Читать книгу: «На перепутье миров. Акушерские заметки.», страница 2

Глава 4. ПЛЕСНИТЕ КОЛДОВСТВА

Расхожая претензия в адрес моих акушерских дневников – упрекают, что не вдохновляю на светлое и позитивное. Но если ты под проливным дождём, сколько можно уверять себя и других, что светит яркое солнце?

Владимир Сорокин на вопрос «Почему в ваших произведениях так много насилия?» ответил «Потому что я его ненавижу».

Не стану дословно цитировать некий заголовок в одном из акушерских аккаунтов – традиционно предпочитаю обсуждать суть без перехода на личности. Общий смысл его таков: патологические роды так же прекрасны, как и физиологические.

Ладно бы прозвучало: той, что пережила патологические роды, нужна поддержка не меньшая, а то и большая. Или: любить трудно рождённого ребёнка нужно не меньше, а то и больше. Но «Патологические роды так же прекрасны» – это как?

Представьте стоматолога, который говорит: «Ваш кариозный зуб столь же хорош, как и здоровый». Или автомеханика: «Неисправный автомобиль тоже достоин восхищения».

Грустно, что не иссякают темы неправды, которая – как, впрочем, и насилие – прорастает во все сферы жизни. В том числе, увы, и в акушерство…

Меня порой обвиняют в оценочных суждениях в адрес тех, у которых не получилось родить так, как они мечтали. И что недопустимо говорить о ком-то конкретном. Но если ты профессионал (а не просто любым путём заманиваешь клиента), как можно называть прекрасным желчный пузырь с камнями?

В багаже каждого акушера есть настолько трогательные, красивые, светлые истории, что ими хочется делиться с посылом – смотрите, как оно здорово бывает! Есть и смешные, и неожиданные, и всякие, которые могут выступать некоей литературой по типу любых записок практикующих медиков. В них особенный кайф доставляет сама жизнь, что преподносит сюжеты похлеще самых замысловатых придуманных.

В отзывах на историю из предыдущей главы повторялся один и тот же вопрос: «Так почему же всё-таки ушли на операцию?» А какая, извините, разница? Разве речь об этом? Ушли по совокупности причин: и неготовая шейка, и дородовое излитие вод, и дискоординация, и давление. Неужели это добавляет что-то к основной мысли?

Когда нужно подробно разбирать роды? Если в них что-то идёт не так, если они интересны именно как медицинский случай. Чтобы далёкие от акушерства начинали что-то понимать. Чтобы их не обезоружили чем-нибудь вроде очередного грозного (и столь же бессмысленного) «Плод страдает!»

Неиссякаемая акушерская агрессия сегодня в основном выражается отнюдь не в прямой грубости или физическом насилии.

Рассказ коллеги: она поехала в другой город на сопровождение четвёртых родов ранее уже рожавшей с ней. Предыдущие дети рождались естественно, в срок, и все как один порядка трёх килограммов – некрупные.

Идут в ПДР на приём к местному «звёздному» доктору. И на УЗИ, и по анализам, и по КТГ всё в норме, плод 3180. А доктор назначает кесарево на ближайшие дни. Ему, видите ли, шейка не нравится (по мнению же акушерки – «кисель»), плюс в плаценте обнаружены кальцинаты, и вообще ребёнок «отстаёт в развитии». Это именитый врач определил по весу… Вскользь упомянув, что нужно успеть до Нового года (правильно, праздники дело святое, не до каких-то там родов!)

Представим ещё не рожавшую, которая всего боится, верит медикам и не имеет профессионального сопровождения – всё, что говорит доктор, прозвучит пугающе убедительно. А дальше ей скажут, что любые роды прекрасны…

Но правда будет в другом – в том, что её обманули. И описывать такие случаи насущно необходимо: с внятными объяснениями, с конкретными подробностями, потому что подобного толка врачи – самые бессовестные. И самые опасные.

Уверена, что сегодня беременным не хватает именно просвещения, знаний, фактов. Истории обмана, преувеличения рисков, морального прессинга, подстраивания родов под расписание – предупреждение о том, с чем, возможно (и весьма вероятно), им придётся столкнуться.

Через год с момента одной публикации, где я привела наглядный пример так называемой активной тактики при дородовом излитии вод (после применения медикаментов всё закончилось в операционной), мне написала героиня истории с вопросом, зачем я рассказала именно об её родах. Содержание – как и во всех моих текстах – не позволяло идентифицировать ни конкретного человека, ни конкретные роды, ни конкретный роддом. Это могла понять только сама женщина.

Зачем я рассказала? Потому что такое может случиться с любой. И абсолютно точно происходит в каждом роддоме.

Неудобно это – ждать. Все врачи знают о выжидательной тактике. Только там всё непредсказуемо, неуправляемо, да и по времени гораздо затратнее. Куда проще надавить психологически и пойти по выгодному для доктора пути.

А история озвучена для того, чтобы помочь хоть немного разобраться, что и как может происходить в родовом процессе.

Акушерский паблик может и вдохновлять, и информировать, и предупреждать, и обучать, и даже развлекать. Одного он не может – подменять понятия. Не имеет права называть прекрасным откровенно нездоровое.

Или это признак сегодняшних – перевёрнутых с ног на голову – понятий и ценностей, и нужно ради ободрения уверять себя и других, что светит яркое солнце?

Отметили меня однажды в комментарии. Думая, что прочту о чьих-то родах или про их ожидание, перешла на аккаунт, не имеющий с акушерством ничего общего. Какой-то очередной блогер бодро вещал что-то рождественское про вифлеемскую звезду, овин, божественного младенца и прочее. Упомянул и сам процесс появления на свет в непонятно откуда взявшихся подробностях вроде «Роды шли не по классике, не было ни вод, ни плаценты, и даже пуповину не пришлось обрезать!» А комментарий к этому довольно сомнительному тексту такой: «Мишукову послушайте, грамотнее всё объясняет». Смешно. Но приятно.

Есть ли у меня ещё хоть какие-то надежды? Есть.

На отдельно взятое, точечное счастье. На тех, кому действительно хочется прочувствовать невероятно прекрасную и мощную энергию рождения нового.

Увы – сегодня для этого приходится иногда делать невозможное.

Глава 5. ПРО КАШЕМИРОВУЮ МАГИЮ И НЕДОСТИЖИМЫЕ ИДЕАЛЫ

Две вроде бы совершенно разные истории.

Уникальный путь звёздного дизайнера, известного любому, кто интересуется миром моды и по-настоящему качественной одеждой, и относительно (слава богу) недолгое пребывание моей любимой роженицы – когда-то она дала мне многое для понимания и образа лёгких родов – в солидном и дорогом калифорнийском госпитале.

Что, казалось бы, между ними общего? Существенные детали, напоминающие о базовых ценностях.

Отличные «рожальные» способности молодой, здоровой (прежде всего репродуктивно) женщины, лёгкий позитивный характер. Наши первые роды, теоретически осложнённые тазовым предлежанием, вопреки упорным стараниям медицины всё равно сложились – не идеально, но максимально хорошо от возможного в той ситуации. Во вторых мы выехали в роддом с первыми же схватками и родили через час с небольшим. В третьих физически мы уже на разных сторонах Земли, но вместе по видеосвязи.

Ранним утром (моим, у них вечер) начинаются схватки. Смотрю, слушаю, через многие тысячи километров считываю дыхание, интенсивность, ловлю мимику и звуки. Через некоторое время я уверена – им пора ехать, роды явно уже в активной фазе. Госпиталь в нескольких минутах. От доктора предварительно получено согласие на «Рожайте как хотите».

И вот они в родильном отделении.

Вижу на экране: в её лицо бьёт яркий свет, вокруг бессмысленно хлопочут сразу семеро (!) – всячески и непонятно зачем изображают бурную деятельность, без каких-либо пауз задают ей вопрос за вопросом, среди которых и требование немедленно решить, будут ли ещё не рождённому ребёнку делать прививки. Требуют подписи и отказы, упорно не желают общаться с мужем (что отдельно согласовано до). И, что больше всего убило, настаивают, чтобы проживающая полное открытие вышла в видеочат с аккредитованным при госпитале переводчиком – хотя английский у пары свободный!

Говорю её мужу:

– Не стесняйся, гони их взашей как только можешь.

Что он объяснял персоналу, поняла не вполне: спросонья разобрать беглый «американский» (особенно когда много людей общаются на повышенных тонах) мне пока не по силам. Но в результате – приглушённый свет и ни одного медика рядом.

Казалось, что я там, в их реальности, сижу в уголке и наблюдаю.

Скоро послышались характерные гортанные звуки подтуживания, похожие на глухое рычание. Обмотанная резинками КТГ роженица опиралась локтями на кровать. В углу торчала медсестра, не сводя глаз с монитора.

Я посоветовала принять любую вертикальную позу: на корточках, или стоя у стены – ребёнок должен сразу пойти на выход. Роженица обняла мужа за шею, слегка повисая на нём в схватку. Стало понятно, что она вот-вот родит.

Медсестра, услышав новые звуки, засуетилась, и в палате опять образовались несколько человек. Завалили роженицу на кровать, снова направили в лицо слепящий свет. А как только появился ребёнок, перенацелили лампу на промежность.

Её третьи роды тоже прошли легко, быстро, абсолютно здорово и не нуждались ни в каком лечении: когда в боксе никого не было, прекрасная молодая женщина блаженно улыбалась на схватку, а в перерывах шутила с мужем, всячески его подбадривая.

Но они могли бы стать ещё и красивыми – в самом высоком смысле слова, как искусство. А система снова лишила её роды красоты: суета, толпа медиков, их откровенный страх не выполнить нелепые протоколы… Всё это можно было сделать потом – тактично, бережно, с учётом потребностей и состояния. Но нет.

И я сейчас, напомню, не о пресловутом отечественном здравохоронении. Вне зависимости от общественного устройства и степени развития социума система официального родовспоможения в основном одинакова.

Всё думала: как сформулировать то, чего так не хватает в сегодняшнем акушерстве?

Вроде бы справедливо, что повышение уровня медицины в целом – это хорошо. Обезболивание в некоторых случаях (уж поверьте, крайне редких, а не в каждом первом, как сейчас) может исправить «кривые» роды. Если голова на выходе, но схватки ослабли, корректная доза стимуляции намного бережнее щипцов. И так далее и тому подобное: протоколы задумывались в помощь всем – и врачам, и пациентам. Но превратились в жёсткие, обмотанные колючей проволокой барьеры, призванные обуздать, всячески ограничить живую, непредсказуемую, не отвечающую порой никаким законам и правилам природу.

А однажды, изучая для общего развития историю успеха знаменитого итальянского дизайнера, неожиданно для себя нашла ответы.

Давным-давно мой бывший муж в качестве модного фотографа посетил его фабрику. И вернулся потрясённый духом и красотой увиденного.

Производство самого тонкого и нежного на планете кашемира. Офис в отреставрированном старинном замке. Владелец благоустроил всю деревню, жители его обожают. Фабрика – одна большая семья, где царит атмосфера любви и приятия.

Муж тогда рассказывал: «Невозможно поверить, но похоже на магию. В воздухе будто разлито чувство бесконечного уважения друг к другу, к потребностям и особенностям каждого. Все трудятся с наглядным удовольствием, откровенно наслаждаясь тем, что делают».

А ведь именно этого не хватает нынешнему акушерству!

Дизайнер: «Наш стиль должен быть непоколебим и современен».

Смотрите, как пригодилось бы такое правило в каждодневной работе акушера. Непоколебимым должно быть отношение к родам как к физиологии, а не патологии. То есть: отсутствие гиперконтроля и прессинга, неукоснительное соблюдение правила «трёх Т», ненавязчивое наблюдение. Но при этом – правильное и уместное использование современного подхода в ситуациях действительно патологичных.

Дизайнер: «Уважение к личности важнее любых успехов в бизнесе».

С его фабрики без разговоров уволят даже самого профессионального специалиста, если выявлено противоположное. Вот бы аналогичный подход практиковали главврачи, услышав в родблоке злобное «Хочешь ребёнка угробить?» или «Проси прощения за плохие роды!»

Дизайнер: «Что бы ни случалось, мы должны сохранять вечные ценности».

Тут вряд ли стоит приводить примеры – думаю, все понимают, о чём речь.

А вот это просто пронзило: «Создание магии происходит, когда ты честен и видишь красоту».

Где ты, идеальное акушерство?

Глава 6. О СЛОВАХ И ДЕЛАХ

Из интервью одного не совсем желательного гражданина другому, совсем нежелательному:

– Мы думали, что главное дело нашей жизни – нести идеи, просвещать, менять мышление, быть властителями дум. А теперь, когда нам окончательно перекрыли кислород, вдруг поняли, что реально – реально! – сделали другое. Вытащили из ИВС множество незаконно задержанных, собрали большие деньги на спасение тяжело больных детей – вот что даёт спокойствие насчёт не напрасно прожитых лет.

Цитата не буквальная, суть в её смысле: дела важнее слов.

Примерила на себя. Что я назвала бы главным, наиболее существенным в моей работе – реальные роды, физиологично рождённых детей, принятых в свои руки, или идеи, которые доношу на курсах, в текстах, в книгах? Казалось бы, напрашивается, что живые люди важнее.

Но что-то внутри «не вошло в паз». Стала строить логические связки.

Главную цель работы я определила, когда только решила пойти учиться в акушерский колледж. Что я хочу сделать для каждой беременной? Чтобы её роды не стали мучительными, чтобы она не вспоминала уникальное время своей женской жизни с отвращением и ужасом. Чтобы каждый день рождения её ребёнка являлся напоминанием о слезах счастья и возникновении любви с первого взгляда.

Да, это всё слова, идеи. При этом лично мне вполне очевидно, что как раз в случае подготовки к родам соответствующее изменение мышления и восприятия и оказывает то самое действенное, реальное влияние на ход процесса, на его здоровое и естественное течение. Греет мысль, что в моей практике именно выраженное словами меняет физическое.

Звонок от «повторки»:

– Знаешь, Инна, не уверена. Ощущения совсем лёгкие, интервал пятнадцать минут. В прошлый раз было так долго и сложно, а сейчас вообще не похоже. Я эти схватки – или не схватки, не знаю – проживаю как ты говорила, поэтому не пойму, что делать.

Вторые роды: знаю, что могут «обхитрить» и неожиданно быстро разогнаться. А могут и в противоположную сторону – все помчатся как подорванные, а потом сутки просидим в роддоме в ожидании развития. Ввиду приближения вечерних пробок всё-таки решили перестраховаться.

На осмотре в приёмном оказалось, что поспешили. Шейка готова, но явно ещё не в родах: схватки редкие и несильные. Разъезжаться? Пока обсуждали, отошли воды, стало понятно, что остаёмся. Не успели заполнить бумажки, как схватки разошлись до интервала в две минуты. Поднялись в бокс, поставили датчик КТГ – женщина дышала уже громко и с характерным подтуживающим рыком.

Муж расторопно помогал с сумками, стелил пелёнки, набирал ванну. Мы с доктором давно не виделись, всё порывались обменяться новостями, но не получилось – стало понятно, что наполнения ванны не дождёмся, нужно мыть руки, распечатывать перчатки и стерильное бельё. В общем, роды-штурм!

Уже через час и семь минут нас с некоторым удивлением разглядывал новый человек. Муж казался растерянным:

– Я даже как-то не рад…

– ???

– В первых родах всё шло так долго, трудно, тревожно, я очень переживал, боялся за неё и за ребёнка. И потом, когда наконец финал, там такой выдох, такая радость! А сейчас я даже не успел испугаться, оказаться в ожидании волшебства. Только что-то доставал, расстилал, подавал. А тут раз, и уже всё…

Когда нахлынувшие эмоции немного улеглись, женщина сказала:

– Боже мой, Инна, какое чудо… Об этом же нужно кричать на каждом углу!

– О чём именно?

Думала, ответит, что про такие быстрые и лёгкие роды.

– Я ведь на схватку делала только одно. Отступала, сдавалась, мысленно выкидывала белый флаг, как ты и говорила на курсах. И это на самом деле так просто… Хочется всем рассказать!

Белый флаг? Уже и не помню, что так говорила. Я придумала множество образов проживания схватки, и на курсах порой на ходу изобретаю новый. Поди угадай, что в кого попадёт и по-настоящему зацепит, поможет.

И так и продолжаю «кричать на каждом углу». Выплёскиваю слова и кидаюсь текстами. Которые потом изменят жизнь тела.

Моя любимая лекция курса Родить Легко – о боли в родах.

Боли, которой нет.

Глава 7. О ЛИШНЕМ И НЕОБХОДИМОМ

«М-да, здоровья здесь явно не наблюдается. Чего же от родов ждать?» – мелькнуло в голове на первом приёме. Лицо беременной было удивительно милым, глаза добрыми и умными, вот только тело…

Я видела такое и прежде, но на фото или издалека. А наяву, вживую, при измерении параметров таза и общем осмотре столкнулась впервые. Тела было очень много.

Уточнила вес.

– Сто. За всю беременность прибавила только семь. А с первым ребёнком совсем набрала.

– Совсем – это как?

– Сто девяносто.

Отразилось очень явно: огромные пласты кожи, когда-то перерастянутой нездоровым, аномально большим весом. Даже беременный живот её не натянул, с боков и над лобком нависали широченные «пустые» складки. Она уже готовилась к абдоминопластике – убрать лишнее, но не успела, забеременела вторым.

Перед первыми родами врачи – вполне, впрочем, ожидаемо – сообщили, что с учётом такого веса брать на себя довольно ощутимые риски не собираются и поэтому могут предложить только плановое кесарево.

С появлением ребёнка жизнь изменилась, особенно когда дочь начала ходить, а потом и бегать: росла живой и неугомонной. Пришлось и маме двигаться куда активнее, вес стал быстро падать. Это радовало её больше даже не из-за внешнего (муж, например, ни разу не высказал чего-то критикующего, обидного), а потому что уже не на шутку опасалась сопутствующих лишнему весу нарушений обмена веществ, гипертонии, диабета и прочего, о чём предупреждали врачи. Фитнесом, йогой, плаванием или чем-то подобным никогда не занималась, посещать тренажёрный зал (когда вес уже позволял) стеснялась. Всё думала: вот операцию сделаю, уберу складки, а потом и начну приводить себя в форму.

– Как считаете, смогу с рубцом родить? Так некстати сейчас оперативное вмешательство… Я и без того из-за беременности минимум на год оставила тело в этом состоянии! А ведь всё уже было готово: и клиника найдена, и квота получена, и анализы сданы.

Могла ли я ответить наверняка? Прикидывала разные варианты развития событий. Вступит ли сама? Ведь первые роды даже не начинались. Как поведёт себя рубец? Как в таком теле – после тяжёлой степени ожирения и практически двукратного снижения веса – вообще всё происходит? И может ли в принципе что-либо произойти естественным образом? Одни вопросы и никаких зацепок для хоть каких-то ответов и предположений.

Её роды оказались не просто лёгкими, а сказочными. Начались на тридцать девятой неделе, в роддом приехали с открытием три сантиметра. Пока оформились, стало шесть. Через час уже тужило, а все потуги уложились минут в двадцать. Девочка родилась небольшая, чуть меньше трёх килограммов. В родах – ни слова жалобы, ни одной недовольной или страдающей гримасы.

«Красота-то какая!» – думала я. Никакого ЗОЖ, рубец в анамнезе, а как всё легко прошло. Матка живёт себе какой-то отдельной жизнью, отлично выполняя свою плодоизгоняющую роль – и до лампочки ей, какое там снаружи тело!

Другая ситуация, очень тревожная: за несколько дней до вторых родов у дохаживавшей срок беременной стряслась беда с позвоночником. Наклонилась поднять старшего, вдруг искры из глаз – прострел в пояснице!

Защемление, протрузия диска, что-то ещё – определить невозможно. Рентген по понятным причинам исключался, компьютерная томография тоже вызывала серьёзные сомнения – роды со дня на день. Все остеопаты и мануальщики, к которым она обращалась, отказались брать на себя ответственность и предпринимать что-либо активное на таком этапе.

Когда увидела её – уже со схватками – в роддоме, сердце сжалось.

Муж медленно вёл жену по коридору, обняв бережно, но очень плотно. Она могла наступать только на одну ногу, потом он, будто костыль, принимал вес на себя, и она еле подволакивала вторую. Тело выглядело как переломленное ударом молнии дерево: роженица сильно клонилась набок, находиться в ровном, прямом положении ей было невыносимо.

«Господи, да какое там свободное поведение? Какая ванна или поза кошки, какие роды на корточках? Как мы в принципе рожать-то будем, и будем ли вообще? До родов ли ей в таком состоянии?»

Но схватки шли сильные, надо было готовиться к своим прямым акушерским обязанностям.

Мы подняли спинку кровати-трансформера, сбоку придвинули пеленальный столик, твёрдый бортик которого смягчили подушкой – он стал ей опорой. Подставки для пяток в виде стремян на кровати оказались очень кстати: наступать на ногу она не могла, а вот куда-то упереть согнутую – в самый раз. Сделали всё, чтобы её тело ни в чём не испытывало дискомфорта, нигде не напрягалось. Вроде как получилось. Со стороны поза роженицы напоминала некий замысловатый иероглиф, но точки опоры нашлись.

Она практически замерла. Только схватки меняли плотность матки, в остальном почти абсолютная статичность сохранялась вплоть до потуг. В них мы аккуратно опустили спинку кровати, чтобы образовалось пространство для выхода.

Роды, слава богу, получились недолгими, вторые всё-таки. Но прошли в единственной позе – странной, корявой, застывшей. Тут тоже, как и в первом случае, родами «занималась» только матка, идеально выполняя свои функции.

Таинственная и невероятная матка. Изначально – плодосохраняющий орган. А потом – плодоизгоняющий. Способный на настоящие чудеса. В том числе и в безвыходных, казалось бы, ситуациях.

Акушерские рекомендации зачастую содержат всяческие призывы и советы беременным: обязательно и всенепременно укреплять тазовое дно, заниматься йогой, пилатесом, аквааэробикой, много ходить… Я совершенно не против, более того – всеми руками и ногами за! Сама в четырёх своих беременностях никогда не прерывала физической активности: и в зал ходила, и каждое утро начинала с растяжки.

Но это ли залог лёгких родов?

Не знаю, не знаю…