Читать книгу: «Разговор с Богом», страница 3

– Но если вы все же обнаружили ложь, – заговорил последний из присутствующих на сцене, – то будьте спокойны и терпеливы. Помните о том, что любая ложь рано или поздно всплывет, несмотря на то что кажется, будто весь мир построен на лжи. Но даже если вы действительно в это верите, то все равно сохраняйте спокойствие и трезвый ум. Помните о том, что благодаря ему вы всегда можете раскусить льстецов, а также дать трезвую оценку происходящему. Быть спокойным всегда и везде – настоящее искусство, но я уверен, что вы сможете обрести такой крайне важный навык с моей помощью.

Все ораторы высказались и дружно начали покидать сцену. Остался ведущий, который был явно настроен сказать что-то еще напоследок. Михаил пытался переварить все вышесказанное, но произнесено было столь много, что он решил сфокусироваться лишь на самом главном, а именно: чего хочет от него и других Бог. Чему ему нужно было научиться? Великие семь Добродетелей: любовь, уважение, память, развитие, альтруизм, честность и спокойствие. Вот что мы должны были понять еще при жизни – вот чему мы были должны научиться, дабы познать себя, а значит, и Бога.

– Прекрасно понимаю, что сказано было много и вам тяжело все переварить и понять до конца. Однако я обязан вам рассказать все же, как будет проходить обучение, т. к. задачу мы поставили, а путь к ней не обозначили. Как вы поняли, Господь всегда хотел, чтобы вы обрели эти навыки, а значит, истинный путь – путь обретения семи Добродетелей. Ежедневно, на протяжении всей недели, и даже в воскресенье, вы будете обучаться отдельно взятой Добродетели. В течение дня вы будете дискутировать с Учителем, а также друг с другом на определенные темы, ведь именно таким образом люди находят истину. В споре рождается истина, не так ли? Только до спора дело не дойдет. Учителя будут задавать вам вопросы и понемногу направлять вас, дабы вы сами пришли к важному выводу в своей загробной жизни. Мы не хотим вас заставлять, не хотим манипулировать вами, не хотим вам зла – наша задача иная. Все, что мы хотим, – показать вам истинный путь, а также объяснить, почему он именно таков, а не иной.

А что с религией?

Прошло уже немало времени, а Михаил все так же оставался на своем месте и не шевелился. Казалось, что его погрузили в какое-то оцепенение. Михаил все это время сидел и думал о себе и о том, чего ему не хватает, а что он уже знает.

– Интересные Добродетели. Каких же у меня нет? Что мне еще надо в себе воспитать, дабы стать на истинный путь? – размышлял он вслух, сам того не замечая. – Ну, кажется, сразу же можно сказать, что любовь я за свою жизнь так и не познал. По крайней мере, по отношению к другому человеку. Я совершил самоубийство в полном уединении, в отречении от общества целиком. Не было ни друзей, ни родных. Даже от родителей я в какое-то мгновение отказался. Вся их белиберда про загробную жизнь отвернула меня от них полностью. Нельзя было так поступать, ведь это были единственные люди, которые меня любили. А я в буквальном смысле наплевал на их отношение ко мне, считая их дураками. Подумать только… не прийти на похороны родных отца и матери! Ведь и у них никого не было, кроме друг друга и неблагодарного сына. – На этих словах у Михаила потекли слезы раскаяния и, наверное, отчаяния оттого, что уже ничего не изменить. – Интересно, а где они сейчас? В раю ли? Или все же в их жизни были темные тайны, которые привели их в Ад? Кто знает! Вряд ли я смогу когда-нибудь с ними вновь повидаться, ведь я в месте для атеистов, а их такими нельзя было назвать. Может, и правда, нужно было прислушиваться к мнению старших – они знают явно поболее моего. И почему дети это понимают только тогда, когда их родителей уже нет в живых? В любом случае, если у меня и была любовь, так это к животным и себе. Можно ли это считать за ту Добродетель, о которой нам рассказали? Ради своей Фили (так звали кошку), я был готов сделать многое. Единственный друг, единственный член моей семьи, который покинул меня через три года после того, как появился. – Вновь у него полились слезы, но в этот раз от горечи, ведь Михаил был прав, говоря, что единственным живым существом, которое он смог полюбить, была кошка, после смерти которой он уже не смог взять другое животное к себе. Любовь до гроба, пусть и не к человеку, действительно существует у некоторых людей. – Кроме нее, я любил только себя. Но это была странная любовь, безумная, можно сказать. Я ставил себе за цель исключительно познание мира, истины – и от этого себя любил. Но разве это не эгоизм? Еще неделю назад я бы сказал, что это единственный путь в нашей никчемной жизни, но теперь… теперь все иначе. Все, что мне казалось правильным, лишено смысла. Я словно попал в иной мир, и моя эгоистичная любовь к себе выходит мне боком. Не думаю, что ее можно счесть за Добродетель, а значит, это то, чего мне не хватает. Следовательно, альтруизм во мне отсутствует. Редко когда я был готов помогать другому человеку – «к счастью», как бы я сказал в прошлой жизни, но не сейчас. Странную вещь сказали ораторы: единственный путь к выживанию – альтруизм. Это не лишено правды, я даже бы сказал, что это действительно так, но альтруизм по-прежнему воспринимается мной лишь как инструмент для удовлетворения каких-то своих эгоистичных потребностей. Вообще вся жизнь – путь эгоиста к своей неминуемой смерти. Смысл жизни, пусть я его и отрицаю, был в том, чтобы продолжить свой род, ибо выживание, как по мне, построено по индивидуальному отбору, а не естественному. В минуты смертельной угрозы человек больше заботится о себе, нежели о других, а значит, это культурная, цивилизованная надстройка в виде альтруизма пропадает. А это означает, что внутри мы все такие же эгоисты, просто кто-то этого не понимает или не признает. Другой вопрос, как мне с таким отношением перевоспитать себя и научиться этому самому альтруизму. Единственная надежда, что моя тяга к истине пересилит мой эгоизм. Потому как утверждать, что я использую все эти обучения лишь для познания истинного пути, было бы неверно. По крайней мере, можно точно сказать, что я предпочитаю говорить правду и редко полуправду, но не ложь.

Михаил вздохнул, пришел в себя и осмотрелся. Пустые стены и ступеньки придавали обстановке таинственности и загадочности. Вокруг никого не было.

«Пора выходить отсюда», – мелькнуло у него в голове.

Он отправился к выходу, продолжая размышлять, но уже про себя.

«Интересно, может ли считаться развитием то, что постоянно размышлял о свободе воли, да и не только. Всегда хотел узнать, существует ли она на самом деле. Да и вообще все эти философские изыскания привели меня к пистолету, но все же я развивался? Или нет? Я узнавал постоянно что-нибудь новое, спешил прочесть новые книги своих любимых современников. Надеюсь, что господин Сапольски или же Газзанига за свою жизнь напишут еще не одну отменную книгу и помогут другим людям стать лучше, стать умнее. Впрочем, я всегда говорил, что познание истины лишь мешает людям становиться счастливыми. Может, и не стоило бы обобщать, но такой уж я человек. Главное – сохранять спокойствие. С чем у меня, наверное, все же существуют некоторые проблемы. Как-никак, я совершил самоубийство, а это явно показатель того, что я не самый спокойный человек. По крайней мере, в своих мыслях. При общении с другими людьми меня всегда было трудно вывести из себя. Идиот ли мой собеседник, гений или же заблудшая овца – никогда не было такого, что эмоции брали верх надо мной. Думаю, тут можно сказать и то, что я всегда уважал других людей, несмотря на их образ жизни, мысли и так далее. Ведь без уважения невозможно познать истину, это оратор правильно подметил: пренебрежительное отношение не приведет ни к чему хорошему. С другой стороны, когда дело касалось моей жизни, моего развития – тут рациональность меня уже могла покинуть. Я психовал, кричал в подушку, кричал на себя в зеркало, оскорблял всеми гнусными словами, которые только могли мне прийти в голову, а все оттого, что я чувствовал, что теряю уважение к себе из-за того, что не могу найти выход из какой-либо ситуации, не могу решить какую-нибудь задачу или же понять что-либо. Я не знаю, кто я такой до сих пор. Отлично помню, к чему я стремился все свою жизнь, но не помню, когда бы я не сожалел о своем поступке. Странно это все. Прошлая жизнь разрушена, но тянется за тобой, как шлейф. Неужели нельзя было начать все с нуля? Начать все сначала? Или это неотъемлемая часть Добродетели памяти? Ведь, не зная прошлого, нельзя обрести будущее, или как там любят говорить историки. Надеюсь, что когда-нибудь мне обязательно ответят Учителя Добродетели, а может, и сам Бог, на мои вопросы».

Выйдя на улицу, он обнаружил, что людей почти не было. Огромная толпа рассосалась по территории и теперь напоминала больше не стаю муравьев, а маленькие лужи на земле. Кто-то сидел и безмолвно смотрел вдаль, переваривая всю полученную информацию, как это делал только что Михаил. Кто-то утомился и прилег передохнуть прямо на траву. Большинство же объединились в маленькие группы и о чем-то совещались, что-то обсуждали. Нетрудно было понять что. Не каждый день тебя учат истине. Именно потому такой взрыв и произошел. Кроме того, в амфитеатре нельзя было это все обсуждать, а значит, вся накопившаяся энергия вырвалась на улице и превратилась из мыслей в речь.

Михаил хотел было к кому-то присоединиться, но, привыкнув вести затворническую жизнь, он особо не стремился заводить новые знакомства. Он сам недоумевал, что некоторое время назад интересовался, как зовут людей, которые сидят рядом. По всей видимости, его потерянность и запутанность взяли верх над философскими концепциями одиночества. Короче говоря, главный герой, лениво переставляя ноги, понемногу вслушивался в то, что говорят люди. Ни к кому он не хотел подходить, однако он услышал, как его подозвали. Это был явно знакомый голос. Михаил остановился, обернулся и обнаружил, что это был Валентин. Миша кивнул, давая понять, что сейчас подойдет к ним.

«Ну слава богу, можно будет хоть с кем-то поговорить», – подбадривал сам себя он по пути.

– Ну, здравствуй, – начал диалог Валентин. – Теперь можно не переживать, что за нами глаз Божий будет следить, – пошутил он, намекая на вынужденную тишину в здании.

– Приветствую вас, – улыбаясь, проговорил Михаил.

– Я бы на вашем месте так уверенно не говорил, – включился в разговор собеседник Валентина. – Бог всегда и везде, а потому Он слышит сейчас вас и то, что вы над ним насмехаетесь.

– А знаете, где еще постоянно за вами следят, за каждым вашим шагом? – спросил у него Валентин. – Правильно! В тюрьме. Потому я и говорил о том, что единственная жизнь, которая у нас есть, истинная, была до того, как мы сюда попали. Пусть даже там мы и были под наблюдением Господа, но жили-то мы так, как хотели. Мы могли быть святыми и следовать всем заповедям, а могли наплевать на все это с высокой башни, – на этих словах его голос возвысился, а сам он обвел рукой открывающиеся им просторы, – и делать все, что мы хотим. Могли грешить, не забывая про свою человечность, которая корнями уходит в животное начало.

– То есть вы хотите сказать, что…

– К слову, Миша, познакомься – Андрей. Андрей, соответственно, это Михаил.

Они протянули друг другу руки для рукопожатия и улыбнулись.

– Андрея уже ждет последний экзамен, после чего решится его судьба, – продолжал Валентин. – Он меня встретил после Гида, т. к. сам намеревается стать им, и мы с ним провели уже не одну беседу. – После чего Валентин нагнулся к уху Михаила и прошептал следующее: – Наивный дурачок, считает, что именно там его предназначение и что там есть возможность «карьерного роста», как бы мы сказали, будучи в нормальном месте, а не в «Раю».

На этих словах Михаил улыбнулся ироничной улыбкой, давая понять, что понял, в чем суть, и посмотрел исподлобья на Андрея. Это был человек не старше 35, который погиб от какой-то онкологии, но какой именно, он сам решил не распространяться. Первое, что бросалось в глаза, так это то, что нос у него был искривлен, а глаза чуть-чуть подтекшие, хотя их зеленый цвет придавал некоторую красоту верхней части лица. Губы же выглядели так, как будто он их постоянно кусал, ибо раны от зубов были заметны невооруженным глазом. Зато можно со спокойной душой сказать, что в плане физической формы он был в отличном состоянии, и ему можно было позавидовать. По всей видимости, он был каким-то спортсменом, судя по лицу и телосложению, заключил Михаил.

– То есть вы хотите сказать, что греха не существует? Или что он не имеет никакого смысла, по крайней мере в предыдущей жизни, – говорил Андрей.

– Все именно так. Религиозное толкование греха лишено всякого смысла, здравого – уж точно. И вообще, религия – крайне дрянное изобретение человечества. – Валентин глубоко вдохнул, а на выдохе закончил свою речь следующим образом: – Надеюсь, наука продолжит разрушать все эти религиозные верования, все эти их толкования, все эти обряды и ненужную роскошь.

– Ну, на обучении нам действительно объяснили, что все эти религиозные деятели, несущие, как они думали, «слово Божье», не всегда были правы, и это понятно любому адекватному человеку, но все же я предпочту относиться к христианской религии скорее положительно, нежели отрицательно по ряду причин, которые не поддаются сомнению.

Михаил, который был явным сторонником Валентина, решил поинтересоваться: в чем же заключаются доводы положительного отношения к христианству?

– Давайте разберемся в вопросе не поверхностно, а копнем несколько глубже. Я считаю, что христианство нужно рассматривать не только как религию, но еще и как инструмент прогресса и развития. Во всех смыслах. Я просто предлагаю вам окунуться в те темные времена, когда христианство только зарождалось. Как мы помним, римляне были язычниками со своим пантеоном богов, и эти боги потом плавно перетекли в Космос в виде наименований планет. Так вот язычество очень часто является синонимом жестокости и нерациональности поступков. Взять ту же культурную составляющую Древнего Рима. Кто сильнее – тот и прав. Рабство. Абсолютно нетолерантное отношение к людям, которые не являлись частью республики, империи.

– Христианство тоже не является примером толерантности, как по мне, – подключился Валентин.

– Тем не менее изначальная идея христианской религии просто превосходна. Это был пусть и не первый, но явно самый существенный манифест равноправия. Люби ближнего, как самого себя. В этой фразе кроется великая мудрость и сила, ведь благодаря этому мы все и живы до сих пор. Христианство было той Полярной звездой, по которой древние моряки ориентировались в пространстве. Оно стало светом в конце туннеля, к которому люди шли и обретали некую справедливость, равноправие. Если бы не оно, то развитие общества затормозилось, ведь оно давало возможность всем жить и творить. Кроме того, если уж брать религиозную часть, то здесь нужно отдать должное уважение тому, что она заложила азы понимания Господа. Вам еще предстоит пройти тот самый, истинный путь, и уж поверьте: христианство – то, что необходимо каждому человеку. И если быть честным, то и сейчас.

– Но при этом, – включился уже Валентин, – не нужно забывать, сколь опасна вера в христианскую религию по ряду причин. Я бы охарактеризовал ее как яд змеи, который убивает далеко не сразу, а постепенно, со временем изничтожая зерно истины, которое у нас было на Земле. Очень часто она тормозила это самое развитие тем, что отрицала науку и ее последователей. Одна история Николая Коперника чего только стоит! Я очень рад тому, что в какой-то момент великие умы все же наплевали на христианское объяснение бытия и всего происходящего. Да и потом, возвращаясь чисто на религиозную стезю, здесь тоже есть с чем поспорить. Так, к примеру, моя любимая тема греха и его отношения к человеку. Мы, люди, всегда были, есть и однозначно будем греховны, ведь так уж случилось. И здесь действительно интересный вопрос – так получилось эволюционным путем, который имеет под собой хоть какую-то доказательную базу, или же мы были созданы Богом, идея которого шита белыми нитками.

– Неужели тебе недостаточно того, что ты наблюдаешь прямо здесь и сейчас? – перебил его Андрей.

– Абсолютно точно нет. Я тебе больше скажу, судя по происходящему, действительно Господь приложил руку к нашему созданию, но тогда у меня возникает в сотни раз больше вопросов. Мы созданы по образу и подобию, если верить христианству. И созданы изначально грешными, или по крайней мере такими, что не можем не стать таковыми. Нас всегда тянет скорее к греху, нежели к Добродетели. Тогда вытекает логичный вопрос: не является ли Господь апогеем греховности в нашей вселенной? Если это так, то к чему весь этот фарс с Адом, куда отправляют тех, кто не мог перебороть свое пристрастие к греху? И еще пара мыслей касательно греха. Вот ты сможешь перечислить универсальный список грехов?

– Конечно. Ненависть, пренебрежение, стагнация, забвение, эгоизм, лицемерие и, наконец, несдержанность, – с гордо поднятой головой проговорил Андрей.

– Ничего не напоминает? – словно ожидая такого ответа, продолжал Валентин. – Это же просто список антонимов Добродетели, и не более того. Нам уже перечислили то, чему нас будут обучать. И то, что ты назвал, – просто их противоположный смысл. А значит, Добродетель без греха невозможна, так же как и наоборот. Это две части единого целого. Только познавая грех, можно познать и Добродетель. Потому, услышав, что нас станут обучать исключительно Добродетели, я очень разочаровался. Это все равно что если бы в школе преподавали исключительно физику и природоведение, забывая о том, что в природе существуют сотни и тысячи химических и биологических процессов. Понимаешь, о чем я? Такое обучение будет неполным, частичным. И так всегда было в истории религии. Они брали лишь часть от целого, не вдаваясь в подробности. Да и кроме того, скажу тебе честно. Я сомневаюсь в реальности происходящего, – сказал Валентин, вновь проведя рукой вокруг.

Михаила словно осенило. Он вдруг понял, что даже не задумывался о том, на самом ли деле существует то, что происходит сейчас с ним здесь. Он принял на веру слова Ангела, Хранителя, Гида и Учителей, но что, если это просто предсмертная агония, которая никак не закончится? А вдруг остаток сознания просто отказывается умирать, продолжая таким образом свою жизнь? Что, если все это – лишь проекция его умирающего сознания? Времени подумать у него не было, ведь Андрей начал свою речь, которая перебила мыслительные процессы в голове у Михаила.

– Обучение в этом и заключается. Разве ты не понимаешь? Грех вы познали еще в предыдущей жизни. И, как ты и сказал, каждый человек был окружен грехом и стремился к нему. Значит, люди уже знают, что это такое, следовательно, им можно говорить и про Добродетель – объяснять, что это и почему нужно к ней стремиться. Я не могу вас обучать этому, ибо я не Учитель. Но уж поверь, в течение недели вы всё узнаете и поймете. А твои слова касательно иллюзорности происходящего лишены смысла. Сознание может рисовать галлюцинации, но у тебя бы не было ощущения своего тела, или хотя бы оно чувствовалось иначе, ведь ты бы умирал, а значит, твое тело функционировало бы уже с нарушениями. По крайней мере, если бы ты был прав, то не думаешь ли ты, что все это существует даже не в твоей голове, а у кого-то другого? Вдруг это все – проекция Михаила, чтобы ответить наконец на свои вопросы? – Андрей повернул голову в сторону героя и улыбнулся.

Михаила же передернуло, но, как только он услышал смех Андрея, сразу же расслабился. Однако зерно сомнения уже было посеяно в голове у Миши.

– Ну да ладно, возвращаясь к моим аргументам. Религия внесла неоценимый вклад в культуру европейского, да и не только, человека. Вспомни свою прежнюю жизнь. Разве все, что тебя окружало, все те правила, которым ты следовал, не являются ли логичным продолжением учения Христа? Я считаю, что целиком и полностью. Взглянуть хотя бы на законодательства стран. Разве ты не видишь прямое следствие религиозных правил? Не убий, не укради и т. д. Как минимум это. Ведь раньше на это смотрели сквозь пальцы, но после прихода христианства в страны все поменялось, и к лучшему. Даже если рассмотреть взаимоотношения между людьми, то и там прослеживается религиозная нить. Уважение, терпение, альтруизм, любовь и многое другое вошло в нашу жизнь исключительно как следствие укоренения христианства в обществе. Оно создавало культуру, а культура создает нас. Это замкнутый круг. Мы формируем культуру, а она нас. Ну и напоследок. Литература, изобразительное искусство, музыка, вообще все эти пункты культуры – детища религии. В своих произведениях Достоевский или Толстой говорил, что вера в Бога – единственный выход в нашем бренном мире. Данте Алигьери и его «Божественная комедия». Леонардо да Винчи, Боттичелли и их произведения искусства. Продолжать можно до бесконечности, но смысл в том, что, даже рассматривая отдельное произведение искусства, можно увидеть невооруженным глазом вклад религии в культурное наследство. Вот почему религию нужно как минимум уважать.

– Как угодно, – с насмешкой проговорил Валентин. – Вот только с вашей религией и прежде, и сейчас происходит такое, что перечеркивает всю «важность» ее вклада в культуру. О чем я говорю? О том, что испокон веков религия могла использоваться в политике как один из самых сильных аргументов. К примеру, взять Крещение Руси. Спорить о том, что именно заставило Владимира Великого крестить свой народ, можно до бесконечности. Однако во всей этой ситуации можно проследить один немаловажный аспект. Его женитьбу на Анне Византийской. Есть две основные версии, как он получил ее руку, но разница в нашем случае невелика. И в первом, и во втором случае император Василий II ставил обязательным условием в договоре, что Владимир должен креститься. И не важно, разбил ли князь войска императора и после потребовал руку Анны или же император просил помощи у князя – итог один. Император не мог выдать свою сестру замуж за язычника, ведь это лишило бы его международного статуса защитника христианства на Востоке. Владимир же был поистине мудрым и принял крещение. Плюс ко всему это было сделано не только чтобы заполучить руку Анны, но и чтобы облегчить правление своими землями. Представьте, что у вас разрозненные племена: вятичи, древляне и т. д., и каждое из них является сторонником язычества. Следовательно, живя под одной крышей, именуемой Киевской Русью, каждое имеет каких-нибудь своих божков. Пусть отличие своего от другого ограничивается даже длиной его руки, но уж поверьте – этого было бы достаточно, чтобы вынуть меч из ножен и идти войной на соседнее племя, ибо их божок отличен от нашего. Конечно же, Владимир принял христианство! Все исповедуют одного Бога, все следуют общему учению, никаких отличий и меньше споров – это был просто прекрасный политический ход, а ведь на дворе был конец X века. Уже почти вся Европа придерживалась христианского верования – одни лишь восточные славяне поклонялись Перуну. Потому Владимир совершил отличный политический ход, приняв христианство, после чего к стране стали относиться более благосклонно. Вот тебе и Крещение Руси! Да и сейчас то же самое. Кто-то до сих пор строит огромную часть политики на религии, как это было с господином Порошенко. Он с этим томосом носился, как ужаленный, крича об автокефалии на каждом шагу. Короче говоря, религия и ныне играет в политике ощутимую роль.

– Как тебе будет угодно. Удивлен, что ты не вспомнил про жестокость и, к примеру, инквизицию, – пошутил Андрей.

– Думаю, что это само собой разумеется. Жестокость всегда была присуща религии, потому распространяться на этот счет лишено смысла.

– Не все, конечно, так очевидно, ну да ладно. Действительно, есть более интересные и не лежащие на поверхности аспекты истории религии, которые я предлагаю рассмотреть. Прежде чем развить свою мысль, я хочу задать вопрос. Без чего человеческая жизнь лишена всякого смысла?

– Только не говори, что без веры, – пробурчал Валентин.

– Без других людей? – ответил Михаил.

– Хорошая мысль, Миша, однако нет. Отними у человека надежду, и ты его убьешь. Вера – это скорее следствие надежды, чем ее причина. Представьте себе человека, который ни во что не верит, ни на что не надеется. Разве это человек?

В эту секунду Михаил полностью выключился из разговора. Последний вопрос заставил его глубоко задуматься. Он начал тонуть в своих воспоминаниях, а в голове хаотично проносились отрывки фраз:

«Люди идиоты! Они не понимают, сколь ценно одиночество!»; «У меня есть бессмысленная цель, но зато она у меня есть, в отличие от других»; «Истине нужно приносить жертвы, даже если они вырывают из тебя остаток жизни»; «Я не верю в успех, я не верю в себя, но я знаю, что мой путь верен» и многие другие.

Михаил угробил всю жизнь на поиски ответов на свои вопросы, а когда нашел, то потерял всякую надежду обрести свою жизнь вновь.

«Надежда, – последняя мысль, которая пронеслась в голове у Михаила перед смертью, – необходима людям, абсолютно всем. Все люди, которые начинают свои изыскания в надежде найти истину, изначально обречены на провал. Их надежда иллюзорна, а если на чем-то и зиждется, но вскоре обязательно разрушится. Вера, неважно какая, надежда на что-либо – основа человеческого общества. Все мы надеемся, что найдем свое счастье. Все мы верим, что наши друзья с нами навсегда. Все мы надеемся на то, что мы хорошие люди. Однако стоит только взглянуть на все со стороны, а не через призму своего опыта, оказывается, что все эти надежды, вся эта вера в себя либо в кого-нибудь еще – всего лишь удобная ширма, за которой скрывается гребаное ничто. Человек – мечтатель, а значит, смысл жизни в том, чтобы мечтать. Но как только ты задумаешься над этим, ты не сможешь больше мечтать, ибо все это будет ненастоящее».

– Религия давала возможность обрести надежду, а после и веру! – услышал Михаил после нескольких десятков секунд размышлений. – Кроме того, она давала возможность низшим слоям общества банально выжить. Религия была пристанищем для многих угнетенных, для потерянных и разбитых. Она давала веру, надежду, а как следствие и жизнь всем, кто приходит к вере. Потому я и говорю о том, что ее нужно уважать.

«Зараза! Пропустил всю его речь, пока витал в облаках, – досадовал Михаил. – Надеюсь, это было не самое важное, о чем он говорил».

– В этом вся и загвоздка, что давала! – сразу же начал Валентин. – Неужели ты не обратил внимания на то, что происходит ныне на Земле? Как преображается общество? Какие метаморфозы оно испытывает? Все, что ты говоришь, относится к прошлому, но никак не к настоящему. Конечно, сейчас тоже хватает верующих людей, которые видят смысл своей жизни в религии и рады этому, но все же большинство, по крайней мере я хочу в это верить, уже отходят от идеи того, что за ними наблюдает Господь. Да, я понимаю, что это звучит максимально глупо, учитывая, что я говорю об этом здесь, на небесах, в Эдеме, но мы же размышляем о том, как относятся к религии там, внизу. И вот если мы будем рассматривать религию и ее постулаты на Земле, не зная о том, что загробная жизнь существует, то она оказывается в крайне неприятном положении. В самом деле! Какой человек будет считать, будто мы созданы по образу и подобию Бога, если научные изыскания с каждым годом представляют все новые и новые доказательства того, что мы произошли от низших организмов и эволюционным путем обрели нынешний вид. Все эти анализы почв, благодаря которым мы можем определить, что ее возраст кардинально отличается от того, о чем нам говорит христианство, и т. д. В таком обществе (а наука все же является частью культурного развития) все это оставляет неизгладимый след в головах людей, отчего те начинают задумываться и о бытовой жизни. То, как жили раньше люди, исповедуя исключительно христианство, неприменимо к тому, как люди живут сейчас. Понимаешь, о чем я? Время идет – все меняется. В том числе и культура, и вклад религии становится все менее и менее заметен. Я уверен, что и язычество внесло огромный вклад в нашу культуру, но при этом о нем почему-то не говорят так, как ты говоришь о христианстве. То, что абсолютно все на нас влияет, – факт, но при этом не нужно забывать, что даже то, что мы можем назвать великим и «вечным», по сути является преходящим. Посмотри на нынешнюю молодежь или студентов. Какой процент молодых людей назовут хотя бы три произведения Чехова? Или Лермонтова? Смогут ли они сказать, кто такой Серен Кьеркегор или же в чем по-настоящему заключается идея «смерти Бога» по Ницше? Смогут ли назвать хотя бы одно произведение Римского-Корсакова? Хотя бы Баха или Шопена? Нет, ибо они были раньше великими людьми, и их величие осталось в XX веке. Так же и религия. Конечно, она намного глубже проникла в наши души, в нашу культуру, но разве еще в XIX веке не начали говорить о том, что она отмирает, как ненужный отросток? Бог мертв, и мы убили его. Прав был Фридрих. Чем дальше, тем более явно и явно это заметно. Все преходяще, а держаться за прошлое – все равно что отказаться от будущего, потому и религия начинает изживать себя. Ты говоришь, что ее можно уважать, но можно ли уважать мертвеца, который так отчаянно пытается выбраться из своей могилы? Если бы он остался внутри и не начинал бы буянить, то цены ему не было б. Но то, что происходит с религией сейчас, вызывает лишь отвращение и пренебрежительное отношение. Бог умер, но пытается барахтаться, как рыба, выброшенная на берег. Бог умер, но притворяется живым. Бог умер, и он убил себя сам, своими такими действиями. Вот мое последнее слово.

Андрей улыбнулся искренней улыбкой и повернулся к Михаилу. Последний словно ожидал этого, потому улыбнулся заранее.

– Мы, наверное, тебе наскучили. Стоишь и слушаешь без передыха, – начал говорить Андрей, обращаясь к Михаилу. – Прости уж нас, что мы так сильно увлеклись, что даже не поинтересовались твоим мнением. Я уверен, что тебе есть что сказать. Как-никак, тема не самая легкая.

Валентин опешил. Он вздрогнул, а в его глазах читалась рассеянность. Повернувшись к Михаилу, он начал просить прощение.

– Точно! Прости, пожалуйста, нас. Действительно, увлеклись. Сам же тебя подозвал, а в итоге даже не дал тебе и рта раскрыть, – искренне проговорил он.

– Все в порядке. Я прекрасно понимаю вас, ведь сам зачастую если начинаю говорить, то не могу переключиться на кого-нибудь еще, кроме собеседника.