Читать книгу: «Ангел, шельма и одноглазый кот 2», страница 15

Глава 27

Когда я закончила, демоны еще несколько минут молчаливо размышляли о чем–то, вернувшись к более привычной для них манере общения – посредством выразительных взглядов.

– Скажите уже что–нибудь, – не выдержала я, после недвусмысленной пантомимы между Флейтри и Каном.

– Она говорит правду, – проведя рукой по своим переливающимся каштановым волосам, подчеркивающим изящно вытянутое лицо, заключил вдруг Киан.

С немым вопросом я уставилась на Сатуса.

– Киан чувствует ложь.

Мои брови выгнулись еще сильнее.

– У каждого из нас есть определенный магический талант, – пояснил Сатус без особого стремления к откровенности. – Что–то вроде дара. У Киана это – крайняя степень эмпатии. Поэтому он легко считывает ложь.

– А у остальных? – новая информация ввергала не просто в смятение, она радикально меняла практически все. Создалось ощущение, будто меня очень долго водили за нос.

– Я, – первым начал Шейн, – неплохо рисую.

Поспешила уточнить:

– Насколько неплохо?

– Очень неплохо, – весомо хмыкнул Киан. – Я бы даже сказал, до невозможности великолепно. Его картины также хороши, как хороша тактильная магия Инсара.

И он кивнул на самодовольно ухмыляющегося справа от меня демона, чья свободная поза демонстрировала полную расслабленность.

Я резко отодвинулась в сторону, одновременно практически вплотную придвигаясь к Кану.

– А ты? Чем напугаешь меня ты? – обратилась я к нему.

– Ничего впечатляющего, – спокойно заявил Кан, глядя мне в глаза. – Всего лишь огромный физический потенциал.

– То есть, грубая сила, – сделала выводы я.

– Скорее, неиссякаемые ресурсы, которые способны бесконечно увеличивать мощность внутриклеточного энергообразования, позволяя приспосабливаться к изменениям во внешней и внутренней среде, – с уверенно улыбкой выдал Кан.

У меня самым некрасивым образом распахнулся от удивления рот.

– Не обращай внимания, – приобнял меня за плечи Инсар. – Он у нас периодически любит поумничать.

Испуганно посторонившись, я схватила руку демона и скинула её с себя.

– Да ладно, – расхохотался парень. – Не дергайся ты так, как будто я тебя сожрать собираюсь. Я бы конечно не отказался попробовать тебя… на вкус, – он выразительно закусил губу, блеснув глазами. – Но это может закончиться дракой… причем, сразу с двумя.

Шумно вдохнув, я повернулась к Сатусу и заявила:

– Я сейчас сбегу.

– А я предупреждал, не связывайся с демонами, – тихо вставил Сократ, но все услышали.

– Эти демоны, между прочим, не так уж и плохи, – возмутился Инсар.

– Ой, ты бы уж молчал! – огрызнулся Сократ.

– Мира, – с праведным гневом в светлых очах повернулся ко мне Тиес. – Почему твой мохнозадый дух–хранитель меня затыкает?

– Потому что, во–первых, этот дух ей несколько раз жизнь спас, – громко начала перечислять Сократ. – А во–вторых, потому что желает ей самого лучшего. А вы не входите в категорию «лучшего». Ты, Тиес, так вообще!

– Что? – аж привстал демон.

– То! Да о твоих любовных похождениях легенды уже слагают! Да и все остальные демоны не лучше! Но ты, конечно, умудрился отличиться! Скольких ты…

Кот резко оборвал свои возмущения на полуслове, уставился на меня, а после уже чуть спокойнее завершил свою так пламенно начинавшуюся речь:

– Не важно!

– Если ты имеешь ввиду разнообразие его эротических приключений, то так прямо и говори, – попросила я кота. – Не надо пытаться подбирать метафоры только из–за меня. Я все прекрасно понимаю.

– А я говорил, – стрельнул глазами Тиес в сторону принца.

– Может быть, мы оставим в покое личную жизнь Инсара, и поговорим о том, что важно? – поиграв желваками, предложил Сатус, хотя это больше было похоже на распоряжение.

– А что конкретно для нас сейчас в приоритете? – демонстративно развел руками Тиес. – Подготовка к Битве? Розыск Феликса, куда его Тьмой унесло? Помощь твоей новой подружке?

– Я не его подружка! – рявкнула я на демона.

– Да, она не его подружка, – поддержал меня Кан, чей голос вновь упал до злобного рыка. Я вообще заметила, что конкретно эти два демона, Сатус и Кан, достаточно легко выходили из себя. В отличие от молчаливого Шейна, замкнуто–таинственного Киана и неустанно резвящегося, словно щеночек, Тиеса.

– Но и не твоя, – многозначительно округлил глаза Инсар. – По крайней мере, пока.

– Так, все, – я вскочила, подбежала к двери и распахнула её. – Все на выход!

Но никто даже не шелохнулся.

Наоборот. Шейн полностью взгромоздился на подоконник, Киан еще сильнее начал раскачиваться на стуле, Сатус откинулся на спину, а Тиес разлегся на освобожденной мной части кровати.

– Я знаю, что нужно убийце Милены, – заявил Тай, поднимая на меня взгляд. – А еще я знаю, что не так со статуей на могиле твоей матери.

Дверь я захлопнула, но обратно на место не вернулась. Вместо этого схватила Сократа, села чуть поодаль от принца, усадив кота себе на колени, рассеянно почесывая животное за ушком. В первое мгновение пушистый возмущенно напыжился и даже попытался вырваться, но очень быстро расслабился и замурчал, прикрыв от наслаждения зеленый глаз.

– Ты знаешь, что такое Свиток Душ? – с придирчивым выражением лица, на котором отразилось сомнение, спросил принц.

Я наморщила лоб, припоминая.

– Что–то слышала о таком…

– Миррррааа, – ткнулся головой в мою ладонь кот, выражая недовольство сразу двумя вещами – моей несообразительностью и тем, что прекратила его чесать. – Я тебе рассказывал…

– А, точно! – хлопнула я себя по лбу ладонью. – Список!

– Да, – кивнул демон, складывая пальцы в замок. – В Свиток Душ заносят имена всех тех, кому запрещено пользоваться переходами и перемещаться между мирами. В каждой заставе есть свой Свиток Душ, который передается от одной хозяйки – другой. Но есть и другой список. Он называется Карта Благословленных, туда записывают тех, кому хозяйка позволила пройти через заставу. В нем указываются имя, дата перехода, цель, а также маршрут – откуда и куда следовал путешественник. Верно, Сократ?

Пушистый, который уже мурчал на всю комнату, чуть убавил звук, приоткрыл глаз, соизволив посмотреть на демона, а после сладко потянулся, вытянув одну лапу вперед.

– Мрррр…. Даааа. Так и есть. Милена очень строго вела Карту, больше ста лет записывая имена всех без исключения, кого пропускала через заставу. Такова обязанность каждой хозяйки. И ты, Мирррааа, так будешь делать.

– Это еще не известно, – грубо перебил его Кан.

Сократ покосился на демона, а после, умостив сонную мордочку мне на колено, пробормотал:

– Ты этого не изменишь, герцог, каким бы великим магом ты не был. Никто не изменит. Такова судьба…

На душе заскребло, как ножом по тарелке.

– Убийце нужны эти списки, – заявил, как рубанул Сатус. – Именно поэтому он несколько раз атаковал заставу.

Сократ замер, напрягся всем упитанным телом, наморщив усы.

– Но, – подался вперед Кан. – Мира же рассказывала, что на неё нападали несколько раз, в том числе, и здесь, в Академии. Значит, цель она, а не застава.

– Вот именно! – подхватился Сатус и зашагал по комнате, размышляя вслух. – Во–первых, он напал на заставу несколько раз – первый, когда там были списки, и он об этом знал. А второй, когда их там уже не было, и он об этом не знал. Но узнал очень быстро, поэтому и явился сюда, в Академию.

– О чем ты говоришь, Тай? – озвучил общее непонимание Шейн.

– В день, когда Мира прибыла в школу, рыцари доставили сюда еще кое–что. Те самые Свиток Душ и Карту Благословения, отдав их на хранение Элиоту. Я не знаю, выдали ли той, другой колдунье, занявшей пост хозяйки, новые списки или временно закрыли заставу на вход–выход, но точно знаю, что именно по этой причине убийца явился сюда сразу же после повторного нападения на заставу. Он ищет кого–то, кому позволили или не позволили переместиться между мирами. Но! – принц не стал наслаждаться моментом истины, а продолжил дальше: – Как убийца попал в Академию? Мир закрыт, сюда может попасть ограниченный круг лиц, – и демон начал перечислять: – Элеонор, глава рыцарского корпуса, Эйсон и правитель Союзных земель.

– Хочешь сказать, убийца – один из них? – посерьезнел Инсар, с чьего лица сошла вся дурашливость. – Тай, все, кого ты назвал – высшие руководящие чины. Зачем им убивать фактически бродяжку?

– Затем, что эта бродяжка – эмпуза, – отчеканил принц, стоя ко мне спиной и заслоняя от своего собеседника. – Создание столь редкое, что самое её существование сравнимо с чудом.

– Мы не можем однозначно считать её эмпузой, – с недоверием покачал головой Инсар. – Посмотри на неё! Сестры были великолепны, а она… Она симпатичная, необычная, я бы даже сказал, экзотическая, но, будем честны, на эмпузу она не тянет. Нет в ней ничего от них.

– Я вообще–то здесь, – помахала я из–за спины принца. – И все слышу.

– Кроме того, не было у эмпуз таких способностей! Они не могли открывать проходы в межпространство, где и когда хотели!

– Мы этого не знаем, – у Кана имелось свое мнение. – Предания говорят, что сестры путешествовали по мирам, скрываясь и ведя очень отстраненный образ жизни, лишь периодически пользуясь своей магией для изменения судеб – правителей, стран, народов, миров. Кто знает, как они это делали. В подробности сестры никого не посвящали.

– Туманный эльф назвал её эмпузой, – напомнил Сатус. – А они способны заглянуть в душу и увидеть истину.

– Он мог ошибиться, – предположил Инсар. – Сколько ему лет? Он вообще когда–либо встречался с эмпузами, что безошибочно опознал в шельме одну из них?

– Вы упускаете один момент, – перекрыл их спор голос Киана Флейтри. – Возможно, убийца смог попасть в Академию, потому что для него это в принципе не проблема. Как для Миры, а это значит, что убийцей может быть тот, кто приходится ей генетическим родственником, потому что такая сила – исключительно наследственная, она не может взяться из ниоткуда.

И все уставились на меня, даже Сатус развернулся и навис мрачной горой.

– Это может быть еще одна сестра, – проговорил Шейн от окна.

Глава 28

– Нужно найти ту, которая притворялась твоей соседкой, – источая флюиды непоколебимости и решимости заявил Сатус, возвращаясь на нагретое им же место на кровати.

– И как нам это сделать? – задал резонный вопрос Шейн, который последние несколько минут глядел на демона со всеобъемлющей верой в своего принца. И такой преданностью, до которой мне в жизни не дорасти.

– Да, вряд ли она оставила записку с адресом, – невесело хмыкнул Инсар.

– Тогда будем искать не её, – рассматривая собственный ботинок предложил Кан. – Будем искать Феликса.

– Ты не хуже всех нас знаешь, что если он не захочет, чтобы мы его нашли – не найдем, сколько бы не искали, – с печалью, отразившейся на бледном лице проговорил Флейтри.

– Еще один дар? – догадалась я.

– Феликс называет это интуицией, – ухмыльнулся Инсар, глядя на меня из–под лениво опущенных век, глазами, в которых можно было бы утонуть… но я умела плавать.

А он изо всех сил стремился утопить меня в собственной магии, мягкой и бурлящей одновременно, источающей концентрированный аромат сладости… чего–то воздушного и одновременно липкого… зефира и вина. Да, именно так пахло от Инсара. Зефиром и черным вином.

– Один мой учитель, – смело глядя в светлые глаза, проговорила я, ощущая, как на корне языка разливается подкрепленная алкоголем приторность, – говорил, что интуиция – это настолько быстрая обработка мозгом информации, что сознание даже не успевает её зафиксировать. А просто сразу получает результат. И кажется, будто он пришел из ниоткуда.

– Я же говорил! – счастливо хлопнул в ладоши светловолосый демон. – Янг просто умеет работать мозгами!

– Осталось решить, где нам этого мозговитого искать, – проворчал Кан.

– А что если нам попробовать воспользоваться Мирой? – задумчиво протянул Инсар.

– Чего? – выпучила я глаза, одновременно изобразив на лице адрес, по которому ему следует прогуляться и проветрить уже собственные мозги.

– Подбирай слова чуть тщательнее, – с улыбкой голодного зверя, попросил его Сатус.

– Я имею ввиду, – закатил глаза парень, – что с такими возможностями, как у неё, можно попробовать!

– Что ты, демонская морда, Тьмой порожденная, хочешь попробовать? – сквозь развеивающийся сон, угрожающе проворчал Сократ.

– Мира, – светлые глаза зло сузились, а щеки раздулись от злости. – Ты мне нравишься, но если твой кошак еще раз назовет меня демонской мордой, то я…

– Не назовет, – пообещала я, подтягивая пушистого к себе поближе. Инсар хоть и пытался выглядеть предельно безопасно, но я видела, ощущала в нем угрозу, и эта угроза проявлялась все яснее, с каждой поддельно мягкой улыбкой.

– Хочешь попросить Миру найти Феликса? – поморщился Сатус. – Это не сработает.

– А вдруг? Целенаправленно входить в межпространство и выходить в том мире, в котором нужно, она уже умеет, – на меня указали рукой.

– Она сделала это один раз, – удрученно покачал головой принц. – Со скрипом и…, – осторожный взгляд в мою сторону. – Болью. Нельзя заставлять её страдать еще больше.

– Ладно, она плохо контролирует процесс…

– Она его вообще не контролирует! – перебил Инсара Кан. – Природное желание выжить делает это за неё. И каждый такой неконтролируемый переход – это риск.

– Она может хотя бы попробовать! – бился за свою идею Инсар. – Если в момент перехода Мира будет думать о Феликсе и стремиться к нему, то, возможно, она к нему и попадет!

– То есть, идти не куда–то, а к кому–то, – с пониманием протянул Шейн. – Можно попробовать.

Я потерла ладонями лицо. Тело требовало отдыха, мышцы ныли, и эта боль была тупой, тянущей, как бывает во время простуды, но мозг горел воспоминаниями о событиях последних часов, желая осмыслить все произошедшее.

– Знаете, – я переложила безмятежно посапывая Сократа, украдкой позавидовав его способности засыпать даже в критических ситуациях. – Вы можете пробовать все, что угодно. Но я должна выполнить обещание, данное другу, который искал меня два года.

Без лишних объяснений все сразу поняли, что я имею ввиду.

– И как ты попадешь в мужское общежитие? – со скепсисом выгнул бровь Сатус.

Я растерялась.

– А как вы попали в женское?

– У нас свои секреты, – расплылся в улыбке Тиес.

– Знаю я ваши секреты, – пробурчала я, махнув рукой. – На стенах символами сияют.

Парни замерли. Вот прям разом превратились в изваяния, даже глаза не моргали, и я, грешным делом, подумала, а точно ли они демоны, а не те самые горгульи, о которых мне накануне повествовал Сатус.

– Она их видит, – обыденным тоном нарушил Киан затянувшееся молчание.

– Напомни–ка мне, – начал вставать принц. – Какая такая волшебная сова тебе явилась на помощь?

– Волшебная сова? – выпал из задумчивости Кан. – Дух школы, обитающий в Древе Жизни?

– Дух? – пошатнулась я.

– Её ведь никто не видел уже… сколько? Со времен гибели мистера Андриса, предыдущего директора?

– Она очень сильно расстроилась, – поморщился Киан. – И устроила бойкот.

– Получается, ты первая, кому она явилась, – повернулся ко мне Инсар. – Интересно, почему именно тебе?

– Я – очаровательна, – от души съязвила.

И стало легче.

– Ладно, – Сатус направился ко мне, одной рукой отодвинул от двери и приложил к ней руку. Едва только его пальцы коснулись деревянной поверхности, ослепительно засиял символ – два заключенных друг в друга треугольника, один – острием вверх, а другой – вниз, отдаленно напоминая трехмерную звезду. – Это – меркаба. Один из самых мощных магических инструментов. Позволяет менять энергетические потоки, как внутри тела, так и вокруг него.

И едва он только это сказал, как символ словно вздохнул, еще больше налился силой и в этой силе растворилась дверь. Передо мной открылся проход, утопающий в золотистом свете.

– Иди, – аккуратно подтолкнул меня в спину Сатус. – В общежитии колдуний все стенные проходы заблокированы давным–давно. Я мог бы заколдовать для тебя лестницу, но это будет долго. А так значительно быстрее. Использование меркабы легко отследить, поэтому не тормози. Иди уже к своему человеческому мальчишке.

И я подчинилась. Набрав полную грудь воздуха смело шагнула в свет, а вышла уже в чужой комнате, где на кровати, зарывшись в скомканное одеяло, спал Тим.

– Блин, – схватилась я за голову, рассматривая беспробудно дрыхнущего друга. – Они что, опять его магией приложили?

Но едва я подошла, чтобы поправить край одеяла, упавший на пол, как Тим вздрогнул и подхватился.

– Мира! – хрипло выдохнул он и потер глаза. – Это ты! А я уж думал, ты решила меня тут бросить!

– И так сильно переживал, что на нервной почве впал в спячку, – подначила его я, присаживаясь рядом.

– Так ночь же, – лохматая голова кивнула в сторону окна. Да, этим миром продолжала владеть темнота. – Тебя нет. Друзья твои, которые меня сюда привели, тоже ушли. Что же мне еще делать?

– Ну, точно не шляться по этажу, где живут одни девушки, – скривилась я, напомнив ему про недавнюю ошибку.

Друг попытался пригладить волосы.

– Да, тут не повезло.

– На самом деле повезло, – не согласилась я. – Тебе. Что демоны нашли тебя раньше, чем колдуньи превратили тебя в черенок от лопаты.

Тим побледнел, отчего веснушки проступили отчетливее, а я вспомнила, каким забавным он был в детстве.

– Ты чего ухмыляешься? – с обидой протянул он, отодвигаясь.

– Так, просто, – легко пожала я плечами. – Вспомнила, какими мы были раньше.

– Проблемными, – изрек Тим, спуская ноги с кровати, и я увидела на нем черные брюки и черную рубашку, привычные составляющие демонского наряда.

– Шейн дал тебе свою одежду? – не поверила я.

– Ага, – зевнул Тим. – Только она мне большая размера на три. А еще он разрешил у него помыться. Ты знала, что у них тут у каждого персональная комната для омовения?

– Не знала, – рассмеялась я. – Но спасибо за информацию. Учту.

Тим замолчал, опустив взгляд в пол и несколько минут сосредоточенно рассматривая свои голые ступни.

– Тебя это не пугает? – наконец, задал он вопрос, который, судя по всему, мучал его давно. – Демоны, колдуньи, говорящие коты и прочая чертовщина?

Я задумалась над ответом.

– Пугает, но уже не так сильно, как раньше. Ко всему можно привыкнуть.

– Думаешь?

– Уверена, – с видом эксперта заверила его я. – Человек – существо очень живучее.

– А ты… человек? – кажется, он не собирался задавать этот вопрос.

Потому что боялся услышать ответ.

Но все равно рискнул.

– Да, – с легкостью соврала я. – Человек, которого с головой засыпало приключениями. И которые растянулись на целых два года, если ориентироваться на наше, земное, исчисление времени.

Тим с непониманием мотнул головой.

– Здесь время идет иначе, – пояснила я. – Медленнее. Ты говорил, что прошло два года, но для меня – не больше нескольких недель.

Тим открыл рот, желая что–то сказать, но тут же передумал. Рот закрыл, помолчал, рассматривая стену напротив, а после глухо спросил:

– Ты останешься здесь?

– Да. Я должна, – других ответов у меня для него не было, хотя и очень хотелось сказать по–другому.

– Единственный, кому ты что–то должна, – внезапно разозлился друг, – это твой отец. Он – твоя семья, а эти… кто бы они ни были… они тебе чужие. Ты сама говоришь, что почти не знаешь их!

– Обстоятельства так сложились, – с неловкой улыбкой попыталась объяснить я.

Тим с остервенением отбросил одеяло.

– Значит, ты не вернешься!

– Пока нет, но когда–нибудь, – я постаралась сдержать печальный вздох, – когда–нибудь возможно.

– Когда? – упер руки в боки друг. – Когда твоему отцу стукнет семьдесят?

– Я не знаю, Тим, – прикрывая глаза, выдавила из себя я. Весь этот разговор был мучительным. – Я просто не знаю. Я даже не знаю, чем окончится завтрашний день, а ты требуешь от меня ответов на вопросы, которые еще даже рано задавать.

– А что насчет меня? – и его лицо искривилось.

– Я верну тебя домой, – попыталась улыбнуться я, но сама же почувствовала, какой скомканной она вышла. И совсем не ободряющей.

– Это хорошо, хорошо, – забормотал он, разом растеряв всю свою воинственность. Он вообще не был бойцом. Он был просто хорошим человеком, который умел был отличным другом. Очень редкая черта. – Потому что этот мир… эти стены… все здесь как–то очень странно на меня действует.

– Странно – это как? – всмотрелась я в веснушчатое лицо.

Плечи его поникли.

– Как будто из меня высасывают душу, – поделился Тим. – Я… мне всё труднее думать о том, кто я и как здесь оказался. Труднее вспоминать о доме. Я даже с трудом смог вспомнить имя Риты.

– А Рита – это?…

– Моя девушка, – ласковая улыбка подсветила его лицо, прогоняя страх и тревогу.

– Ты её любишь? – спросила я с замирающем сердцем.

– Да, – просто ответил друг. Не думая, не сомневаясь, не ища других формулировок. Такой простой ответ на такой сложный вопрос. Просто – «да».

Наверное, я должна была за него порадоваться.

Наверное…

– Тим, – начала я, устремляя взгляд в не задёрнутое окно, темнота за которым напомнила мне цвет глаз принца. – Как ты думаешь, чем пахнет любовь?

Он не удивился странному вопросу.

Вместо этого он попытался ответить, обстоятельно, как делал всегда.

– Если подойти к вопросу с научной точки зрения, то любовь пахнет смесью гормонов – дофамина, эндорфина, адреналина, аксетоцина, эпинефрина. Если с поэтической, то, беря за основу строчки известного поэта, любовь пахнет духами и туманами. А если с логической, то любовь пахнет так, как пахнет тот, кого ты любишь. Или как пахло в тот момент, в который ты поняла, что это – любовь.

– А чем пахнет любовь для тебя? – всхлип застрял в горле.

– Булочками с корицей, – с неожиданной мечтательностью ответил друг. – Рита испекла их для меня, когда впервые позвала в гости.

Я повернула к другу лицо. В глазах стояли горячие слезы. Но я была сильной. И ни одна из слезинок не сорвалась вниз, хоть и прожигала бездонные дыры в душе.

– Я желаю тебе счастья, – с трудом вымолвила я и закусила губу, чтобы не дать прорваться рыданиям. Это была только моя боль. И таковой она и должна была остаться.

Я взяла его за руку и последний раз переплела наши пальцы. Это было моим прощанием. А потом мысленно попросила, чувствуя, как содрогается, ломается что–то глубоко внутри: «Позволь мне вернуть его домой». И проход распахнулся, как распахивается тяжелая, старая, но хорошо смазанная дверь в темном пыльном подвале, наполненном детскими страхами и несбывшимися надеждами. Возможно, дверь была смазана моими невыплаканными слезами.

Я не шагнула через порог, но, мысленно концентрируя на нем свое внимание, подвела к порогу Тима, а после толкнула в грудь, отправляя прямиком в проем и видя, как за спиной друга проявляются очертания его комнаты. Наши пальцы легко расцепились, потому что ни он, ни я не хватались друг за друга. И только кончики его пальцев соскользнули с моих, как дверь с грохотом захлопнулась, распространив вокруг запах пыли и сырости.

Тим исчез, вернувшись в свой мир.

А я рухнула на колени, заходясь в рыданиях.