть. На ее счастье, в это время из деревни возвращалась сердобольная Анна. Наткнувшись на замерзающую женщину, та каким-то чудом дотащила ее до дома сестры. Женщины выходили Веру и вылечили от алкогольной зависимости, хотя в первый год всем троим было очень тяжело.

Я восхищалась пожилыми сестрами, они ведь и меня спасли. Не знаю, сколько дней и ночей я скиталась по лесу, воспоминания были очень смутными, так как я находилась под воздействием наркотиков. Меня нашла Вера, ставшая заядлой охотницей. Она ставила силки на мелкую живность и регулярно обходила свои владения. По ее словам, когда она меня увидела, я лежала ничком, тело было лишь чуть-чуть прикрыто лохмотьями мужской рубашки. Когда она меня повернула, то ужаснулась. Мое лицо было распухшим от укусов мошкары. Остальное было ненамного лучше, а босые ступни напоминали кровавые подушки. Вера была сильной, а я к тому времени так исхудала, что она донесла меня до дома почти без усилий, она сама так сказала. Всем троим пришлось со мной изрядно повозиться, чтобы поставить на ноги. То ли от простуды и воспалившихся царапин, то ли это была наркотическая ломка, но я страшно мучилась, меня трясло, тошнило и жить не хотелось. К сожалению, это состояние слишком хорошо запомнилось. А теперь и другие воспоминания всплыли.

После обеда я удалилась на чердак, где накануне устроила себе гнездышко. Мои спасительницы были очень милыми женщинами, но долгое общение с ними меня утомляло. Я вообще никого не хотела видеть, мне нужно было вспомнить и осмыслить все, что со мной произошло. Память мне не отшибло, но прошлое настолько отдалилось от меня, что казалось уже не моим. Утром я спросила у Марии, какое сегодня число. Оказывается, моя прошлая жизнь закончилась двадцать четыре дня назад. В лесной избушке я оказалась пятнадцать дней назад, значит, на турбазу и самостоятельное передвижение по лесу ушло девять дней. Я не могла вспомнить, сколько дней я провела в коттедже, мне казалось, что целую вечность. Я невольно погладила вену на руке. Синяки уже прошли, но мне казалось, я чувствую, как в вену впивается игла. Этот мерзавец, настоящее его имя я не знаю, регулярно делал мне уколы и насиловал, а потом к нему еще двое присоединились. Для меня три этих лица слились в одно – отвратительное и ужасное. Казалось, этому не будет конца.

Я вспоминала все как-то отстраненно, будто эти страшные картины видела по телевизору. Хорошо бы и дальше так оставалось. Иначе можно с ума сойти. Но как же я оказалась в том коттедже? Похоже, Андрей здесь ни при чем. В тот день он перехватил меня при подходе к дому. Помню, я как раз размышляла, стоит ли куда-то ехать с ним на выходные. Я ведь его так мало знаю. И тут рядом со мной остановилась его машина. Он выглядел возбужденным, глаза горели.

– Отказа не приму, – с этих слов он начал разговор. – Едем ужинать, нужно поговорить.

В общем, он так быстро меня обработал, что я и не заметила, как оказалась в автомобиле, а затем и в ресторане. Ловкий малый. Столик был заказан заранее, так что нас сразу к нему провели. К моему удивлению, стол был уже накрыт, и нас ожидали самые изысканные напитки и закуски. Тут я заметила, что во всех действиях Андрея присутствует какая-то торопливость и нервозность.

– Ты нервничаешь? – спросила я.

Он тряхнул головой.

– Есть немного. Я должен тебе кое-что сказать, но сначала выпьем.

– Для храбрости? – улыбнулась я.

– Можно и так сказать, – ответил он мне без улыбки.

Он наполнил наши бокалы. В это время проходивший мимо официант пролил мне на плечо несколько капель соуса с тарелки, после чего долго извинялся. Блузка была светлой и совсем новой, так что я отправилась ее замывать. Пятно стало не таким ярким, но все же осталось, так что я немного расстроилась. Однако нужно было держать лицо. Когда я вернулась к столу, Андрей продолжил с того места, на котором остановился.

– Предлагаю выпить за самую прекрасную женщину Санкт-Петербурга!

Конечно, я понимала, что это явное преувеличение, но все равно было приятно. Никто и никогда не делал мне таких комплиментов. Андрей заставил меня выпить до дна, а потом понеслось. Бокалы следовали один за другим, а этот коварный змей что-то говорил о родстве душ и общем жизненном пути. Несмотря на то, что была в стельку пьяна, я до конца ему не верила, и все равно будто купалась в его внимании и льстивых словах. Никогда я так себя не вела и, тем более, не напивалась. Когда бутылка опустела, я захотела продолжения банкета. Андрей говорил, что пора остановиться, а я продолжала настаивать.

– Тогда сама иди в бар за добавкой, – резко сказал он.

Я и пошла, а там меня подхватил смазливый брюнет лет тридцати, представившийся Дмитрием. Мы с ним выпили за знакомство, потом все смешалось. Я вроде бы помнила негодующее лицо Андрея и его возмущенные слова:

– Я ошибся в тебе! Между нами все кончено!

Мне было все равно. Дальше шли какие-то обрывки воспоминаний. Вот, мы едем в автомобиле, сидим на заднем сидении, смеемся и целуемся. Потом бурная ночь в коттедже. Наутро, несмотря на то что ужасно себя чувствовала, я поняла, что угодила в отвратительную историю, и попыталась сбежать. Но не тут-то было. Дмитрий или лже-Дмитрий был молодым и сильным, так что быстро меня скрутил, а потом началось и все остальное. Я полностью отключилась от реальности, лишь сквозь какую-то вязкую пелену до меня иногда доходило, что происходит. Видимо, инстинктивно все мое существо противилось происходящему, так как меня часто тошнило. А потом меня разбудил незнакомый голос. Человек что-то кричал, наверное, оскорблял, но мне опять было все равно. Лишь когда он ушел, я немного очнулась и, скорее неосознанно, чем сознательно, сбежала. Коттедж располагался возле леса, и я, недолго думая, именно туда и направилась. Наверное, своих вещей я не нашла, а, может, и не искала, но меня обнаружили в мужской рубашке на голое тело и босиком.

Я лежала на набитом соломой матрасе и пыталась осмыслить свою жизнь. Она никогда меня особо не баловала, но у меня было утешение – я сохраняла свое достоинство. Теперь и этого нет. Я напилась и по доброй воле отдалась подозрительному типу, это уж потом началось насилие. Я чувствовала себя грязной, поруганной и практически уничтоженной. Вряд ли я кому-нибудь об этом расскажу, но ведь сама буду помнить! Как жить дальше? Может, присоединиться к этой женской общине на постоянной основе? Я просто не представляла, как смогу вернуться в прежнюю жизнь. Квартира, работа, подруги, Костя – все казалось таким далеким и не моим. Но ведь меня наверняка ищут! – вдруг дошло до меня. Вряд ли родители беспокоятся, но подруги наверняка. Как им рассказать? Вероника, скорее всего, отнесется доброжелательно, поддержит, пожалеет. А Маринка? Она только недавно стала меня уважать, и вдруг такое. Посчитает меня тряпкой, да еще и тупой. Как я могла так поступить?

За ужином Мария начала неприятный для меня разговор. Надо отдать должное этим простым женщинам, вели они себя очень деликатно. Две недели меня ни о чем не расспрашивали, только имя спросили, а потом лечили и выхаживали. Лишь со вчерашнего дня я стала по-настоящему осознавать, что произошло, и где сейчас нахожусь. Теперь они сочли возможным дать волю своему любопытству. Пришлось кое-что о себе рассказать.

– Ты в банке работала? – удивилась Вера.

– Да, заместителем начальника отдела.

На меня уставились три изумленных лица.

– Как же ты с наркоманами связалась? – спросила Мария.

– Случайно вышло. Познакомилась в баре с мужчиной, а потом почти ничего не помню. Очнулась в каком-то пансионате или турбазе и, пока он куда-то отлучился, сбежала.

Они стали обсуждать между собой, какой из пансионатов это мог быть, так как поблизости их несколько. В одном из них Мария когда-то работала уборщицей. Она попросила меня описать это учреждение, но я ничего не помнила – абсолютно ничего! Даже дом, в котором жила, не могла описать, только невысокое крыльцо. На вопросы о том, сколько дней я провела на турбазе, и сколько дней скиталась по лесу, я и вовсе не могла ответить. Кратко описать мои впечатления за тот период можно было так: покрытая липким туманом мерзость. Чем больше я приходила в себя, тем более сильное отвращение к себе наваливалось на меня. Я чувствовала на себе взгляды трех женщин. Чего в них было больше – сочувствия, недоверия или презрения? Наркоманам мало кто сочувствует.

– Если ты и впрямь была приличной женщиной, то тебя наверняка сейчас ищут, – подала голос Анна. – Я кивнула. – Нужно сообщить твоим близким, а то они волнуются.

– Как это сделать? Разве у вас есть мобильный телефон? – прохрипела я.

– Нам он без надобности, – ответила Мария, – да здесь и связи нет. Нужно завтра с утра сходить в деревню.

– Там есть почта?

– Почты нет, но есть магазин, и Зина, продавщица, разрешает позвонить со своего телефона, за плату, разумеется.

– У меня денег нет.

– Понятное дело, – дружелюбно сказала Вера. – Я тебе одолжу. По счастью, Анна с Марией заставили меня пенсию оформить, так что я теперь при деньгах.

Мы обсуждали, что мне завтра надеть. Вера была очень крупной женщиной, Анна ростом пониже, но в комплекции ей не уступала. А вот Мария была маленькой и хрупкой, именно ее платье было на мне. Завтра она обещала выдать мне свое парадное. Я старалась не думать, как оно выглядит, да и какая разница. С обувью дела обстояли значительно хуже, ни у кого не было такого маленького размера. Общими усилиями мы выбрали тупоносые туфли со шнуровкой, по крайней мере, с ноги не свалятся.

В эту ночь я долго не могла уснуть. Я не знала, хочу ли возвращаться в прежнюю жизнь. Подруги наверняка решили, что мое исчезновение связано с событиями на улице Короленко, волнуются, а когда узнают, что всему виной моя неразборчивость в связях, станут меня презирать. Как это выдержать? Хотелось затаиться в лесу с этими женщинами и забыть прошлое. Тут я вспомнила случайно подслушанный разговор подруг, в котором Маринка назвала меня бесхребетной. Помню, тогда здорово на нее обиделась. А ведь она была права. Сейчас я опять пытаюсь выбрать путь наименьшего сопротивления, хотя совсем недавно решила жить иначе. Впрочем, теперь у меня по-старому и не получится. На работу я еще нескоро выйду, возьму отпуск за свой счет, и пусть новая должность проваливается в тартарары, теперь я точно знаю, что это не главное. С Костиком придется порвать, если он сам еще этого не сделал. Я просто не представляла, что еще когда-нибудь смогу быть близка с мужчиной. При воспоминании о прикосновениях и всем прочем к горлу поступала тошнота. Ладно, и это не главное. Сейчас главное – сообщить о своем спасении.

Глава двадцать вторая

Марина

Мы уже три дня жили в квартире Егора, и все эти дни я была безумно счастлива. Никогда бы не подумала, что смогу не то, что влюбиться, но и просто заинтересоваться таким мужчиной – обычным полицейским без обнадеживающих перспектив. Но это произошло. Однако не так уж он и прост. Он умен, хорошо образован и уверен в себе. А еще – он очень позитивный и харизматичный, не признает никаких застывших схем. Какой цирк устроил из нашего знакомства! Но, главное, меня любит. Его ничуть не смущают мои капризы и выпады, он либо смеется над ними, либо игнорирует. «Маришка, не нужно устраивать бурю в стакане воды. Эти проблемы яйца выеденного не стоят!». Говоря это, он улыбается и притягивает меня к себе. Разве я могу устоять? Не могу. Егор так уверен в моей ответной любви, что и мне внушил эту уверенность. Как же это здорово! А то раньше мне неплохо удавалось запугивать своих поклонников. Но тут это не проходит, чему я очень рада. Мама считает, что именно такой мужчина мне и нужен, чтобы в руках меня держал. Я хотела возмутиться, но потом поняла, что она права. О том, что происходит в постели, и говорить не приходится. Я даже думать об этом боюсь, как бы не вспугнуть свое счастье.

Егор уже распланировал нашу жизнь во всех подробностях, и все это настолько совпадало с моими чаяниями, что мне оставалось лишь поддакивать. Как бы не превратиться в его рабу. Нет, уж этого я не допущу. Ни за что не соглашусь с тем, что мне не нравится! Я лежала в постели, вспоминая приятные моменты и размышляя о будущем. У Егора квартира, доставшаяся ему от бабушки, гораздо больше моей, так что мы собираемся жить именно здесь. В квартире сделан неплохой ремонт, вот только обставлена она как-то невнятно. Нужно кое-что изменить, но это потом, а пока и так хорошо. Егор уже ушел на работу и предупредил, что вернется поздно. С тех пор как я поселилась в его квартире, он старался освободиться пораньше, но сегодня намечался прорыв в одном деле, и он не мог ничего планировать. Раньше я не знала, что один оперативник параллельно участвует в расследовании нескольких преступлений. А вот расследование Катиного исчезновения продолжалось лишь формально, оставалось надеяться на частных сыщиков. Вероника как-то невнятно отчиталась о визите к Антону Сергеевичу, и я заподозрила, что она что-то скрывает. Наверное, боится, как бы я Егору не проболталась. А ведь проболтаюсь, была вынуждена я признать.

Хотя я чувствовала себя вполне нормально, мне дали еще неделю больничного. Тем временем силы с каждым днем прибывали, и они требовали применения. В квартире особо нечего было делать. Егор признался, что накануне моей выписки из больницы пригласил целую бригаду уборщиков, те постарались на славу, так что мне оставалось лишь пыль смахивать, да и то не каждый день. Ужин приготовить – не проблема. Конечно, я не такая отменная кулинарка, как Катя, но все же кое-что могу. Катя… Где же она? Жива ли? Меня едва не скрутило от боли. Мы с Вероникой, кажется, нашли свое счастье. Хотя… В наши отношения с Егором я верила беспрекословно, а вот насчет Вероники и Артема какие-то сомнения возникали, и совсем небеспочвенные. Я не сомневалась в том, что он влюблен в нее, он глаз с нее не спускает. Но побочные явления… Слишком богатый папаша и разница в возрасте оптимизма не вызывали. Говорят, в жизни всякое бывает, однако мне подобные случаи не встречались. Веронику это тоже смущает, якобы даже комплексы появились на этой почве. Я пока держу нейтральную позицию – ни к чему ее не подталкиваю и ни от чего не отговариваю. Отношения двоих – это тайна за семью печатями.

Я подошла к окну. Из него был прекрасный вид на зеленый сквер, в моем дворе на Васильевском острове зелени вообще нет, если не считать травяных лохмотьев вокруг фундамента. От общих тем мои мысли незаметно вернулись к Кате. Как это так совпало, что после ее исчезновения наши жизни с Вероникой наладились? Будто подруга поделилась с нами счастьем, предназначенным для нее. Думать так было очень тяжело, так как о своей вине я не забывала. Впрочем, сожаления я всегда считала бесполезным занятием, нужно не рефлексировать, а действовать. Но что я могу сделать, чтобы ей помочь? Что мы можем сделать? Я не знала ответа, поэтому решила позвонить Веронике. Накануне ее выставка закрылась, так что она свободна. Конечно, нужно было упаковывать картины, некоторые из них она решила отправить на склад, а серию «Эмоции» вернуть в свою мастерскую. Но и тут Артем пришел на помощь, настоял на том, чтобы нанять помощников, так что Веронике оставалось лишь руководить и контролировать.

Почему так получается? У Вероники всегда есть человек, который готов помочь ей во всем и всегда. Когда ее бабушка болела, ее поддерживал Олег, Женька тоже всегда был на подхвате. Когда бабушка умерла, а Олег ее предал, Женька полностью взял заботу о ней на себя. После смерти Женьки мы, верные подруги, всегда были под рукой, готовые в любой момент прийти на помощь. Сейчас, когда появились нешуточные проблемы, у нее опять появился верный рыцарь, да не просто рыцарь, а настоящий принц. Нам с Катькой всегда и во всем приходилось пробиваться самим. Я невольно отметила, что впервые связала себя и Катьку в таком ключе, ведь раньше считала нас антиподами. Катька… Раньше в это имя я вкладывала толику пренебрежения, а сейчас в моих мыслях оно звучало ласково. Катя – слишком официально, Катюша – слишком слащаво, а вот Катька – в самый раз. Что же такое есть в Веронике, чего нет в нас?

Я ужаснулась своим мыслям. Это же самая настоящая ревность и зависть – весьма недостойные чувства. Но ведь Вероника и впрямь особенная. В чем тут секрет, я не знаю, возможно, в ее таланте или в скрытом достоинстве, или цельности и целеустремленности, а может, во всем сразу. Впрочем, хватит анализировать, а то опять начну завидовать. Сейчас это совсем неуместно. У меня есть Егор, и любое соперничество значения не имеет. Я бы ни за что не хотела лишиться Вероникиной дружбы. И я очень хочу найти Катьку! Я взялась за телефон.

– Вероника, ты можешь ко мне сейчас приехать? – с места в карьер начала я.

– Это срочно?

– Просто скажи, можешь или нет.

Вероника не стала со мной пререкаться, а сообщила, что сейчас привезли картины. Как только их внесут в мастерскую, она сразу выедет. Я назвала свой новый адрес, так как Вероника здесь еще не была. Мне понравилось, как она отреагировала на мой звонок. Наверняка у нее были свои планы, но, поняв, что я настроена серьезно, она не стала ничего уточнять, а пообещала приехать. Я бы наверняка хотя бы немного поторговалась и попыталась выяснить какие-то подробности. В этом тоже секрет ее обаяния. С ней легко и приятно общаться, не то, что со мной или Катькой. Катька слишком закомплексована, а я всегда пру напролом, даже когда это совсем не требуется.

Похоже, сегодня я была настроена критически не только к другим, но и к себе. Такое иногда случается. Я решила отбросить недостойные мысли и заняться приведением себя в порядок, чтобы не ударить в грязь лицом перед подругой. В последнее время Вероника значительно продвинулась в этом направлении, не забывала о макияже и элегантно одевалась, правда, выбор нарядов был небогат. Раньше ее это вообще не интересовало, и то немногое, что все же имелось, было куплено с моей подачи. На днях она попросила меня, чтобы я, как только встану в строй, проехалась с ней по магазинам, чтобы пополнить ее гардероб. Что ж, я уже в строю и совсем не против помочь подруге, а ей, если она хочет продолжать отношения с молодым и богатым любовником, придется постараться. А ведь Артем еще и на замужество намекает, даже не просто намекает, а впрямую говорит, однажды даже в моем присутствии эту тему затронул, а подруга как-то ее замяла. У нее комплексы, видишь ли.

Вероника приехала даже раньше, чем я ожидала, в комбинезоне, который ей так полюбился в последнее время, и плетеных босоножках на толстой подошве. Все это ей чрезвычайно шло, но, главное, что сейчас ее красило, это сияющие зеленые глаза. Я уже не раз замечала, как они меняют цвет в зависимости от настроения – довольно редкое явление. Недавние недостойные мысли и чувства были забыты, я радовалась за нее и любовалась ей. Вероника выложила на стол контейнер с творожным печеньем и рассмеялась.

– Артем говорит, что скоро растолстеет на Мартиных харчах. Нужно его спасать.

Я не злоупотребляла мучным, но отказаться от Мартиного печенья никогда не могла.

– Искусительница. Ты покушаешься на мою фигуру.

Вероника рассмеялась и заверила, что моей красоте ничто не угрожает и не будет угрожать, по крайней мере, еще лет пятьдесят. Вот уж кто напрочь лишен зависти. Я провела ее по квартире, демонстрируя достоинства и несуразности моего нового жилища, потом мы разместились за столом в кухне и начался обычный разговор подруг. Веронику интересовало, как складываются наши отношения с Егором, она же рассказала, как отдыхают Лиза с Натальей Сергеевной. Мы коснулись еще нескольких тем, но обе понимали, что сегодня встретились не ради обычных посиделок. Я первая не выдержала.

– Рассказывай, что узнала от Антона Сергеевича, и ничего не скрывай! -возбужденно произнесла я. – Как-никак я тоже имею отношение к этому делу. Или боишься, что я проболтаюсь Егору?

– А ты не проболтаешься?

– Проболтаюсь, но только при условии, что он не будет вмешиваться в ход событий.

Тяжело вздохнув, Вероника все мне рассказала. Я вскочила и заметалась по кухне.

– Она жива! Она сейчас в этом лесу одна, без пищи и тепла, а мы соблюдаем конспирацию! Это чушь! Нужно что-то срочно предпринимать, невзирая на последствия!

Вероника сказала, что ее первоначальная реакция была точно такой же и привела аргументы, которыми ее охладил сыщик. Я же не могла их принять. Вспомнилась одна трагическая история. В то время я была совсем ребенком, но уже тогда меня интересовало, что происходит в стране и мире. Подводная лодка после аварии легла на грунт. Некоторые моряки были еще живы. К лодке подплывали водолазы, но проникнуть внутрь не удавалось. Их так и не спасли. Мне было жаль подводников, и я рыдала навзрыд. Главный ужас заключался в том, что мне казалось, будто их можно было спасти! Сейчас я чувствовала примерно то же и не хотела сдаваться.

– Нужно заявить в полицию! Пусть весь лес перевернут вверх дном!

– А ты уверена, что они станут это делать? – тихо произнесла подруга и привела очередные доводы опытного сыщика. – Катя могла добраться до шоссе, а оттуда еще куда-нибудь, где затаилась, опасаясь преследования. И не стоит забывать о безопасности наших помощников.

Она не стала добавлять, что опасность грозила и нам, и нашим близким, это и так было ясно. Я понуро опустилась на стул, пытаясь придумать, что бы еще предпринять. В это время телефон Вероники разразился громкой трелью.

– Артем? – спросила я.

– Нет, незнакомый номер.

Вероника осторожно поднесла трубку к уху. И тут раздался ее удивленно-радостный вопль.

– Катя! Ты жива!

У меня сердце подскочило к горлу, и я выхватила трубку.

– Катька, милая! Ты жива! Почему так долго не объявлялась?!

Вероника вернула себе телефон, пробурчав, что выяснять подробности будем потом. Она уже взяла себя в руки и говорила спокойно и взвешенно, доставая из сумочки блокнот и карандаш.

– Катюша, скажи, где ты находишься. Продиктуй адрес. Мы за тобой приедем.

Вероника записывала адрес, продолжая разговор, а я бегала вокруг, едва не подпрыгивая. Как же я была счастлива! Катька жива! Все будет, как прежде, и даже лучше! Слушая разговор подруг, я уже не в первый раз отметила, что Вероника, обычно несколько отстраненная и витающая в облаках, в сложных ситуациях меняется. Сейчас она говорила очень деловито и конкретно, я не все понимала в этом разговоре, но это меня ничуть не задевало, и я не пыталась вмешиваться. Вряд ли сейчас я способна на деловой разговор, меня просто распирало от чувств. Когда Вероника собралась отключиться, я все-таки выхватила трубку и прокричала:

– Катька, милая, держись! Мы сейчас за тобой приедем!

Едва мои вопли стихли, как мы с Вероникой бросились в объятия друг друга, даже дружно пустили слезу. Сколько времени мы жили в напряжении, надеясь на лучшее и опасаясь худшего! Теперь это позади. Вероника коротко рассказала о Катиных «приключениях». Катя звонила из магазина в небольшой деревне, а все время, после того как сбежала с турбазы, провела в лесном домике вместе с тремя отшельницами. Почему она так долго не давала о себе знать? Вероника об этом не спрашивала, решив выяснять подробности, когда Катя окажется дома.

Я суетливо металась по квартире, в то время как Вероника звонила Артему, а потом Катиному отцу.

– Я должна позвонить Егору, – наконец, сообразила я.

– Звони, но точный адрес не называй, – строго произнесла Вероника. – Ни к чему, чтобы там появилась полиция. Нужно еще решить, как объяснить им Катино исчезновение.

Дальнейшее происходило под руководством Вероники, а я, как марионетка, слепо выполняла ее указания. На меня прежнюю это было совсем непохоже, видимо, все-таки я очень сильно головой ударилась, а, может, общение с Егором так меня изменило. Мы быстро собрались и выскочили из квартиры. Вероника высадила меня у магазина, где я должна была купить памятные подарки и угощение для Катиных спасительниц. Сама же она направилась к Кате домой, куда должны были подъехать Артем и Катин отец. У Вероники теперь не было ключей от Катиной квартиры, а подруга просила привезти ей одежду, белье и обувь. Я купила три красивые шали в подарок и кучу всяких деликатесов, чтобы побаловать Катиных спасительниц. С покупками я справилась довольно быстро, но мои соратники оказались еще проворнее, так как все в полном составе ждали меня возле дома. Увидев Катиного отца, я ужаснулась, так сильно он постарел, а ведь когда-то был очень интересным мужчиной. Артем стоял рядом с взволнованной Вероникой, и в его жестах и взглядах было столько искренней любви и заботы, что я бы ей позавидовала, если бы у меня не появился собственный защитник.

Артем сел за руль Вероникиного кроссовера и ввел в навигатор указанный Катей адрес. Рядом с ним усадили Андрея Константиновича, а мы с Вероникой разместились на заднем сидении, откуда излагали Катиному отцу последние новости. Вероника хотела, чтобы он ожидал дочь дома, но тот настоял на своем.

– Вероника – ты мне не указ, – жестко произнес он, – я хочу увидеть ее как можно скорее и убедиться в том, что она в порядке.

– Вряд ли она в порядке, – пробурчала Вероника.

– Главное, что жива.

Нас сопровождал джип, в котором ехали Антон Сергеевич с двумя сотрудниками. Вероника этого не планировала, но Артем позвонил сыщику, после чего выбора не осталось. Оно и понятно, тот вел расследование и должен был довести его до конца.

Обсудив новости, мы враз замолчали и в течение долгой дороги почти не разговаривали, включив режим ожидания. Это тяжелый режим и долго находиться в нем очень трудно, сжатая во мне пружина помимо моей воли была готова распрямиться в любой момент с непредсказуемыми последствиями. По счастью, мы уже въехали в деревню. Это было небольшое селение в одну улицу с расположенными по обе ее стороны домами, самого разного вида – от настоящих лачуг до вполне приличных коттеджей. Уже смеркалось, но вывеску магазина на одном из домов средней степени убожества мы сразу заметили. Мы еще не успели остановиться, как на крыльце появилось сразу несколько женщин. Я выскочила из автомобиля первой и сделала несколько шагов вперед, в то время как группа на крыльце застыла. Вскоре меня догнала Вероника. И тут от этой группы отделилась одна фигурка.

– Девчонки! – кричала она Катиным голосом.

Мы кинулись ей навстречу, обнимались, целовались и бормотали что-то невнятное. Катя так исхудала, что напоминала тоненькую веточку, наращенные ресницы отсутствовали, неизменных каблуков не было и казалось, что перед нами тринадцатилетняя девочка. Когда первые восторги от встречи стихли, я обернулась, и Катя проследила за моим взглядом.