Читать книгу: «Театр мистерий в Греции. Трагедия», страница 2

Луций Анней Сенека

(ок. 4 г. до н. э. – 65 г. н. э.)

В Средние века жанр трагедии исчез, а почти все древние сочинения были уничтожены. Некоторые попытки возродить трагедию мы снова видим лишь в Константинополе во времена Позднего Средневековья.

В эпоху Возрождения переводили сохранившиеся труды, однако это возобновление было ограниченным и коснулось только двух граней: классической и романтической. В Италии мы можем назвать Триссина (XV век), Руччелаи и Тассо. Во Франции, в XVI веке, – Фоделя, Граньера и целую плеяду других писателей. В Испании (XVI век) – Боскана, Фернана Переса де Оливу, Виллалобоса, Эрнандеса и Аргенсолу. В Португалии – Феррейру и Камоэнса в XVI веке. Но попытки возродить театр были успешными лишь в Италии и Франции – там, где были составлены первые и наиболее интересные сборники сочинений античных авторов.

Торкватто Тассо

(1544–1595)

В Англии и Германии театр мгновенно выплеснулся в то, что мы сегодня называем фольклором, и подвергся разнообразным смешениям. Немногим дольше по тем же причинам просуществовал театр в Испании и Португалии; кроме того, церковь там поощряла создание таких произведений, которые были заимствованы из примитивных средневековых представлений – мистерий. Они развивали только религиозные сюжеты и темы и не выходили за рамки статичных картин, напоминающих современные «пьесы для чтения», разве что с использованием механики и декораций.

Иоганн-Кристоф Готтшед

(1700–1766)

Неоклассическая трагедия появилась во Франции в царствование Людовика XIV и не уступала своих позиций вплоть до триумфа просвещенного романтизма Виктора Гюго. Подобное же явление мы наблюдаем в Германии, начало ему положила школа Готтшеда (1700–1766). Данте в Италии, к сожалению, трагедий не писал, а Манцони, хотя и был романтиком, так и не вышел из общего потока неоклассицизма. В Великобритании появилось много последователей гениального Шекспира, и все они были проникнуты духом неоклассицизма, особенно во времена Карла II. Трагедия здесь просуществовала до Байрона. В Испании неоклассические трагедии писали на настоящие античные сюжеты, хотя, возможно, именно поэтому они проигрывали жизненному театру Лопе де Веги.

Уильям Шекспир

(1564–1616)

Позднее многие авторы в разных странах сочиняли множество произведений в духе трагической драмы, но все же это не были подлинные трагедии. Сегодня трагедийный жанр исчез полностью, поскольку современный театр – это в основном беспорядочная мешанина импровизаций, чаще всего развлекательных, а в остальном – фантазии на темы грез или политики. Их авторы, стремясь быть прогрессивными, всегда опираются на события прошлого, но им недостает творческого воображения и практичного исторического мышления. Сейчас, когда я пишу эти строки, мода, которая, по воле богов, всегда остается эфемерной и преходящей, заставляет изображать на сцене самое низменное в человеческих отношениях, к тому же изображать непристойно.

Лопе де Вега

(1562–1635)

Видя сегодня подобный инфантилизм, лишенный устремленности в будущее, мы хотели взять пример, который прошел через горнило древности и с помощью которого можно было бы понять и ощутить новое Человечество, чьи духовные истоки настолько глубоки, что могут стать частью сияющего горизонта будущего.

В этой первой книге мы постараемся просто и ясно рассказать о мистериальной греческой трагедии на примере личности и трудов самого великого из ее творцов – Эсхила.

Глава I
Эсхил

Эсхил

(ок. 525–456 г. до н. э.) (Капитолийский музей, Рим)

1. Биография

По причинам, которые были изложены выше, об Эсхиле, как и о многих других персонажах классической древности, мы знаем очень мало. И еще меньше знаем наверняка.

Эсхил, сын Эвфориона, принадлежал к классу деревенской аристократии – евпатридам*. Значение его имени, возможно, связано со стрижкой овечьей шерсти или обработкой щетины и шерсти других животных.

В те времена имен и фамилий в нашем понимании не существовало. Имя или прозвище указывало на определенную характеристику своего хозяина. А для того, чтобы отличить человека от его тезки, поясняли, что он сын такого-то.

Семья Эсхила была сильно увлечена театром, ведь драматургами стали и его сын, и правнук, и два праправнука его сестры.

Эсхил родился в Аттике, в городе Элевсине. В те времена он находился недалеко от Афин, а сегодня элевсинские руины оказались в пригороде столицы. Поселение это с давних времен было известно тем, что там существовал древнейший центр Мистерий; он образовался вокруг расселины, достигавшей, по слухам, ада, куда волей Аида была помещена Персефона на горе ее матери Деметре. Неподалеку от Элевсина было море – таинственное море с низкими обрывистыми берегами и священным побережьем. Во многих трудах он упоминается как «город двух богинь».

Два брата Эсхила, Кинагир и Аминий, отличились в греко-персидских войнах* и даже были официально объявлены героями. Сам Эсхил отважно сражался при Марафоне, Саламине и Платеях. В битве при Марафоне он был ранен. Эсхил никогда не забывал о своем участии в войне: и сегодня поражает, что отец трагедии – одной из величайших духовных и культурных вершин человечества – считал большей честью быть воином, чем мирным человеком. Одного этого примера достаточно, чтобы увидеть, как с течением веков у людей меняется система ценностей. Еще четыреста лет назад испанец Сервантес, создатель всемирно известных персонажей Дон Кихота и Санчо Пансы, говорил, что больше ценит свою левую руку, потерянную в битве при Лепанто*, чем правую, которой пишет.

Надгробие Эсхила

(из книги: Histoire universelle des theatres, vol. 1, 1779)

То, какое значение Эсхил придавал своим боевым заслугам, мы можем понять, читая составленную им самим эпитафию; она гласит:

 
Эвфорионова сына, Эсхила Афинского кости
Кроет собою земля Гелы, богатой зерном;
Мужество помнят его Марафонская роща и племя
Длинноволосых мидян, в битве узнавших его.
 

(Пер. Л. Блуменау)

Говорят, что даже спустя века художники и поэты совершали паломничество на Сицилию к этому надгробию. В эллинистическую эпоху не было человека, который не сравнил бы Эсхила с Гомером и не посвятил бы ему своих стихов, держа в руке зеленую ветвь*, как делали те, кто участвовал в священном паломничестве и воспевал богов.

Смерть Эсхила

(из книги: E. Q. Visconti, Iconographie grecque, 1814)

Одна древняя легенда позволяет нам соотнести время жизни трех великих авторов трагедий. Говорят, что, когда Эсхил участвовал в битве при Саламине, ему было 45 лет; Еврипид родился в день битвы, а Софокл руководил хором эфебов*, которые прославляли победу в ней.

Бо́льшую часть своей жизни Эсхил провел в Афинах, но однажды по причинам, которые нам не известны, покинул их навсегда. Версий есть множество, и мы склоняемся к той, согласно которой, Эсхил, будучи посвященным в Элевсине и дав обет молчания о его таинствах, нарушил его в трагедии «Прометей прикованный», в некоторых стихах, о которых благоразумнее будет умолчать. Кое-кто даже утверждает, что его могли побить камнями. Более вероятно, что он нашел прибежище у тирана (греческий эквивалент фактического правителя) Гиерона Сиракузского. Однако из-за недостатка сведений вся эта история остается неясной, к тому же произведения Эсхила продолжали одерживать победы в проводившихся в Афинах состязаниях – например, «Семеро против Фив», датированные 467 годом до н. э., – а этого не могло произойти, если он действительно был приговорен к изгнанию за святотатство.

Аристофан

(ок. 445 – ок. 385 г. до н. э.)

По данным большинства его биографов, Эсхил умер в возрасте 69 или 70 лет. Биографы римской эпохи считали, что его убил орел, бросив большую черепаху на лысую голову драматурга, которую принял за камень. Такая смерть кажется нам странной. Орлы действительно обычно разбивают свою добычу о камни, прежде чем поедать ее, но тот факт, что эта птица была посвящена Зевсу, а черепаха – Аполлону, очень символичен. Вероятнее всего, речь идет о легенде, возникшей вокруг возможного нарушения Эсхилом тайн Элевсинских мистерий.

Узнав о кончине драматурга, афиняне удостоили его высших почестей, а его многочисленные трагедии, победившие в стольких состязаниях, заново поставили на сцене. Эсхил появляется в «Лягушках» Аристофана как персонаж и говорит о самом себе: «Моя поэзия не умерла вместе со мной». Насколько нам известно, никакой другой автор после своей смерти не удостоился чести появиться в греческих пьесах в качестве персонажа и никому не воздавали таких многочисленных и необычайных почестей. Бронзовый бюст Эсхила даже ставили рядом с бюстом Гомера, к которому относились как к божеству.

2. Произведения Эсхила

Нам не известно, сколько произведений создал Эсхил. Предполагается, что их было не менее девяноста: 70 трагедий и 20 сатировских драм.

Если названная цифра верна, то эти произведения невозможно сгруппировать по тетралогиям, поскольку двадцати сатировским драмам должно соответствовать шестьдесят, а не семьдесят трагедий. Но возможно такое объяснение: помимо двадцати тетралогий, состоящих из трилогии (трех трагедий) и сатировской драмы, Эсхил мог написать десять самостоятельных трагедий еще до установления в Афинах правил, по которым на состязаниях каждая трилогия должна была завершаться сатировской драмой. Не для того ли, чтобы они еще больше отличались от Элевсинских таинств?

Трагедии могли быть «связанными», и тогда все три развивали общий сюжет. А могли быть «свободными»: в таком случае сюжеты всех трех трагедий были самостоятельными. «Персы» – «свободная» трагедия – единственное исключение среди всех остальных «связанных» трагедий Эсхила.

Круазе* считает, что Эсхил писал «связанные» трилогии в силу своих религиозных (иными словами – мистериальных) убеждений и чтобы лучше выразить некоторые традиционные представления об отношениях между людьми и Судьбой.

По упомянутым выше причинам до нас дошло лишь семь трагедий Эсхила. Как почти все произведения классической Греции, эти немногие сохранились в архивах Александрии. Это были копии с официальных оригиналов, хранившихся в Афинах. Из Александрии весьма качественные копии попали в Константинополь, а оттуда, уже в эпоху Возрождения, – в Европу.

Даже в самой глубокой древности все библиотеки, как доказали находки в Ниневии*, имели каталоги хранившихся в них книг. Благодаря отдельным частям греческих каталогов удалось узнать названия 79 творений Эсхила. Одиннадцать трагедий были непосредственно связаны с Дионисийскими мистериями, как, например, «Семела» и «Кормилицы Диониса». Они рассказывали о детстве этого бога в соответствии с универсальным мифом о «Божественном младенце», который мы встречаем и в истории Агни в Ведах, и в библейском описании детства Иисуса. Эсхил создавал также трагедии и на героические сюжеты. К истории о Филоктете* обращался позже и Софокл, к сюжету об Ифигении – Еврипид. Кроме того, у Эсхила было еще две трилогии: одна об Ахилле, другая об Аяксе.

Согласно лексикону Суды*, Эсхил также считался лучшим автором сатировских драм, которых он создал, по меньшей мере, пятнадцать. Однако из всех произведений этого жанра, написанных греческими авторами, целиком сохранилось лишь одно – «Циклоп» Еврипида, – а драмы Эсхила были утеряны полностью.

Из огромного количества созданных им произведений только семь пережили крушение классической греческой цивилизации, и даже они, возможно, были отчасти изменены или переделаны. Поэтому мы не можем в полной мере представить и по достоинству оценить подлинное наследие этого гения трагедии, гиганта духа – Эсхила.

Перечислим его трагедии, известные нам, в общепринятом хронологическом порядке:

Просительницы (приблизительно 490 г. до н. э.)

Прометей прикованный (приблизительно 476–466 г. до н. э.)

Персы (приблизительно 472 г. до н. э.)

Семеро против Фив (приблизительно 467 г. до н. э.)

Агамемнон

Хоэфоры

Эвмениды

Последние три трагедии составляли трилогию «Орестея», созданную около 458 года до н. э.

3. Эсхил – создатель трагедии?

Когда мы говорим, что Колумб «открыл Америку», мы вовсе не утверждаем, на основании известных нам фактов, что он был первым европейцем, который достиг берегов нового континента. И точно так же, называя Эсхила «отцом трагедии», мы вовсе не хотим сказать, что никто до него трагедий не писал. Это означает лишь, что он смог возвысить трагедию до явления всемирного масштаба и превратить ее в общепризнанный театральный жанр, который способен развиваться, наполняясь событиями прошлого и настоящего, реальными или вымышленными.

Мы уже упомянули некоторых предшественников Эсхила, начиная с Феспида*. Однако именно Эсхил, по словам Мюррея*, ввел трагедию «в сферу творческого вымысла, рассказывающего о скоропостижных смертях и темных страданиях и раскрывающего для нас существование иных ценностей, доступных человеку и отличных от очевидных ценностей физической жизни или смерти, от счастья или страдания. При соприкосновении с этими иными ценностями дух человека может победить и побеждает смерть».

Действительно, повседневные столкновения со смертью и победы над ней, которые мы не осознаем, в трагедии возвеличиваются. Смерть оказывается не просто прекращением жизни, но жертвой (sacrificio), то есть священным делом (лат. sacer officio). Это ключ, открывающий одну из дверей Мистерий. Трагическая смерть – благородная, исполненная магии, творящая. Она полна художественного смысла, а ее красота и героизм пробуждают скрытые способности человеческой души, открывая ее для мистического опыта.

В противном случае, считал Аристотель, любой несчастливый конец был бы отвратительным, пугающим и бесполезным. Эсхил подводит нас к тому, что можно назвать «сутью трагического», и мы должны помнить, что победа над смертью, которая начинается с подъема духа, не дающего страху завладеть умирающим, была частью Мистерий Диониса.

Аристотель указывает также, что Эсхил создал форму трагедии: «Что касается числа актеров, то Эсхил первый ввел двух вместо одного, он же уменьшил партии хора и на первое место поставил диалог, а Софокл ввел трех актеров и декорации» (Аристотель «Поэтика», пер. В. Аппельрота).

Феспид использовал лишь одного актера, или протагониста*. Эсхилу мы обязаны появлением второго – девтерагониста, что позволяло с помощью диалога разбираться в характере персонажей и понимать их. Софокл ввел третьего актера, или тритагониста; его использовал и Эсхил в некоторых своих трагедиях. Кроме того, у Эсхила хор уменьшился с пятидесяти до двенадцати человек и постепенно стал терять свое первоначальное значение. Эсхил был одновременно представителем доклассической эпохи и создателем классической трагедии. Он поистине стал связующим звеном между древними тайными действами в Мистериях и теми представлениями, которые родились из них и превратились в театральные постановки, доступные широкой публике.