Читать книгу: «Клуджелогия. ДержаниеВместеРазделенного. Книга 3», страница 2

Шрифт:

3389 *

*Астериск или надстрочная звездочка – один из любимых мною знаков в текстах, сопрягающий и водительствующий к некой значимой смысловой величине. Своеобразная метафора точки входа к согревающему массивному, плотному пространству инициации хода мысли. Вспышка. Искра.

Воспламенение в виде личного текста происходит мгновенно по внутренней готовности, но звездное воспламенение всегда приходит из вне по невероятно действенной нелокальной связи всего со всем.

Пронзает, добавляя новое измерение.

====================

Сегодня пылает особый астериск – 10 июля день расстрела моего деда Якова Александровича. Жгучая точка сопряжения и вечная ссылка к тексту семейной саги.

3390 Пищеварительный фермент

"Шутка улучшает пищеварение" – игриво говорится на одной из страниц весьма серьезной книги*.

Соглашусь по самому радикальному максимуму – ирония и есть самый активный фермент переваривания реальности в попытках усвоения и включения не вполне пригодных элементов. В ситуации невыносимости, постылости, невнятной гугнивой фальшивости ирония творит славную деконструкцию с извлечением пригодных нативных форм, добавляя кванты энергии в голодном неврозе ограниченности ресурса.

====================

*А. Пекуровская «Герметический мир Иммануила Канта».

3391 Автоподзавод в два пополуночи

На волне сонного алгоритма чуть всплываешь из сна как раз в тот момент когда часы на колокольне бьют два пополуночи, чуть усиливая фон из сплетения шуршащего хода стенного домашнего собрата и ночного дождя.

Синхронно строится фраза запечатления ощущения и даже во сне ощущаешь работу автоподзавода плетения текста.

Самолёт, низко идущий на Внуковскую посадку, вынуждает нырнуть обратно в сонную материю, спасая от многословия.

3392 Письмо собой*

Тайна схваченного момента еще не имеющего вербальной структуры, своего рода письмо собой и лишь потом переносимое в плетение текста.

Сначала втягиваешься, потом отдаешься. Оттого и рожденный текст обладает свойством литературной гравитации – читающий втягивается и отдается.

У текста и речи одна глубинная физиологическая основа, напоминающая пение птицы – максимально полная, искренняя реакция восторга различения тонкостей оттенков потока бытия.

… читатели-писатели поймут о чем я.

====================

* «Я бы обнял тебя, но я просто текст» – Илья Кукулин «Прорыв к невозможной связи».

3393 Земляничная поляна

Ты знаешь как идти тропой тонкого ненавязчивого понимания; чуть уклонился в одну сторону попал в поле холодного равнодушия, в другую – там слабоумная сентиментальность. Если точнее, то это шествие может выглядеть тем и другим образом со стороны наблюдающих-ожидающих от тебя неких действий-слов согласно своим потребностям. Тебе же ведома логика ненавязчивости, некое правильное несовершенство, которое оказывается во много раз интересней тех связей, которые тебе пытаются навязать через обсуждение чужих поступков и характеров.*

Омываюсь ненавязчивостью.

====================

*«Отношения с людьми есть обсуждение чужих поступков и характеров» – вход на «земляничную поляну» И. Бергмана.

3394 Светильник светил…

…и тропа расширялась*.

Я о каденции в исполнении симфонии личной жизни. Пока светильник творческого удивления-любопытства светит, тропа имеет все воз-можности расширяться по вертикали, творя объём каденции с импровизацией, украшенной некими паузами взрывным образом трансформирующими былые целеполагания в царство благородной патины нелокального свойства, когда все связано со всем в непредсказуемом расширении тропы.

====================

*И. Бродский; заключительные строки стихотворения «Стеренье».

3395 Дерзая мыслить

Встретилась с запредельной максимой на страницах записной книжки А.Я. Аросева (советского функционера расстрелянного в 1938 году) – "мое тело должно быть достойно моих мыслей".

Мысли, да еще транслируемые, обязывают соблюдать соответствующий канон жизненных практик, иначе расщепление при перекодировании себя на скорую руку втянет в свой сливной зазор и мысли, и тело.

Собираясь в путь готовься стать частью его, при условии, что это настоящее путешествие.

Дерзая мыслить совершаешь непрерывную революцию достоинства внутри себя, при условии, что не занимаешься игрой в имиджевание.

3396 Глянец

Если у зрелости есть глянец, то он жёсток алмазной жёсткостью, природа которой практика рефлексии. Та самая, с настойчивой оцифровкой опыта через вопрошение «как это возможно?» и последующим аналоговым образом личной системы значимости в сопряжении с реальностью.

…далее мягкость муара распада.

Пью чай, любуясь глянцем позднеавгустовских листов за окном.

3397 Чуть выше

Превращение вещей, со-бытий в знаки откликов на уровне «ЧутьВыше…» создаёт подлинное искусство.

«ИскушаемБысть» агонией сиротства или вязкой липкостью массовки, усталостью от себя или хаосом гиперупорядоченности, знает один способ помнить себя – стремиться и кликать уровень «ЧутьВыше».

Замечено, через некоторое время появляется ощущение «Между» – значит впереди ещё одна ступень. И так в беспредельную сделанность, нотами, красками, словом ли.

Вновь и в-новь. При этом «быть непонятым не страшно, страшно выразить неточно».

3398 Особая ипостась

Если реальность это сеть пронизывающих отношений, то практики удерживания вместе разделенного формирует особую человеческую ипостась.

Только человек способен (может) культивировать и осваивать «заведомо бесполезные знания» ( вне потребительского интереса), развивая тем самым творческое мышление с его фундаментальными последствиями. Красота процесса в отсутствии одного из главных животных алгоритмов – конкуренции.

Внеконкурентное поле формируют иные силы, более того, подозреваю, именно они господствуют в бытии, имея привкус сибуми, хотя и в разной степени отчетливости. Вяжущая приятность осознается чаще впоследствии, именно как след – мерцающий из-веданностью прежде.

3399 Предполагаю

Предполагаю, если погрузить кристалл смысла в среду абсурда, то велика вероятность того, что какая-то из точек сборки кристаллической решетки сможет стать аттрактором для отдельных элементов абсурдной среды, инициируя рост новой неведанной прежде регулярности.

Предполагаю также, что это единственное назначение-функция смыслосозидания, предполагающего уклонение от хранения на музейной полке.

3400 Остываю

История есть время рассеяния тепла, в смысле сеяния.

Являются знаки, а ты остываешь.

Старая дикая яблоня, под которой проходили БольшиеПикники еще в бытность моих родителей, пригорок, ручей и я, что называется «сам-четырнадцать» (пять детей и девять внуков) складываются в особую темпоральную протяженность со своими последовательностями и параллелями событийных насыщенностей, еле уловимо проявляя остывание…

День рождения младшей внучки

3401 Ситник

Теперь я знаю его имя (спасибо приложению flora incognita APP) – Ситник; настолько необычен в своём о-формлении, что заставил преодолеть не одну полосу препятствий для подлинно близкого знакомства. Пучок объемным веером расходящихся стрел, каждая из которых в верхней трети несет малый, искусно упакованный букетик соцветия.

Редко кто, предаваясь естеству экономики мира, способен так совершенно себя украсить. Выглядит настолько метафорически, что впору объявить его символом стоицизма, с его презумпцией аскетизма и непременным привкусом сибуми.

В нашем Чертополоховом клубе появился новый персонаж. Ситник!

3402 ROCK BALANCING ПО-СОКРАТОВСКИ

Укладывание в причудливую пирамиду концептов (оптических инструментов познания) создаёт мифический флёр философским конструкциям. При том, что конструкция вполне реально подчиняется базовым физическим законам равновесия, мифо-логичность же есть последствия мифо-генности природы языка, когда каждое слово суть судорожно транслируемый миф в формате тональных контрастов.

В девятом часу субботнего вечера, когда после цикла философских бесед в стиле Сократовской rock balancing в тебе устанавливается отцентрованный мыслительный баланс, выходишь из дома и получаешь дар – метафору философско-мифического сплетения.

3403 Личный прибой

Ты говоришь о тонко структурированном и деликатном романе с реальностью. Мне очень близок такой подход, вот только роман* я бы заменила на поЯтие, как личное узнавание-открытие себя в способах проявления соотнесенности.

Постигаемая реальность квантуется поЯтиями и в том суть деликатности плюрального солипсизма вселенных реальности.

====================

* Роман, на мой взгляд, более потенциален по сравнению с актуальностью поЯтия. Оба явления объединяет метафора прибоя, когда раз за разом собой-волной накатываешься вдоль берега реальности, преодолевая усредненность, при том, что всегда чуть-чуть не достигаешь желаемого…

3404 Бабочка Шредингера*

Ничтожная флуктуация не часто порождает вихрь «свойства»** в пространстве возможностей, вернее – либо порождает, либо нет. «Свой-ство», как свивание самости и есть Свобода.***

Флуктуирует потенция Достоинства, уходя в привычный рабский кивок или со-вершая акт свободотворения с мгновенным расширением горизонта способности быть свободным.

И так, взмах за взмахом, часто под аккомпанемент вопрошания «Как это возможно?»

Раз за разом, как в самый первый раз.

====================

* Мимолетности от Дмитрия Ахтырского.

** Хайдеггерианское «бытие самого себя».

*** Др.-русское слово свободь явным образом соотносится с др.-инд. svapati «сам себе господин» (из svo- «свой» + poti- «господин»), Бурлак С. А., Старостин С. А. Сравнительно-историческое языкознание. – М.: Издательский центр «Академия», 2005. С. 80—81.

3405 ФОН ИЛИ РАМКа…

Павел Пепперштейн. Человек как рама ландшафта. 2018.

«Не счесть чудес творимых фоном» – выдыхаю словесно чисто зрительную эмоцию встречи с облачным перформансом двойного фонового эффекта.

Оптика НаблюдающейОблака, из давней детской практики всепоглощающего присутствия, дарит двойную картину прямо над головой так, что справа белесая флотилия на фоне кобальтового пульсирующего волнового объема, а слева, совсем иная – на ПолотняноНеБеленом лохмотья астральной ауры, при том, что за спиной яблоня в красных плодах напоминает о вписанности в единое целое таким образом, что каждая составляющая отражает другую согласно своему устроению.

3406 Контекст аффекта

Психогеографический практикум, тот что в моих текстах именуется Травелогом, будоражит метафорику* цветового восприятия и соответствующего небанального описания цвета.

С идентификацией цвета Люксембурга** испытала подлинные муки. Насколько он прост, естественен и приятен, настолько гарантированно пошл евроремонтный набор его цветоописания.

Пахтанье (подобно перформансу Вишну с пахтаньем первомолочного океана) пространства персиково-кремово-сливочных тонов, в моем мышлении биохимика, обрело общий витальный знаменатель в образе флавоноидов***, выполняющих функцию привлечения с одновременной защитой.

Люксембург, фундаментально стоящий на аспидно-сланцевом скалистом плато, может позволить себе флавоноидную доминирующую ноту в колористическом дизайне зданий.

Ах, вот он цвет Люксембурга – привлекательно, тепло поглощать и рассеивать в единой системе связей, но без привкуса сибуми, оставшегося на бельгийской территории с ее естественно-каменной кладкой.

===========================

* Метафора транслирует контекст аффекта, некое поле, в котором размещается структура явления. Важно не запутаться (попасть в плен) структуре метафоры.

** Путешествие в Люксембург – главное событие недели.

*** Флавоноиды (лат. flavus желтый) – пигменты, придающие разнообразную окраску растительным тканям; флавоноиды могут создавать «основу» для лепестков кремового цвета и цвета слоновой кости, выполняющих функцию привлечения с одновременной защитой.