Читать книгу: «Семейные приключения животных (сборник)», страница 3

XI. Рачье геройство, или Ври да назад оглядывайся

 
«Эх вы, раки, друзья!
Как про старь вспомню я –
Так вот хвост о песок и забьется!..
 
 
Нет, не так в старину
Мир веди, аль войну;
Нет, вам видеть того не придется!
 
 
Мы, бывало, чем-свет
Выползаем на свет,
Покидаем илистые норы;
 
 
В лад клешнями гребем,
Осторожно ползем,
И сквозь влагу стремим наши взоры.
 
 
Мы смекнем на тощак,
Что сучек, что червяк;
Знаем взять или нет что клешнею;
 
 
Неподвижно сильны,
Постоянно умны, –
Мы с рассудком пускаемся к бою.
 
 
И храбры-ж были в старь:
Нам не только Пискарь,
Но и Ерш, коль в клешни попадется –
 
 
Не упустим его,
И до нёльзя всего
иссосем, как он тамо ни рвется.
 
 
И Уклейка и Из,
Только-б заплыли в грязь,
Да возмутили-б кругом себя воду, –
 
 
Этот хилый народ
Храбрый Рак стережет,
От клешни его нет им уходу.
 
 
И, бывало, Плотва
Уходила едва;
А не то, коль поймаем – замучим.
 
 
Да уж что говорить!
Коль придется кутить –
И Щученка бывало прищучим!
 
 
Только Вьюн, аль Налим
Нами не был любим,
От того, что увертливы больно;
 
 
Да порой Карася,
Сил своих не спрося,
Ухвативши пускаешь невольно!»
 
 
Так-то хвастался Рак,
В правду путая врак
И дневным грабежом выхвалялся;
 
 
Но погибельный рок
Хвастунишку стерег, –
И с друзьями Рак в е эти попался…
 
 
И ловец, как товар,
Сдал живье на базар –
И на храброго там не взглянули….
 
 
Вышла Раку беда:
Покраснел от стыда
Он у Повара в медной кострюле.
 

XII. Шмелиное желание, или О том, что трудно приискать друга по нраву

 
Раз Шмель толстый, в час досуга,
Философски рассуждал
(Он, поссорившись с подругой,
Друга в обществ искал):
 
 
«Где сыскать мне сердцу милых?
В ком отраду я найду?
С кем я из прозрачно-крылых
Дружбу искренно сведу?
 
 
Вот Комар, и милый малой:
Сер и прост его армяк,
Никому не вредно жало,
Петь готов хоть на тощак; –
 
 
Да порок в нем злой ведется:
Только бы не гнали прочь,
Так, каналья, насосется,
Что лететь уже не в мочь!
 
 
Пользы даст Пчела не мало,
Только дела ей давай, –
Но за то уж бойся жала,
Да и корму припасай!
 
 
Стрекоза…. та, в самом дел,
От зори и до зори
Весела; но уж о дел
С ней никак не говори!
 
 
С кем, не знаю, подружиться,
Хоть созданье мы одно….
Ах, ты, Господи, ужиться
Как на свете мудрено!»
 

XIII. Муравьиное завещание, или О том, что нажитое недобром в прок нейдет

 
Так, умирая, старый Муравей
Оканчивал житейские расчеты;
В кругу родных, знакомых и друзей,
И всех, о ком он полон был заботы.
 
 
«Друзья мои, и дети, и отцы,
И братия…. настало уже время,
Пора свести с концами мне концы;
Пора сложить мне грешной жизни бремя….
 
 
Я чувствую, что ноги уж не те,
И щупальцы мои уж притупились:
Я их умаял в тягостном труде;
Пора на отдых; дни мои свершились!
 
 
Вы собрались на мой последний зов,
Вы притекли разумною толпою….
Но, по пусту, что тратить много слов, –
Пришли вы взять награбленное мною!..
 
 
И, видите, запасся я добром:
Таких яиц едва ли вы видали…
Да страшно мне; забочусь об одном, –
Нажитого чтоб вы не промотали!..
 
 
Взгляните – здесь запас на круглый год:
Вот половина стрекозы, два жука,
Три паука, червяк, пять мух – и вот
Пол-яблока…. Добыть нужна наука!
 
 
Не просто я вот так все обобрал,
А нужны были хитрость и уловка:
Иных убил, иное своровал,
Иль у своих иное отнял ловко….
 
 
И нажил вот; – и вместо, чтоб пожить,
Довольствоваться честиными трудами, –
Околеваю… жалко, но, как быть!»
И Муравей простерся вверх ногами.
 
 
Наследники оплакали его
И за ноги стащили в подземелье;
Потом, любя родного своего,
Не мешкая схватились за именье; –
 
 
Как вдруг явился птицелов Пахом
К наследникам, и заварил им кашу:
Он всю семью ошпарил кипятком,
А яйца все выгреб на продажу.
 

XIV. Утиные чувствования, или О том, как обстоятельства изменяют нрав
(Романс)

 
Там, на водах прекрасного пруда,
Покрытого осокою и тиной,
Не знала я, что в мире есть беда,
Не ведала печали ни единой.
 
 
Но вдруг нашли нежданые ловцы,
С огнем, со псами, из страны далекой….
И зрела я, как юные птенцы
И матери их стали жертвой рока!..
 
 
Мой нежный друг, всех селезней краса,
Сказал: – «Летим от смертных прочь, подруга!» –
И мы взвилися с ним под небеса….
Но выстрел – паф! – и я лишилась друга!
 
 
Тогда одна, как робкое дитя,
Между забот, опасностей всегдашних,
Ища приюта и, не находя, –
Наткнулася на уток я домашних.
 
 
они, не презря, дали мне приют….
Прости мой край, любовь моя потухни!
Иного друга я сыскала тут,
И яйца несу теперь – для кухни.
 

XV. Достоинства сверчка, или О том, что о достоинствах судят по собственному вкусу

 
«Он пост однообразно,
Только песнь его звучна;
И уж тем она прекрасна –
Безыскуственна она!»
 
 
– Нет, мне нравится в нем сила:
Как, приятель, запоет,
Иль засвищет, то-то мило, –
Так вот душу и дерет! –
 
 
«Ну, а ты какого мненья,
Длинноногий дуралей?
Ну, лентяй, свое сужденье
Изложи же поскорей!»
 
 
Так Оса, да Шерстень толстый,
На заборе, с Комаром,
Суд критический, серьезный
О Сверчке вели втроем.
 
 
«Да!» – сказал с глубоким чувством
И подумавши Комар:
«Он владеть горазд искусством;
В нем еще завидный дар:
 
 
Да, таких сыскать со свечкой! –
Он не для хвалы поет, –
Скромно жизнь ведет под печкой,
Гонят – тотчас вон идет!»
 

XVI. Чижачьи похороны, или Как похвалы ни далеки от порицания

 
«Кума! ты слышала ли вестку?
Вон Хлест вишь видел, говорит…»
Синица так из клетки в клетку
Овсянке по утру кричит.
 
 
«Вчера, не знаю в час который
(Вишь Хлест, болван, не посмотрел),
Ведь что летал-то, бедный хворый,
Хозяйский Чижик – околел!»
 
 
– Скажи пожалуй!.. ах, бедняга! –
Знать смерть и добрых не щадит! –
А видь какой он был добряга
Всех нас бывало облетит:
 
 
Кому веселое чиликнет,
Кому – здорово! – прокричит;
Сквозь клетки клюнешь – и не пикнет,
А только дальше отлетит. –
 
 
«Ну и хозяин уж с раченьем
Каким всегда за ним ходил.
А ведь сказать не в осужденье,
Ну, чем отлично был он мил?
 
 
За что такое полюбился?
Признаться, – плохо распевал;
Ведь разве только что не бился,
Да в клетку сам всегда влетал?»
 
 
– Ума в нем, правда, не хватало, –
И кто-ж за то не по корит –
По комнатам уж он не мало
Бывало брызжет и сорит. –
 
 
«Да, да; за это я не редко
Веда сердитую с ним брань:
Бывало прилетит на клетку,
Да вдруг к тебе и сбросит дрянь!»
 
 
– И уж в к кой любви был в доме:
Что день, то свежий все песок;
Как будто нет и птиц окроме….
А смех, что был за голосок! –
 
 
«А мы себя как пеньем мучим!
Свистим, кричим во весь свой рот,
Похвал же столько не получим:
Для них милее вишь урод!..»
 
 
И у людей ведь есть повадка:
С хвалой ругательство мешать, –
Лишь стоит молвить для порядка:
«Не в осуждение сказать!»
 

XVII. Собачьи воспоминания, или О том, как приятно мечтать о прошлых чувствах

 
Здесь, противу барской поварни,
Я лежа на солнышке, грелась,
А Серко глядел в подворотню
И изредка ласково лаял.
Я два раза тявкнула тоже,
А больше брехать постыдилась:
Подумает Серко, пожалуй,
Что я навязаться готова
Сама, только лай бы услышать!
Нет, я уж теперь осторожна
И пылкости нет во мне прежней;
К тому же, любовь моя к Серку,
Увы! уж любовь не впервые….
О, как я любила Салтанку!
Какой он был бойкий, игривый!
Бывало бежит что есть рыси
К воротам «здорово» пролаять;
И я – ну, едва ли такая,
Другая найдется меж наших –
Пускай я, не так как нахалка,
К нему со всех ног не бросалась,
А лаяла скромно по-одаль, –
За то так смотрела приветно,
Что слюнки распустит Салтанка
И морду себе лижет – лижет….
Ну, словом, мои взгляды были
Вкуснее ему сочной кости.
А если, глядя этак нежно,
Еще и хвостом повиляешь, –
Как, батюшки-светы, Салтанка
От радости пустится прыгать
И бегать то скоком, то рысью….
Уж дворник, бывало, напрасно
И манит, и грозно прикрикнет –
Салтанка не слушает вовсе
И прочь от меня не отходит,
А сам он какой был красавец!
Высокий такой, чернорылый,
С хвостом закорюченным к верьху,
С глазами блестевшими ярко.
Какой же храбреца, был, ревнивец:
Бывало любую собаку,
Хоть будь его вчетверо выше,
От наших ворот прочь отгонит;
Сам первый кидается в драку,
Не то, чтобы просто лишь лаял:
Готов до полсмерти загрызться;
А все, чтобы мне полюбиться!..
Ах! не было, знать, и не будет
Подобного милого друга!
Пусть Серко там лает как знает,
А я не пойду к подворотне;
Усну я немножко на солнце,
Авось мне сон сладкий приснится,
Авось я увижу Салтанку!