Читать книгу: «Тайник Лешего», страница 2

– Влупил бы ему ещё! Чего остановился-то? – не понял Реджинальд.

– Рука разболелась, – с плаксивым видом объяснил Игорь.

– И всё же я не очень прослеживаю мораль, – тупил подтирающий сопли Желторотов.

– Мораль в том, что надо правильно выбирать соперника и не париться из-за баб, – иронично высказался Хант, докуривая сигарету. – А с древних запылившихся одностволок лучше по бутылкам во дворе стрелять…

– Поверь, моё ружьё даст фору любому другому! Бой у него до сих пор отличный! – похвастался Игорь.

– У моего, между прочим, тоже! – яростно вступился за своё оружие Матвей. – И небольшой шат стволов этому не мешает!

– Ладно, довольно балакать, Желторотик! – заткнул его Реджинальд и, остановившись у подножия горы, чьи склоны густо заполняли сосны да ели, добавил. – А то выдохнешься, и наш провиант не окажется по ту сторону перевала…

Матвей недовольно поморщился и, стиснув зубы, подумал: “Как же я тебя ненавижу!”.

5

Тамара взяла с собой только самое необходимое: деньги на дорогу, две бутылочки воды по 0,5 литра, контейнер с бутербродами и…остро заточенный кухонный нож. Сложив всё в старый принадлежавший её сыну ранец, на коем виднелось потёртое изображение волка из мультсериала “Ну, погоди!», она заперла дверь квартиры, спустилась вниз по лестнице и вышла из пятиэтажки на улицу, где её уже ждало такси.

– Куда едем, сударыня? В зоопарк? – глядя на неопрятную Климову, спросил улыбчивый водитель, когда женщина устроилась на переднем пассажирском сиденье синей “шестёрки”.

– В лагерь “Тайник Лешего”, – бесстрастно ответила она, не отреагировав на колкость мужчины.

– Охох…дешевле бы Вам было купить билет на электричку. За поездку туда я беру по двойному тарифу, – предупредил таксист.

– Швали из зоопарка денег не жалко, – заявила взлохмаченная Тамара и уточнила. – Вы это хотели услышать?

Водитель пожал плечами, ехидно улыбнулся и дал по газам.

6

Она медленно открыла сонные глаза, расстегнула молнию спальника и, вздрогнув от холода, растерянно захлопала глазами. Монотонный шум размеренно падающих с потолка капель, благодаря коему девушка так сладко заснула, до сих пор раздавался у неё под ухом.

Где-то в глубине тоннеля по-прежнему слышались не стихающие удары кирки о горную породу, эхом разносившиеся по всей протяжённости пещеры. Прожектора на склизких стенах освещали периметр базы, заставленной различным оборудованием. Деревянные ящики из-под него также хранились здесь.

Сколько она проспала? Час, два? Впрочем, какая разница? Под землёй понятие времени, кажется, теряло актуальность.

Девушка, одетая в три кофты, трико с начёсом и тёплые мешковатые штаны, встала с ледяного пола, засунула руки в рукава, поёжилась и пошла к специально вырубленной в камне нише для связного центра. Миновав вагонетку, у коей отдыхали несколько чумазых шахтёров, она перешагнула через уходящие во тьму рельсы и оказалась в рабочем закутке Фомы Юдина, связиста и по совместительству оператора их подопытного образца.

Это место было оборудовано двумя столами, куда уместилась целая гора различной аппаратуры. Разноцветные мизерные лампочки на технике попеременно мигали в полумраке, отчего у недавно проснувшейся после незапланированного сон часа особы рябило в глазах.

Взъерошенный прыщавый парень в очках безустанно пялился в один из мониторов, подперев подбородок своим хилым бледным кулачком. Его напряжённый взгляд сосредоточился на многочисленных изображениях с камер, развешанных по всему лесу. Разбитый на девять ячеек экран показывал все подступы к пещере, образовавшейся в скале у “Багрового” озера.

– Ты как крот, безвылазно сидящий в норе за своими приборами, – добродушно заметила потягивающаяся девушка, вставшая позади Фомы. – Думаю, тебе стоит пойти, отдохнуть…

– Не сейчас! – нервно буркнул ей парень, не отрываясь от монитора.

– Что у тебя там? – поинтересовалась она.

– Да какие-то мухоморы слоняются в опасной близости от нашей границы, – недовольно пояснил оператор и ткнул пальцем в центральную ячейку на экране, выводящую изображение шастающей по лесу семьи. – Кажется, вот-вот к пляжу подойдут. Я уже больше часа жду, когда они провалят…

– Если ступят на запретную территорию, спускай на них нашего зверька, – приказала девушка.

– Будто я не знаю инструкций, – пробурчал очкарик в куртке с меховым воротником.

– Чем кстати он сейчас занят? – полюбопытствовала дамочка.

– Сама погляди. Мне не до этого, – бросил Юдин, и сонная особа перевела взгляд на соседний монитор.

– Он же у тебя под контролем? – с сомнением спросила она.

– Под полным. За счёт вживлённого нами до мутации чипа я управляю его центральной нервной системой. Он выполнит любую команду, следует мне только взяться за пульт, – уверенно сказал связист, вращая джойстик, отвечающий за камеру номер 5. – Хоть спляшет.

– Та семейка ушла?

– Угу…мяса не будет. По крайней мере, пока…

– Жаль, – расстроилась девушка.

– Ты всегда была такой же свирепой, как наш босс, или одичала за проведённое здесь время? – поражался Фома. – Просто мне кажется нельзя так безразлично относиться к жизням людей. Фараон однозначно перегибает палку, превращая в фарш каждого, кто приближается к пещере. У людей, может, и намерения нет сюда соваться.

– Вот сам ему это и сообщи. Дать книгу жалоб и предложений?

– Нет, благодарю, – отказался Юдин. – Лучше ответь, когда мы уже свалим отсюда? Мне осточертело торчать в этой проклятой дыре пятый месяц кряду. Чувствую себя помойной крысой…

– Я тоже, – вторила девушка. – Но шахтёры говорят, мы почти у цели. Так что надо лишь набраться терпения…

7

На вершине горы, усеянной хвойными деревьями, троицу встретил мелкий снег, без примеси в виде дождя. Бушующий ветер нещадно бил путников по лицу колкими снежинками и неприятно задувал им в уши. Над головами охотников под порывами стихии судорожно трепыхались лохматые ветви елей, словно озвучивающие своим шелестом гремучую змею.

Идущий впереди Игорь, под ногами которого хрустели припорошённые снегом камешки, перешагнул через остроконечный булыжник, остановился и сквозь свист пронизывающего ветра сказал:

– Надо бы устроить привал.

– Старая гвардия поддерживает, – кивнул Хант, чья густая борода покрылась белым инеем.

– Фух, наконец-то! А то я мозоли на ногах натёр, – со страдальческим видом простонал Матвей.

– Вроде молодой, рано хлюздить, – покачал головой Реджинальд и сбросил со спины багаж, шлёпнувшийся в мягкое одеяло из подмороженного мха близ уродливо изогнутого ствола сосны. – Вот будешь драпать от медведя, ему и расскажешь, какие у тебя там проблемы. А сейчас помоги-ка мне натянуть тент.

– Хорошо. Что мне надо делать? – включился в работу Желторотов.

Закопошившийся в своей сумке Хант молча достал свёрток плотной ткани и вручил её парню.

– Ходить на охоту не бабам промежность вылизывать, – изрёк народную мудрость Реджинальд и спросил. – Разберёшься?

Ответивший плешивому бородачу коротким кивком Матвей не растерялся и, размотав материю, крепко привязал верёвками два верхних её конца к стволам деревьев на высоту в полтора метра.

– Я пока разведу костёр, – решил Ткачёв, кинувший свои вещи рядом с товарищескими.

Тем временем Реджинальд раздобыл пару колышков и вбил ими в землю свободные концы тента.

– Принимайте работу. Навес готов, – сообщил коротышка в камуфляже и, укрывшись от непогоды под скатом самодельной конструкции, постелил себе под пятую точку спальный мешок, куда с удовольствием плюхнулся.

Вскоре у пристанища охотников разгорелся костёр, над коим Игорю пришлось изрядно попотеть. Языки пламени стремительно взмывали вверх в попытках дотянуться до еловых веток и облизать их тёмно-зелёную хвою, но их каждый раз сбивал свирепый ветер. Тогда огонь, колыхаясь, смиренно схлынывал обратно и обиженно плевался искрами.

– Желторотик, тащи-ка сюда свою авоську, будем харчи готовить, – распорядился Ткачёв, вколачивающий по обе стороны от костра раздобытые им длинные “рогатые” палки.

Парень быстро схватил свою сумку и поднёс к закатавшему рукава дяде, который достал оттуда котелок и, залив в него воды, поинтересовался у своих спутников:

– Есть желающие построгать в нашу бурду картошку?

– С кулинарными вопросами ко мне не приставай! – откликнулся Хант, лежащий под тентом.

– Мне можно отказаться или у меня нет выбора? – уточнил у Игоря Желторотов.

– Ай, иди уже, отдыхай, – волосатой рукой отмахнулся улыбнувшийся Ткачев и, повесив котелок над костром на палку, играющую роль перекладины, принялся чистить грязные клубни.

Матвей подсел к Реджинальду и, выслушав голодное урчание своего желудка, радостно воскликнул:

– Как же я обожаю дядин суп с тушёнкой! Только ради этого готов ходить с ним в походы!

– Какие-то скромные у тебя запросы, – тихо пробубнил Хант, под треск хвороста почёсывающий свою мясистую ляжку.

– А Вам уже приходилось пробовать его кулинарный шедевр? – полюбопытствовал парень и откинул назад капюшон своего дождевика.

– Ага. Даже плевал в него для остроты, – хохотнул Реджинальд и снял с головы бандану. – Только вот что жрать мне абсолютно до фени. Я не неженка и мне по барабану, что будет плавать в сей мути. Хоть куски сала с раздувшихся боков моей жирной тётки!

– Любите Вы её, – иронично подметил Желторотов и засмеялся.

– Ну да, мёртвая она меня не сильно донимает, – без тени улыбки подтвердил Хант и скуксился. – Чёрт! Лямка от ружья грудь натёрла… – посетовал он, расстёгивая свой комбинезон и находящуюся под ним рубашку. – Пусть тело подышит.

– Что за шрам у Вас на груди? – проявил интерес Матвей, когда Реджинальд задрал вверх белую майку.

– След от пули, – безразлично произнёс Хант.

– Вас ранили? – изобразил удивление Желторотов.

– Давно…

– Как это произошло?

– По молодости я охранял товарные вагоны на одном вокзале под Воронежем и словил гостинец от любителей поживиться чужим добром, – рассказал Реджинальд. – Пуля прошла навылет, но зацепила сердце. Мамка сутками рыдала и жевала сопли после того, как до неё дошло известие о том, что её непутёвый сынок с наибольшей вероятностью двинет кони. Я фактически побывал на том свете. И знаешь… мне понравилось граничить между жизнью и смертью, ходить по тонкой черте и не свалиться в пропасть, балансировать подобно канатоходцу под куполом цирка. Я тащусь от подобного.

– Вам было сильно больно?

– Боль можно контролировать. И если у тебя выйдет подчинить её себе, вырвать кнут из лап страданий, ты сможешь получить истинное блаженство.

– Звучит бредово, – фыркнул Матвей и подумал: “Однако я с радостью доставил бы тебе такое удовольствие!”.

– Бредово звучат россказни твоего дяди о возможностях любимого племянника. А я делюсь тем, что лично испытал на себе.

– Хватит лясы точить! Налетай! Суп готов! – сообщил Игорь, и Хант с Желторотиком выползли из-под навеса.

Через некоторое время…

Вприкуску с пшеничными галетами охотники быстро одолели котелок наваристого супа, куда Ткачёв к щедро накиданным картошке и гречке экономно добавил тушёнки. Затем они вскипятили воду и навели себе чай. Матвей с дядей отведали крепкого чёрного, а стянувший с рук трёхпалые перчатки Реджинальд заварил себе иголки сосны.

Насытившись и погревшись у костра, троица собрала свои вещи и продолжила путь.

8

Отдав таксисту последние деньги, которые были у неё на руках, она вылезла из машины, закинула на плечо ранец и с тоской посмотрела сквозь центральные решётчатые ворота окружённого темнохвойным лесом лагеря, не запертые на замок.

“Шестёрка” уехала, и Тамара осталась одна. Мёртвая тишина сгустилась вокруг неё, заставив замереть беспокойное сердце. Отовсюду здесь веяло траурным унынием. Лишь пёстрая вывеска над створками ворот, выбивающаяся из полотна общей мрачности, обещала гостям беззаботное и весёлое времяпрепровождение:

ДОЛ “ТАЙНИК ЛЕШЕГО”

Климова долго решалась сделать первые шаги к месту, насквозь пропитанному для неё горем, и неизвестно, сколько бы ещё она простояла, если бы не внутренний голос.

”Чего, девица, ждёшь? Приглашения на банкет?”.

– Угу. Только вот беда, тебя на него не пригласили! – всплеснула руками Тамара. – Поэтому исчезни!

“Если хочешь, чтобы я замолчал, будь так добра, пошевеливай филейными частями! Сопли потом пожуёшь!”.

– Мне некуда торопиться…

“Разве что к заботливому мужу…”, – ухмыльнулся приставучий голос.

– Прекрати злорадствовать по поводу Вани! Иначе я…

“Что?? Что ты??”, – перебил её отдавшийся в ушах писк. – “Дашь себе камнем по дурной башке? Смирись с тем, что я неотъемлемая твоя часть! По отдельности нет ни тебя, ни меня! Есть только мы!”.

– В своей голове я никому не предоставляла бесплатное жильё, – буркнула Климова, потянула на себя правую створку ворот, и та, скрипя, поддалась.

Оказавшись на территории лагеря, Тамара прошла мимо пустующей сторожевой будки до конца асфальтированной дороги со стирающейся парковочной разметкой, задумчиво посмотрела на соответствующий квадратный знак с буквой “P” на синем фоне, чья оцинкованная стойка возвышала его над местами стоянки, затем забралась на бордюр и двинулась по вымощенной серыми кирпичами извилистой тропинке к двухэтажному корпусу, находящемуся за небольшим зданием из белого кирпича.

С наливающихся свинцом облаков посыпал мелкий снег. Тут же его закружили ледяные порывы ветра. Подхватываемые потоками воздуха белые крупинки, вертясь в вихре, спускались на крыши корпусов, деревья и озябшую почву с жухлой травой.

– Похоже, никого нет дома, – поёжившись, решила Климова, когда добралась до нужного сооружения с деревянной пристройкой.

“Не верно! Просто тебе хочется думать именно так!”, – проницательно заметил внутренний голос.

Тамара поколебалась и неуверенно ответила:

– Плохо ты меня знаешь…

“К сожалению, слишком хорошо…”, – посетовал шёпот в голове и добавил. – “До цели не дойти, если не иметь твёрдых намерений и уверенности в собственных силах. Возьми уже свою злость в узду и направь себе в помощь! Гончарова здесь! И она знает всё, что так тебя беспокоит!”.

– Извините, Вы что-то потеряли? – послышался удивлённый голос за спиной Климовой, заставивший её дёрнуться от неожиданности.

Обернувшись, Тамара увидела перед собой женщину лет сорока пяти с несколько потерянным выражением лица.

– Да, я многое здесь потеряла, но, боюсь, такое мне никто никогда не возместит даже при самом сильном желании, – развела руками Климова.

– Конечно. Ведь лагерь закрыт.

– Раз так, с чего Вы до сих пор на его территории? Мародёрством занимаетесь?

– Это уже другая история…Что Вы надеетесь тут отыскать?

– Кого, – поправила Тамара и с подозрением спросила. – Не Вы случаем Гончарова Галина?

– Кто Вы и зачем приехали сюда? – уточнила насторожившаяся женщина.

– Кажется, я первая задала вопрос…

После непродолжительного молчания женщина, задумчиво кивнув, прошептала:

– Я Гончарова Галина. Чем обязана?

В один момент Климова потеряла над собой контроль, сделалась яростной фурией и, грубо схватив стоящую напротив женщину за горло, прижала её к деревянной стенке корпусной пристройки.

– Кха…кхе…хххххх…хххррр…кха…хх…хххрр… – вцепившись за душащую её руку, захрипела Галина, чьи глаза начали закатываться от недостатка кислорода.

Тамара ослабила хватку, и покрасневшая Гончарова принялась жадно глотать ртом воздух.

– Говори, что творилось в этом чёртовом месте?! – проревела Климова, доставая из-за пояса заточенный нож.

– Ты сумасшедшая! Отпусти меня! – прокричала Галина, как незнакомка тут же больно сжала её горло, заставив замолчать.

– Рассказывай мне всё, что тебе известно, скотина! Иначе я тебя зарежу! Поверь, рука у меня не дрогнет! – грозно обещала Тамара.

– Кто ты??!! – не понимала Гончарова, в живот которой упёрся острый кончик ножа.

– Мать Пети Климова…

Галина похолодела, и в её глазах появился страх.

– Ага, значит, ты всё-таки знала моего мальчика, да, тварь??!! Знала Петю?! – вопила Тамара с выступившими слезами на глазах.

– Знала, – подтвердила Гончарова и, вспомнив, добавила. – У него был ужасный отец…

– Что Вы сделали с моим сыном??!! – свирепо заливалась Климова, плюясь слюной.

– Дали возможность начать новую жизнь…

– Хватит мне туфту гнать! Или по-хорошему раскроешь мне все Ваши чёрные дела или я отправлю тебя исповедоваться перед Господом Богом! – угрожала Тамара.

– Не мне держать ответ за случившееся.

– Тогда кому?

– Какая теперь разница? Ничего не вернуть.

– Разница есть для тебя! Сейчас ты в дерьмовом положении! Поэтому лучше поведай мне, кто виновен в смерти моего ребёнка?

– Я не собираюсь тыкать пальцем, но всё же мой Вам совет – начните с себя…

– Прекрати меня бесить!!!

– Если Вы считаете себя единственной жертвой тех событий, то глубоко ошибаетесь. Многие судьбы были сломаны!

– Ещё одна речь не по существу, и я вспорю тебе брюхо, клянусь!

– Поверьте, мне без разницы, что со мной станется! Вы не знаете, что я пережила за последние полгода…

“Пусти ей кровь! Хватит это терпеть!”, – накалял обстановку злорадно звучащий внутренний голос.

Тамара, стиснув зубы, крепче сжала в руках нож, холод лезвия коего, казалось, отдавался в её трепещущем сердце, сдвинула брови на нахмурившемся лице и, посмотрев в глаза Галины, дрожащими губами прошептала:

– Я…не могу…

Лицо её вмиг растеряло всю грубость черт и вырисованную жестокость. Держаться больше не было сил. Она выронила из руки своё кухонное оружие и, упав на колени, безутешно заплакала.

Гончарова потёрла рукой ноющую шею, прокашлялась и, с тоской обведя взглядом Климову, поспешно удалилась.

“О чём я и говорил! На тебя просто противно смотреть!”, – ворчал шёпот в голове.

– Я не убийца, – сквозь рыдания произнесла Тамара.

“Тогда зачем мы вообще сюда заявились? Справиться о здоровье данной особы? Всё же тебе есть, чему поучиться у покойного мужа! У него бы хватило смелости довести дело до конца!”.

– Не мне решать, кому умереть…Галина права. Ничего не исправить. Никого не вернуть. Пора смириться с реальностью и перестать тешить себя иллюзиями…

“Иллюзия в том, что ты считаешь себя жертвой! Но это не так…выпусти своих демонов наружу! Стань охотником!”.

– Я не опущусь до такого, даже не пытайся…я навсегда покину “Тайник Лешего” и никогда больше не стану ворошить этот пчелиный улей…

“Ты совсем свихнулась? А как же месть?”.

– Я свихнулась, когда послушала тебя, хотя заведомо знала, что всё пойдёт крахом. Пора мне уже перестать воспринимать всерьёз твои навязчивые идеи…

“Одумайся! Гончарова была у тебя в руках! И ты так просто отпустила её…”.

– Кого? Здесь, вроде, никого нет, – с улыбкой сказала Климова и, поднявшись на ноги, направилась к выходу с территории.

9

Реджинальд, на пару с Ткачёвым ожидая Матвея, осторожно спускающегося со склона, стянул с рук перчатки, достал из кармана комбинезона пачку “Оптимы”, сунул в неё два пальца и к своему удивлению не обнаружил ни одной сигареты внутри. Тогда он швырнул упаковку от табачных изделий между рельсов на деревянные шпалы железной дороги, которые, как и всё вокруг, присыпало снегом, и нервно крикнул:

– Желторотик, я, конечно, понимаю, что ты не горный козёл, но не мог бы ты перебирать своими лапками чуточку энергичней? Перевал бы давно остался позади, если бы ты не обходил каждый неровно лежащий камень!

– Я бы с удовольствием посмотрел на Вас, будь за Вашими плечами сумка вроде моей! – недовольно бурчал Матвей, от чьих неловких движений вниз по склону, шурша, сползали камни.

– Он впервые принимает участие в таком походе, Реджи. Не злись. Всё-таки преодоление горного хребта в непогоду не прогулка по набережной, – заметил Игорь.

– Ты за него ручался и говорил, что ему по силам такой променаж. Мы сюда пришли настоящим мужским делом заниматься. Кто не в состоянии перекинуть свою задницу на другую сторону долины вряд ли переживёт встречу с медведем, одной лапой уложившим троих охотников! – чертыхался Хант, выдыхая пар из ноздрей.

– Мы же с ним, а, значит, беспокоиться не о чем, – выразил уверенность Ткачёв.

– Есть о чём! – возразил Реджинальд. – Если кто-то грохнет бурого раньше меня, я… – глаза Ханта суетно забегали.

– Что ты? – не понял Игорь.

– Никогда себе этого не прощу, – спокойно пояснил мужчина в бандане и, опустив голову, состряпал хмурое лицо с глубоким болезненным взглядом.

– Мне кажется, после тех событий желающих побывать в сём лесу значительно поубавилось, – предположил Ткачёв, глядя на мрачную чащобу впереди.

– Если кто и вальнёт косолапого до Вас, так это буду я, – задорно сказал появившийся с тылу взмокший Желторотов, наконец догнавший своих спутников.

– Мечтай, сорванец, – мерзко улыбнулся Реджинальд и, перейдя через рельсы, направился к хвойным дебрям. За ним последовал и Игорь с племянником.

Спустя десять минут…

Охотники вошли в густой подлесок, а оттуда в сам лес, укрывший их от снежной бури. Там они привели ружья в боевую готовность и побрели меж плотно растущих елей и сосен, закрывающих своими игольчатыми лапами серые облака, обильно посыпающие землю колкими белыми крупинками.

– Ну и глушь! – выпустив изо рта пар, изумился Ткачёв, под чьими сапогами трещали задубевшие шишки и хрустел пробившийся сквозь ветки деревьев снег. – Сгинешь здесь, и никто не отыщет…

– Это точно. В такие дебри сам чёрт не осмелится сунуться, – поддержал Хант, медленно водя по сторонам дулом своего 12-калиберного ружья с серебряной гравировкой “Без страха и упрёка” на цевье.

– Однако Вы с дядей Альбертом сунулись, – с неодобрением бросил Матвей, перелезая через массивное сухое бревно с завядшим мхом, покрытым блестящим инеем.

– И очень пожалели об этом, – ответил Реджинальд и раздавил ледяную корочку замёрзшей лужи.

– По Вам не скажешь, – с подозрением заметил Желторотов. – Спешите сюда, как муха к говну…

– За подобные сравнения, общипанный сопляк, ты у меня по зубам получишь! – оскалившись, пригрозил Хант, скорчил ненавистную гримасу и болезненно пнул Матвея в бедро тяжёлым ботинком. – Понял?

Возмущённый такими действиями Желторотов уже скинул с плеча свой баул с ружьём, чтобы дать плешивому сдачи, как его остановил дядя:

– Матвей! Ты что себе позволяешь?!

– Он первый начал! – пожаловался племянник.

– И я же закончу, если не перестанешь борзеть, – предупредил Реджинальд. – Это тебе не на сверстников тявкать, шкет. Думаешь, коль дядька рядом, то всё можно, да? Мотай на ус, доходяга, ещё одна выходка, и я тебе мозги вышибу, глазом моргнуть не успеешь! Довольно с тобой любезничать…

– Реджи, тише, он ведь ещё…

– Перестань его выгораживать! Сам нарывается! – перебил Игоря Хант.

– Кто ещё нарывается, – пробубнил Желторотов.

– Ты опять за своё? – поразился Реджинальд. – Пфф, о чём я и говорю, типичный сморчок: дерзкий, но на деле ничего из себя не представляющий!

– Согласен, манеры у него так себе…вот только разве ты не был таким же, мм? – спросил Ткачёв своего товарища.

– Был… поэтому и учу его уму разуму! – объяснил Хант и, сплюнув слюну, двинулся дальше.

Игорь, с огорчением заглянув в глаза Матвею, тихо сказал ему:

– Не позорь меня!

– Дядя, разве тебе не кажется, что он нам что-то не договаривает? Ему наверняка есть, что скрывать, – считал шепчущий Желторотов.

– Хочешь поиграть в сыщика? Дождёшься того, что получишь от Реджи по морде. И я не вмешаюсь, так как он будет прав!

– Прости… – растерянно извинился Матвей.

– Чтобы аналогичных выкидонов больше не было! – закончил Ткачёв, и они с племянником догнали Ханта.

10

К ней подошёл сорокачетырёхлетний Глеб Поляков, главный рудокоп, руководящий поисками объекта, и вялым уставшим голосом сообщил:

– Мы нашли его…

Обернувшаяся девушка, внимательно наблюдающая за изображениями на мониторе, тут же встрепенулась, её глаза, как и у сидящего рядом связиста Фомы, радостно засверкали, но вскоре она вернула себе деловитый вид и сдержанно сказала:

– Отлично! Фараон будет доволен. Сколько времени потребуется для того, чтобы извлечь из Хранилища нашу бесценную находку и загрузить её в ящик?

– Думаю, за пару-тройку часов управимся, – прикинул одетый в испачканную спецовку Поляков, поправляя съехавшую на глаза пыльную каску с налобным фонарём.

– Хорошо. Только прошу, ничего не повредите! – беспокоилась укутанная в три кофты дама.

– Не переживайте, всё будет в лучшем виде, – убедил её Глеб и противно хрюкнул носом.

– Я на это надеюсь…

– Неужели мы скоро увидим дневной свет? – не верил своему счастью Юдин, отвлёкшийся от приборов.

– Быстрей, чем ты думаешь, – подмигнула ему единственная представительница прекрасного пола в ближайших окрестностях и обратилась к шахтёру. – Как закончите, возвращайтесь на базу и наслаждайтесь заслуженным отдыхом! Вы – большие молодцы!

– Наслаждаться я буду, когда вернусь в Гродск, затарюсь выпивкой и сниму в каком-нибудь баре развратницу с третьим размером… – поведал Поляков.

– Как Вы растранжирите заработанные деньги, меня не сильно волнует, – честно призналась девушка и добавила. – Просто давайте скорей сделаем то, что от нас требуется, и покинем эту холодную мерзкую пещеру.

Поляков серьёзно угукнул и промычал:

– Можете поковать шмотки.

11

В кругу сверстников он был настоящим любимчиком публики. Одноклассники тянулись к нему, и многие из них гордились тем, что входят в круг его общения. Увы, с учителями ситуация складывалась несколько иначе. Они вечно нудили об удручающей успеваемости Матвея, чьи поступки, по мнению преподавателей, являлись наглядным пособием неподобающего поведения воспитанного молодого человека. Сам Желторотов терпеть не мог школьные будни, отчего часто прогуливал занятия, предпочитая скучным урокам более живые мероприятия: тир (при наличии карманных денег) или пальбу по голубям из самодельной рогатки. В общем, хоть что-нибудь, что напоминало бы ему о любимом занятии – об охоте.

Правда, порой Матвею приходилось примерять на себя не только роль охотника. Периодически он становился жертвой, так как в школьных стенах охотились на него, и эти существа представлялись ему куда страшнее дикого кабана или волка…девчонки. Если повадки животных Желторотов знал, поднахватался от дяди, то поведение сих бестий оставляло у него кучу разных вопросов, ответы на которые, впрочем, он получать совсем не хотел. Расфуфыренные поклонницы его не интересовали. Парня тянуло на хутор к дяде. Там Матвея одолевало главное увлечение и страсть всей жизни – охота. Именно такая романтика приходилась ему по душе: возня с оружием, стрельба по дичи из засидки, облава зверя с гончими. И он бы не променял это абсолютно ни за какие деньги, о чём свидетельствовало довольно ревностное отношение молодого человека к своему статусу охотника. Возможно, именно из-за сего Желторотов воспринимал любую колкость Реджинальда в свой адрес очень резко и не сдерживал язык за зубами, выплёскивая всю обиду в виде грубых и подковыристых реплик.

ЧАВК!

Услышав неприятный звук, Матвей с омерзением уставился себе под ноги и увидел, что вляпался в чью-то пару центнеров ароматного удобрения.

– Фууу, – сморщив нос и зажмурив глаза, протянул Желторотов, после чего поднял ногу из кучи плотных чёрно-оливковых катышков. – Надо ж так…

– Не смертельно, – хохотнул Ткачёв, с улыбкой наблюдающий за топчущимся по помёту племянником. – К тому же примета есть, что к деньгам дело!

Идущий впереди Хант остановился, вернулся к парню и, опустив ружьё дулом в землю, присел на корточки.

– К деньгам вряд ли, но к кабану точно, Гулливер, – заключил Реджинальд, когда, оглядевшись по сторонам, изучил кал животного.

– Кабан в хвойном лесу? – удивился Матвей. – Дубовая роща дальше…

– Видать, забрёл, – пожал плечами Игорь.

– Испражнения свежие, тёплые. Он где-то поблизости. Крупная особь, – сказал Хант и ткнул пальцем на припорошённую снегом землю, где были различимы следы секача.

– Чёрт, да он своим рылом перекопал пол леса в поисках еды, – поразился Ткачёв, оценивающе взирая на раскуроченный мёрзлый грунт у сосен.

– Не слабо, да? – с восхищением проговорил Реджинальд и встал.

– Весьма, – согласился Игорь.

– Никто не желает шашлык из свинины? – поинтересовался Хант. – Можно устроить.

– Я бы не отказался, – облизнувшись, загорелся Желторотов.

– Смотри только сам не заделайся мясным блюдом, Желторотик. Вепрю по силам разорвать человека на отдельные лоскуты своими смертоносными клыками, – поведал Реджинальд.

– А мне по силам свалить его с ног раньше, чем он доберётся до нас, – ответил Матвей и, вдохновлённый идеей, предложил. – Поохотимся?

– Подожди, торопыга. Дай отлить, – остановил племянника Ткачёв и, скинув с себя всё снаряжение, отошёл в сторону, за куст можжевельника. – Поохотиться ему вздумалось, – бормотал себе под нос Игорь, расстёгивая ширинку и доставая из штанов свой причиндал. – Кабаны крепкие малые…если прикончишь одним выстрелом, считай герой. И не приведи Господь прочувствовать на себе ярость раненого…

Тут Ткачёв, поливающий почву тёплой жёлтой струёй, резко оборвал свой бубнёж и замер, когда краем глаза заметил на земле что-то странное. Тогда он прекратил мочеиспускание и, затаив дыхание, медленно повернулся. В голубовато-зелёной хвое можжевельника виднелась засыпанная жухлой травой продолговатая кочка, своим контуром отдалённо напоминающая человеческое тело. Позабывший как следует подтянуть штаны охотник сделал несколько шагов в направлении бугорка, над которым настороженно склонился.

– Хей, Гулливер, пора уже закрутить свой вентиль. Куда ты там пропал? – послышался голос Ханта, на чей зов Игорь не отозвался. Он сел на колени, дрожащими руками боязливо разворошил неровность под ветками кустарника и, вздрогнув от ужаса, оцепенел.

– Вот дерьмо… – одними лишь губами произнёс покрывшийся по́том Ткачёв, вперившись взглядом в аккуратно уложенный вниз лицом окоченевший человеческий труп с высохшей бледной кожей, натянутой на кости. – Кто это, чёрт возьми? – и охотник, взяв тело за плечо, перевернул его на спину.

Вырисовавшаяся картина повергла Игоря в шок, какого ему ещё никогда не приходилось испытывать. Издавший сдавленное кряхтение великан вытаращил перепуганные глаза, буквально приковав их к усопшему. В разлагающемся мертвяке, покрытом зелёными пятнами, он признал своего друга Альберта, у коего отсутствовала четверть головы. Немногочисленные пучки волос у раны слиплись кровью.

– Я не понимаю…это совсем не то, о чём говорил мне Реджи…ни намёка на повреждения от лап или клыков медведя… – в замешательстве прошептал мужчина, и за его спиной кто-то зловеще хмыкнул.

Ткачёв обернулся через плечо и увидел Ханта, уткнувшего свой двенадцатикалиберный бокфлинт в затылок обречённо стоящему на коленях Матвею.

– Ничего личного, Игорь, – помотал головой Реджинальд. – Просто ты забрёл не в те кусты…

12

Нацепивший на свою лохматую голову гарнитуру связи Фома Юдин поёрзал на стуле, затем поправил микрофон и принялся вызывать своего начальника по зашифрованному каналу. Вскоре, после серии непродолжительных гудков, в наушниках раздался властный голос с хрипотцой: