Читать книгу: «История одной жизни», страница 6

Глава 20

Не знаю многие ли помнят на мой взгляд слова гениальной песни Высоцкого Баллада о борьбе, но именно с этих слов мне хотелось бы начать эту главу, которая подводит итог описания моего детства и переступает порог отрочества.

Средь оплывших свечей и вечерних молитв

Средь военных трофеев и мирных костров

Жили книжные дети не знавшие битв

Изнывая от мелких своих катастроф

Детям вечно досаден их возраст и быт

И дрались мы до ссадин до смертельных обид

Но одежды латали нам матери в срок

Мы же книги глотали пьянея от строк.

Так происходило наверное со всеми детьми моего поколения. Страна начинала постепенно разваливаться, полки в магазинах заставляли знаменитые консервы с морской капустой, а в мой ещё тогда по сути детский мир пришла опасность. Настоящая опасность по страшнее болезни. Уровень жизни многих людей начал падать, появились задержки с зарплатой, в воздухе начал витать дух какой–то злобы и обречённости. Многим взрослым даже, живущим сейчас кажется, что всё проблемы детей – это мелочи. Задача хорошо учиться, слушать мама с папой и уважать старших. И на этом всё! Но если взрослый мир не видит под ногами детского мира, не понимает запросы и проблемы, то детский мир вынужден начинать рано взрослеть. Появляются жёсткие вещи, особенно на фоне наступающих кризисных бытовых проблем в стране, да и в обществе в целом. Детский и подростковый мир на много жёстче и циничнее, нет опыта и понимания ответственности, нет знаний, что такое больно и как переступать через боль и на фоне социальной ямы это начинает проявляться в особых красках. Впервые я столкнулся с такими реалиями перейдя в седьмой класс. В конце августа, стараниями папы и мамы меня как полагается снаряди к школе. Всеми правдами и неправдами достали канцелярию, закупили тетрадки. Приобрели в ходящие в моду джинсы с какой–то красивячей нашивкой. Купили новомодную вязаную кофту заплатив на рынке три цены. Но, была огромная проблема с приобретением обуви. Уже практически под самое первое сентября на барахолке нам с папой повезло. Мы натолкнулись на кроссовки, которые подходили по размеру мне. Дело ещё усугублялось в том, что взьём на ноге у меня был не стандартный и обувь моего размера по длине ступни подходила, а вверху чудовищно жала и не давала возможность нормально ходить. А тут, прям кроссовки по мне, да и цена была приемлемая. Я просто влюбился в них с первого взгляда. И вот первое сентября, я весь праздничный и в новых кроссовках прошагал в школу, отсидел положенный урок мира и с отличным настроением шёл домой. Стоял прекрасный солнечный день, про себя я напевал какую–то песенку, весь мир окружающий меня был наполнен яркими красками городской природы. Как вы помните, идти от школы до дома мне не далеко, да и что может случится с семиклассником посреди бела дня на улице города?! Проходя мимо овощного магазина краем глаза, я заметил сидящих на корточках двух не знакомых мне пацанов. Увидев меня один из них резко вскочил и сказал:

– эй пацан! Иди сюда!

Не думаю ни о чем плохом я спокойно подошёл к ребятам.

– какие у тебя крутые кроссовки! – произнёс второй пацан.

– ну да, нравятся? – наивно спросил я, но видя выражения лиц собеседников я уже начал чувствовать не ладное.

– ха – ха- ха – рассмеялись оба – очень нравятся! Давай пацан! Снимай их!

– чего? – не понял я

– ты оглох?! Снимай кроссы и вали отсюда.

Пацаны приблизились ко мне в плотную и чуть придавили меня к торцевой стенке магазина. Не веря, что всё это происходит со мной, я в упор смотрел в глаза этим двум разбойникам.

– че, ты урод мнешься? Резче давай и один из них резко ударил меня по животу. Удар был подлым, неожиданным, дыхалку перехватило, мозг хаотично начал искать пути отхода. Глотая ртом воздух я чуть отпрянул от стены и сделал шаг в сторону.

– Толкнуть одного на другого и бежать – пронеслась в голове спасительная мысль. Но тут что–то холодное и острое прикоснулись к моему животу, проникшее через пуговицы рубашки. Взгляд невольно опустился вниз и глаза расширились от ужаса. Это был нож. Нож который упирался мне в пузо.

– шутки кончались! Снимай! – холодно сказал один из пацанов – у нас нет времени торчать тут долго.

В голове шумело, но я вспомнил, как я выбирал эти кроссовки, как радовался папа, что они мне не жмут, каким счастливым я был надевая я их. На глаза предательски накатили слезы. Но выпускать на полную их я понимал, нельзя не в коем случае. Подавив комок слез. Я резко поднял взгляд на пацана который тыкал мне нож в живот и сказал:

– не сниму!

Пацан опешил.

– ты дурак?! Я тебя зарежу.

– режь – твёрдо сказал я

Лезвие ножа начало медленно протыкать мою плоть. Я почувствовал боль. Адреналин зашкаливал будоража вены и разум.

– ну фигли ты режь быстрее! – заорал я что есть мочи

– Ты че орешь?! – закричал главный, отдернул нож и резко ударил меня по лицу, разбив губу. Боль от удара привело меня в ещё большую уверенность, что мои суперские кроссовки эти двое точно не получат.

– не сниму сказал же – сплевывая кровь под ноги сказал я – режьте

– Елизар он псих ну его – сказал второй пацан своему напарнику

– ты идиот? – сверкнул глазами Елизар и смачно с матерился.

– Пошёл отсюда!!! бегом!!! Я сказал бегом урооооод! – заорал на меня Елизар

Долго меня упрашивать не пришлось. Я дал стрекача так, что только пятки сверкали, а за своей спиной я слышал свист и ненавистный взгляд неудавшихся разбойников. Придя домой я посмотрел на себя в зеркало. Губа распухла на животе был небольшой надрез, на светлой рубашке следы крови. Не желая пугать родителей, я замочил рубашку в тазике, взял тряпку и начал протереть от пыли кроссовки

Вжик вжик и кап кап – капли слез переросли в ручейки и я бесшумно разрыдался над кроссовками угоняя пережитый стресс слезными потоками.

Потом я узнал судьбу Елизара, он точно не те книжки в детстве читал. Он загремел на малолетку по очень ужасной статье. Он сёл за изнасилование. Что делают на малолетке с насильниками знают все, даже младшеклассники. Отсидев положенный ему срок он вышел на свободу и в один ужасный для него день, не выдержав то, что с ним происходило, он повесился.

Я же приобрел бесценный опыт. Который гласить очень просто:

– Расслабился? Жди неприятностей.

Но, то, что ждало меня дальше неприятность с кроссовками покажется читателю мелочью…

Глава 21

Многие считают, что детство – это такой период в жизни человека, когда юная личность по сути не ведает, что творит и постепенно осознаёт свои поступки. Лично я считаю не много иначе. Когда юная личность уже понимает, что творит, но не опыта не хватает понять суть ответственности – это период детства я называю отрочеством и именно к этому периоду моей жизни вскоре перейдёт моё повествование. Переходный мостик между детством и отрочеством осень зыбкая и размытая линия. Не бывает такого, что человек проснулся и раз такой и понял, что он теперь отрок или отроковица. Или, например, у человека день рождение, ну, например, ему исполняется двенадцать лет и вот он такой просыпается и с открытием глаз и восходом солнца ему на плечи приходит всё понимание происходящего, нет такого к счастью, а может и к сожалению, не бывает. Всё познаётся постепенно и границы взросления и угасания периодов жизни любой личности не постижимы и не установлены. Моё восприятия детства, как я его себе представляю закончилось после ряда событий, которые, вторглись в мою жизнь, не спрашивая меня и по сути по вине внешних обстоятельств и ошибок взрослых. Обернувшись назад, став взрослым, я часто задавал себе вопрос: что бы было со мной, если бы я не прошёл тот путь, события которых будут изложены ниже? Но история не терпит сослагательного наклонения. Я чётко помню последние яркие моменты, по сути последнего моего беззаботного лета. Мы всем двором следили за событиями на чемпионате мира по футболу, переживали неудачами наших футболистов. Страна была на грани развала, полки в магазинах были пустые, продукты первой необходимости выдавали по талонам. Но, нам, нам детям было просто превосходно. С утра до позднего вечера мы гоняли мяч во дворе. Играли в паука и другие игры на турниках. А если кто–то вдруг выносил самое вкусное лакомство того времени, кусок хлеба с маслом щедро посыпанным сахаром, то это лакомство по кусочкам откусывалось всеми не боясь подцепить какую–либо болезнь и несколько не брезгуя друг друга. Я же обожал чеканить мяч. И держал рекорд двора по чеканки мяча, несмотря на то, что набивал мяч я на левой ноге. Как сейчас помню, как мой сосед по подъезду живущий на этаж ниже пытался догнать меня, но мои триста семьдесят шесть ударов, зафиксированных многими ребятами при установлении этого рекорда, не покорились ни ему, никому либо другому. Так же каждый из нас носил собой перочинный складной ножик, с его помощью мы играли в такие игры как богач, квадрат, города и села, принц и нищий. Занятий по душе и времени скучать у нас просто не было. Ведь мир огромный и прекрасный. И надо успеть ещё полазить по деревням, пообъядать «капусту» из семян карагача, по играть в догонялки прыгая по гаражам, поплавать на плоту по болоту и проголодавшись спустившись с обрыва в леса защитную полосу найти стебельки сурепки и подкрепить свои силы. Но безусловно самым весёлым развлечением лета для любого ребёнка была речка, в моём случае это так называемые карьеры. Туда мы обычно ходили всем двором от мала до велика. Ныряли и резвились, так было всегда и казалось так и будет всегда. Но уже колесо времени внесло свои коррективы. Чёрная грязь, под названием Ханка, проникла в мой район ища свои жертвы. Именно мой район, как потом оказалось в последствии больше всего пострадал, да и что греха таить, до сих пор страдает от наркотиков. Обстановка в стране и в школе способствовала захватывать хатке новых и новых жертв. Родительский контроль был практически утерян, взрослые были поставлены в тупик простым пониманием такого, что они никак не могут повлиять на ситуацию, зарплаты не платили и многим просто не было сил увидеть, что же происходит с их детей. И пока я беззаботно проводил своё время, директор моей школы сделал самую страшную на мой взгляд педагогическую ошибку. Ради эксперимента росчерком её пера был создан класс так называемой коррекции, седьмой Г. По сути этот росчерк пера повлиял на всю мою жизнь. Стоял август, в том году август был жарким. И я, поиграв с утра в футбол во дворе с

ребятами по младше решил пойти искупаться. Ничего не предвещало ни каких не хороших событий. Мы пошли на второй карьер и здорово провели время. Смеясь и разговаривая о всякой всячине, мы возвращались, через пустырь, впереди стояли дома нашего района, окутанного гаражами. Чуть обособленно от них стоял дом пионеров, в котором многие ребята ходили на разные кружки и в этом же доме располагалась музыкальная школа. Дом пионеров пустовал летом, гаражи были безлюдны, в радиусе нескольких километров не было видно ни одного взрослого. Неожиданно перед нами возникло трое парней. Двое из них были из параллельного класса и о них ходили не хорошие слухи, а один из этих трёх был моим бывшим одноклассником, который несколько раз оставался на второй год.

Да и клички этих ребят говорили о многом, одного гоняли как Бес, второго кликали Осёл, а кличку одноклассника я тут писать не буду, но вы я думаю поняли почему.

– стоять сявки! – вскричал Осёл.

Мы остановились, как вкопанные. Глаза остановивших нас ребят были какими–то странными. Я тогда и не знал, что такое кумар и наркотики. В то время я постоянно носил собой привезенную с Дивеево книжечку с молитвой, с 90 псалмом. В простонародье она называлась Живые Помощи. У меня она была железной с иконкой Серафима Саровского внутри.

Сжимая в кармане шорт эту книжечку я сказал:

– привет.

– привет?! – заржал Бес – ты лох говоришь мне привет?

Я не нашёлся что ответить.

– так сявки, мелюзга свалила, а это, который привет остался!

Я посмотрел на ребят, в их глазах отчётливо читался страх

– ребят идите, я догоню – сказал я

– ты уверен- спросил меня мой сосед снизу.

– да всё нормально

– долго ждать, а ну сгинули в ужасе – не успокаивался Бес.

Пацаны засеменили прочь от нас, и скрылись за Дворцом Пионеров, только мой сосед несколько раз оборачивался и смотрел на меня.

– ну, что мальчик нам с тобой делать? – спросил Осёл и практически касаясь меня своим лбом и дыша на меня прокуренным дыханием.

– надо бы с ним развлечься – сказал Бес так же подойдя ко мне вплотную.

Страх и адреналин сковали всё моё тело, я не мог пошевелиться. Просто оцепенел и зажимая в кулаке книжечку с молитвой.

– а что это у тебя а кармане, что ты там прячешь? – спросил мой бывший одноклассник

– Живые Помощи.

– Чего? Покажи!

Я достал книжечку. Все трое тупо смотрели на книжечку и текст на старославянском языке

– че это за фигня?

– молитва

– и че там написано? Читай!

– да нафиг – подал голос Осёл

– я сказал пусть читает! – рявкнул в ответ мой бывший одноклассник.

Я робко начал: – Живый в Помощи Вышнего в крове Бога Небесного

Все трое заворожено слушали.

Дочитав до конца я поднял на них глаза, сердце билось набатом, ноги и руки дрожали.

– читай ещё раз!

Я прочитал ещё раз. Голос мой читал уже уверенней, но дрожь не отпускала, мне было не реально страшно.

– и ещё раз читай!

В третий раз я читал уже не запинаясь, мир вокруг, как будто встал на паузу, не было течения времени. Были лишь я, мой голос читающий молитву, троица застывших парней и всё это находилось, в каком–то пустом измерении напичканным гаражами и этим пустым Дворцом Пионеров. Закончив чтения, я поднял глаза. Бес и Осёл смотрели на меня пустым взглядом, а на глазах моего бывшего одноклассника я увидел… Что? Слезы?! Не может быть?! Алик, так его звали в жизни, опустил глаза и сказал

– быстро вали отсюда!

– что сказал я?

– вали отсюда, Веня, вали я сказал! Быстро!

Упрашивать меня было не нужно. На ватных ногах, всё ещё дрожа от страха, я ретировался.

– только, через пару минут за своей спиной я услышал крик

– Ты нафига его отпустил?!!

Больше я ничего не слышал. Вы спросите почему же я так боялся и от чего спас меня Бог, размягчив сердце Алика?!

В сентябре я воочию убедился, что мои опасения были не напрасны и слухи просто так не ходят. Я пошёл в бассейн. В душевой было куча ребят, которые мылись кто перед купанием, кто после. Я тоже зашёл под струю воды и услышал в самой первой кабинке булькающие звуки и что–то похожее на тихий плач. Какое–то уханье так же раздавалось оттуда. Не обращая особого внимания на всё это, я помылся и пошёл к входу в зал бассейна, любопытство взяло вверх, и я бросил взгляд через плечо, на первую от двери кабинку, которую как раз–таки от посторонних глаз прикрывала та самая дверь. Глаза мои расширились от ужаса краска стыда и брезгливости залила моё лицо. В кабинке был Бес и Осёл и ещё какой–то не знакомый мне пацан, у которого всё лицо было в слезах. Я никогда не забуду глаза того пацана, в них царил ужас и обречённость. Бес и Осёл вдвоем сразу насиловали этого бедного пацана. К горлу подкатился комок, и я выбежал не в бассейн, а в туалет и меня вырвало. Забрав свои вещи, я быстро переоделся и выбежал из бассейна прочь. В тот самый момент моё детство закончилось и началось отрочество.

Часть 2
Отрочество

Глава 1

Любое здание должно иметь под собой фундамент, иначе порывы ветра или любая другая природная стихия снесёт или легко разрушит его, не смотря на любой материал, из которого сделано здание. Моим фундаментом безусловно стала Вера. Приходя в Воскресную школу, я забывал на два, три часа, что существует грязь, страх и боль, которые всё больше и больше захватывали мою страну, мой город, мой район, мою школу и всю мою жизнь. Размеренные уроки, которые вёл настоятель храма в честь Михаила Архангела отец Василий, закладывали зёрнышки веры в мою неокрепшую душу, а также в душу моего папы, который возил меня на эти уроки. Отец Василий был прекрасным оратором и интересным учителем, Евангельские истории или истории и из Ветхого Завета перемешивались с примерами из жизни и увлекали нас детей своей простотой и светом. На таких вот уроках, я познакомился практически со своим сверстником, который был сыном священника и у нас завязалась дружба. Парень, которого звали Сергей ничем не отличался от меня и тогда я понял одну интересную вещь, что все люди в первую очередь созданы из плоти и крови, и что даже у священников бывают перемены в настроении, свои боли и страхи. Что уж говорить о детях. Это знакомство сыграло для меня очень важную вещь, однажды, мой друг позвал меня в алтарь, вместо, в которое нет доступа обычному прихожанину, место на столько загадочное и не постижимое, но в свою очередь простое и в тоже время символичное. Каждый предмет в любом храме имеет значение, что уж говорить о алтаре и его содержании. Я не буду здесь вдаваться в объяснения, моё повествование не об этом, но когда отрок переступает в первый раз завесу таинственности, скрытую от посторонних глаз иконостасом, то, что он ощущает остаётся с ним на всю жизнь. Вот так, я встал ещё на один важный для себя путь. Путь пономаря. Возможно в течении какого–то времени я бы бросил бы пономарить, но одно событие происшедшее по моему любопытству и слабости сделали всё немного иначе. Дело в том, что, как многие из вас знают, священнослужители имеют своеобразную одежду, у которой так же есть своё значение и обозначения. Некоторую из них они получают, сразу после так называемого таинства священства, некоторую за особые заслуги в качестве награды. Так дело обстоит и у пономарей, наград для пономарей существует всего четыре, это подрясник, стихарь, орарь и в очень редких случаях шапочка – скуфья. За каждой из таких наград стоит либо не малый труд, ну либо уж извините, но скажу правду, попросту блат или связи. Для отрока, носить красивый сшитый стихарь, а ещё увенчаны подобием ангельских крыльев – орарем особый шик. Мне, обычному смертному тоже конечно очень хотелось иметь вот такую награду, но я не имел желания, как делали некоторые мои знакомые пономари, выпрашивать награду, так и не любил к кому–нибудь подлизываться. Однажды на вечерней службе, старшие пономари решили подшутить надо мной и играя на моей слабости уговорили надеть на себя стихарь и орарь. Я с замиранием сердца напялил бездумно всё это на себя, глянул на себя в зеркало, но при этом краска стыда залила моё лицо. Первой моей мыслю было, то что я не заслужил это, а второй, что я совершил очень плохой поступок, так как надев священные одежды без благословения, я оскорбил тех, кто реально их заслуживал и саму суть, что символизировали эти одежды. Я поспешно снял их с себя, несмотря на то, что все старшие ребята говорили, что мне это очень идёт, а некоторые, извините за прямоту, подлизы., у которых были эти награды при этом смеялись больше всех. В тот момент, я дал себе слово, что буду пономарить до тех пор, пока не заслужу эти награды своим пономарским трудом. Ничего в нашей жизни не бывает просто так. В тот вечер у меня произошёл своего рода завет, благодаря которому я не бросил в какие–то моменты пономарство и познакомился по–настоящему с великими священниками и людьми и приобрёл верных друзей. Поверьте, пономарская дружба, если она настоящая, то она на всю жизнь. Касаемо фундамента я рассказал. Но материал для здания тоже необходимо подобрать качественный. Что будет если материал не качественный?! Верно. От здания останется только фундамент. Таким материалом для меня стал спорт. На мою проблему, я почему–то рос болезненным мальчиком, возможно это было из–за гиперопеки мамы, а может ещё по каким–то причинам. Меня мучали головные боли. Мама возила меня по всяким профессорам, мне ставили различные диагнозы, делали на тот момент суперские исследования, типа эхо головного мозга или электродиаграммы, проверяли меня на эпилепсию и на много чего, но так как найти ничего дельного не могли, то с умным видом поставили диагноз вегетососудистую дистанцию по какому–то умному типу и посоветовали давать меньше физических нагрузок. А, для меня, мальчика у которого, как говорится шило в одном месте это был своеобразный приговор. И тут, наверное, впервые в жизни я дал отпор маме. Мой друг, Алексей записался на самбо, и я тоже загорелся заниматься борьбой. Мама строго настрого сказала нет. И тогда, я решился на очень важный поступок. Я пошёл, наверное, к единственному врачу которому я доверял, к заведующей детской поликлиники, врачу детскому неврологу, у которой мы с мамой были частыми гостями. Не смотря на очередь перед её кабинетом, я дождался когда выйдет очередной посетитель и шмыгнул в открытую дверь.

– здравствуй Веня, что случилось? И где мама? – спросила меня доктор.

– мама наверное на работе. Я к вам по серьёзному вопросу.

– ого – улыбнулся доктор

– что за наглец! – в кабинет ворвалась женщина, чья очередь была по справедливости заходить на приём.

– одну минутку, мальчик зашёл по моему вопросу, обождите несколько минут в коридоре – сказала заведующая при этом очень строго глянула на меня.

Мне лишь оставалось опустить глаза и изучать носки своих ботинок.

Когда дама закрыла дверь с другой стороны, доктор вопросительно посмотрела на меня. Я набрал в рот побольше воздуха и выпалил:

– я хочу заниматься борьбой!!!

– заниматься чем?

– борьбой!

– нет максимум плавание, при твоих головных болях

– Скажите, доктор, вот посмотрите на меня, такого хлюпика, таких как я может обидеть каждый, а уплыть по земле от хулиганов у меня не получится. Зачем мне беречь свою голову, если по ней может настучать любой?

Заведующая удивлено посмотрела на меня. Взгляд был долгим и задумчивым.

– ну, что ж, давай так, я разрешаю тебе заниматься, но при условии, если ты через месяц скажешь, стало тебе хуже или нет! Ты должен дать мне честное слово

– честное слово – сказал я радостно.

Вот так я получил заветную бумажку разрешающую мне посещать борьбу, а голова моя после тренировок наоборот стала болеть всё меньше и меньше. Наверное, этот разговор с заведующей поликлиники был мой первый по–настоящему взрослый поступок. К сожалению занятие борьбой продлились не долго. Нет я не бросил заниматься сам. Мне очень и очень нравились эти занятия. Тем более тренер – Валерий Геннадьевич Баглаев был очень замечательным человеком. На первых же соревнованиях я с испугу выиграл у кандидата в мастера спорта и получил сразу разряд. Это было очень смешно, парень усадил меня на подножку и заработал два очка. А я тогда отрабатывал один приём, который мне очень сильно нравился. Назвался он бросок через спину с упором в живот. Что бы его исполнить, нужно было сделать правильный захват противника и резкость. Вот думая об этом приёме и проигрывая два очка, я бегал в прямом смысле по ковру от своего именитого соперника. Который улыбаясь, игрался со мной, как кошка с мышкой. И вот до конца поединка оставались считанные секунды, соперник меня настиг, но схватил меня так, как мне было удобно. Сотни раз выполненный приём, отработанный до автоматизма сыграл своё дело. Удивлённые глаза парня, его, да и моего тренера можно было бы, наверное, снимать в кино. КМС летел через меня и шмякнулся на спину, а это было четыре очка. Времени отыграться у соперника уже не было. Всё бы шло хорошо, но грязь, которая была в стране коснулась и спорта. Моему тренеру сказали, чтобы он проиграл или, по борцовской терминологии «Лёг «, на соревнованиях другому тренеру, для очередного звания второго. Мой тренер, как честный и порядочный человек вопреки всему выиграл и уволился с тренеров и ушёл работать на шахту. Я же не смог больше тренироваться у тренеров, которые в моих глазах были замараны и позволили уйти моему тренеру из дворца спорта. Так закончилась моя история, как борца, но началась история как каратиста, о которой я расскажу, как ни будь в следующий раз.