Читать книгу: «Искупление Гибели», страница 2

4 глава.

1. Зорян сказал, что там только грешники. Однако сам он выглядит вполне неплохо. Может, таких, как он, много, и я смогу спасти их души. Звучит как хороший план – подстегнутый синдромом спасателя, сочетающийся с моей концепцией жизни. Такова моя роль? Роль пророка в пустом мире, где остались лишь грешники, готовые меня сожрать. Правда, это довольно странная затея – играть в спасателя.

2.Появление моего гостя как раз кстати; теперь есть с кем поразмышлять о человеческом бытии. Но я всё же не уверен. Нужно подумать, с каким отношением выходить в такое путешествие.

3. – Я в большом долгу перед тобой, – послышался голос позади. – Скажи, чем помочь, и я помогу. Я давно живу и общался с многими деятелями. Все работы хороши, сделаем вместе от души. Направляй.

– Да, было бы славно, – обмолвился я, – надо подготовить дрова на зиму. И надо бы заготовить пропитание. Возьми удочку и сходи на реку.

– Как скажешь, я теперь твой помощник на вечно, – задорно ответил он, как будто под – вечностью он имел в виду буквально вечность. – Такие этому миру нужны, такие нужны и мне. Жить становится легче. Мы горы с тобой свернем.

Я огляделся и попытался понять, что лежит за его словами. Его уверенность казалась искренней, но вместе с тем в ней скрывался намек на что-то более глубокое. Почему я замечаю в его тоне нотки радости в сочетании с этой бравурной присягой служения? Моя роль в его жизни – это больше, чем просто дружба, это какая-то связь, которую я не до конца осознаю.

Я почувствовал, как в груди начинает пролетать легкое волнение. Зорян не только обещает помочь, он внушает мне надежду, без которой я бы никогда не решился идти дальше. Мы действительно могли бы свернуть горы, если будем работать сообща. Но цена этого обещания кажется мне слишком высокой – что, если он ждёт чего-то взамен?

– Зорян, – осторожно начал я, – а тебе не кажется, что вся эта помощь может загнать нас в ловушку? Мы можем слишком увлечься, забыв про собственные желания и цели. Что если мы станем просто результатом того, что необходимо этому миру?

– Мы сами творцы своей судьбы, – ответил он с улыбкой, не принимая моего собеседования всерьез. – Судьба дает нам карту, но именно мы решаем, как по ней идти. Будем создавать новое вместе, а остальное – дело времени.

Я задумался над его словами. Возможно, это и есть возможность осознать себя в другом свете? Какой бы ни была наша цель, главное – это наш путь. И мы могли бы исследовать его вместе.

5. Его энтузиазм заряжал меня, словно током, пробегавшим по венам. Возможно, то, что он оценил мои труды, добавляло мне уверенности. Или же он действительно искусный лжец, удачно маскирующий свои намерения под маской доброты. Но какая разница? Мне нравился его настрой, а помощь мне точно не помешает.

6. Отправив Зоряна на рыбалку, я вернулся к делу. Мне нужно было создать систему отопления для всего дома. Техническая литература и мой смекалистый мозг помогли мне придумать, как отапливать всё здание одной печью. Это было непросто, но я чувствовал, как процесс поглощает меня. Важно было не просто согреться – это была возможность проявить свое мастерство и внести свою лепту в это пространство.

7. Сил, конечно, ушло много, но в течение нескольких дней я работал с полным сосредоточением, стараясь учесть каждую деталь. С каждым новым этапом я все больше убеждался, что зима не станет для меня испытанием, а лишь временем, когда я смогу оценить результаты своих трудов. Я уже представлял, как буду трижды благодарить небеса, когда холодные ветра за окном не будут проникать внутрь, и я смогу уютно сидеть у печи, наслаждаясь теплом и покоем.

8. Сюда я пришёл поздней весной, и теперь холода уже не за горами. Впереди были долгие месяцы ожидания, где каждое утро приносило бы новую свежесть, а вечера обволакивали бы уютом. Я размышлял о том, насколько важен был каждый момент, когда я работал, и как к каждой пережитой трудности приближал себя к гармонии, о которой мечтал. И вот, казалось, что всё, что нужно было сделать, – это в полной мере ощутить этот процесс и отпустить все тревоги.

9. – Смотри, что я нашёл!– протянул мне ружьё Зорян, его глаза светились от возбуждения, а на лице играла довольная улыбка. Он с интересом наблюдал за моей реакцией. – Тут даже патроны есть. Мне кажется, это большая удача, не находишь?

10. Я взял оружие, ощущая его тяжесть. Это было охотничье ружьё, и, несмотря на видимые загрязнения, оно выглядело достаточно хорошо. Но в голове у меня крутились вопросы. Где, чёрт возьми, он мог его найти? Я обшарил каждый метр земли в том районе, но ни одного намека на подобный трофей не заметил. Зачем нужны ружья в нашем мире, наполненном страданиями?

– Зря ты его принёс, – сказал я, стараясь сдержать раздражение. – Если есть ружьё, оно обязательно стрельнет. Мне очень не хотелось никого убивать; война и так унесла много жизней, и расправляться с кем-то теми методами мне крайне не улыбалось. Мы должны искать мирные решения конфликтов.

11. Зорян, кажется, задумался. Его радость несколько потускнела, и нарушенное спокойствие отображалось на лице. – Я не думаю, что мы можем просто игнорировать тот факт, что вокруг нас опасность. Мне кажется, важно быть готовыми защитить себя. Это может спасти нам жизнь, когда мы сталкиваемся с врагом.

12. Я вздохнул, понимая, что его слова имели право на существование, но в душе будто сражались два разных лагеря: тот, что тянул к насилию как к способу разрешить разногласия, и тот, что надеялся на взаимопонимание и дипломатию. Каждое слово, каждая мысль становилась острее, обостряя внутреннюю борьбу. На одном этапе я был готов развить свои идеи, поделиться своими переживаниями, но на другом – чувствовал, что охота на конфликты требует не только физического, но и морального оснащения.

– Да, защищаться нужно, но это не должно стать нашей главным путем, – сказал я, глядя ему в глаза. – Мы должны помнить, что жизнь – это не игра, а нечто гораздо большее. Ружьё пусть останется в нашем доме как напоминание о том, чего мы хотим избежать. А настоящая удача – это возможность жить в мире, без страха друг перед другом.

13. На какое-то мгновение Зорян молчал, обдумывая мои слова. Я надеялся, что моя позиция хоть немного достигла его сердца. Важно было не просто обсуждать опасности, но и стремиться к большей цели – к миру, где каждый из нас имел бы шанс на жизнь и счастье.

14. – Надо же как-то защищаться от грешников, да и чего ты боишься? Их души уже ничего не стоят, – сказал Зорян с невероятной легкостью, протягивая мне ружье. Его уверенность меня удивляла и настораживала одновременно.

– Я боюсь за твою жизнь и думаю, что ты умеешь этим пользоваться, – добавил он, как будто в этом была вся суть нашего спора.

– Да, оружие я люблю и весь этот культ войны, – признался я, – Однако мне никак не даёт покоя эта мысль: убивать или нет. Каноны разных религий, которые мне импонируют, в этом расходятся. С одной стороны, у нас индуизм и Кришна, который учил, что смерть – это не конец, и защитить свою честь важнее, чем просто смириться и быть убитым. В то время как с другой стороны стоит Иешуа, который учил: если кто даст тебе пощёчину, подставь вторую, и если кто захочет твою рубаху, отдай.

15. Я замолчал на мгновение, пытаясь уложить в голове всё, что до сих пор звучало в моём сердце.

– Однако, думаю, речь здесь о другом. Если кто захочет разграбить мой дом, он вряд ли захочет оставить меня в живых, – сказал я, чувствуя, как внутри меня вызывает конфликт между моими моральными убеждениями и инстинктивным желанием выжить. – Я не знаю, как поступить в такой ситуации.

16. Зорян смотрел на меня с прищуром, его лицо стало более серьёзным. – Ты ставишь себя на место жертвы, но помни: драться стоит лишь тогда, когда у тебя нет другого выбора. Но когда у тебя есть шанс защитить себя – ты будешь этим пользоваться?

17. Я поднял ружье, чувствуя его вес и холодный металл в руках. – Есть ли у меня выбор? Могу ли я предположить, что сохранять мир и доброту – это моя единственная истинная защита?

18. Зорян выдвинулся вперёд, как будто мои слова его взволновали. – Ты в себе не уверен, – произнёс он. – Вот в чём проблема. Оружие – это не просто средство убийства, это средство защиты, если ты понимаешь его предназначение. Если ты не дашь отпор, ты рискуешь оставить открытыми двери для тех, кто пришёл за твоей жизнью.

– Но начало вечного проступка против мирного существования может повлечь за собой лишь бесконечный цикл насилия, – возразил я. Мы оба знали, что превращение человека в убийцу оставляет шрамы не только на теле, но и на душе. – Я не могу допустить, чтобы страх взял верх над моими принципами. Не могу стать тем, кого ненавижу.

– Я понимаю, – тихо сказал Зорян. Его голос стал мягче, и, кажется, он увидел, что эта борьба внутри меня была не просто угнетением, а чем-то значительным. – Тем не менее, будь готов сделать выбор. В нашем мире, когда столкновение неизбежно, важно помнить, кто ты есть, и что ты готов за это отдать.

19. Я почувствовал, как в душе моих терзаний таится недоумение и борьба. Надо ли брать на себя такую ответственность, чтобы стать охранником своей жизни и своих близких? Каждый выбор был пропитан значимостью, и, в конце концов, когда момент упрямо поджимал – как поступить?

20. Всё это время я надеялся, что смогу найти способ, доказать самому себе, что выбор – это не только оружие или непротивление, но и внутренние границы, которые я устанавливаю для самого себя, чтобы жить в мире среди хаоса.

21. С Зоряном мы прожили ещё полгода. За это время нам удалось отстроить крепкий забор из брёвен и поставить металлические ворота. Они выглядели внушительно, но, честно говоря, внутри меня царила странная недоумение – как будто мы закрыли себя не от внешнего мира, а от самих себя. Мы словно устроили крепость, вокруг которой не было ни ценных ресурсов, ни запаса счастья, ни тепла. Это было просто место, и ни больше.

22. В этом мире, где каждая крупинка могла оказаться сокровищем, с каждой постройкой я чувствовал, как моя собственная ценность постепенно уходит в тень. – Зачем мы это делаем?– задавался я вопросом, когда смотрел на новый забор. – Кого мы пытаемся защитить?

23. Зорян оказался хорошим собеседником. Мы долго обсуждали философию выживания, политику, зловещие знамения реальности, в которой жили. Его поставленная речь будила во мне интерес, и я с увлечением слушал его рассуждения о морали, честности и человечности.

– Ты знаешь, – однажды сказал он, вытянув ноги, – размышляя о том, что происходит вокруг, я всё больше убеждаюсь, что истинная сила в единстве. Мы должны заботиться друг о друге, создавать новую реальность, где каждый из нас имеет право существовать, и с большинством из нас это прекрасно получается.

24. Слушая его, я невольно соглашался, но в то же время чувствовал глубокое ощущение неудовлетворённости. Слова казались слишком красивыми, слишком отстраненными от того, что происходит на самом деле. Как будто я соглашался с чем-то, о чём на глубоком уровне не верил. Вся эта мудрость казалась мне иллюзией, и я не мог укрыть внутренний окрик – неужели эта крепость может стать нашим убежищем от жизни и реальных угроз?

25. Зорян продолжал говорить, а я смотрел на него, пытаясь разгадать, как так получается, что его уверенность не покидает даже во мгновения тишины. – Ты слишком много думаешь, – напомнил он мне однажды. – Ты просто должен действовать. Иногда слова – это только слова, и мир не ждёт, когда ты их обдумываешь.

26. В тот момент я вдруг ощутил нарастающее противоречие. Зачем всё это размышление, если действия говорят громче? Но меня тревожила мысль, что каждый шаг, каждое принятие решения, особенно в этом новом мире, основывалось на тех ценностях, которые могли быть легко поставлены под сомнение.

27. Почему же так трудно было согласиться с самим собой? Моё внутреннее – Я пыталось разрешить противоречия между тем, что я чувствовал, и тем, что говорил. Я соглашался с Зоряном на уровне логики, но он не знал, как погрузил меня в этот тягостный внутренний конфликт.

28. Мое понимание о жизни, выбранных моральных принципах и желании вернуться к более мирному времени шло вразрез с необходимостью выживать. Как находиться в состоянии внутреннего мира в условиях общего хаоса? Я хотел наладить мир, но что, если для этого понадобилось бы уничтожить тех, кто угрожает этому миру?

29. Мы сидели на пороге нашей крепости, и темные тени заката ложились на наши лица. В тот момент я вдруг спросил себя: – Неужели это всё, что у нас есть, – заборы и замки? Где же крепость, которая находится в моём сердце?

30. Однажды я сидел во дворе, когда ко мне подошёл Зорян и спросил:

– Как ты думаешь, что движет человеком, который хочет причинить тебе боль? Зачем человек делает губительные действия по отношению к своему собрату, нежели просто поговорит и попросит у него об этом?

31. Я задумался, впитывая его вопрос. Это действительно было непростое дело – пытаться понять мотивацию таких поступков, когда мир вокруг оказывался всё более беспокойным.

– Всему виной страх,– наконец ответил я. – В мире только два побудителя: страх и любовь. Если любовь побуждает к состраданию, сочувствию, милосердию или гуманности, то страх рождает такие чувства, как ярость, злость, гордыня и ложь.

32. Зорян внимательно меня слушал, потом, немного помолчав, продолжил:

– То есть ты хочешь сказать, что если к тебе придут три человека и захотят у тебя отобрать всё, то они боятся тебя?– его вопрос был явно риторическим, как будто он заранее знал, в какую игру заходит. Я чувствовал, как он подводит меня к какой-то ключевой мысли.

– Не совсем так,– ответил я, стараясь сосредоточиться. – Они могут бояться меня как представителя силы, возможности сопротивляться. Но в то же время, возможно, это их собственные страхи заставляют их поступать таким образом. Страх бедности, страх одиночества, страх потери контроля над своей жизнью. Они не видят альтернативы, кроме как использовать насилие.

– Интересная точка зрения,– сказал Зорян. – Но чем ты вызываешь такой страх? Кажется, у тебя достаточно благих намерений, чтобы не стать предметом чьего-то гнева.

– Не знаю,– я вздохнул. – Может быть, я просто слишком наивен. Но, возможно, сила, которую я излучаю в ответ на угрозу, или моя готовность защищаться, на самом деле порождает у кого-то ощущение беспокойства. Может, они видят у меня что-то, что пугает, даже если сами не осознают этого.

33. Зорян подошёл ближе, его глаза блестели в свете заката.

– Ты веришь, что с каждым страхом можно бороться? Что можно как-то изменить это положение вещей?

– Я надеюсь на это. Если любовь может преодолеть страх, то должно быть какое-то пространство для диалога, для понимания. Но как этого добиться в этом мире, полном недоверия и агрессии?

– Важно помнить,– произнёс Зорян с задумчивым выражением лица, – что зачастую страх и любовь идут рука об руку. Любовь может быть скрыта под слоем страха. И иногда нужно сделать первый шаг, чтобы убрать этот слой. Мой опыт подсказывает, что когда ты показываешь свою уязвимость, порой именно это вызывает доверие.

34. Я задумался о его словах. Нарушение границ, искренность, обнажённость – всё это звучало рискованно, особенно в имеющемся контексте. Но какой другой путь у нас оставался, если мы хотели построить новое общество внутри старых стен страха и ненависти?

– Давай попробуем такой подход,– предложил я. – Может, имеет смысл не только защищаться, но и расширять границы своего общения? Понять, что же движет другими, прежде чем создавать препятствия.

35. Зорян кивнул, и его глаза озарились искоркой надежды. Мы сидели на старом дереве, с каждым словом углубляя наше понимание друг друга. Я не знал, что будет дальше, но я чувствовал, что это было начало чего-то важного.

36. – Дело не во мне. Страх в них возникает изначально. Они, ещё не зная, кого сегодня будут грабить, уже носят в себе этот страх. Страх смерти, боязнь утраты – что если у них не будет чего-то, они не выживут, – ответил я, зная, о чём говорю, поскольку многократно прокручивал в уме различные причинно-следственные связи в действиях людей в прошлом.

37. Причина страха рождается задолго до поступков. Всё начинается глубоко в сердце, и чаще всего люди не осознают этого из-за пьянящего вкуса страха. Нет такого злодея, который не хотел бы быть любимым.

38. Каждый обыденный поступок, даже самый агрессивный, может быть лишь отражением внутренней борьбы, о которой лица, совершающие эти поступки, не подозревают. Их действия, даже самые жестокие, зачастую вызваны глубокими эмоциональными ранениями, которые они не умеют или не хотят признавать.

39. И вот тут мы сталкиваемся с важным упущением: каждый из нас, если заглянет вглубь собственного сердца и признает свои страхи, может обнаружить в себе зерно любви – той самой любви, о которой все говорят, но которая порой оказывается незамеченной из-за накрывающих её страхов.

40. – Зорян отвёл глаза, но я успел увидеть в них грусть. Казалось, у него есть что-то скрытое. Такую боль не так просто скрыть. Чем ярче эмоции, тем яснее становится, с какой стороны рождается первопричина: из любви или страха.

41. Это большая проблема, если в человеке доминирует страх – тогда, как бы сильно он ни стремился проявить любовь, он не сможет избежать страха потерять эту любовь или, что ещё хуже, не быть любимым. Например, мать, срываясь на свою дочери и не позволяя ей гулять, может искренне хотеть проявить любовь. Однако страх диктует ей правила, и в результате она срывается именно на дочери.

42. Мы часто путаем, от какого побудителя исходят наши намерения, и зачастую сами этого не осознаём. Отсюда возникают недоразумения и страдания – как наши собственные, так и тех, кто нас окружает. Важно уметь осознавать и различать свои эмоции, ведь это первый шаг к пониманию себя и к искреннему взаимодействию с другими.

43. – А если один человек, обидев другого, уходит, ничего не сказав и отстранился, это тоже страх?– в его вопросе явно прослеживался личный интерес к моему ответу. – Какой может быть страх, если это он меня отверг и больше не проявляет никакого интереса ко мне?

– Да, Зорян, это тоже страх. Ты думаешь, что если к тебе так отнеслись, значит, отныне тебе не проявят больше любви. Но это не так. Этот страх мешает тебе обратиться к тем ноткам любви, которые подсказывают тебе, что ты на самом деле хочешь прощения.– Мне было больно об этом говорить, ведь однажды я сам прошёл через это. – Вспомни, чего бы тебе больше всего хотелось. Не позволяй страху мешать тебе. Дай этому выход, любовь поможет тебе, а Господь поведёт по правильному пути.

– Я хочу домой,– прошептал Зорян. – Но там меня уже никто не ждёт. Они не ценили меня и бросили в самую глубокую и тёмную яму.

– Наш Отец небесный любит тебя, ведь ты Его дитя. Он укажет тебе путь и приведёт домой,– обняв его, я тихо прошептал это ему на ухо.

– Нет, я не верю,– оттолкнув меня, сказал Зорян. – Теперь это мой дом, и Отец оставил меня навсегда.

44. Убежав с территории, он оставил меня одного с размышлениями. Неужели Отец, оставив нас в таком ужасном месте, не проявил сострадания? А может, проявил, и это просто экзамен – проверка на то, способны ли мы на любовь даже в столь тёмные времена?

45. Всю оставшуюся неделю я размышлял над словами Зоряна, ведь с тех пор я его не видел. Куда он мог пойти? Я был знаком с ним меньше года, но за это время он стал мне близким человеком. В мире, где в принципе никого нет, это не сложно – ведь Господь свёл нас вместе. Я всё думал о его словах: можно ли ещё всё вернуть и обрести любовь в сердце? Мне кажется, это невозможно – так сложно избавиться от страха. Как можно доверять миру, если теперь такой дефицит всего: надежды, тепла, понимания?

46. Каждый час тянулся как вечность, и в тишине моих размышлений я искал ответы, которые светились в глубине моей души, но оставались недосягаемыми. Я осознавал, что страх может быть парализующим, но как научиться надеяться, когда вокруг лишь темнота? В такие моменты, когда повисшая тишина наполняла пространство, мне казалось, что даже во тьме есть искорка света – ту надежду, которую Зорян пытался найти в себе.

47. Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Если хоть где-то существует любовь, она определённо должна быть способна преодолеть тьму. Возможно, я просто не замечал её рядом, запутался в собственных страхах. Надо было сделать шаг навстречу свету.

48. Так прошёл месяц, кажется. Я давно оставил затею помечать дни. Какая разница, прошёл день или неделя, если они все похожи друг на друга? Зорян так и не вернулся, и мне всё больше казалось, что я его обидел тогда, не разделив его страдания. В эфирах радио я не упоминал его имени, но извинялся перед ним, надеясь, что он увидит чувства, вложенные в мои слова.

49. Совсем оставив надежду, я раскрыл своё местоположение, заявив, что все, кто хочет, могут написать мне письмо и бросить его в почтовый ящик у меня на воротах.

50. Уже на следующее утро я увидел запечатанное письмо в ящике. Его, похоже, принесли ночью, пока я спал. Я медленно достал его, чувствуя, как сердце бьётся в ожидании. Это было письмо от Адама. Я осторожно вскрыл конверт, и меня охватило волнение.

51. Я прочитал письмо Адама несколько раз, погружаясь в его слова, словно в бурное море воспоминаний. Его история звучала как жуткий и печальный рассказ из другого мира, где надежда была лишь отголоском прошлого.

– Меня призвали на службу в возрасте тридцати шести лет, как и всех мужчин, кто был полезен на войне, – начиналось его письмо. Он описывал смутные времена, полные страха и неопределенности. Конфликт, который разразился из-за новой технологии, стал катастрофой целого поколения. Я слышал отголоски этих событий на радио, но никогда не задумывался о том, как это отражается на простых людях. Адам, видимо, был одним из тех, кто оказался пожертвованным в этом безумии.

Письмо адама

52. Я представлял, как его забрали, не сказав ни слова, оставив его семью в тревоге и ожидании. Четыре года в армии, несколько месяцев, проведенных в тумане под воздействием жестокой войны, и все это время он сохранял твёрдую веру в правоту своих действий. Как же трудно было бы мне в такой ситуации!

53. Адам описывал операцию, на которой всё пошло не так, как планировалось. Я чувствовал, как его слова, полные страха и отчаяния, заставляют меня содрогаться. Взрыв, который поглотил всё вокруг, визуализировался в моем воображении, как разрушительная волна, сметающая все на своём пути. Я мог только представить, что значит потерять всё, что когда-либо любил.

54. В его рассказе было то, что пронзило меня до глубины души: возвращение домой, где его ждали родные, а на деле его ожидали лишь разрушения. Остаться в живых после всего этого – это не дар, а проклятие. Это то, что определяло жизнь Адама теперь: неизвестность, память о семье и вина за то, что он выжил. Я понимал, с каким бременем он теперь должен жить.

55. – Когда агенты Вавилона меня нашли, предложили работу, – продолжал он. Я почувствовал, как в письме увеличивается напряжение. Адам, казалось, потерял всякую надежду. Работая на тех, кто использует людей в своих интересах, он забыл о смысле жизни, выбрав путь самоуничтожения в безжалостном круговороте. Его страдания были невыносимыми, и он словно стал тенью самого себя, живя в бесконечном цикле запоя и заданий, где не оставалось места для мечты о будущем.

56. Я закрыл письмо и положил его на стол. Мысли о судьбе Адама забурлили в моей голове. Его слова отразили ту же безысходность, которую я ощущал в своём сердце. Мы оба потеряли что-то важное. И если бы я мог, я хотел бы сделать так, чтобы он узнал: он не одинок. Но как?

57. В этот момент мне стало понятно, что просто читать его письмо недостаточно. Я обязан сделать шаг навстречу, взять на себя ответственность, чтобы ощутить его боль. Может быть, так мы сможем найти друг друга и, возможно, создать новую реальность, где надежда не будет казаться лишь далеким призраком. Я решил ответить Адаму на радио, чтобы сказать ему, что его история тронула меня. Я мог стать его голосом, даже если сам не чувствовал себя сильным.

– Я не знаю, каким будет наш путь, но я хочу попробовать вернуть тебе надежду, Адам, – сказал я в ответ, чувствуя, что этот шаг мог стать началом чего-то нового и важного, не только для Адама, но и для меня, и, возможно, для других, кто также потерял надежду.

58. Так сейчас апрель?! и он совсем не похож на тот, который был раньше. Письмо написано разумным человеком, и если он решился принести его сюда, значит, он где-то живет среди таких же нормальных людей. Однако у меня возникло несколько вопросов: что на самом деле значили слова Зоряна о грешниках, и как далеко находится город, где живет Адам. Я понимал, что, возможно, смогу наладить какую-то коммуникацию с местными жителями, но меня сдерживал страх неизвестного. Надо бы поспать, утро вечера мудренее.

и сниться мне сон…

Я стою в полутемном лесу, окружённый старыми, искривлёнными деревьями, которые словно бы шепчут друг другу на незнакомом языке. Мягкий свет луны пробивается сквозь листву, образуя причудливые узоры на земле. Внезапно мне становится холодно, и я чувствую, как тень начинает медленно высвобождаться из глубины леса, словно сама ночь оживает.

Я не могу увидеть его лицо, но ощущаю его присутствие – мощное, гипнотизирующее, как магнит, притягивающий меня к себе. Тень Зоряна движется плавно, как дым, меняя форму и размер, словно играя с самыми моими страхами. Я ощущаю, что он рядом, хотя его силуэт остаётся неясным. Он сливается с окружением, и темнота словно обнимает его.

Я пытаюсь приблизиться, но каждая попытка становится безуспешной. Как только я делаю шаг вперёд, тень уходит на шаг назад, оставляя меня в полном замешательстве. Я чувствую, как сердце забилось быстрее; в моём сознании роится множество вопросов: кто он, что хочет, и как я могу его понять.

Вдруг тень начинает говорить, её голос звучит, как эхо в глубокой пещере, одновременно маня и пугая. Он шепчет: – Ты не можешь убежать от своей природы, и с каждым словом его сила растёт, пронизывая меня изнутри, проникая в самые потайные уголки моего разума. Я чувствую, как он берет меня в свои объятия, но каждое прикосновение приносит только холод и тоску.

Я пытаюсь закричать, но звуки давятся в горле, а вокруг меня всё больше стужи. Тень словно изучает меня, исследует мои страхи и слабости, и в этот миг я осознаю, что не просто наблюдаю – я сам становлюсь тенью, безвольной и тлеющей. Я чувствую, что часть меня уже принадлежит ему.

На мгновение тень замирает, и передо мной всплывают образы: светлое прошлое, моменты радости и счастья, но чем дольше я смотрю, тем больше эти воспоминания кажутся далёкими и невозможными. Тень утягивает меня, не желая отпускать.

Я открываю глаза, и всё исчезает – лес, тень, шёпот. С трудом выбираюсь из этого дремоты, но ощущение его присутствия остаётся. Я понимаю: он не покинул меня, и когда я снова закрою глаза, он будет ждать.

59. На утро я услышал стук ложки по тарелке – это Зорян сидел в комнате перед печкой. Укутанный пледом, он расположился перед огнем и уплетал жаркое, которое мне удалось приготовить из птиц, что я недавно поймал. Его появление было столь же неожиданным, как и исчезновение. Мне казалось, что я не могу контролировать его, да и не вижу в этом особой необходимости. Он мне не мешает, так пусть будет.

– Как рагу?– спросил я Зоряна, стараясь не выдать удивления его появлением.

– Спасибо, очень вкусно,– промолвил он, не проявляя никаких эмоций.

– Я тут письмо получил от человека, что снаружи,– подкинув пару дровишек, я сел рядом. – Насколько сильно они грешники?

– Максимально. Чистый грех без примесей,– ответил он. – Ты не подумай, у них больше нет души, нет выбора – им конец.

– Если так, то им и вправду конец,– непринуждённо сказал я и продолжил, – но они есть, и нечего терять. Я попробую провести эксперимент, ты не против?

– Это бессмысленная трата времени. Потрать оставшееся время на маленькие радости жизни,– доедая рагу, заметил Зорян. – Вроде этого обеда.

60. Что ж, если там есть живые люди, пусть и грешники, я попытаюсь им помочь. Открывая глаза людям и помогая искупить вину, я наполню этот мир светом. Может быть, я обрету веру – терять всё равно больше нечего. Какие бы злые и потерянные люди там ни были, у каждого есть право обрести мир в сердце.