Читать книгу: «Конкурентное преимущество», страница 3

Женщина поставила первую подпись и вдруг как будто очнулась:

– Я совсем забыла спросить: а чему Вы его будете учить? Какую профессию Вы ему приготовили?

Молодые учёные дружно переглянулись. Всё закрутилось так быстро, что дальнейшего плана просто не существовало.

– У нас много вариантов. А какую надо? – решила схитрить Елена Ивановна.

– Я бы хотела, чтобы мой сын стал учёным, как Вы… но боюсь, что тогда я вообще не доживу до внуков. Он любому делу отдавался всей душой. И здесь тоже станет пропадать на работе с утра до вечера.

– А кем он был до службы?

– Саша был учителем по физкультуре в школе. Там было столько замечательных молодых коллег… Он очень быстро разочаровался в системе: много бюрократии, подхалимства и ненужных совещаний. Постоянные проблемы с родителями учеников, которые считают, что школа им должна. Полное неуважение со стороны самих школьников, – хозяйка квартиры закатила глаза, показывая как всё плохо в современных школах, – То ли было в нашей молодости! Какие у меня были ученики! Олимпиадники! Мы ставили спектакли, ездили на экскурсии, пели песни у костра… Наверное, поэтому мой Саша выбрал службу…

– Как Вы думаете: какую бы профессию выбрал Александр, если бы у него был второй шанс всё начать сначала?

– В юности Сашенька мечтал научиться гончарному искусству, даже в кружок ходил одно время. Тут рядом как раз есть небольшая фабрика, и он бы смог найти себе местечко. Но я считаю, что скоро таких мастеров заменят роботы, их работа значительно дешевле. Было бы здорово, если бы он выучился на инженера. Они нужны всегда.

– Хорошо, – согласилась Елена и поправила лист договора так, чтобы Анастасие Петровне было удобно расписываться дальше, – мы учтем Ваши пожелания. Сначала курс гончарного дела, а потом профессия инженера.

Женщина благодарно кивнула, вытерла глаза уже изрядно помятым платочком и подписала оставшиеся бумаги.

Выйдя из подъезда, Максим и Лена дружно выдохнули.

– Мы справились! – улыбнулась девушка, – теперь надо перевести пациента ко мне и приступить к эксперименту.

Максим обнял её и машинально поцеловал в лоб. Ему казалось, что она ждёт подобной благодарности. Сам же молодой ученый продолжал нервничать, ведь получается, что он только что взял под свою ответственность ещё две жизни: Александра и его матери. Анастасия Петровна провожала их, как спасителей. Или, как любимых родственников. Она поверила учёным и ждёт домой полноценного члена общества.

Глава 3.

Как прошла презентация, Максим помнил смутно. Его всегда трясло во время публичных выступлений. Ладони покрылись липким холодным потом, а галстук нещадно душил горло. Лена осталась дома ухаживать за пациентом. Пока рано ещё сообщать миру о самовольном эксперименте. «ЗАСЛОН» бы это не одобрил. Опыты на людях на ранней стадии проекта запрещены. Даже на таких овощах, как Александр. И ведь не заявишь комиссии, что всё по доброй воле. Нет у подопечного ни воли, ни разума. Не может он отвечать за свои поступки и суждения. Хорошо, что получилось уговорить его мать на эксперимент. Пришлось немного соврать, но ведь это же для пользы дела. Результаты пока не впечатляли: повреждённый мозг слишком медленно обрабатывал и усваивал новую информацию. Максим изначально поставил к распаковке в день минимальную дозу данных, поэтому эксперимент затянулся. Когда презентация сменилась пустым экраном, а зал взорвался аплодисментами, он вздрогнул, вернувшись к реальности.

– Уважаемые коллеги, есть ли у Вас ко мне вопросы?

В гробовой тишине, словно раскат грома, молодой учёный услышал сиплый голос Николая Владимировича:

– Есть. У меня есть вопросы.

Бывший научный руководитель встал со своего кресла, одернул полы пиджака и твердым шагом направился к трибуне. Максим стоял у голограммы с презентацией и беззвучно молился, чтобы тот не испортил впечатление о его проекте.

– Уже несколько лет мы живём в странном мире: учимся не в коллективе, а дистанционно по готовым лекциям; посещаем только те предметы, которые интересны лично нам; в библиотеках дети не читают книги, а валяются на коврах и диванах с телефонами в руках; прячем своё мнение, ожидая критики; спрашиваем дорогу у навигатора и идём в ресторан, который нам навязывает искусственный интеллект. Люди перестают думать самостоятельно, искать и сопоставлять варианты. Анализ данных вообще становится проблемой. Не развивается мелкая моторика, нейронные связи в мозгу отмирают за ненадобностью. Мы объективно деградируем. И это при том, что технологический прогресс идёт семимильными шагами. Мой бывший подопечный Максим Сергеевич создал очень интересную вещь с точки зрения экономики и управления государством. Да, это будет прорыв с минимальными затратами.

В зале висела тишина, все слушали умудренного опытом коллегу, ожидая его вердикта. Николай Владимирович поперхнулся и на несколько секунд отвлекся, чтобы попить воды, а потом продолжил:

– Но! Человек без широкого кругозора, даже с феноменальными знаниями, будет делать элементарные ошибки. А всё и сразу загружать никто не будет! Во-первых, зачем экономике миллионы всезнаек? Ими будет сложно управлять, и ещё сложнее – заставить на кого-то работать. Во-вторых, мозг не выдержит такой нагрузки. Это же огромный объем бесполезной информации. Никто не знает где и когда она может понадобиться. Данные из чипа должны быть всегда легкодоступными и актуальными. Современные технологии не позволяют заменять данные частями. Надо вырезать целыми кластерами, а то и заменять чип целиком.

– Профессор, извините, – поднял руку один из инвесторов, – Вы серьезно считаете, что мы не сможем обновлять данные в подобных чипах?

– Если бы человек учился сам, обрабатывал информацию и мозг сортировал её, то какая-то часть уходила в долгосрочную память, а какими-то данными мы бы пользовались из оперативной памяти. С чипом всё сложнее. По сути, это тот же компьютер, который был изобретён в прошлом столетии. Объем информации ограничен носителем, а частые перезаписывания, образно говоря, ломают структуру. Эксперименты с искусственным интеллектом имели показатели аналогичные человеку, который сходит с ума! Что будет, если мы загрузим неподготовленный мозг слишком большим количеством информации? И где тот предел, когда данных окажется слишком много? Но главное, кто добровольно согласится, чтобы за него решали: кем быть в этой жизни?

Комиссия загудела, все вскочили со своих мест, обмениваясь мнениями по вопросам, поднятым Николаем Владимировичем. Тот вытер со лба пот носовым платком, отпил из стакана и с видом победителя взглянул на Максима. Молодой учёный поник, всматриваясь в людей, которые только пятнадцать минут назад аплодировали ему стоя. Карьера висела на волоске, и он решил, что нападение – лучшая защита:

– Я! Я согласен, чтобы мне вшили чип.

Зал притих. Люди одновременно обернулись на молодого учёного.

– Я согласен, чтобы за меня решали: где я могу пригодиться лучше, чем сейчас, – закончил Максим свою мысль.

– Но тогда ты не сможешь делать то, к чему у тебя лежит душа! Ты не сможешь воплотить свои мечты! Не сможешь достигнуть признания! Таких, как ты, с одинаковыми программами, могут наштамповать миллионами. Где будет твоя индивидуальность, чем ты будешь лучше?!

– Если новые знания наложатся на текущие, – парировал Максим, – то я могу стать ещё более полезным членом общества. Буду иметь ещё большее конкурентное преимущество.

– Вот именно! – обрадовался профессор, – твои старые знания! Если люди ничему не будут учиться сами, надеясь на чип, то и не будет ни старых, ни обновленных знаний! Будет биоробот с набором стандартных программ и функций. А как решить проблему с усваиванием информации? Нетренированный мозг просто сгорит!

Зал снова зашумел. В словах Николая Владимировича был смысл. Для Максима же они были, словно пощёчины: эксперимент шёл уже почти месяц, пациент был жив и показывал положительную динамику. Медленно, но верно. Это был как раз тот случай "не тренированного мозга", на который ссылался бывший научный руководитель. Да, Александр был травмирован и потерял часть своих знаний и умений, которыми когда-то активно пользовался. Профессор же глядел на несколько десятков лет вперёд, где дети обленились настолько, что вообще ничему не учились и ни к чему не стремились. В будущее, где люди живут в ожидании "волшебной таблетки", а точнее "волшебного чипа", который кардинально изменит их социальный статус: сделает успешными и богатыми.