Шарнирные куклы. Мир под стеклом. Исторический детектив

Волки ступали неслышно, скрывались в тени деревьев, но девушка кожей ощущала их присутствие. Джанет стало очень страшно. Она почувствовала, как липкий ужас медленно сжимает стальные пальцы на её горле, затрудняя и без того внезапно сбившееся дыхание.

Девушка достала из потайного кармана пистолет и трясущимися руками прицелилась в сторону деревьев. Желание развернуться и убежать в город стало практически непреодолимым, но темноволосая служанка заставила себя неподвижно стоять на месте: известно, что дикие звери всегда нападают именно в тот момент, когда жертва пытается спастись бегством.

Неожиданно откуда-то сбоку послышалось низкое рычание. Джанет медленно повернулась в нужную сторону и тут же встретилась глазами с огромным белоснежным волком. Девушка была отнюдь не первым человеком, кому это опасное животное показалось по-неземному прекрасным. У него был кристально чистый пушистый мех, из которого так и хотелось сделать себе новую шубу, и по-человечески осмысленные холодно-голубые глаза. В оскаленной пасти вожака (а девушка нисколько ни сомневалась, что это был именно он) безвольно болталась немного потрёпанная самодельная кукла с тёмными волосами. Последняя была точной копией самой Джанет, что в данной ситуации не могло не внушать ужаса.

Из-за деревьев начали появляться и другие волки. Рыжевато-серые, бурые, серовато-жёлтые, даже чёрные – все они явно уступали своему вожаку по размерам и силе, но от этого, конечно, не становились менее опасными.

Темноволосая служанка осторожно попятилась и, вскинув руку, с силой нажала на курок. Последовала осечка. Девушка из-за отдачи неуклюже упала на землю. Спустя удар сердца один из хищников вцепился Джанет в правую руку, в ту самую, в которой она держала пистолет. Первые несколько минут она пыталась сопротивляться и даже всадила огромный нож, который смогла достать из кармана, в светло-серый мягкий живот, но вскоре поняла, что ей было бессмысленно тягаться с той страшной силой, что представляли собой эти звери. Поэтому она крепко зажмурилась и проглотила быстродействующий яд, который всё это время предусмотрительно держала за щекой. Впрочем, перед смертью, Джанет почему-то пришла в голову мысль, что звери вовсе не хотели её убивать.

Белый волк испустил громкое рычание – и его стая послушно попятилась в сторону. Вожак медленно подошёл к мёртвой девушке, принюхался и вдруг одним точным движением перекусил ей горло.

Впрочем, не стоит забывать и о том, что Джанет Блейн вовсе не была невинной жертвой. Никто на острове не был. Все местные жители имели одинаковую историю и одинаковых предков, немногим кто лучше, кто хуже. В их жилах текла одинаковая преступная кровь, которая пусть время от времени, но неизменно давала о себе знать. Хотя, разница всё же была: одни были способны на убийство, но не совершали его, другие, по мнению одной высокородной особы, самые никчёмные и сломленные, находили в смерти своих врагов радость и утешение.

Глава 5. Городское кладбище

Алину разбудила череда оглушающих выстрелов, которые по своей громкости больше напоминали пушечные залпы. Шторы в гостевой спальне были развешены, и потому, открыв глаза, она смогла наблюдать безрадостную картину. За окном шёл проливной дождь, а кроны деревьев порывисто раскачивались из стороны в сторону. Изредка комнату озаряла яркая вспышка молнии, и где-то вдалеке слышались раскаты грома.

Девушка перекатилась на спину и со стоном потянулась. Выбираться из тёплой постели ей совершенно не хотелось.

Вдруг послышался скрип открываемой двери и в спальню вошла Сирша. Она была облачёна в элегантный тёмно-коричневый фрак, вышитый белый жилет и тёмные бриджи. Её напомаженные и чуть завитые волосы были идеально уложены.

– Доброе утро, дорогая! – воскликнула она бодрым голосом, прикрывая за собой дверь.

Алина привстала с постели и с улыбкой ответила на приветствие. Но как только она пригляделась к лицу актрисы, то сразу же поняла, что случилось нечто ужасное. Напускная невозмутимость Сирши нисколько не скрывала её затравленного взгляда.

– Этой ночью нашли ещё один растерзанный труп, – в голосе молодой женщины отчётливо проскальзывали нотки едва сдерживаемого страха. – Я слышала, что это была та самая девушка, которая провожала нас вчера в комнату.

Алина невольно ахнула и удивлённо приподняла тёмно-серые брови. Новость была поистине ужасающей. Вдруг она вспомнила о разбудивших её выстрелах: видимо, именно так местные жители оповещали друг друга о новых убийствах.

– Но это ещё не всё, – вздохнула Сирша. – Пока мы спали, кто-то подложил под дверь письмо.

Алина бросила на неё вопросительный взгляд.

– Этот человек утверждает, будто ему известно, кто я такая, – актриса непроизвольно понизила голос. – Он требует, чтобы сразу после прочтения я явилась в назначенное место, иначе моя тайна станет известна всему местному обществу.

– Что же нам делать?! – в отчаянии воскликнула мисс Лайтер, закрывая лицо руками.

– Мне придётся следовать указаниям, которые даются в этом возмутительном письме, если мы только не хотим, чтобы нас с позором прогнали на материк, – Сирша старалась говорить спокойным и рассудительным тоном. – Я возьму свой экипаж и лакея, а ты немедленно одевайся и спускайся вниз. Члены Совета должны будут в скором времени отправиться на кладбище: именно там нашли убитую. Думаю, ты сможешь уехать вместе с ними. Если я не успею прибыть на место преступления, а скорее всего, так оно и будет, тебе, боюсь, придётся проводить осмотр тела без меня. Так что пожелай нам обеим удачи!

Светловолосая девушка не находила слов, чтобы выразить своё удивление. Она не могла поверить в то, что всё это происходит на самом деле. Убийство служанки, которая ещё совсем недавно была жива и здорова, казалось ей совершенно невозможным событием. Алина вспомнила, как девушка предупреждала их не доверять никому из местных жителей. Вполне возможно, она знала нечто такое, что могло кому-то сильно навредить, и потому от неё решили избавиться. Но в таком случае почему девушка ничего не рассказала о своих опасениях служебникам? Почему ограничилась лишь одним туманным предостережением?

Кроме того, Алину мучила досада, что кому-то удалось так быстро раскрыть их секрет. Она почти не сомневалась в том, что их расследование теперь рано или поздно провалится: судя по всему, тон письма не предвещал ничего хорошего. Конечно, Сирша старалась сохранить присутствие духа, но Алина догадывалась, как ей должно быть нелегко. Девушка чувствовала себя виноватой: именно она убедила актрису нарушить ряд королевских законов и притвориться служебником.

Собрав небольшую сумку, Сирша немногословно попрощалась с Алиной и удалилась. Девушка тяжело вздохнула и, с трудом заставив себя подняться с постели, поплелась к старинному дубовому шкафу. Открыв его дверцы, она была приятно удивлена, обнаружив там всю одежду, которую они привезли с собой из столицы.

На улице сегодня и правда стояла отвратительная погода. Алина, не встретив в особняке никого из своих вчерашних знакомых, отправила одного из слуг в конюшню, чтобы тот приготовил ей экипаж. Навес над парадным входом, у которого она стояла, защищал её от проливного дождя, но холодные порывы ветра постоянно наполняли её лёгкие нестерпимо сырым воздухом и швыряли в лицо колючие капли. Несмотря на выпитую чашку горячего чая, которую принесла к ней в комнату угрюмая толстощёкая служанка, и тёплое кашемировое пальто поверх платья, она чувствовала, как у неё начинают стучать зубы.

Однако она не могла отрицать, что не хотела заходить в дом, потому что ей нравилось любоваться окружающим пейзажем. Было в этой неприглядной, до серости скучной картине нечто такое, что заставляло её испытывать весьма странное чувство, похожее на ностальгию.

Впрочем, Алина сама не знала, за что так сильно любила осень. По правде сказать, она никогда не жаловала ни холод, ни сырость, ни даже дождь – верных спутников этого времени года. Всё это наводило на неё лишь грусть, уныние и нечеловеческую тоску, заставляло её чувствовать себя больной и даже немного старой.

Но почему же тогда она из года в год, словно одержимая, отсчитывала последние летние дни, молясь, чтобы поскорее наступил долгожданный сентябрь? Почему ждала промозглую, дождливую осень с таким нетерпением, едва ли не с предвкушением? Впрочем, наверное, это объяснялось тем, что меланхолия была неотъемлемой частью её натуры.

– Доброго вам дня, миссис Лайтер, – хриплый мужской голос, который, казалось, раздался из ниоткуда, заставил девушку вздрогнуть. – Скверная сегодня погодка, не правда ли?

Алина повернулась на звук и с удивлением посмотрела на говорившего. Напротив парадного входа остановилась крытая карета, в которой, высунув лысеющую голову из окна, расположился почтённый судья. Он как-то странно, возможно, слишком пристально, рассматривал сентенку и почему-то улыбался ей во весь рот. Впрочем, жёлтые, чуть кривоватые зубы нисколько не красили его обвисшее, неприятное лицо.

Судья Стефан Сентмель

Девушка рассеянно пробормотала приветствие и непроизвольно отступила назад: неожиданно ей сделалось не по себе.

– Простите моё любопытство, – начал судья вкрадчивым голосом, – но вы ведь собирались посетить кладбище, не так ли?

Алина утвердительно кивнула, не видя причин скрывать очевидное.

– Прошу вас, садитесь в карету: я подвезу, куда нужно, – вдруг щедро предложил мужчина, облизывая свои сухие, потрескавшиеся губы. – Не нужно стоять под дождём, моя милая: не хватало вам ещё простудиться. Кто же тогда восстановит справедливость в этой глуши?!

На его последнюю фразу Алина незаметно поморщилась: ей показалось, что судья над ней глумится. Впрочем, она не стала отказываться от его предложения, прежде всего потому, что ей хотелось попасть на место преступления как можно скорее. Слуга, посланный в конюшню, явно не торопился исполнять её поручение: она прождала экипаж уже около получаса. К тому же, она прекрасно понимала, что отклонить приглашение судьи, каким бы любезным оно ни выглядело, было бы, пожалуй, крайне неразумно: судя по тону и выражению лица её собеседника, в таком случае она нажила бы себе злейшего врага.

– А, позвольте спросить, куда девался ваш уважаемый супруг, дорогая Алина? – несколько фамильярно поинтересовался у неё Сентмель, в то время как она открывала зонтик, чтобы дойти до кареты.

– Он… – девушка тщетно пыталась придумать оправдание отсутствию Сирши, но ей ничего не приходило в голову.

К счастью, она была неожиданно избавлена от дальнейших объяснений.

– Не утруждайтесь, господин Сентмель: это, пожалуй, весьма опасно в вашем почтённом возрасте. Думаю, я сам мог бы подвезти нашу столичную гостью, – неожиданно прозвучал знакомый равнодушный голос. – К тому же, вам совершенно незачем ехать со всеми на кладбище: можете отправляться домой. И передайте, пожалуйста, моё глубокое почтение вашей уважаемой супруге.

Оглянувшись, Алина увидела, как Эштон Блад вышел из особняка. В первые несколько секунд она испытала странное чувство облегчения, но потом ей пришла в голову смехотворная мысль, что скоро к парадному входу, наверное, соберётся весь город.

Стефан Сентмель по неизвестной причине бросил на городского представителя весьма недовольный взгляд и даже, казалось, скрипнул зубами от злости. Алина мимолётно подумала, что, наверное, именно так смотрят избалованные дети, когда что-то происходит не так, как им того бы хотелось.

– Да и вам не стоило бы утруждать себя, дорогой барон, – примирительно махнул морщинистой рукой судья и сухо, едва ли не зло, улыбнулся молодому человеку: – Впрочем, я уверен, милой леди будет намного удобней ехать в тёплой карете, чем стоять на холодном ветру до тех пор, пока слуги приготовят экипаж.

– Милая леди, – с нажимом ответил ему Блад, – сама решит, что ей будет лучше. Не правда ли, миссис Лайтер?

Последние слова были обращены к растерянной девушке. Внезапно ей, как никогда раньше, захотелось отправиться на место преступления вместе с судьёй. Эштон Блад выглядел до того заносчивым и отстранённым, когда навязывал ей свою помощь, что у неё, признаться, не было ни малейшего желания соглашаться с ним в чём бы то ни было. Она бросила на барона крайне раздражённый взгляд – он ответил ей тем же.

Впрочем, на секунду ей показалось, что его лицо также выражает беззвучное предостережение. Алина помедлила с ответом: внезапно ей совершенно расхотелось проявлять своеволие. К тому же, перспектива ехать в одной карете с судьёй, который вёл себя крайне странно, признаться, совершенно её не привлекала.

– Я искренне благодарна за вашу помощь, господин Сентмель. Однако я обещала дождаться мистера Лайтера, так что, боюсь, мне в любом случае пришлось бы немного задержаться, – неуклюже, но с максимальной вежливостью объяснила ему свой отказ Алина. – Надеюсь, вы не в обиде.

Сначала лицо мужчины исказилось в досаде и едва сдерживаемой злости, но спустя мгновение он расплылся в благожелательной улыбке. Метаморфоза произошла так быстро, что Алина даже не была уверена в том, что всё это не было плодом её воображения. В самом деле, зачем почтённому судье было настаивать на том, чтобы она поехала именно в его карете?

– Разумеется, нет, моя милая, – тепло и несколько слащаво улыбнулся ей господин Сентмель. – Желаю вам удачи… в расследовании.

Коротко попрощавшись с молодыми людьми, судья приказал кучеру немедленно отвезти его домой.

Ливень к тому времени успел превратиться в надоедливую морось, но температура воздуха, казалось, наоборот, упала ещё на несколько градусов. Алина зябко поёжилась, мысленно проклиная весь сегодняшний день, который не задался с самого утра.

Эштон Блад продолжал стоять с каменным лицом, облокотившись на перила парадной лестницы, и, судя по всему, не собирался вступать в беседу. Девушка искоса поглядывала на своего молчаливого соседа и не знала, что делать дальше. Ей очень хотелось расспросить его о том, чему недавно она стала свидетельницей, но прошло немало томительных минут, прежде чем Алина набралась достаточной храбрости, чтобы обратиться к нему со следующими словами:

– Я искренне ценю вашу… помощь, но надеюсь, вы простите моё любопытство и ответите на один волнующий меня вопрос. Что собственно сейчас произошло?

Барон посмотрел на неё с лёгким удивлением, будто совершенно забыл об её присутствии.

– Вы действительно хотите знать? – решил уточнить Эштон. После небольшой паузы он добавил: – Смотрите, кажется, нам наконец-то подали карету.

Алина проследила за его взглядом: из конюшни действительно выехал экипаж, запряжённый четвёркой лошадей, и двигался теперь по направлению к парадному входу.

– Лорд Эштон, вы знаете, меня вполне можно считать служебником, – тут светловолосая девушка почему-то закатила глаза. – А это значит, что я не гнушаюсь любой правды, даже самой нелицеприятной.

Алина мимолётно подумала, что, похоже, в скором времени заговорит в точности как её дядя, уважаемый столичный служебник с тридцатилетним опытом работы.

– В таком случае извольте, – неожиданно тепло улыбнулся ей молодой человек.

Приглядевшись, она обратила внимание, что его волосы имеют шоколадно-чёрный оттенок, а глаза не совсем карие, как показалось ей вчера в тускло освещённом помещении, а, скорее, тёмно-вишнёвые.

Впрочем, спустя несколько секунд Эштон снова помрачнел, и Алина подумала, что привлекательная внешность барона нисколько не извиняет его невыносимого характера.

– Наш почтённый служитель закона известен своим пристрастием к молодым хорошеньким девушкам, – кратко объяснил он причину странного поведения судьи и, не дожидаясь её ответа, направился к подъехавшей карете.

Во взгляде Алины тут же появилось отвращение. Неужели Сентмель действительно пытался с ней заигрывать? Флиртовать с едва знакомой замужней дамой, имея при этом больную супругу и недавно погибшую «невесту»? В этом случае ей оставалось только дивиться собственной наивности: как сама-то она не догадалась о скрытых мотивах судьи?

Эштон открыл дверцу и протянул ей руку, чтобы помочь подняться в экипаж. Алина, поглощённая в безрадостные мысли, на мгновение заколебалась, но потом быстро спустилась по ступенькам парадной лестницы и приняла его помощь.

Карета оказалась достаточно просторной, обшитой изнутри тёмно-красным бархатом, с мягкими удобными сидениями. Девушка, поражённая открывшимся её взору великолепием, не сразу заметила, что барон продолжает держать её за руку.

– Этот шрам. Откуда он у вас… миссис Лайтер? – спросил Эштон странным голосом.

Едва заметно нахмурив тёмные брови, он внимательно разглядывал её левую ладонь. Смутившись непонятно чего, Алина резким движением выдернула руку из его хватки. Впрочем, спустя пару секунд, желая смягчить собственную грубость, она постаралась изобразить на лице подобие извиняющейся улыбки, но, будучи не в силах выдержать его сверлящего взгляда, тут же неловко потупилась.

Шрам, о котором спрашивал Эштон, представлял собой аккуратно вырезанную на левой ладони букву V. Признаться, Алина никогда раньше не придавала ему большого значения: след занимал её не больше, чем обычная родинка. Сейчас, однако (наверное, впервые в жизни) она попыталась припомнить обстоятельства, при которых у неё появился этот причудливый шрам, но у девушки внезапно начала болезненно раскалываться голова.

– Не знаю. Вполне возможно, что я родилась с этим шрамом, – неуклюже пошутила Алина, рассеянно пожимая плечами.

– У вас есть с собой перчатки? – вдруг задал весьма странный вопрос молодой человек.

Девушка машинально проверила карманы своего плаща и спустя некоторое время вытащила пару кожаных перчаток.

– Миссис Лайтер, послушайте меня внимательно, – обратился к ней Эштон взволнованным голосом.

Последнее заставило её немало удивиться: казалось, впервые за время их знакомства в его голос проникли хоть какие-то эмоции.

– Никогда – понимаете, никогда! – не ходите по острову без этих перчаток. Не снимайте их до тех пор, пока не будете очень, очень далеко от Утёса. Если кто-нибудь случайно увидит ваш шрам… В общем, как вы уже знаете, местные жители очень суеверны, и неизвестно, что может прийти им в голову, – добавил он более спокойным тоном.

Алина медленно моргнула. Признаться, она ничего не понимала. В самом деле, что такого уж странного было в этом шраме? Она, конечно, не могла отрицать, что он выглядел довольно необычно, но сомневалась, что кого-нибудь, кроме неё самой, это касается. В то же время городской представитель говорил о сокрытии шрама так, будто от этого зависела его собственная жизнь.

Алине ничего не оставалось делать, как в который раз подивиться странности местных жителей.

– Что с вами, лорд Блад? – холодно спросила девушка, прищурив бледно-зелёные глаза.

На задворках разума промелькнула отвлечённая мысль, что сейчас она должно быть сильно напоминает чопорную старую деву, которой для полноты картины не хватает лишь белого чепчика.

Как бы то ни было, Эштон Блад, казалось, не обратил никакого внимания ни на её сухой тон, ни на скептический взгляд. Поколебавшись пару мгновений, он подошёл вплотную к карете и, наклонившись, заговорил мягким, завораживающим голосом.

– Пообещайте мне… Нет, не так. Поклянитесь, что сделаете всё от себя зависящее, чтобы никто больше не узнал об этом, – тут он, как бы невзначай, потянулся к руке светловолосой девушки и, обхватив длинными пальцами её запястье, ещё раз сосредоточенно посмотрел на шрам.

– Я… – Алина, не удержавшись, истерично усмехнулась. Однако спустя некоторое время она проговорила с несвойственной для неё серьезностью: – Я клянусь.

Барон вдруг улыбнулся ей искренней улыбкой: казалось, что он смеялся над самим собой. Алина, неуклюже надевая кожаные перчатки, бросила на него хмурый взгляд и отвернулась к окну. Признаться, она не знала, что и думать. Её подсознание подсказывало, что во всём этом было что-то неправильное, неверное, но что именно она не могла сказать наверняка.

Внезапно парадная дверь распахнулась и из особняка вышла молодая темноволосая девушка.

Констанция Блад приходилась городскому представителю младшей сестрой. Как только барон представил девушек друг другу, она попросила брата подвезти её до кладбища: неподалёку от въезда в город жила её близкая подруга, которую она обещала навестить сегодняшним утром. Её просьба была принята без каких-либо возражений, и молодые люди, втроём расположившись в уютной карете, наконец-то покинули пределы особняка.

Констанция Блад

Мисс Блад показалась Алине на удивление приятной девушкой. В её манере вести разговор не было той надменности и сухости, что так отличала её родственников. Её тёплые карие глаза светились если не добротой, то, по крайней мере, искренней весёлостью. Единственное, в чём можно было её упрекнуть, так это в том, что по пути на кладбище она проявляла излишнюю болтливость и эмоциональность.

У неё были густые тёмно-каштановые волосы, которые мягкие волнами спадали на светлую меховую накидку. Её подвижное маленькое лицо обладало такими утончёнными чертами и ровной матовой кожей, что, казалось, принадлежало дорогой фарфоровой кукле, а не живой девушке. Кроме того, она была одета со вкусом и по последней столичной моде: на ней было кремовое муслиновое платье, расшитое крохотными розовыми бутонами и перевязанное на талии чёрной шёлковой лентой, и тонкие белые перчатки, доходившие до середины предплечья. Маленькую шляпку с красным бантом она кокетливо надвинула на лоб. Девушка постоянно поправляла свою одежду: казалось, этим она хотела обратить внимание на свой наряд. Возможно, тщеславие всё же не было ей настолько чуждо, как могло показаться с первого взгляда.

Констанция вела себя с Алиной весьма дружелюбно, говорила много, но, признаться, совершенно бессмысленно. Она жаловалась на скверный дождливый климат, который, однако, по её словам, был ещё не самым худшим на острове; вспоминала сплетни о своих многочисленных знакомых, в именах которых Алина запуталась в первые же несколько минут их беседы. Впрочем, пару раз она, казалось, хотела заговорить о чём-то серьёзном, но что-то её останавливало.

Эштон, напротив, всё время молчал и смотрел в окно, лишь изредка бросая на собеседниц равнодушные взгляды. Один раз сестра шёпотом упрекнула его в холодности, на что он так же тихо съязвил, видела ли она его когда-нибудь другим.

– Четыре года назад, после помолвки с Джесси, ты казался мне вполне счастливым. Жаль, что в то время наш остров захватила чума, и теперь больше половины жителей лишь смутно помнят своё прошлое, – громко сказала Констанция и неожиданно обратилась к Алине: – Кстати, милая моя подруга, вы знакомы с Джессаминой Виламар?

Алина, крайне удивлённая её словами, отрицательно покачала головой.

– В таком случае я просто обязана представить вас друг другу! – эмоционально воскликнула темноволосая девушка. – Джесси – настоящий ангел, прекрасный и добрый. Я не знаю ни одного человека, которого бы она не любила и который не любил бы её. Уверена, вы быстро найдёте общий язык.

Алина неуверенно улыбнулась. Многое из того, что говорила Констанция, прозвучало бы едва ли не двусмысленно в других устах, но доброжелательно-наивный тон девушки не позволял заподозрить её в том, что у неё была какая-то задняя мысль.

Когда из окон кареты стала видна городская арка, мисс Блад приказала кучеру высадить её, не доезжая до кладбища. Экипаж тут же остановился. Неожиданно Алина обратила внимание на небольшую группу людей, которые стояли в некотором отдалении от главной дороги и что-то бурно обсуждали на повышенных тонах. Их было около десяти человек. Девушка с удивлением узнала в невысокой худощавой фигуре Сиршу: она размахивала руками и, казалось, пыталась что-то доказать остальным.

Подобрав юбки, чтобы выйти из кареты, Констанция настойчиво пригласила Алину пройтись вместе с ней. Светловолосая девушка хотела сперва отказаться, мотивируя это тем, что ей нужно как можно скорее попасть на место преступления. На её возражения Констанция ответила тихим весёлым смехом, который, впрочем, совершенно не вязался с её лицом: оно неожиданно приобрело пугающе серьёзное выражение, сделав миловидную, жизнерадостную девушку донельзя похожей на старшего брата.

– Дамское ли это дело! – с выразительной улыбкой покачала она головой. – Не будьте такой занудой, дорогая Алина. Труп, простите за грубость, никуда не убежит. К тому же ваш муж, я думаю, и сам прекрасно справиться со своей работой.

Алина внутренне поморщилась её бесцеремонной настойчивости. Впрочем, чтобы избежать дальнейших уговоров, девушка неохотно согласилась составить ей компанию.

Когда Констанция вышла из кареты и отошла на некоторое расстояние, чтобы расправить своё красивое пышное платье, Алина, сама не зная почему, решила задержаться. На протяжении всей поездки её не покидало смутное ощущение, что есть нечто такое, что она всё время упускает, как будто невидимые препятствия загораживают ей обзор.

– Лорд Эштон, простите моё любопытство, но о чём вы подумали, когда увидели мой шрам? – взвешивая каждое слово, медленно проговорила она.

Барон, привлечённый неожиданным вопросом, обернулся и посмотрел на неё так пристально, будто хотел прочитать её мысли. Алине стало неуютно, и она пожалела, что решила вернуться к этой теме. Выдержав напряжённую паузу, он нарочито мягко ответил:

– Не знаю. Возможно, только то, что у вас были необычные… родители.

Девушка вымученно усмехнулась и выбралась из кареты. Эштон слегка наклонил голову в её сторону, после чего приказал кучеру трогать. Алина пару секунд рассеянно теребила перчатку и задумчиво смотрела вслед экипажу. Почему-то она была твёрдо уверена в том, что ещё никогда в жизни ей не говорили настолько откровенную ложь.

Неожиданно она заметила в густых зарослях кустарника, которые росли неподалёку от дороги, какое-то движение. Девушка прищурилась. На мгновение она была готова поклясться, что на неё смотрели огромные жёлтые глаза, но через секунду там уже ничего не было, кроме старой пожухлой листвы, тонких веток и мелких ярко-красных ягод, которые чем-то напоминали рябину.

– Вы в порядке? – взволнованно спросила её Констанция, неслышно подошедшая сзади. – Небо, у вас такое лицо, будто вы только что увидели… приведение!

Алина истерично усмехнулась: по правде сказать, она сама не была уверена в том, что у неё не разыгралось воображение.

– Не волнуйтесь: мне просто что-то показалось, – сказала она нарочито беззаботным голосом и постаралась перевести разговор на другую тему: – Кстати, а что это за растение?

Констанция бросила на неё подозрительный взгляд, но, к счастью, не стала допытываться о том, что могло так сильно её испугать. За это Алина была ей весьма благодарна.

– Мортис. Говорят, что достаточно горсти этих ягод, чтобы мгновенно убить здорового взрослого человека, – рассеянно проговорила мисс Блад, обводя внимательным взглядом кустарник. – В Туманном Утёсе он растёт повсюду.

Алина не могла не спросить, почему в таком случае его просто не выведут с острова. Темноволосая девушка в ответ на это пожала плечами и намекнула на излишнее суеверие местных жителей. Впрочем, её объяснение прозвучало не очень убедительно, но Алина решила не продолжать расспросов.

Констанция взяла свою новую знакомую под руку и вместе они направились в сторону немногочисленных деревянных домов, которые были построены у самой границы кладбища. К тому времени от проливного дождя и последовавшей за ним мороси остались только огромные лужи, грязная дорога и промокшая насквозь растительность. Под ногами расстилался мягкий ковёр из пожухлой травы и мёртвых листьев блекло-жёлтых и тёмно-бурых тонов. Влажный северный воздух проникал в горло и вызывал сильный, удушающий кашель, но Алина тем не менее на удивление стойко держалась. Темноволосая девушка снова завела ни к чему не приводящий разговор. Впрочем, её собеседницу это вполне устраивало: в основном ей можно было молчать и лишь изредка отделываться немногословными ответами.

Алина погрузилась в собственные мысли. Она тщательно перебирала в голове недавние события и не знала, на чём именно ей следует заострить внимание. Бесспорно, она испытывала немалое облегчение от того, что увидела Сиршу в обществе других прибывших на место преступления, но всё же какое-то смутное предчувствие не давало ей покоя.

– Возможно, вы сочтёте меня грубой, но позвольте задать вам один вопрос, – неожиданно проговорила Констанция после небольшой паузы и изменившимся голосом добавила: – Счастливы ли вы в браке?

Алина не смогла скрыть своего удивления и, что хуже всего, заметно побледнела.

– Д-да, вполне, – ответила она с лёгкой запинкой и потупила смятённый взгляд.

– Позвольте пояснить, – поспешила успокоить её сестра барона, несколько удивлённая подобной реакцией. – Я не могу поговорить об этом ни с кем из знакомых мне дам, потому что тут же начнутся разнообразные сплетни и кривотолки.

Девушка помолчала и, покусывая в лёгком волнении нижнюю губу, поведала Алине одну историю. То был весьма странный порыв откровенности.

– Около трёх лет назад моя старшая сестра, чтобы спасти нас от бедственного положения, в котором мы оказались после смерти матери и исчезновении отца, вышла замуж за одного богатого человека. В то время мы оказались почти что на грани банкротства: сироты, можно сказать, бастарды (наш с Эштоном отец, Уильям Оливер, был вторым мужем нашей матери), без титула и наследства. Мой зять был средних лет, образован, учтив, галантен и весьма хорош собой – словом, настоящий образец для подражания! По отцу он приходился нам родным дядей (а сестре – сводным), так что каких-либо сомнений в его чести или благородных манерах быть просто не могло. Тем не менее спустя несколько месяцев после свадьбы виконт начал проявлять по отношению к Монике крайне дурные и извращённые наклонности. Не буду говорить, какие именно: думаю, вы догадываетесь, что я имею в виду, а мне до сих пор делается не по себе, стоит только услышать об этом.

Моя сестра… Знаете, моя сестра иногда бывает излишне жертвенна и терпелива. Мне кажется, что она готова вынести любую пытку или принять на душу любой грех, если это послужит на благо её семье. Они с Эштоном с раннего детства были неразлучны, точно близнецы, хоть она и старше его на три года. Знаете, Алина, я им всегда немного завидовала: будучи любимицей матери, я всё время проводила рядом с ней, а они с раннего утра убегали из дома и зачастую возвращались лишь поздним вечером.

В общем, не знаю, как это сказать, но Эштон в последнее время страшно возненавидел лорда Оливера. Конечно, это не проявлялось открыто: вы же знаете моего брата. Но тем не менее… Нет, я не могу об этом говорить!