Три подруги и таинственный жених

Не успела я вернуться в офис, как заглянул Макс.

– Я договорился! – радостно заявил босс так, словно объявлял о наступлении Нового года.

– Молодец, – хмуро ответила я, пытаясь унять растерзанные чувства. – Возьми с полки… в общем, что там найдешь, то и возьми.

И рухнула в своё офисное кресло.

– Если ты про ту полку, на которой недоеденный пирожок мумифицировался, покрывшись пылью, плесенью и какашками мух, то нет, спасибо, сегодня я на диете.

– На диете сидеть вредно для мозгов, – вынесла я вердикт.

– Вредно для мозгов жрать всякую дрянь, – не согласился Макс.

– Китайцы же вон едят и ничего, – зевнула я, больше всего на свете сейчас желая оказаться дома, в теплой постельке. – Так, во сколько встреча?

– Через два часа, у него в офисе, – скривившись, ответил босс. – Но я бы не хотел…

Договорить, чего бы он там не хотел, начальник не успел. Я подхватилась и вынеслась из собственного кабинета быстрее, чем друг успел включить функцию под названием «занудство».

– Скоро вернусь! – прокричала я в закрывающуюся дверь и побежала к машине.

И только устроившись за рулем и заведя мотор, поняла, что не знаю, где находится этот самый офис завидного жениха по мнению всех нынешних студенток.

Застонала от бессильной злости на саму себя и запустила руки в волосы. От выдирания собственной шевелюры меня остановил стук в окно.

– Адрес, – произнес одно слово Макс, когда я опустила стекло, и бросил мне на колени бумажку с парой строк, написанных от руки. – И смотри, не встрянь в ещё большие неприятности.

– Да куда уж больше, – проворчала я, выруливая с парковки.

Глава XXV

Дорога до офиса то ли бизнесмена, то ли университетского преподавателя заняла меньше получаса. Я успела заскочить в кафешку и перекусить перед встречей. Потом посетила ещё несколько мест и сделала пару звонков.

В строго указанное время я возникла перед глазами секретарши, бдительно охранявшей вход в кабинет большого начальника. Сам кабинет расположился на седьмом этаже нового и очень дорого бизнес-центра, все семь этажей которого, если верить табличке в холле, принадлежали фирме господина Лозовского.

– Вы к кому? – окинула меня оценивающим взглядом блондинка среднего возраста с впечатляющего размера губами, сдвинув на кончик носа очки в тонкой оправе.

– Ну, явно не к вам, – вырвалось у меня. После чего отступать было некуда. Я уверенно уселась на белоснежный диван, стоящий в приемной, и высокомерно воззрилась на сотрудницу фирмы. – К Дмитрию Александровичу, он меня ждет.

– Вы уверены? – наморщила лоб секретарша.

– Нет, конечно, я вообще редко уверена в том, что делаю, – мило улыбнулась я, хлопнув ресницами для поддержания образа идиотки. – А в разные места прихожу, потому что у меня слишком много свободного времени.

– Вам мне кажется, что вы перебарщиваете? – спросила дама, делая оскорбленное лицо и резко вставая из-за стола.

– Вы знаете, я иногда не досаливаю, но так, чтобы перебарщивать – нет, не замечала за собой, – похлопала я ресницами, не убирая с лица улыбки.

Рука девушки, которая странно дернулась, вполне возможно, что дергалась она в поисках моей шеи. Но так как шея не нашлась, секретарша резко выдохнула сквозь зубы и скрылась за дверью, нырнув в кабинет начальства.

– Проходите, – процедила женщина, возвращаясь обратно с таким лицом, с которым обычно хочется предложить человеку подержать гранату. – Вас ожидают.

– Естественно, – пропела я.

Поднялась и потопала куда сказали.

Едва вошла в кабинет, как дверь за моей спиной оглушительно захлопнулась.

– У вас милая сотрудница, – сообщила я мужчине, восседающему за большим письменным столом из натурального дерева, который занимал почти половину всего пространства. Стол, не мужчина. На второй половине расположился стол для совещаний с ротой свободных стульев. В углу пристроились два небольших диванчика рядом с низким кофейным столиком.

– Кофе? – предложил мужчина, поднимаясь и следуя мне на встречу.

– Если только ваша секретарша не плеснет в него яд, – усмехнулась я, пожимая протянутую мне руку и рассматривая хозяина кабинета.

– Она не настолько кровожадна, – ответили мне улыбкой на улыбку, которую я бы назвала самой очаровательно-соблазнительной, если бы не видела улыбку Яна.

– Вы недооцениваете ревнивых женщин, – продолжала я излучать счастье от встречи. Мужчина же разглядывал меня с повышенным интересом … и гораздо более откровенно, чем это обычно делали представители его пола. Чем дольше мы смотрели друг на друга, тем яснее я понимала, чем был обусловлен его успех у женщин. Он оказался именно таким, каким его описала соседка подружек-студенток.

Высокий, статный, молодой. Не мальчик, а мужчина, знающий цену себе и своему времени. Запоминающееся лицо, черты которого органично, что бывает редко, сочетали в себе и нежные, плавные, и резкие, сильные линии. И всё это лишь сильнее подчеркивалось безукоризненным внешним видом и артистичными движениями. За версту были понятно, что Лозовский – парень с большим количеством скрытых талантов, отточенных воспитанием в обеспеченной семье.

– Присядем? – предложил он, указывая рукой на диванчики. От моего взгляда не укрылись мышцы, которые при этом простом движении отчетливо напряглись под тонкой тканью дорогой белой рубашки. Да, такому студентку разорвать, как мне воды попить, даже в животную форму нет нужды оборачиваться.

Я направилась к мебели, в то время как владелец фирмы по коммутатору попросил у секретарши два кофе. После он присоединился ко мне, расслабленно устроившись напротив и глядя так, словно мы находились за столиком пляжного кафе где-нибудь на островах в Карибском бассейне. То есть, расслабленно и безмятежно. Но от меня не скрылась внимательность, которая присутствовала в его глазах и которую он тщательно пытался спрятать за мягкостью, спокойствием и невозмутимостью.

– Вы знаете, по какому поводу я здесь? – начала я.

– Вас зовут Диаманта, вы работаете вместе с Максом, который, собственно, и попросил меня о встрече с вами, – произнес Дмитрий. – Больше я ничего не знаю.

– А вы знаете о гибели Элли? – спросила я.

Улыбка растаяла на его губах.

– Конечно, ужасная история, – заговорил Дмитрий, но умолк, потому что явилась блондинистая змея с двумя чашками кофе, сахаром и сливками. Расставив всё это на столе, она кинула на шефа выразительный взгляд, но, не дождавшись ответного, вынуждена была уйти. – Мне очень жаль и Элли, и Мари. Такая трагедия. Вы поэтому здесь?

– Да, мы расследуем это дело, – кивнула я, осторожно принюхиваясь к запаху, идущему от кофе и пытаясь понять, безопасно ли его пить или все-таки не надо.

– Расследуете? – мужчина потянулся к сахарнице. – Вы разве не в частном агентстве работаете?

– Да, а что?

– Нет, ничего, – пожал широкими плечами мой собеседник. – Просто мне казалось, что такими делами должна заниматься полиция.

– Она и занимается, – подтвердила я. – Но мы ведем параллельное расследование, потому что у нас есть ещё один клиент, который столкнулся с аналогичной ситуаций.

– Я не понимаю, – мужчина свел у переносицы брови, а в его темно-синих глазах засветилась неподдельная тревога. Вот, кому следовало в фильмах сниматься. Голливуд обрыдался, ожидая его.

Вынув из сумки три цветные фотографии, которые я предварительно распечатала в торговом центре сразу после того, как пообедала, положила одну из них на стол прямо перед Лозовским.

– Вам знакома эта девушка? – указала я пальцем на фото.

– Шутите? – возмутился мужчина. – Конечно, это же Элли!

– Вы состояли с ней в отношениях?

– У нас была недолгая связь, – как ни в чем не бывало признался Лозовский. – Я бы это даже романом не назвал. Я ей очень нравился, она этого и не скрывала. А я…

– А вы сначала ухаживали за старшей сестрой, а потом переключились на младшую, – проникновенно произнесла я.

Мужчина склонил голову, взглянув на меня исподлобья.

– Я понимаю, как это выглядит, – произнес он. – Но я не такой плохой, как вам кажется. Да, я ухаживал за Мари, а потом некоторое время был с Элли. Наверное, с вашей точки зрения, это выглядит некрасиво.

– Это с любой здоровой точки зрения выглядит некрасиво, – убрала я улыбку.

– Мари мне понравилась исключительно внешне, – честно произнес мужчина, глядя на меня открыто, без притворства и снисхождения. Складывалось впечатление, что ему нечего скрывать, и он готов был обо всем говорить, как есть. – Я собирался просто приятно провести с ней время, но узнав поближе понял, что она очень хорошая девушка и не подходит для временно развлечения. А постоянные отношения, коих она заслуживала, мне были не нужны. В итоге, мы стали друзьями. Потом я познакомился с Элли, меня она не заинтересовала, а вот я её – очень. Я сразу понял, что Элли и Мари – это как день и ночь. Предельно разные. Младшая сестра не прельщала меня, хотя и старалась изо всех сил. К тому моменту Мари начала испытывать ко мне определенные чувства. Даже несмотря на то, что я отступил. И тогда…

– И тогда вы решили воспользоваться младшей, чтобы разбить сердце старшей?

Меня едва не передернуло от гадливости.

– Я сделал это для того, чтобы разрушить привязанность Мари ко мне. Это как вскрыть гнойник, – мужчина потянулся за кофе, и я обратила внимание на кольцо на его руке с изображением чего-то, похожего на кошачью голову. Может быть, льва. А может быть, и ягуара. Но, что самое главное, по своему стилю оно напомнило мне другое украшение, тоже кольцо. И тоже виденное мною на мужчине. – Первое время сильно поболит, но без хирургического вмешательства состояние будет только ухудшаться.

Я оставила свое мнение при себе и продолжила расспрос:

– Что было дальше?

– Дальше? – переспросил мужчина, отпивая кофе. – Дальше Мари сделала правильные выводы. Мы с Элли пару раз встретились, а после я уехал, пообещав старшей сестре, что мы ещё встретимся. Вернулся я не так давно, меня попросил об этом старинный друг семьи, ему нужна была срочная замена в преподавательском составе. Я согласился некоторое время побыть светочем, который рассеет дремучую тьму в головах студентов.

– Как мило, – скривившись, оценила я. – А вот эта девушка вам знакома?

И положила на стол рядом с первым второе фото.

– Да, – даже без намека на тревогу ответил Лозовский. – Это одна из моих студенток, к сожалению, тоже покойная.

– И погибшая при тех же обстоятельствах, что и Элли, – холодно отметила я.

– Мне подробности не известны, – спокойно отрезал мужчина, одним легким движением откидывая со лба короткую прядь густых темных волос. – Смерть – это не то, чем я предпочитаю интересоваться.

– Даже если это смерть близких вам людей? – искренне удивилась я.

– Они не были мне близки, – сухо ответил Дмитрий, ставя пустую чашку на столик. Я к своей так и не притронулась, мало ли чем здесь предпочитали заправлять напитки идейных врагов. – Ольгу я знал только как свою студентку, которая появлялась на моих занятиях реже, чем пролетает комета Галлея. А Элли… она была мне дорога исключительно, как сестра моего хорошего друга. Ни больше ни меньше.

– А у меня есть информация, что вы не только обещали Мари возобновление отношений, но и проявляли к своей погибшей студентке повышенный интерес. Мужской, я бы сказала, интерес. И даже приглашали на свидание.

Несколько минут мужчина молча рассматривал меня, а после громко и заливисто расхохотался, ещё больше став похожим на киношного героя.

– Дайте угадаю, – сквозь смех проговорил Лозовский. – Это вам её подружка наговорила?

– А если и так?

– Знаете, чем вы отличаетесь от моих студенток? – вдруг подался ко мне на встречу мужчина с лихой улыбкой, играющей на губах.

– Возрастом? – мрачно отозвалась я, с неприязнью наблюдая за этими маневрами.

– У вас не такая уж большая с ними разница, – отверг эту версию Лозовский. – Умом. И четким осознанием себя, своих сильных и слабых сторон, своих желаний и целей. В вас это видно. По глазам.

– Я бесконечно счастлива, что вы оценили мой богатый внутренний мир, но каким боком это к теме разговора? – проговорила я, пытаясь удержать на лице выражение вежливой заинтересованности.

– В отличие от вас, мои студенты умом не отличаются, – вздохнул мужчина с явным сожалением. – Наталья увидела во мне способ, как кардинально изменить свою жизнь. И попыталась реализовать свой план по заманиванию обеспеченного мужчины в свои женские сети. Но она не знает то, что знаем мы с вами, правда?

Последние слова он произнес доверительным шепотом, нависая над столиком и пытаясь сократить расстояние между нами.

– И что же мы с вами знаем? – деланно удивилась я.

– Что взрослого мужчину одним только молодым телом, находящимся в сомнительном состоянии, не заманишь. Ни в кровать, ни под венец, – он откинулся назад и заговорил нормальным голосом, а не таинственным полушепотом: – Надо быть личностью, а у неё этого нет. И вряд ли когда-нибудь появится. О чем я ей и сообщил. А она обиделась и, видимо, ложными сведениями решила мне отомстить.

– То есть, вы не пили на кухне у Натальи и Ольги чай, не разговаривали по душам, не подвозили ни одну из них домой?

– Нет, конечно, – рассмеялся мужчина с таким видом, как будто услышал очень похабный анекдот в очень приличном обществе. – Во-первых, я не пью чай. Во-вторых, я не пью чай в сомнительной компании. В-третьих, я работаю с восьми утра до десяти вечера шесть дней в неделю. С таким графиком я не могу себе позволить проводить ночи без сна. Единственное, в чем могу покаяться, так это в том, что действительно подвозил девочек один раз на своей машине. Тогда на улице шел сильный дождь, а они обе были без зонта, мне просто стало жаль этих дурёх.

– А что вы скажете по поводу этой девушки? – и я выложила на стол третье фото, с которого радостно улыбалась Ниса. Оно было сделано в прошлый день её рождения, поэтому на фото она стояла в обнимку с огромным клубничным тортом, который обычная девушка в жизни не удержала бы, и в праздничной цветастой шляпе из бумаги на голове.

– Эту девушку я не знаю, – покачал головой Лозовский, выглядя при этом бесконечно правдоподобно.

– Удивительно, – иронично произнесла я. – А вот она вас знает.

Глава XXVI

Когда я ехала на встречу с Лозовским, мне позвонили сразу двое.

Первый звонок был от Миши.

– Уверен, ты хочешь это знать, поэтому решил не дожидаться твоих надоедливых вопросов, а сразу сообщить, – не утруждая себе такими мелочами, как приветствие, без вступления начал он.

– И? – подтолкнула я парня к развязке, предчувствуя нечто поистине впечатляющее.

– Лидия Григорьева, управляющая баром «Белый кролик, Черный кролик» умерла от остановки сердца, вызванной неустановленными причинами, – официальным тоном зачитал мне Михаил.

– И всё? – разочарованно протянула я.

– А что ты ещё от меня ждала? – возмущенно воскликнул Миша, оскорбленный до самой глубины своих плавок. – Волшебства и цирковых фокусов? Ди, не на все вопросы можно получить ответы, смирись. Правда… кое-что всё же есть. Нам удалось выяснить откуда поступил телефонный звонок, на который Григорьева ответила за пару минут до своей смерти.

– Ты хочешь, чтобы я сама от остановки сердца умерла? Говори уже! – не выдержав, прикрикнула я.

– Из ресторана, расположенного тремя кварталами к югу от «Кролика», – произнес Миша. – Звонили со стационарного телефона, установленного на бывшем посту охраны. Этот ресторан когда-то был очень элитным заведением, назывался «Пирамида», может быть, помнишь его? Он и выглядел соответствующе. Постройка напоминает легендарную парижскую пирамиду, что у входа в Лувр. На данный момент сам ресторан два года как закрыт, потому что у собственника земли и у того, кто владел непосредственно рестораном возникли имущественные споры. Они судились, суд вынес решение не в пользу ресторатора и заведение пришлось прикрыть. Но само здание стоит до сих пор, ветшая и медленно разрушаясь.

– Вы узнали, кто имел доступ внутрь? – загорелась я.

– А в связи с каким делом нам это узнавать, Ди? – недовольно пробурчал Мишка. – Смерть не криминальная, дело не заводили. Я старался только ради тебя. Потому что знаю, ты до печенок достанешь.

– Ладно, – я потерла лоб. – Что ещё ты смог раскопать?

– Хозяин «Пирамиды», Бобровский Марк Васильевич, своё имущество забросил, и вообще думать о нем давно забыл. Владельцу земли тоже на ресторан поплевать. Стоит себе и стоит, он другим занят, у него торговый центр рядом строится. Я к этой «Пирамиде» съездил, двери там крепкие, а вот замки плёвые. Их открыть даже скрепкой можно. Когда заведение общепита ещё работало, внутри постоянно дежурила охрана, поэтому необходимости в крепких запорах не было. Но сейчас, естественно, никто ничего не охраняет. Только пауки свои сети вьют да мыши мебель доедают. Зайти может любой, кто способен вскрыть то, что чуть сложнее бабушкиной шкатулки. И ключи при этом иметь не обязательно. Но даже если предположить, что звонивший отпирал замки родными ключиками, остаться они могли у любого из бывших сотрудников. Сейчас их почти не найти. Надо поднимать внутренние документы, если они, конечно, сохранились, а без постановления тебе никто этого сделать не даст.

– Может, по камерам можно что-то увидеть? – попыталась я ухватиться за последнюю ниточку.

– Уже подумал, уже проверил, – угрюмо отрапортовал Миша. – Мы здесь тоже, знаешь ли, не в пинг-понг играем. Место там сейчас глухое, со всех сторон – строительный мусор, техника и ямы с котлованами. Камер нет, свидетелей нет. Прохожих не было со времен татаро-монгольского нашествия, потому что грязи там по колено, забредешь и не выйдешь.

– А строители? – не хотела я сдаваться. – Они могли кого-то видеть.

– Не могли они никого видеть, Ди, потому что пятый день практически всей толпой лежат в инфекционке с пищевым отравлением. Им на стройку обеды привезли, они поели, а через час мужиков начало коллективно пучить. Да так, что пришлось медиков вызывать.

– Не густо, – печально вздохнула я.

– Да уж, жиже воды, – выдал Миша странный пассаж и отсалютовал: – Будут новости – звони.

– А если не будет?

– Тогда не звони, и без тебя дел от сегодня и до завтра, – бессовестно заявил Миша и отключился.

Через пять минут телефон беспокойно зажужжал вновь.

– Да, – ответила я, включая громкую связь.

– Это я, – торопливо произнесла Ниса.

– Да поняла, – хмыкнула я. – Что случилось?

– А как ты поняла, что что-то случилось? – выдохнула Ниса.

– По голосу, – подметила я. – Надеюсь, на этот раз без трупов? Потому что если мне придётся ещё раз кого хоронить…

– Нет, нет, – прервала меня Ниса. – Дело в другом, мне надо тебе кое-что рассказать. Только пообещай, что не будешь злиться.

Я сбросила скорость и быстро съехала на обочину.

– Что случилось? Надеюсь, ты с девчонкой у себя дома?

– Да дома мы, дома, – быстро подтвердила Ниса. – Мы тут разговаривали, она мне рассказывала про этого своего рокового профессора экономики, и я кое-что вспомнила.

– Свои студенческие годы? – любезно подсказала я. – Вроде не так давно выпускной отгуляли, чтобы ностальгировать.

– Нет! Слушай! Ещё когда Наташа только начала вещать про этого их Дмитрия Александровича мне показалось, что это сочетание имени и отчества я где-то прежде слышала. Сперва не придала значения, мало ли Дмитриев Александровичей на свете. Имя не редкое, отчество и подавно. Но сейчас… сейчас вспомнила! Я вспомнила!

– О, Боги, – простонала я, закрывая глаза рукой. – И что же ты такого вспомнила? Как тебе в детстве памперсы меняли?

– Нет, я вспомнила, что мы… мы с ним знакомы, Ди. Близко. Я бы даже сказала, очень близко…

– Вот как раз в этом ничего удивительного нет, – закидывая ногу на ногу, рассмеялся Лозовский. – Меня половина города знает либо лично, либо от других людей.

– А вы со всеми этими людьми занимались, прошу прощения, петтингом? – проговорила я, не зная, как это в принципе можно сформулировать вежливо.

– Что? – прыснул от неожиданности Лозовский. – Вы о чем?

– О том, что на трех девушек было совершено нападение, – твердо заявила я. – Двое из них погибли. Одна выжила и то только по счастливой случайности. И единственное, что объединяет всех троих – это вы. Они все были знакомы с вами. Вам не кажется подобная тенденция подозрительной?

– Бред какой-то, – выдохнул Лозовский возмущенно. – Мало ли кто с кем знаком! И даже если у меня с ними что-то и было, во-первых, я не обязан оправдываться. Они все совершеннолетние, более того, незамужние. Я также холост. Так что, даже с точки зрения морали меня не в чем упрекнуть. А во-вторых, я не имею никакого отношения к их гибели!

Теперь пришла моя очередь со зловещим видом подаваться вперед.

– Знаете, господин Лозовский, – медленно проговорила я, отпуская контроль и позволяя магии начать заполнять моё сознание. По-настоящему заполнять, так, как это происходило раньше и так, как это должно было бы происходить, используй я магию постоянно и во всю мощь своих возможностей.

Тело мгновенно отреагировало на прилив силы. Кожа засветилась, отливая серебром, вены проступили отчетливее, подсвеченные голубым, пальцы рук и ног закололо словно в них одновременно воткнулись тысячи мелких иголок. А глаза залило бирюзой. Цветом моря. Я не видела этого, но знала, что именно так и происходит. Оно всегда так происходит.

– Банши, на которую напали, возможно, не вы, но по вашему приказу, моя близкая подруга. И тому, кто попытается её обидеть я вырву сердце голыми руками. И мне плевать, кто вы – бизнесмен, учитель или маньяк. Я сильнее. И злее, когда дело касается близких мне людей.

Это был акт показательной агрессии. Я хотела, чтобы он видел, кто я. Хотела, чтобы он знал. Да, это было опасно, но я намеревалась пройти по этой грани сегодня. Только сегодня, только один раз.

И где-то вдалеке закипело море…

Лозовский внимательно, даже не моргая, выслушал мою тираду, а после медленно поднялся и произнес:

– Ну, что ж, видимо, мы начнем войну раньше, чем планировалось.

А потом он ударил. Ударил не физически, а магией.

Силовая волна влетела в меня с такой силой, что в какой-то момент показалось, будто именно здесь и именно сейчас я и умру.

Тело отбросило к стене, в ушах страшно загрохотало и в том месте, где мы с ней столкнулись, образовался пролом. Вылетев из кабинета вместе с кусками кирпичей и обломками отделки, я оказалась в приемной, приземлившись на стол секретарши. В этот момент, к счастью, пустой.

Стол оказался стеклянным, а потому я практически мгновенно услышала под собой треск и в компании груды ранящих осколков рухнула вниз.

Каким-то отдаленным уголком сознания я услышала тяжелые приближающиеся шаги, эхо от них оглушительно било по вискам словно набатом.

Включилась та часть меня, которая очень хотела жить и которая очень не любила, когда ею ломают стены. Секунда – и сила воли заставила тело подняться на ноги. В венах бурлила, клокотала и требовала выхода магия, но я всё ещё контролировала себя, контролировала свою силу, потому что это была та ответственность, с которой я пришла в этот мир.

Фируса видела в людях свет таланта. Она умела вдохновлять тех, кто был способен созидать, помогая маленькому зернышку прорости и дать сильные побеги. Они видела эмоции людей, потому что талант без эмоций невозможен. Эмоции – топливо таланта, то, что его питает.

Ниса существовала на тонкой грани между жизнью и смертью, постоянно ощущая как тепло одной, так и холод другой. Она была обеими сторонами одной медали, была и защитой, и погибелью.

А я… моя сила была частью меня и при этом она была той частью, от которой мне пришлось отказаться. Моя магия никогда не была такой тонкой и изящной, словно морозный рисунок на окне, как у Фирусы. Она никогда не была такой стабильной и цельной, как у Нисы. Она больше походила на огромный монолитный кусок, который очень трудно удержать в руках и ещё труднее правильно поднять и кинуть.

Вдохнув, я замерла на одно очень долгое, словно целая вечность мгновение, кожей ощущая молекулы воды, находящиеся в воздухе. Мысленно потянувшись к ним, я протянула вперед руку, представляя, как вся влага словно магнитом притягивается к моей ладони. Выделять и управлять частицами воды было не так сложно, как целым морем, с которым я была неразрывно связана, и всё же требовалась аккуратность, чтобы призвать одно и не призвать другое.

В момент, когда Лозовский приблизился, я ударила, направляя всю собранную влагу в его легкие. В последний момент он понял, что я хочу сделать и попытался уйти с траектории удара, но я всё же была быстрее, а потому попала прямо в цель. Единственное, чего я не ожидала, так это сильнейшего порыва ветра, который возник по мановению руки Лозовского и который отшвырнул меня в угол полуразрушенной приемной. Когда я смогла поднять голову, протерев глаза от пыли, кроме меня здесь больше никого не было.

– Ты – прекрасна, дочь моря, как в спокойствии, так и в гневе своём, – прошептал бестелесный голос, проносясь мимо и отбрасывая мои волосы за спину, словно кто-то невидимый провел по ним рукой. – Мы ещё встретимся с тобой.

Я в ответ лишь закашлялась.

В разгромленное помещение начали вбегать люди, что-то крича, размахивая руками и пытаясь мне помочь. Кое-как растолкав их, я выбралась сначала в коридор, а после проковыляла к лифту и спустилась на первый этаж.

Когда шла по улице, услышала звук сирен. По направлению к бизнес-центру промчалась кавалькада машин, оглашающая окрестности сигнальными гудками и пугая прохожих проблесковыми маячками. Стараясь выглядеть невозмутимо, что было довольно трудно, ведь видок у меня был такой, словно только что вернулась с Вьетнамской войны, я смогла все-таки дойти до автомобиля Гриши.

Едва забравшись в салон, отвернула от себя зеркало. Смотреть в него не хотелось, зная, что ничего хорошего в нем не отразится. Вести машину в таком состоянии также не представлялось возможным. Делать было нечего, пришлось звонить и вызывать друга на помощь.

– Занят? – прохрипела я не своим голосом, едва только Макс ответил.

– Кто это? – не понял босс, хотя звонила я со своего номера, который он прекрасно знал.

– Дед Мороз и компания, блин, – рыкнула я, что с учетом пострадавшего здоровья прозвучало очень убедительно. По крайне мере, задавать глупые вопросы друг перестал. – Мне нужна твоя помощь.

– Где ты? – мигом сориентировался Макс.

– Возле офиса Лозовского, – ответила я и вновь зашлась в кашле. Все-таки хорошо он меня об стенку приложил. – Приезжай, я сама не могу вести машину.

– Буду через пятнадцать минут, – пообещал Макс, что прозвучало весьма сомнительно с учетом загруженности дорог.

Отбросив телефон, я ощутила ужасное желание поспать и едва только прикрыла глаза, как провалилась в сон.

Разбудил меня требовательный стук в окно. С трудом разлепив тяжелые веки, я открыла дверь и кое-как переползла на пассажирское сидение. Макс сел за руль и с ужасом воззрился на меня.

– Что с тобой случилось? Выглядишь, словно тебя мусоровозом переехало!

– Примерно так оно и было, – вздохнула я и сквозь зубы застонала. Кажется, у меня были повреждены ребра. – Встретилась с Лозовским. Поговорила.

– А потом поучаствовала в боях без правил? – с жалостью рассматривая моё лицо, предположил Макс.

– Нет, до рукопашной не дошло, – ответила я, съезжая вниз по сидению и пытаясь устроиться так, чтобы ничего не болело. Но как бы я не села болело абсолютно всё. – Твой знакомый сбежал.

– Так это он тебя так! – заорал Макс, отчего я невольно вжалась в сидение.

– Ты можешь не орать? – попросила я тихо. – И так паршиво.

– Тебе надо в больницу, – решительно заявил друг и провернул ключи в замке зажигания. – А потом ты мне всё расскажешь!

– В больницу мне не надо, – отрезала я. – Там удивятся, когда к утру всё заживет.

– А точно заживет? – с тревогой глянул на меня Макс, пытаясь встроиться в поток машин.

– Очень сильно на это рассчитываю, – проворчала я, потянувшись к бутылке с водой, оставленной на заднем сидении кем-то из подруг. – Да и рассказывать нечего. Лозовский всё отрицал, а когда я начала ему угрожать, показал, кто на селе самый большой песик.

– И кто? – рассмеялся Макс, но оборвал смех, едва я застонала от слишком резкого рывка машины.

– Выяснилось, что он, – пришлось признать мне. – А ещё выяснилось, что Лозовский далеко не человек.

– А кто?

– Бабуин степной! – выругалась я, сцепляя зубы. – Но это по совместительству, а с основной должностью пока не разобралась. Могу сказать только одно – я с подобным раньше не сталкивалась. Его магия… она очень сильная, сильнее, чем всё, что я когда-либо видела. Я допускала, что он оборотень, но…

– Но? – переспросил Макс, бросив на меня странный взгляд, однако я была слишком уставшей, чтобы тревожится ещё и об этом.

– Но оборотни не умеют растворяться в воздухе, – закончила я и прикрыв глаза попросила: – Отвези меня к бабушке.

Во всем надо видеть свои плюсы. В стычке с Лозовским сильно пострадала не только моя гордость, но и внешность. К счастью, имелся и один положительный момент – появился предлог, чтобы досрочно свернуть встречу с отцом, сославшись на необходимость восстанавливать здоровье. Только это и утешало меня, пока я медленно поднималась в бабулину квартиру после прощания с Максом. О том, что отец прибыл на место встречи раньше меня, я уже знала.

Как?

Ну, просто у жителей дома, где обитала бабуля не имелось привычки перегораживать белым джипом въезд во двор. А ещё мало, кто из горожан таскался везде со своей свитой, состоявшей из двух десятков крупных мужиков, чьи каменные лица скрывались за черными очками. Иногда мне казалось, что в попытке не выделяться отец пытался подражать американским гангстерам, явно насмотревшись третьесортных блокбастеров. Но возникал вопрос – когда он мог их насмотреться, если в мир смертных выбирался крайне редко и каждый раз стремился побыстрее вернуться в море к родным ракушкам?

– Солнца нет, а я в панаме, да? – кивнула я одному из каменнолицых, застывших у входа в подъезд, тонко намекнув, что их черные очки очень органично смотрятся в условиях практически исчезнувшего за горизонтом светила и наступившей вечерней поры.

На мой выпад страж никак не отреагировал, лишь оглядел с ног до головы, а после чуть сдвинулся в сторону, чтобы я могла попасть в подъезд. Я не стала говорить, что на фоне облупившейся побелки, доски с объявлениями по типу «травля тараканов, недорого», а также соседского кота, гордо восседавшего на подоконнике первого этажа в одном ряду с кактусами и геранью, выглядел мужик в своем белоснежном костюме, ну, очень впечатляюще.

Знала я, почему они все носили черные очки. Скрывали свои глаза, которые, как бы папуля не старался, не желали выглядеть по-человечески. А потому, выбираясь на берег к людям, он заставлял своих стражников не только накидывать на себя человеческие личины, но и прятать очи, чтобы прохожие особенно сильно не шарахались.