Принцесса Лиза, которая прилетела на воздушном шаре

Глава 6. Что сказал Баклажаб

1

Вот что значит «не везёт, так не везёт». Прошёл всего-то один день, и на тебе пожалуйста – граница на замке и фиолетовый охранник без ушей. А машинка времени в Коттедже. А до Коттеджа ещё топать и топать. И что делать – не понятно. Должен же быть ещё какой-нибудь способ перебраться на ту строну. Надо просто напрячься и хорошенько подумать.

Ножик с усилием чесал затылок, пытаясь таким образом активизировать работу головного мозга. Он по-прежнему считал себя руководителем экспедиции и ответственным за принятие правильных решений, но ни какие разумные мысли в его голову почему-то не приходили.

Друзья отошли подальше от неприступного КПП «Барби-1» и уселись на траву: надо было спокойно обсудить сложившуюся ситуацию.

– Нечего тут нюни рассусоливать! – решительно сказала Циля. – Предлагаю прорываться с боем!

– С каким боем? – не понял Маркиз.

– С решительным боем против вымышленных преград и ограничений. За свободу передвижения! Я тут прикинула обстановку: у нас в три раза больше сил, чем у противника. Мы с Ножиком берём на себя очкастого Крота. Флакон с Брегом вяжут лапы Баклажабу. Бусинка создаёт панику и отвлекает внимание, а Лиза бежит на другой берег.

Все разом, перебивая друг друга, принялись обсуждать план боевой операции. Маркиз сказал, что Баклажаб в сто раз тяжелее его, и он с ним не справится. Мастер опасался, что в самый ответственный момент у него откроется крышка на животе, он потеряет равновесие, свалится в воду и утонет. И не понятно: чем они будут вязать лапы Баклажабу, если у них нет верёвки. Ножик сказал, что может, конечно, проткнуть Крота лезвием, но не хочется начинать мирное гуманитарное путешествие с жестокого кровопролития, и следует найти менее агрессивное решение. Бижу обиделась, что Циля поручила ей роль паникёрши, хотя она неплохо умеет кусаться и царапаться. Финальную точку в дискуссии поставила Лиза. Она сказала, что одна на другой берег не побежит, так как не знает, что делать дальше. И вообще не известно: сколько ещё таких препятствий встретится им по дороге в Коттедж, и сколько контролёров неведомого синьора Бальзамика им придётся ещё ликвидировать.

– Может быть вернёмся домой? – робко предложил Маркиз. – Не всем же в коттеджах развлекаться и на воздушных шарах летать, должен кто-то и в бытовках жить.

Все с удивлением посмотрели на него.

– По-моему наш Пузырёк не до конца протрезвел после отравления, – сказала Бижу. – Или тебя опять на Душевную клумбу потянуло, алкоголик.

Маркиз понял, что ляпнул какую-то глупость, смутился и промолчал. Остальные тоже молчали: им было стыдно за своего товарища.

И как раз в это время к ним подошёл Баклажаб.

– Присесть можно? – спросил он. Крота рядом не было, и голос контролёра смягчился, потерял официальную строгость и даже показался приятным.

– Садись, – махнул рукой Ножик. – Здесь не театр, места не куплены.

– Вы на меня не обижайтесь, – сказал Баклажаб. – Я ведь человек служивый, государственный – делаю что начальство велит.

– Тоже мне, нашёл оправдание, – проворчал Ножик. – А если начальство прикажет тебе нас в ручье утопить?

Баклажаб не расслышал его слов – или просто сделал вид, что не расслышал, – смешно захлопал глазами. Все улыбнулись. Грозный стражник, наверное, уже давно ни с кем просто так по-дружески не разговаривал, и ему очень хотел высказать всё, что накопилось в его душе.

2

Баклажаб устроился работать в контрольно-пропускную службу недавно. До назначения на должность инспектора КПП «Барби-1» он был техником-экспериментатором, в одной очень секретной лаборатории, которая исследовала биологические организмы, способные совершать длительные космические перелёты. Он и появился на свет в этой же самой лаборатории – как результат опыта по генной инженерии.

Кому-то из учёных пришла в голову гениальная мысль: соединить в одном организме баклажан и жабу. Жаба хорошо переносит похолодание, решили биологи. Перед наступлением зимы она ныряет на дно неглубокого водоёма и прячется там среди тины и опавших осенних листьев. Если зимой мороз будет не очень сильным, и вода не промёрзнет целиком до самого дна, то жаба может преспокойно спать там до весны. А баклажан, наоборот, – теплолюбивый овощ. Он не любит холода, но зато имеет крепкую глянцевую кожицу. К тому же, он очень полезен для здоровья: укрепляет сердце и регулирует внутренние процессы в организме. Его даже называют «овощем долголетия».

Учёные решили, что крепкое здоровье и способность погружаться в длительную спячку при низкой температуре – очень важные свойства для космонавта. Так на свет из лабораторной пробирки появился Баклажаб.

От жабы ему достались большие выпуклые глаза и четыре лапки с перепонками между пальцев, а от баклажана – форма тела и гладкая фиолетовая кожа. По невыясненной причине у него совсем не сформировались уши, не было даже маленьких слуховых дырочек на глянцевой голове. Поэтому Баклажаб плохо слышал, но хорошо чувствовал вибрации. Звук передавался в его мозг через колебания кожи в углублениях лысого черепа. Учёные решили, что наиболее удобным способом коммуникации с новым организмом будет азбука Морзе. И любой радист, который знал эту азбуку, мог с ним легко общаться, выстукивая буквы на затылке короткими и длинными щелбанами – точками и тире. Этот способ ему очень не нравился. Он даже сочинил стишок, который постоянно повторял в уме:

Люди, берегите друг друга.

Моя голова – не пустая бочка.

Слышите? Это я говорю вам оттуда.

И туда же говорите мне в ответ.

А то одни только сплошные тире да точки.

Понимать обычную речь и разговаривать он научился несколько позже.

Когда Баклажаб освоил письмо, его отправили в космическую экспедицию – радистом на орбитальную станцию. Целыми днями он сидел около рации, надев на голову специальные наушники с маленькими молоточками. Аппаратура связи принимала радиограммы, точки и тире преобразовывались в короткие и длинные электрические импульсы, и молоточки били фиолетовому радисту, в прямом смысле слова, по темечку. Баклажаб записывал сообщения буквами на бумаге и складывал листочки в специальную картонную папку с завязками. При возвращении на землю он захватил папку с собой и отдал лично в руки начальнику Центра управления полётами. Куда делись потом эти записи Баклажаб не знал, но надеялся, что их использовали для проведения каких-нибудь крайне важных научных экспериментов.

Должность радиста Баклажабу не нравилась. После каждого сеанса связи у него от стука молоточков сильно болела голова, и он долго не мог уснуть. Не помогало даже снижение температуры в жилом отсеке орбитальной станции до +3 градусов. Вместо того, чтобы сладко спать в специальной гидростатической кровати, Баклажаб заворачивался в клетчатое шерстяное одеяло и дрожал, прижавшись к тёплой радиаторной решётке бортового электрогенератора.

А вот следующая космическая экспедиция оставила в его памяти самые лучшие воспоминания. Именно тогда он познакомился с Дракончиком, которого Крот Корнеплодов называл «его превосходительством», и с лягушонком по имени Огурчик.

Учёные из секретной лаборатории решили проверить, как хорошо Баклажаб будет чувствовать себя в условиях уменьшенной гравитации и безвоздушного пространства, характерных для длительного межпланетного перелёта. Исследования решено было проводить на лунной базе, где совсем нет атмосферы, а притяжение в шесть раз меньше земного.

Для связи с Землёй и помощи при проведении научных экспериментов в состав экспедиции включили второго участника – трёхголового тритона Дракончика.

У Дракончика было действительно три головы, отчего он был похож на маленького Змея Горыныча, только без крыльев и огненного дыхания. До встречи с Баклажабом тритон работал в той же лаборатории, но в другом отделе – отделе регенерации. Биологи изучали возможность восстановления разных органов у земноводных животных. Отрежут ему ногу и смотрят, как на этом месте отрастает новая нога. Когда все ноги, руки и хвост были отрезаны и выращены по нескольку раз, дошла очередь и до головы. Но тут способность тритона к регенерации дала сбой – вместо одной отрезанной головы выросло сразу две. Одну лишнюю голову решили удалить, а вместо неё выросло ещё две. Дальнейшие эксперименты прекратили. Так тритон остался трёхголовым и получил прозвище Дракончик.

Третьим участником экспедиции оказался самый обычный лягушонок. Его поймали в Комитетском лесу в большой луже. Он понадобился учёным в качестве контрольного образца для сравнения с генномодифицированным Баклажабом и регенерированным Дракончиком. Маленькие пупырышки покрывали зелёную спинку лягушонка и делали его похожим на молодой огурец. В списке участников научной экспедиции у него была самая длинная запись – «Контрольный природный экземпляр – образец обыкновенного болотного лягушонка, кодовое наименование – Огурчик», но между собой для краткости сотрудники лаборатории называли его Лягурчиком.

В результате сложился дружный научно-исследовательский коллектив.

Дракончик оказался прекрасным экспериментатором. Он научился одновременно делать три дела: одна голова слушала приказы начальника экспедиции Баклажаба, вторая поддерживала постоянную связь с командным пунктом на Земле, а третья контролировала окружающую обстановку. Мешала только одна проблема: для выхода из помещения базы на лунную поверхность приходилось надевать защитный скафандр с тремя стеклянными шлемами. При быстрой ходьбе шлемы раскачивались и стукались друг о друга. Дракончик придерживал их руками, чтобы они не разбились, как шары на новогодней ёлке. Тритон с ужасом вспоминал ту праздничную вечеринку, когда научные работники так развеселились, что уронили наряженную ёлку на пол и с грохотом перебили все игрушки.

Лягурчик родился и вырос в лесной глуши. Он не получил хорошего образования и, тем более, не имел опыта научных исследований, но оказался очень способным и быстро всему учился. Больше всего Лягурчик переживал, что после возвращения на Землю, его, как наименее ценного члена экипажа, отстранят от научной работы или вообще уволят без выходного пособия и пенсии. В свободное время он починил старенький Луноход, который обнаружил в соседнем кратере. Машину и чинить-то особенно не пришлось: Лягушонок просто открыл круглую крышку с солнечной батареей – она захлопнулась много лет назад во время последнего сеанса связи – Луноход и поехал. Лягурчик оказался прекрасным механиком-водителем. Если бы он нашёл второй луноход, то мог бы организовать первые в истории Луны кольцевые автогонки. Но этого не случилось, и ему пришлось в одиночку наматывать круги по гребню лунного кратера. У Луны нет атмосферы, и звука от работающего двигателя не слышно. Для большего эффекта Лягурчик громко тарахтел, подражая гоночному автомобилю, и сам себе подавал команды.

Лунная экспедиция закончилась. Всё хорошее когда-нибудь кончается. Экипаж вернулся на землю, в лабораторию к обычной повседневной работе. А через некоторое время мировую экономику поразил кризис, и министерство финансов сократило расходы на научные исследования. Учёные не смогли доказать правительству, что их работа очень важна и перспективна, – секретную лабораторию закрыли.

Уникальное оборудование сдали в металлолом, а научные сотрудники разбрелись кто-куда. Один из них – хороший знакомый Николая Петровича – посадил наших космонавтов в стеклянную банку с травой, принёс в Комитетский лес и выпустил на участке. Таким образом Баклажаб, Дракончик и Лягурчик оказались на Острове. Вскоре Остров стал Ничейным, и про них все забыли.

– Какая грустная история, – вздохнула Бижу. – Почти как у меня, только без лягушек и луноходов. Ну и что было дальше?

А дальше наступила свобода.

Очутившись на Острове, друзья старались держались вместе, а потом, как это часто случается, разошлись в разные стороны.

Обычная жаба легко прижилась бы на дачном участке, поселившись где-нибудь на дальнем краю в заболоченной канаве. Летом можно ловить мух, хватая их на лету длинным липким языком, а зимой – спать на дне, укрывшись одеялом из опавших листьев. Но Баклажаб не был обычной жабой, да и необычной тоже не был, и к тому же ещё без ушей. А кому, скажите на милость, нужен глухой баклажан с перепончатыми лапками? После долгих скитаний по Острову он пристроился в контрольно-пропускную службу, помощником к Кроту Корнеплодову.

Работа оказалась нетрудной: охраняй полосатый шлагбаум и никого без разрешения не пускай. Начальство далеко, приезжает с проверками редко. Продуктовый паёк выдают регулярно. Жить можно в кукольном домике, не отходя от рабочего места. Кроту даже понравилось, что Баклажаб глуховат. Я буду твоими ушами, – сказал он новому подчинённому. – А ты будешь смотреть в оба, за нас двоих. А то, что ты плохо слышишь, даже хорошо. Как говорится: хуже слышишь – меньше знаешь, а меньше знаешь – крепче спишь. Но на службе у меня – не спать!

3

Крот рассказал Баклажабу, что раньше был свободным тружеником и никогда ни на кого не работал. Жить можно круглый год в тёплых и сухих подземных лабиринтах, а еды под землёй на дачном участке всегда хватало с избытком. Главное иметь крепкие руки и смышлёную голову. Древние люди не любили Крота. Они считали, что он портит огородные грядки и корни культурных растений. Боролись с ним разными средствами, но победить так и не смогли. А когда древние люди ушли, новые обитатели Острова стали приглашать его для выполнения сложных земляных работ. Так он познакомился с синьором Бальзамиком, который придумал, что для безопасности губернатора нужно прорыть из Коттеджа тайные подземные ходы в разные стороны. Составил подробный проект и показал его Кроту. Крот недолго думая согласился. Большой государственный заказ всегда предполагает большую зарплату. Но потом что-то разладилось: или губернатор денег пожалел, или у него имелись другие методы охраны, а может быть он просто не доверял Бальзамику в таком серьёзном вопросе, как собственная жизнь. В результате Бальзамик на всякий случай отправил Крота подальше от Коттеджа – ведь он теперь был знаком с секретным планом. Но в то же время не хотел полностью упустить его из сферы своего влияния: а вдруг губернатор одумается и решится всё-таки на строительство подземных ходов.

Бальзамик назначил Крота начальником дальнего КПП с большой зарплатой и хорошим продовольственным пайком. Хотя мог этого и не делать, так как Крот был слепым от рождения и секретного плана не видел.

– А этот Бальзамик – кто такой? – спросил Баклажаб Крота устраиваясь на работу.

– О! – ответил тот. – О, это очень большой начальник. Следит за безопасностью всего Острова. Главнее его только сам губернатор – его превосходительство господин Дракончик.

Так Баклажаб узнал, что судьба его трёхголового товарища сложилась более чем успешно.

Про Лягурчика Крот ничего не знал. Но рабочие, которые иногда приходили с той стороны по лыжному мосту, рассказывали об одном замечательном ресторане с очень вкусной кухней, оригинальным интерьером и высокой культурой обслуживания. Находился ресторан недалеко от ручья, ниже по течению. Фирменное блюдо – чебуреки с разными начинками. А хозяин этого ресторана – вроде бы какой-то лягушонок. И называется этот ресторан непонятным словом – чебуречная «Луноход».

4

– Ну, и зачем ты нам всё это рассказал? – спросила Циля, когда Баклажаб умолк и задумчиво наклонил голову набок.

– Да так, – ответил тот, – захотелось поговорить с новыми людьми… С Кротом особо не поговоришь. Он почему-то считает, что я ничего не слышу. А у меня, кстати, внутреннее ухо хорошо развито…

– А нам-то какая от этого радость? – сказала Бижу.

– Никакая. Просто информацией поделился – пригодится где-нибудь… Вы же в Коттедж направляетесь. Можете, например, с Дракончиком встретиться.

– Мы то направляемся, да ты нас туда не пускаешь, – сказал Ножик.

– Я человек служивый, подневольный. Мне сказали не пускать – я и не пускаю.

Баклажаб виновато захлопал лягушачьими глазами как двоечник, который не выполнил домашнее задание и не может придумать нормального оправдания. То, что он рассказал, было, конечно интересно и познавательно, но ни на шаг не продвигало путешественников к цели. Ручей по-прежнему оставался непреодолимым препятствием. Все молчали и переглядывались, надеясь, что у кого-нибудь появится разумное предложение. Но ничего разумного в их головы не приходило.

– Ниже по течению ручья можно переправиться, – неожиданно тихим голосом заговорщика прервал затянувшуюся паузу Баклажаб. Его огромные глаза перестали моргать, а перепончатая ладошка прикрыла рот, показывая, что дальше собеседникам следует сохранять режим секретности. Он оглянулся на розовый домик, убедился, что Крот их не подслушивает, и скрюченным пальцем поманил всех поближе. Человечки придвинулись. Баклажаб наклонил голову к земле и быстро проговорил:

– Идите вдоль Ручья. К вечеру доберётесь до Старой грядки. Там найдёте ручейников. Они иногда бывают на другом берегу. Только с ними поосторожнее надо – очень непростой народец, скажу я вам.

– А кто такие ручейники? – шёпотом спросила Циля.

– А? – не расслышал Баклажаб и приложил перепончатую ладошку к тому месту, из которого у нормальных существ растут уши. – Вы что-то спросили?

– Кто такие ручейники? – повторила Циля, почти вплотную прижавшись своими тонкими губами к его лысой фиолетовой голове.

– Да так, сброд всякий. Что-то типа шайки бандитов или ручейных пиратов, как они сами о себе думают. И командует ими, по слухам, какая-то тётка: толи Чёрная Шея, толи Лужёная Глотка. Не помню точно.

– Ну ты молодец! Здорово придумал! – возмутилась Бижу. – Это зачем же мы сами добровольно к бандитам пойдём?

– А у вас нет другого пути. Всё должно быть по правилам. Хотите на тот берег по мостику – несите пропуск. Нет пропуска – добро пожаловать к бандитам. Такова жизнь… Всегда есть какой-нибудь выход. Но за всё надо платить, – сказал Баклажаб, выпрямился и в упор посмотрел на Лизу. – Вот такие пироги, девочка, – добавил он, как будто именно она и должна была за всё платить.

Глава 7. Пираты со Старой грядки

1

К вечеру путешественники пришли на Старую грядку.

Таблички или указателя с таким названием поблизости не наблюдалось. Обитатели Острова не утруждали себя установкой дорожных знаков, как и вообще строительством и обустройством хороших дорог. Но ошибиться было невозможно – единственная тропинка тянулась вдоль берега ручья. Иногда она убегала в сторону, петляла между толстыми корнями растений и ныряла под большие листья лопухов, но всегда снова возвращалась, пока наконец не уткнулась в длинный земляной холмик, похожий на заброшенную могилу старого деревенского кладбища.

Древние люди ухаживали за грядкой. Они укрепили её по краям досками и деревянными колышками, чтобы после дождя мокрая земля не расползалась в разные стороны. С тех пор ограждение никто не ремонтировал. Колышки покосились, доски почернели и сгнили, а в нескольких местах совсем рассыпались в труху. Через образовавшиеся дыры наружу вывалилась уродливыми болячками клубки белых скользких корней, перемешанные с жирной чёрной землёй. Стебли некогда культурных, но одичавших растений в беспорядке торчали по верху грядки, как костлявые пальцы мертвецов, вылезающих из своих могил. Прощальные лучи заходящего солнца окрасили и без того мрачный пейзаж в кроваво-красный цвет. Лизе стало не по себе.

Ближняя к путешественникам сторона грядки уже погрузилась в густую тень, но вечерний свет ещё позволял разглядеть ряд убогих маленьких домиков, которые выстроились неровной цепочкой вдоль гнилой доски. Их и домиками-то называть не хотелось – жалкие лачуги и хижины, сделанные из обрывков полиэтиленовой плёнки, перевёрнутых пластиковых стаканчиков и молочных пакетов. Древние люди выращивали в них огородную рассаду, а теперь внутри жили человечки, которых Баклажаб назвал пиратской шайкой ручейников.

Сколько пиратов было в шайке, никто не знал. Разбойники не дружили с арифметикой, не умели читать и писать. В большинстве своём они произошли из разного бытового мусора, оставленного людьми на дачном участке. Среди них попадались сигаретные окурки, поломанные вилки, бутылочные пробки и тому подобные отбросы общества. Обычно они приходили на Старую грядку из бедных окраинных районов Острова с надеждой легко и быстро разбогатеть. Строили из чего попало убогие жилища, в которые набивались по несколько человек, нигде не работали, а только сидели и ждали, когда подвернётся выгодное дельце. Но такое случалось крайне редко или не случалось никогда. Не дождавшись богатства и благополучия, они собирали свои нехитрые пожитки и уходили неизвестно куда. Многие ручейники были калеками и страдали хроническими болезнями, от чего злились на весь белый свет и мечтали ему отомстить.