Читать книгу: «История одной жизни», страница 2

Глава 5

Наступило последнее лето свободной жизни. Говорят, человек живёт всего десять лет свободно. Семь лет до школы и три года на пенсии, а дальше на погост. Мои годы до школы закончились, и я собирался шагнуть в новую для себя стихию. Стихию с другими переживаниями и уже с ответственностью с моей стороны. Ведь я уже стал взрослым, я вот–вот пойду в первый класс. Особого волнения по этому поводу у меня не было скорее я ждал чего–то нового и даже волшебного. Лето перед школой ничем особенным мне не запомнилось. Если конечно не считать поездки на перевязки. Скажу одно, всю дорогу в перевязочную я сжимался в комок, в очереди сидел робко, поглядывая на дверь кабинета, а когда приходила моя очередь с обреченным видом и понурой головой переходил порожек ненавистного кабинета. Зато после перевязки, я не просто выходил из кабинета, а вылетал как пробка из бутылки с шампанским, улыбаясь во весь рот всеми оставшимися на тот момент молочными зубами. Затем я, возвратившись домой, что ни будь кушал и выбегал во двор. Двор наш состоял из стоящих квадратом пятиэтажных зданий. Во время моего детства он мне казался просто огромным. Как то, уже будучи взрослым, я посетил его. И был крайне удивлённый его маленькой величиной, но это будет на много позже сейчас же эта была целая вселенная. Изобилия развлечений было не хитрым, малышня вроде меня оккупировала песочницы, иногда косясь на качели в центре двора, вдруг ребятам по старше надоест качаться и появится шанс захватить на несколько минут заветную деревянную перекладину, закрепленную в железные оковы не хитрой конструкции качели. Взрослые же ребята почти всегда собирались возле турников и выделывали на них разные штуки. К вечеру во двор выползали мужики и занимали конструкцию из стола и двух лавочек помещённый почему–то разработчиком в единый монолит, и рубились в домино. От них было много шума, воняло куревом и ещё какой–то гадостью, запах которой в ту пору я не знал, и они постоянно вспоминали своими криками какую–то рыбу. Для малышни вроде меня, выход мужиков во двор означал, что пора самому возвращаться домой. Надёжно спрятав в укромном месте двора гладкий камень, который служил снарядом в песочных военных баталиях, я семенил домой. Иногда мне казалось, что летний день длится целую вечность и моё последнее лето перед школой никогда не закончится. Как же всё таки наивен я был…

И вот настало утро первого сентября. Я, как и огромное количество советских детей, был одет в школьную форму, белую рубашку, за спиной висел мёртвым грузом ранец, в руках не хитрый букет цветов. Мама взяла меня за руку, и мы пошли на встречу новому будущему. Школа от моего дома была ближе, чем детский сад, и мы очень быстро достигли до её внутреннего двора. Куча детей разных возрастов кишили живой передвигающийся массой то здесь, то там. Лишь несколько кучек имели вид какой–то упорядоченности. Эти несколько кучек собирались под табличками с цифрой 1 и буквами. Читать я ещё не умел, буквы путал, но цифры знал хорошо. Три единички и три разные группы, возглавляемые тремя серьезными тетками. Одна из них имела вид Белладонны из мультфильма про поросёнка Фунтика.

– только бы попасть не к ней – почему то пронеслось в моей детской голове.

Мама крепко держа меня за руку вела на встречу к моей первой учительнице. Мы прошли мимо Белладонны, я вздохнул с облегчением и уткнулся в кого то

– осторожно Веня, какой ты невнимательный – отдернула меня мама и сказала- вот твоя учительница.

Я поднял глаза на женщину в которую врезался, на меня смотрело одновременно доброе и строгое лицо.

– здравствуйте это вам – скороговоркой сказал я и протянул свои цветы.

– спасибо Веня, иди к остальным ребятам, скоро мы пойдём в класс- сказала учительница мягким голосом.

– Слава Богу не Белладонны – опять пронеслось у меня в голове.

Класс мне показался огромным, я сел на вторую парту в третьем и ряду и начался первый в моей жизни урок. Урок мира.

После урока учительница собрала нас всех у доски для фотографии и я почувствовал на себе чей–то пристальный взгляд. На меня смотрел какой–то мальчик, да так пристально смотрел и я, не зная, что делать почему–то взял да улыбнулся. Мальчик глядел на меня улыбающегося и тоже улыбнулся в ответ. Правда всё–таки пелось в одном детском мультике про Енота, дружба начинается с улыбки! Оказалось эта обоюдная улыбка объединит меня с этим мальчиком на

долгую долгую дружбу. После фотографирования мы пожали друг другу руки и разговаривая ни о чем вышли из класса, не обращая внимания ни на кого. Вот так внезапно в жизнь вспыхивает дружба. Наши мамы удивлённо смотрели на нас, а мы двинулись в сторону дома. Как оказалось, мальчик, которого звали Алексей живёт по соседству в моём же дворе. Войдя во двор, мы обменялись номерами телефонов и договорились созвонится завтра и вместе пойти в школу. Спустя годы, я задаюсь одним вопросом, как бы повернулась моя жизнь, не улыбнувшись я на взгляд Лехи?! Возможно его, да и моя судьба была бы другой, но как известно история не терпит сослагательного наклонения и нити наших жизней.

Глава 6

Думаю, каждый из нас не много помнит свой первый класс. Когда сидишь с широко открытыми глазами и вникаешь в каждое слово учительницы. Ну, как вникаешь?! Стараешься вникнуть, первые минут десять урока, а потом энергия, которая в этом возрасте льётся через край заставляет тебя вертеть головой, смотреть в тетрадку соседке по парте, мастерить знатную «харкалку», да мало ли занятий может быть во время урока. Спасеньем от вечно воротившихся детишек наша учительница находила в зарядке. Видя, что дети устали и слабо реагируют на тему урока, учительница объявляла пятиминутку разрядки и начиналось:

– мы писали, мы писали, наши пальчики устали, мы минутку отдохнём и опять писать начнём.

Не знаю было ли, что то подобное у вас, но подобные метод реально разряжал обстановку и вызывал улыбки настраивая на продолжение уроков.

День за днём, шли месяца. Я научился читать и писать, познал навыки сложения и вычитания, но как бы не было интересно на уроках всегда любой школьник ждёт перемену, и я не исключение из правил. Что я на переменах в младших классах знает очень хорошо мой дневник, ну и конечно мама. Первый был вечно исписан замечаниями красной пастой и нередко в конце этих замечаний стоял ни один, а несколько восклицательных знаков. Скажу по секрету, в старших классах ситуация не поменялась и в общем то при неплохих отметках, поведением моё по мнению педагогического состава было крайне отвратительным. Ну а маме вечно приходилось пришивать оторванные от школьной формы пуговицы, штопать воротник, ну и стирать вечно замызганную от пота и грязи одежду. Ну ничего я не мог с собой поделать, во мне жила какая–то вечная юла. Мне хотелось одновременно прыгать, бегать, толкаться и кого–то пихать. Самым мирным занятием на переменах на моей памяти было скакать на резиночке. У нас эту затею начали девочки, но мальчики ни в чем не уступали. И делали пе–ше–хо–ды, точка, рыбку, крестик и так далее не хуже девчонок. Многие знакомые рассказывают, что в начальных классах не были дружны с девочками, у нас в этом плане в самом начале было абсолютное равенство. Не редко можно было увидеть, как кто–то из мальчиков вместе с девочками скачет в резиночку, ну а девочки могли с удовольствием бегать в салочки с мальчиками. После баталий на перемене с всклоченными волосами, вытирая пот с запотевшего и красного лица я тихонько садился за парту и ждал, потребуют ли от меня дневник. Однажды «слёзы» учителей из–за моего поведения настигли меня. Меня чем–то задел мой одноклассник и я в ярости гнался за ним. Вот уже спина злодея была на расстоянии вытянутой руки, и обидчик получит по заслугам…, но спасительный класс и дверь закрывающая его, помогли моему противнику. Без злобы и желания мне навредить товарищ по игре с силой хлопнул дверью перед моим носом. Нос уцелел, но руку желающею покарать одноклассника было уже не остановить. Как в замедленном действии я видел перед собой медленно закрывающуюся дверь. Рука была в классе, а сам я за ним. Понимая, что если я буду перемещаться дальше, то воткнусь прямиком в неё. Но как же рука?! Как можно быстрее я начал обратное движение рукой, глаза расширились, испарина появилась на лбу. Щель между косяком и дверью сокращалась. Вот–вот моя рука будет свободна! И бац. Темнота в глазах от резкой боли привела меня в ступор. От моего крика задребезжали стекла школы. Слезы предательски хлынули из глаз. Дверь резким хлопком прижала кончики моих пальцев об косяк. Выдернув руку, я посмотрел на неё сквозь пелену в глазах. Фаланги пальцев по краям набухли, а ноготь на безымянном пальце отошёл от мяса. Борясь с болью, я заскочил в кабинет в начале которого был рукомойник и на всю включил холодную воду, это облегчило мою боль, но ноготь в последствии совсем отвалился, и я опять стал пациентом старого доброго перевязочного кабинета. По сути мне повезло, не было не перелома, ни тем более ампутации. Урок с дверью и косяком не прошёл даром. Нет, это не сделало меня пай мальчиком, и я не перестал носится по коридорам школы, как угорелый, но подбегая к классу я теперь всегда останавливался и вообще стал не много осторожнее. Учебный год подходил к концу и меня ждали первые в жизни летние каникулы. Самым радостным событием которых было, то, что папа каким–то чудом получил путёвку в санаторий на Чёрное море! После операции мне необходимо было санаторное лечение, но попасть в санаторий можно было только по блату. Не ужели я увижу море?! Именно с этим вопросом я засыпал и просыпался в последние учебные дни моего первого класса…

Глава 7

Интересно кто ни будь задумывался, а детстве над временем?! Вспоминая свои ощущения мне почему казалось, что дни бесконечно долгие и долгожданные летние каникулы не наступят никогда. Но время есть время и секунда за секундой всё складывается с начало в минуты, те в свою очередь превращаются в часы, часы в дни, дни в месяц и нет никакой возможности повлиять на существующий порядок. И вот, я с папой еду на такси в городской аэропорт. Невероятно, уже через несколько часов я буду в столице нашей Родины Москве, а затем железная машина под названием самолёт перенесёт меня к морю в город Евпатория. В аэропорту, как не странно было не многолюдно. Мы быстро прошли контроль и вышли в зал ожидания посадки в самолёт. Подойдя к окну в зале ожидания, я застыл от восторга. Множество самолётов ожидало своих пассажиров. Железные летучие машины казались мне огромными хищными птицами. Как такая махина держится воздухе?! Почему не падает?! Одни загадки. Мои размышления прервало объявление на посадку. К выходу из зала ожидания подъехал автобус, и пассажиры вместе со мной и папой были доставлены к трапу самолёта. ТУ‑154 уже ревел разогретыми двигателями подмигивая всем сигнальными огоньками. На трапе нас встретила улыбающаяся стюардесса и её улыбка не много отогнала не большой, но всё же страх перед первым полётом. Моё место оказалось у окошка, из которого отчётливо было видно крыло самолёта. Такое огромное!

– Интересно, когда мы полетим самолёт будет махать крыльями как птица? – задал я наивный вопрос.

– очень надеюсь, что нет – как то уж совсем серьёзно ответил папа.

Разговаривать дальше мне не захотелось, я с нетерпением ждал начало приключений.

Стюардесса попросила пассажиров пристегнуть ремни. И самолёт медленно и как–то нехотя начал манёвр в сторону разгонной полосы. Я замер в ожидании. Шум двигателей нарастал. Самолёт резко начал набирать скорость. Меня вжало в кресло. Асфальт разгонной полосы мелькал в окне всё быстрее и быстрее и вот он остался где–то внизу. Мы взлетели. У меня заложило уши.

– сынок, сделай так, как будто ты глотаешь еду- посоветовал папа

Я тут же попробовал и стало не много легче. В окне с начало было видно, совсем крошечные деревья и дома, а потом мы провалились в вату облаков.

– папа, а облака оказывается можно потрогать – улыбнулся я

– можно сынок, только за бортом очень низкая температура – ответил папа.

Через несколько минут ощущение заложенности в ушах прошло, мы парили уже над облаками и можно было уже расстегнуть ремень безопасности и спокойно передвигаться по салону самолёта. Одинаковая картина за окном мне быстро надоела, но тут меня ожидал ещё один сюрприз. Вы не поверите, это был обед. Такого крутого обеда у меня никогда не было! Всё было интересно упаковано. Сама еда, соль, перец, сахар в отдельных бумажных пакетиках и о чудо, к обеду прилагалось повидло в пластмассовом брикете, такого чуда я никогда не видел!

Прошло несколько часов и капитан самолёта приказал всем готовится к посадке. Мы снова пристегнули ремни и самолёт начал снижение. Уши заложило сильнее, но я уже знал способ борьбы с этим недугом. Внезапно мы вынырнули из облаков, и я отчётливо увидел полосу для посадки. Встречный ветер слегка болтал самолёт. Пилоту приходилось опускать вниз то одно, то другое крыло для выравнивания машины на посадку. Пассажиры замерли в ожидании. На лицах многих людей читалась не большая тревога. Что касается меня, то я почему–то даже не переживал. Что может случиться с тобой, если ты ещё совсем юн и вся жизнь впереди?! Бух! Бух бух бух! Раздался удар колёс шасси об посадочную полосу. Самолёт не много потянуло влево, затем в право. Но пилот быстро справился с положением машины и самолёт приземлился и начал торможение. Раздались аплодисменты.

– папа, а почему люди хлопают? – не понимая происходящее спросил я

– всё потому сынок, что пилот, как и хороший актёр после своей фирменной работы заслуживает аплодисменты – ответил папа.

После остановки к самолёту подали трап и та же улыбающаяся стюардесса, провожала нас к выходу.

– до свидания и спасибо – почему то ей сказал я и даже не много смутился

– всего хорошего и добро пожаловать в Москву! – не прекращая улыбаться ответила она. И моё и без того хорошее настроение стало ещё лучше.

Аэропорт в Москве был похож на целый город. Тут и там слышалась иностранная речь.

– папа смотри смотри! – вдруг закричал я

– что такое сынок?

– там негр! – уже шёпотом сказал я

– ну да, люди у нас на планете имеют разный цвет кожи и ничего плохого в этом нет – сказал папа

– какой же он чёрный – подумалось мне.

До посадки в другой самолёт у нас было куча времени и мы поехали в самый центр столицы – на Красную Площадь. С начало мы сели в электричку и доехали до ближайшей станции метро. Крыльцо с буквой М встречало своих пассажиров и проглатывало огромный поток людей. Купив медные жетоны, мы с папой прошли турникет и передо мной возникло, то, что я видел только в мультике Ну Погоди! Эскалатор! Чудо техники! Медленно спускаясь в глубь подземки вдыхая прохладу воздуха метрополитена, я почувствовал себя пушинкой в огромном потоке людей. День только начинался а впечатлений было уже просто огромное количество.

– папа а мы не заблудимся тут? – озираясь по сторонам спросил я

– ну что ты сынок, смотри! Тут множество указателей, а вот это – папа достал из кармана брошюрку с разноцветными линиями и точками – схема передвижения.

Тут есть кольцевая линия – продолжил он – и указаны переходы на ту или иную станцию.

– ого – только и смог произнести я. В последствии через несколько лет то, чему научил меня папа очень сильно помогло мне, но об этом я расскажу позже. А пока мы сели в поезд, двери за нами закрылись и мы, набирая скорость поехали мимо мелькающих огней подземки на станцию Площадь Революции. Не помню сколько времени мы ехали, но всю дорогу я изучал большую схему метро, узелки связок с кольцевой дорогой и линии уносящие пассажиров вдаль от центра столицы.

– сколько же потребовалось труда, что бы вырыть и построить всё это?!

Выйдя из поезда мы пошли к ещё одному эскалатору поднимающему людей из подземки. И вот мы уже на поверхности. Папа неожиданно потянул меня за рукав в сторону какого то ларька.

– А, сейчас закрой глаза – сказал он

– зачем пап?

– ну закрой, сюрприз будет!

Сюрпризы я любил и по этому послушно закрыл глаза, хотя очень хотелось подсмотреть. Что же за сюрприз такой приготовил мне папа.

Неожиданно в руки мне папа положил что то шуршащие, холодное и на палочки.

– можешь открыть глаза!

Осторожно открыв глаза я посмотрел что у меня было в руках. Это был большой брикет в фольге.

– эс – ки – мо – прочитал я по слогам, ещё не веря своим глазам. Я впервые держал в руках самое настоящее, шоколадное эскимо!

– спасибо папочка – взвизгнул я и раскрыл фольгу. Мороженое было просто огромным. И как оказалось очень вкусным! А впереди нас ждала Красная Площадь….

Глава 8

Не знаю какое впечатление появляется у людей впервые вступающих на главную площадь страны, но лично у меня в голове звучал стих Толмаковой заученный ещё в садике:

Мы с детства запомнили эти слова,

Но нету прекрасней и проще

Для города имени – город Москва,

Для площади – Красная площадь.

Бурча эти слова себе под нос и держа папу за руку я с начало и не заметил, как под ногами вместо привычного асфальта оказались камни. Подняв глаза я увидел стены Кремля, мавзолей с застывшими на часах солдатами, вдали виднелся какой то памятник и интересного вида церковь, с разноцветными маковками.

– ух, ты – только и смог сказать я

Папа улыбнулся. Мы приблизились к мавзолею и папа цокнул языком

– вот это очередь! – сказал он.

Действительно складывалось впечатление, что нет этой очереди ни конца не края.

– сынок, ты не обидишься если мы не пойдём смотреть на Ленина? – серьёзно спросил папа

– да нет конечно, пойдём лучше посмотрим что там за церковь такая- сказал я. Смотреть на лежавшего мёртвого человека мне не очень хотелось, а стоять в очереди тем более.

– это сынок не церковь, а Собор Василия Блаженного.

– а что такое блаженный? – удивился я

– ну, – замялся папа- как тебе сказать

– да ладно пошли уже – сказал я уже не слушая папу. Так бывает в детстве, вопрос задаёшь, а ответ уже не нужен.

Мы зашли в темноту собора. Экскурсовод что–то там рассказывал. А у меня почему–то появилось ощущение, что я как будто попал в сказку. Пока папа слушал экскурсовода, я увлечённый любопытством метнулся за ограждение и толкнув дверку с изображением, какого–то дяди, оказался в странном помещении. Комнатка маленькая в центре какая–то тумбочка квадратная, за тумбочкой диковинный предмет с семью чашками на подставке, а на стене изображение ещё какого–то дяди строго вида. Не смотря на вид, дядя этот мне почему то был знаком и мне не было ни капельки страшно.

– в алтарь входить нельзя! – взвизгнула экскурсовод увидев меня. Не медленно уйди оттуда мальчик!

Я поспешно вышел и папа тут же схватил меня за руку.

– нельзя входить куда нельзя – как то странно сказал он

А мне подумалось – почему нельзя? И что за слово то такое алтарь?! – но спросить об этом папу я не посмел.

Экскурсия закончилась, мы купили маме какой то сувенир и вышли на Красную Площадь.

И тут для меня произошло удивительное открытия. Когда ты первый раз вступаешь на главную площадь страны тебе она кажется огромной, но побывав вроде в маленьком как с виду, так и внутри соборе и выйдя из него, площадь почему–то кажется не такой уж и большой. Это впечатление у меня было и в дальнейшем, при следующий посещениях площади и её на мой взгляд, главного Собора. Мои размышления прервалось боем курантов, и папа потянул меня к мавзолею. Происходила смена почётного караула. Вытянувшись по струнки и в унисон чеканя шаг, шли солдаты. Я завороженно смотрел как они всё это делают и мне почему–то вспомнилась сказка с очень печальным концом, которую не давно читала мне мама, сказка про оловянного солдатика. Смена караула прошла, и папа повёл меня к могиле не известного солдата. Возле вечного огня тоже стояли часовые.

– папа, а почему этот солдат не известный? – задал я очередной нелепый вопрос.

– потому что его имя не известно.

– странно вот бывает же, имя не известно. Сам ты не известный. А где ты лежишь знает весь мир – пронеслось в моей голове.

Помолчав перед Вечным огнём, мы вышли с Красной площади и отправились обратно в метро. Усталость накопившиеся во время перелёта и Московский приключений начала брать своё. Уже не было восторга от эскалатора, от поезда метро и даже от попадающихся то здесь, то там негров. Попав в аэропорт, мы прошли регистрацию на рейс и сели в самолёт. Застегнув застёжку предохранительного ремня перед взлётом, я закрыл глаза и уснул. Я не чувствовал не взлёт, не турбулентности, которые, как потом сказал папа, были во время перелёта. Мой детский организм брал своё, ему нужен был отдых. Как мы приземлялись я тоже не помню. Папа разбудил меня уже после посадки, но я всё ещё хотел спать. Хорошо, что я был маленьким, а папа сильным! Вещей у нас собой был всего один чемодан, так что я стал выполнять функцию ручной клади. Точнее плечевой. Потому что в аэропорту города Евпатория я перемещался исключительно на папином плече. На плече мы получили багаж, на плече мы добрались до такси и на том же плече в такси, я спал по дороге к воротам санатория имени Розы Люксембург. К этим воротам мы подъехали уже к вечеру. Я проснулся, мы вышли из такси и перед нами предстал большой жёлтый дом напоминающий особняк. К парадным дверям особняка вела дорожка по краям которой росли не известные мне деревья. Освещалась дорожка множеством фонарей.

– красиво – подумалось мне и я перешагнул первым ворота ведущие в санаторий. Зайдя в зал санатория, я увидел огромную хрустальную люстру, как бывает в театрах. В глубине зала находилась стойка за которой стояла тётя и раздавала всем ключи от номеров. Мы с папой тоже подошли к этой стойке. Получили ключ и по выстеленной и почему–то красной, ковровой дорожке поднялись на второй этаж. Номер комнаты я не помню, но отчётливо помню, что внутри были четыре кровать с тумбочками, по середине комнаты стоял телевизор, а у самого окна находился холодильник. Две кровати были смяты, и я понял, что у нас есть соседи. Но больше всего меня интересовала моя кровать, я всё ещё хотел спать. Папа, видя моё состояние быстро постелил мне постель и я, сбросив себя надоевшую одежду нырнул в одних трусиках под одеяло. Папа присел рядом и поцеловал меня в макушку и я, улыбнувшись ему провалился в глубокий сон, в котором я летал, а значит я рос…