Читать книгу: «Колеса судьбы»

Шрифт:

* * *

I. Главный герой нашей истории

Если бы 14 августа 1895 года (при условии, что вы принадлежите к числу тех покупателей, которые интересуются подобными товарами) вы вошли в великолепный магазин компании «Энтробус» – кстати, абсолютно вымышленной – и повернули направо, туда, где рулоны белого полотна и ровные стопки одеял возвышаются вплоть до карниза, а с карниза свисают розовые и голубые ткани, то скорее всего вас встретил бы и обслужил главный герой нашей истории. Должно быть, он с поклонами подошел бы к вам, положил на прилавок обе руки с деформированными суставами пальцев, выглядывавших из-под огромных манжет, выставил бы острый подбородок и без тени искренней радости поинтересовался: «Что имею удовольствие вам показать?» В том случае, если бы речь зашла, например, о шляпах, детском белье, перчатках, шелках, кружеве или шторах, он с грустным выражением лица вежливо поклонился бы и, описав рукой широкий круг, пригласил бы проследовать дальше, то есть за пределы его компетенции. Но в других, более благоприятных обстоятельствах: если бы вы заинтересовались такими товарами, как льняное или бумажное полотно, одеяла, канифас, кретон, постельное белье или ситец, – он гостеприимно перегнулся бы через прилавок, поспешно пододвинул вам стул, приглашая присесть, а затем начал бы без устали доставать, разворачивать и представлять вашему требовательному вниманию находившийся в его распоряжении товар. В столь располагающих обстоятельствах, если вы обладаете способностью к наблюдению и не заняты мыслями о домашнем хозяйстве настолько, чтобы не замечать ничего вокруг, скорее всего вы уделили бы главному герою нашей истории более пристальное внимание.

Если бы вы что-то и заметили в молодом человеке, то скорее всего полное отсутствие примечательных черт. Он был бы одет в черный сюртук, белую рубашку с черным галстуком и серые крапчатые брюки, скрытые в таинственной тени под прилавком. Внешность героя можно описать так: лицо бледное, волосы грязно-русые, глаза водянисто-серые, под острым невыразительным носом – жидкие, как у юноши, усики. Черты его лица были мелкие, но правильные. Лацкан сюртука украшала розетка булавок разного размера. Не трудно было бы заметить, что речь его состоит исключительно из выражений, которые принято называть избитыми – то есть не родившимися под влиянием момента, а возникшими много лет назад и давным-давно заученными. Например, он сказал бы: «Вот этот товар, мадам, отлично продается», – или: «Ткань по четыре шиллинга три пенса за ярд пользуется успехом». «Конечно, мы можем показать что-нибудь более качественное», «уверяю, мадам, ни малейшего беспокойства» – таковы типичные фразы нашего героя при общении с покупательницами. Такое впечатление он произвел бы на вас поначалу. Он танцевал бы за прилавком, бережно сворачивая только что развернутые товары и откладывая в сторону все, что вы выбрали, а потом достал бы из футляра маленький блокнот с графитовой пластинкой и листом копировальной бумаги, выписал бы чек характерным для продавцов мануфактуры витиеватым почерком и громким возгласом вызвал бы управляющего. Тотчас явился бы невысокий полный господин, весьма пристально изучил бы ваш счет (демонстрируя прямой пробор на волосах), еще более витиевато начертал бы на документе резолюцию: «Единая оплата», – спросил бы, не желаете ли еще чего-нибудь, и постоял бы рядом, пока продавец не вернется со сдачей, при оплате наличными. Еще один проницательный взгляд, и невысокий полный управляющий с поклонами и любезностями проводил бы вас к выходу. На этом визит в магазин успешно завершился бы.

Однако настоящая литература имеет дело не только с поверхностным описанием событий и явлений. Настоящая литература – это откровенное разоблачение их внутренней природы, к тому же разоблачение не всегда неблагопристойное. Долг серьезного писателя заключается в том, чтобы поведать читателям – пусть даже смутив их – подробности, которые без его помощи они ни за что не увидели бы. А та важнейшая для нашей истории особенность стоявшего за прилавком молодого человека, которую вы не заметили бы, но о которой необходимо упомянуть, чтобы написать эту книгу, заключалась – давайте смело посмотрим правде в глаза – в удивительном состоянии его ног.

Рассмотрим эту тему беспристрастно и недвусмысленно, а за основу возьмем некое подобие научного подхода: бескомпромиссный, почти профессиональный тон добросовестного реалиста. Представим ноги молодого человека в виде простой диаграммы и с точностью острой лекторской указки обозначим зоны нашего интереса.

Итак, разоблачение.

На внутренней стороне правой лодыжки молодого человека вы, леди и джентльмены, увидели бы ушиб и ссадину. На внутренней стороне левой лодыжки также заметили бы ушиб, а на внешней ваше внимание привлек бы большой желтый синяк. На левой голени имелось два синяка: один свинцово-желтый, местами переходивший в фиолетовый, другой, явно более свежий, – красноватый, распухший, неприятного и даже откровенно угрожающего вида. По левой ноге от щиколотки вверх спиралью протянулся загрубевший красный след от травмы, а участок над коленом, с внутренней стороны, был покрыт ссадинами и кровоподтеками. На правом колене также имелись следы ушибов, причем даже с внутренней стороны.

Продолжим исследование.

Вдохновленный этими открытиями наблюдатель продвинулся бы выше и обнаружил синяки на плечах, локтях и даже на пальцах. Судя по всему, нашего героя лупили долго, старательно и чрезвычайно методично. Однако изрядное количество реалистичных подробностей можно сравнить с сытным застольем, а мы описали уже вполне достаточно для нашей цели. Даже в литературе полезно знать, когда следует остановиться.

Читатель, должно быть, склонен осведомиться, каким образом этот респектабельный молодой приказчик умудрился довести свои ноги да и самого себя до столь ужасающего состояния. Вполне можно вообразить, что он по неосторожности угодил в какую-нибудь сложную машину, например в молотилку или в один из хищных сеноуборочных агрегатов. И все же Шерлок Холмс (к сожалению, уже покойный) пришел бы к иному выводу. Он бы сразу понял, что синяки на внутренней поверхности левой ноги в совокупности с прочими ушибами и царапинами определенно указывают на последствия упорных попыток забраться на сиденье велосипеда, а плачевное состояние правого колена столь же красноречиво свидетельствует о травмах, полученных в результате поспешных, часто неосторожных и всегда необдуманных попыток спуститься на землю. Один – самый большой – синяк на голени безошибочно указывает на неопытного ездока, над которым постоянно нависает угроза неожиданного и болезненного столкновения с педалью. Даже если просто вести велосипед за руль, ничего не стоит ни с того ни с сего оцарапать ногу до крови. Вот так, в результате ошибок и травм, мы постепенно приобретаем ценный опыт. Два синяка в одном месте выдают некоторую неуклюжесть, вполне объяснимую у того, кто не привык к физическим упражнениям. Мозоли на ладонях красноречиво сообщают, что велосипедист лихорадочно пытался удержать непослушный руль. И так далее, вплоть до вывода, который сделал бы мистер Холмс после осмотра небольших повреждений: машина, которой управлял пострадавший, представляла собой старомодную тяжелую конструкцию весом сорок три фунта с вилкой вместо ромбовидной рамы и гладкими, изрядно потертыми шинами.

Итак, разоблачение состоялось. В результате за опрятной фигурой внимательного услужливого продавца, с которым я имел честь познакомить вас в начале повествования, открывается картина ежевечерней борьбы. Вот на темной дороге из Рохэмптона в Патни-хилл появляются две таинственные фигуры. Видение сопровождается скрипом каблуков по гравию, пыхтением, ворчанием, криками «давай, парень, давай!». Затем следует трагическое продолжение: неуверенное движение вперед, судорожный поворот руля и, наконец, финальная катастрофа. В тусклом сумеречном свете вы обнаруживаете главного героя сидящим на обочине и потирающим ногу в новом месте, в то время как его сочувствующий, но отнюдь не расстроенный приятель пытается выпрямить безжалостно свернутый руль.

Вот так даже в вышколенном галантерейном приказчике проявляются признаки мужественности. Вопреки условностям профессии, вопреки шепоту осторожности и постоянной ограниченности в средствах воля к победе ведет его на поиски здоровых радостей и к преодолению трудностей, опасности и боли. Так первое глубокое исследование натуры приказчика приподнимает шелковые и атласные покровы, открывая восхищенному взору живого человека! К этому исходному факту (среди прочих) мы непременно вернемся в конце истории.

II. Решение принято

Но достаточно сенсационных разоблачений! Как и положено приказчику галантерейного магазина, главный герой нашего захватывающего повествования следует вдоль прилавка с вашими покупками в руках, направляясь на склад, где все вещи будут немедленно упакованы аккуратным сотрудником, переданы исполнительному курьеру и доставлены к вам домой. Затем он возвращается на место, берет за края штуку клетчатой ткани и принимается старательно разглаживать невидимые миру складки. Рядом стоит ученик, стремящийся получить почетное звание младшего приказчика, – румяный рыжеволосый парень в коротком пиджаке и рубашке с очень высоким воротничком, который методично, один за другим, складывает отрезы кретона. К двадцати одному году юнец, возможно, достигнет положения полноправного приказчика – того, которое с достоинством занимает мистер Хупдрайвер. С медных карнизов над их головами свисают образцы цветных материй, а за спинами высятся полки, заполненные тонкими белыми тканями: батистом, муслином и атласом. Глядя на старательно работающих молодых людей, можно представить, что оба сосредоточены исключительно на гладкости рулонов и ровности краев, но в действительности ни один из них не думает о том деле, которым занят. Оба действуют машинально, по уже сложившейся привычке. Приказчик поглощен мыслями о блаженном времени – до окончания рабочего дня осталось всего четыре часа, – когда можно будет вернуться к милым сердцу синякам и ссадинам. В голове ученика витают юношеские мечты, а закованное в рыцарские латы воображение бороздит просторы фантазии в поисках достойного испытания во славу Прекрасной Дамы – предпоследней из учениц расположенной этажом выше швейной мастерской. Ради нее пылкий поклонник даже готов вступить в схватку с хулиганами, ведь тогда властительница сердца сможет увидеть его подвиг в окно!

К действительности мечтателей возвращает появление невысокого полного управляющего с листом бумаги в руке. Ученик моментально ускоряет движения. Управляющий окидывает товар профессиональным взглядом и обращается к старшему из подчиненных:

– Хупдрайвер, как покупают клетчатые ткани?

Приказчик не без труда отрывается от воображаемой победы над загадочным процессом спуска с велосипеда.

– Довольно хорошо, сэр, вот только крупная клетка немного отстает.

Управляющий останавливается возле прилавка и осведомляется:

– Когда хотите пойти в отпуск? Есть ли пожелания?

Приказчик задумчиво тянет свой жидкий ус:

– Нет, сэр. Конечно, хорошо бы не слишком поздно.

– Как насчет следующей недели?

Крепко сжимая края рулона, мистер Хупдрайвер застывает в глубоком сомнении. Его лицо отражает сложный мыслительный процесс. Удастся ли покорить велосипед за неделю – вот в чем вопрос. Но если отказаться, то на следующей неделе в отпуск уйдет Бриггс, и тогда придется дожидаться сентября, а в сентябре погода крайне ненадежная. По натуре мистер Хупдрайвер оптимист. Все работники галантерейных магазинов должны быть оптимистами, чтобы заражать покупателей верой в красоту, практичность и долговечность предлагаемых товаров. И вот, наконец приняв окончательное решение, он нарушает молчание:

– Следующая неделя вполне меня устраивает.

Жребий брошен.

Управляющий делает пометку в бумаге и направляется к Бриггсу в отдел готового платья, следующий по важности в строгой иерархии Империи Тканей, а мистер Хупдрайвер тотчас возвращается к судорожным попыткам разгладить клетчатую ткань и, ковыряя языком дупло в зубе мудрости, вновь впадает в задумчивость.

III. Планы на отпуск

Тем вечером за ужином в общежитии разговор шел исключительно об отпуске. Мистер Притчард превозносил Шотландию, мисс Айзекс восхищалась местечком с причудливым названием Бетвис-и-Куд, а мистер Джадсон с таким энтузиазмом расхваливал озера графства Норфолк, словно владел ими лично.

– Я? – переспросил мистер Хупдрайвер, когда очередь дошла до него. – Разумеется, отправлюсь в путешествие на велосипеде.

– Но не собираетесь же вы проводить день за днем на своей адской машине? – возмутилась мисс Хоу из отдела верхней одежды.

– Собираюсь, – как можно спокойнее ответил мистер Хупдрайвер, проверив на прочность свои жидкий ус. – Я непременно проеду на велосипеде по всему южному побережью.

– Остается, мистер Хупдрайвер, пожелать вам хорошей погоды, – пожала плечами скептически настроенная мисс Хоу. – А еще постарайтесь как можно меньше падать.

– И не забудьте взять мазь из арники, – вставил молодой ученик в очень высоком воротничке, поскольку наблюдал одну из тренировок на вершине холма в Патни.

– Заткнись, толстяк! – осадил самоуверенного молокососа мистер Хупдрайвер, взглянув на него пристально и угрожающе, и, обращаясь к мисс Хоу, пояснил: – Я уже чувствую себя достаточно уверенно.

В другое время мистер Хупдрайвер непременно продолжил бы отражение ироничной атаки со стороны непочтительного ученика, однако сейчас все его мысли были заняты предстоящим путешествием, так что размениваться на мелочную перепалку не хотелось.

Он рано вышел из-за стола, чтобы посвятить как можно больше времени бесстрашным упражнениям и вернуться домой прежде, чем швейцар запрет дверь на ночь.

Когда поздно вечером в доме отключили газовое освещение, наш герой уже сидел на краю кровати и старательно втирал в колено мазь из арники, причем в новую, весьма обширную ссадину, одновременно изучая и без того знакомую карту южного побережья Англии. Деливший с ним комнату Бриггс из отдела готового платья сидел на своей кровати и курил в темноте. Он ни разу не пробовал прокатиться на велосипеде, однако понимал, насколько неопытен Хупдрайвер, а потому не стеснялся давать любые пришедшие в голову советы.

– Не забудь хорошенько смазать машину, – вещал Бриггс. – Возьми с собой пару лимонов. Не выбивайся из сил в первый же день. Держись на сиденье прямо. Никогда не теряй контроля над велосипедом и при каждом удобном случае изо всех сил жми на звонок. Если запомнишь эти дельные советы, то ничего плохого с тобой не случится. Поверь моему опыту.

Бриггс на минуту умолк, если не считать пары тихих проклятий в адрес трубки, а затем перешел к рекомендациям совсем иного толка:

– Что бы ни случилось, Хупдрайвер, главное – не дави собак. Задавить собаку – худшее, что может случиться в дороге. Крепко держи руль и никогда, ни за что не позволяй велосипеду вилять. На днях один велосипедист погиб только из-за того, что не удержал руль. Не мчись с бешеной скоростью, не заезжай на пешеходную зону, не покидай свою сторону дороги. При виде трамвайной линии сразу сворачивай за угол и торопись перебраться на соседнюю улицу. Да, еще включай фонарь прежде, чем окончательно стемнеет. Если будешь помнить об этих важных мелочах, то – даю честное слово – вернешься к нам живым и здоровым.

– Ты прав, старина! – согласился Хупдрайвер. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – доброжелательно ответил Бриггс.

Некоторое время тишину нарушало лишь тихое попыхивание трубки. Хупдрайвер успел уехать на своей адской машине в страну грез, однако вскоре что-то вернуло его в реальный мир. Но что же именно?

– Никогда не смазывай руль, это смертельно опасно, – донесся со стороны мерцающего красного огонька глухой заупокойный голос. – И непременно каждый день протирай цепь графитом. Если не забудешь об этом, то…

– Господи помилуй! – пробормотал мистер Хупдрайвер и натянул одеяло на голову.

IV. Мистер Хупдрайвер отправляется в путь

Только тот, кто весь год за исключением великолепного, но короткого летнего отпуска трудится шесть дней в неделю с утра до вечера, способен по достоинству оценить сладостное ощущение первого свободного дня! Вдруг исчезает вся унылая, надоевшая рутина, а разорванные цепи рабства падают к вашим ногам. Вы сразу становитесь господином собственной судьбы и внезапно получаете власть над каждым часом длинного дня. Вы можете идти куда угодно, можете не начинать каждую фразу с обращения «сэр» или «мадам», можете снять с лацкана розетку с булавками и скинуть надоевший черный сюртук, заменив его одеждой милого сердцу цвета, – иными словами, вы становитесь Человеком. А чтобы не терять драгоценных мгновений, пренебрегаете сном, едой и даже питьем. Целых десять блаженных дней можно не вставать до завтрака, чтобы, облачившись в старье, приниматься за уборку в сумрачном из-за закрытых ставен, неприветливом магазине. Не нужно спешно глотать невкусную еду и, подгоняемому криками: «Не спи, Хупдрайвер!» – бежать обслуживать привередливых старух. Первое утро отпуска – самое счастливое, ибо перед вами открывается полное приключений счастливое будущее. Однако потом из вечера в вечер к вам будет настойчиво являться неотвратимый призрак возвращения к рутине, а черная тень грядущей реальности изо дня в день будет заслонять солнце. Но первое утро отпуска не имеет прошлого, а эти десять дней кажутся лучезарной вечностью.

Утро выдалось замечательным, обещая великолепную погоду. По синему небу плыли восхитительные белые облачка, словно кто-то невидимый сгребал охапки ночных туч в стога, чтобы отправить на небесный сеновал. По дороге в Ричмонд жизнерадостно пели дрозды, а из вересковой пустоши в Патни доносились мечтательные трели жаворонков. Воздух полнился восхитительной свежестью. На листьях деревьев и на траве сверкали то ли капли ночного ливня, то ли серебристые кристаллы росы. По милости экономки миссис Ганн Хупдрайвер позавтракал рано и теперь вел велосипед вверх по холму Патни; сердце пело в груди. Примерно на середине подъема дорогу перебежал лохматый черный кот и нырнул под ближайшую калитку. Ставни больших кирпичных домов за деревьями и разнообразными пестрыми кустами были еще закрыты, но даже за сотню фунтов наш герой не согласился бы поменяться местами с их ленивыми обитателями. Одет он был в новый коричневый велосипедный костюм, состоявший из модной просторной куртки с поясом, купленной по единой цене в тридцать шиллингов, и такого же цвета бриджей. Многострадальные ноги щедро утешали и украшали длинные клетчатые носки – «тонкие в стопе, плотные на лодыжке». Укрепленная на багажнике аккуратная дорожная сумка из американского брезента содержала необходимые в путешествии вещи, а именно: чистое белье, умывальные принадлежности и разные полезные мелочи. Слегка поцарапанные из-за многочисленных падений, но старательно начищенные звонок, руль, втулки, фонарь ослепительно блестели в лучах восходящего солнца. Наконец на вершине холма Патни после всего лишь одной неудачной попытки, закончившейся падением на траву, отважному путешественнику удалось устроиться на сиденье и с уверенным, важным видом, хотя и по слегка искривленной траектории, начать великий велопробег вдоль южного побережья Англии.

Для описания стиля его езды подходит лишь одно выражение: «сладострастные изгибы». Мистер Хупдрайвер двигался не быстро и не прямо. Строгий, недружелюбный критик мог бы заключить, что ехал он плохо, но в то же время, добавим мы, свободно, непринужденно, используя всю ширину дороги, а порою даже занимая пешеходную дорожку. Вдохновение не покидало вольную душу. Пока нашему герою никто не встретился на пути, но ведь день только начинался, и дорога оставалась пустой. Отважный путешественник до такой степени сомневался в своем мастерстве, что твердо решил при появлении любого средства на колесах заранее слезать с велосипеда. Длинные тени деревьев почти полностью перекрывали дорогу, а утреннее солнце озаряло округу янтарным сиянием. Доехав до перекрестка на вершине Вест-Хилла, где стояла кормушка для скота, мистер Хупдрайвер свернул в сторону Кингстона и вознамерился преодолеть небольшой подъем. За его усилиями пристрастно наблюдал рано вышедший на работу полевой сторож в плюшевой куртке. Взглянув вверх, Хупдрайвер заметил, как впереди, на вершине холма, показалась голова ломового извозчика, а потому согласно принятому ранее решению выжал тормоз. Машина послушно замерла. Слезая с велосипеда, наш герой стал судорожно вспоминать, что при этом должна делать правая нога. Схватившись обеими руками за руль, он оставил левую ногу на педали, а правой зачем-то помахал в воздухе и уже в следующий миг – хотя в рассказе подобные события всегда занимают много времени – обнаружил, что велосипед упрямо падает вправо. Пока мистер Хупдрайвер решал, как спасти положение, сила притяжения действовала исправно. Не успев ничего придумать, он рухнул на колени, угодив прямиком на жесткий, негостеприимный велосипед, и смутно ощутил, что провидение вновь неласково обошлось с его голенью. Катастрофа случилась в двух шагах от наблюдавшего за происходящим сторожа, а извозчик даже привстал на козлах, чтобы рассмотреть происшествие во всех подробностях.

– Так не слезают, – критически заметил сторож.

Мистер Хупдрайвер поднял велосипед, увидел, что руль вновь свернут, и что-то тихо пробормотал. Ничего не поделаешь, опять придется все отвинчивать и выпрямлять.

– Так не слезают, – немного помолчав, настойчиво повторил сторож.

– Знаю, – раздраженно огрызнулся наш герой, стараясь не обращать внимания на свежую ссадину, расстегнул прикрепленную к сиденью сумку с инструментами и достал отвертку.

– Если знаете, то зачем так сделали? – тоном дружеской укоризны осведомился сторож.

Крепко сжав отвертку, мистер Хупдрайвер начал откручивать первый винтик.

– Это уж мое дело, – ответил он с досадой, пытаясь совладать с непослушным инструментом. От непривычного напряжения руки предательски дрожали.

Некоторое время сторож молчал и задумчиво крутил за спиной посох.

– Руль сломался? – наконец подытожил он свое наблюдение.

В этот момент отвертка выскочила из резьбы, а мистер Хупдрайвер произнес грязное словцо.

– Страшно вредные штуки эти велосипеды, – сочувственно отозвался сторож. – Ужасно упрямые.

Мистер Хупдрайвер снова вставил отвертку в гнездо, яростно крутанул и внезапно вскочил: руль остался зажатым у него между коленями.

– Не могли бы вы перестать на меня смотреть? – срывающимся голосом проговорил наш герой и с видом человека, только что предъявившего неприятелю грозный ультиматум, принялся засовывать отвертку в сумку.

Однако сторож даже не пошевелился, лишь удивленно вскинул брови, уставился на него еще пристальнее и медленно, укоризненно изрек:

– А вы сердитый.

Тем временем мистер Хупдрайвер снова сжал руль, чтобы продолжить подъем, как только проедет повозка.

Негодование сторожа копилось медленно, но верно.

– Если вы не даете никому посмотреть и не хотите ни с кем говорить, то почему бы вам не ездить по собственной дороге? – спросил сторож, все основательнее утверждаясь в своей правоте. – Так чувствительны, что даже слова сказать нельзя. Может, я недостаточно хорош для вас? Недостаточно красив и благороден?

Мистер Хупдрайвер неподвижно смотрел вперед, понимая, что возражать и спорить бесполезно. С тем же успехом можно было пытаться договориться со львами на Трафальгарской площади. Однако сторожем руководило уязвленное самолюбие.

– Не обращайся к его светлости, – посоветовал он поравнявшемуся с ним ломовому извозчику. – Не иначе как сам герцог едет, а потому не желает разговаривать ни с кем ниже графа. Наверняка следует в Виндзор, вот и держит зад на отлете. Гордость! Высокомерие! Их у его светлости так много, что часть пришлось убрать в сумку, чтобы не лопнуть от избытка. Да…

Продолжения красноречивого монолога наш путешественник не услышал, поскольку уже упорно прыгал по дороге, лихорадочно пытаясь сесть на велосипед. Когда его нога в очередной раз не попала на педаль, он, к глубокому удовлетворению сторожа, снова выругался.

– Давай-давай! – самодовольно поддержал тот.

В следующий миг велосипед покорился, и после отчаянного рывка мистер Хупдрайвер оказался далеко впереди. Он был бы рад взглянуть напоследок на неприятеля, однако воздержался, поскольку по опыту знал, что это грозит падением. Представив, как негодующий сторож вдохновенно рассказывает извозчику о происшествии, он постарался выразить спиной свое высокомерное презрение.

Петляя, наш путешественник поехал вниз, к новому пруду, а оттуда на вершину холма, с которого открывался вид на Кенсингтонскую долину. Психология езды на велосипеде чрезвычайно оригинальна: теперь мистер Хупдрайвер двигался значительно увереннее и легче, чем до неприятной встречи, а все оттого, что возбужденные сторожем разнообразные чувства заставили забыть о постоянном страхе падения. Покорение велосипеда похоже на любовную историю: успех зависит от веры в собственные силы. Если поверите, что одержите победу, значит, успех в ваших руках, но стоит усомниться, и ничего не получится.

Возможно, вы вообразите, что мистером Хупдрайвером овладели жажда мести и раскаяние: жажда мести за унижение и раскаяние в собственной несдержанности. На самом же деле ничего подобного не случилось, напротив: нашего путешественника охватило восхитительное, приподнятое настроение. Внезапно великолепие отпуска предстало перед ним в новом, еще более ярком свете. На вершине холма он поставил ноги на нижнюю раму и, аккуратно работая тормозом, довольно уверенно и прямо съехал в долину. Глаза засветились новым восторгом, превосходившим радость от езды на свежем, напоенном ароматами трав и цветов утреннем воздухе. Большим пальцем наш путешественник дотянулся до звонка и затрезвонил – просто так, от счастья.

– Его светлость герцог, вот кто! – гордо поприветствовал он себя, спускаясь с холма, а внизу повторил: – Да, сам герцог, и никто иной!

Мистер Хупдрайвер беззвучно рассмеялся. Отличная история! Его социальное превосходство было настолько очевидно, что не укрылось от глаз даже такого случайного наблюдателя, как полевой сторож. Впереди целых десять дней без отдела тканей! Вдали от магазина ты больше не приказчик, а Человек! Услужливый, исполнительный продавец тканей Хупдрайвер исчез с лица земли, а вместо него появился элегантный джентльмен, любитель удовольствий с пятифунтовой купюрой в кармане куртки и с двумя соверенами и несколькими серебряными монетами в других надежных местах. В любом случае такое материальное обеспечение достойно герцога, пусть даже без благородной родословной. При мысли о деньгах рука сама собой потянулась к нагрудному карману, а велосипед ответил на это движение яростным зигзагом в сторону кладбища и едва не наехал на кучу битого кирпича. Что за негодяи устроили препятствие прямо посреди дороги? Не иначе какой-нибудь безмозглый ленивый Гарри с такими же друзьями! Не мешало бы отдать одного хулигана под суд, чтобы другие задумались об ответственности. За спиной пряжка сумки для инструментов ритмично постукивала по грязевому щитку. Колеса весело стрекотали.

На кладбище царствовали тишина и спокойствие, но долина уже просыпалась. На окнах со скрипом и стуком поднимались ставни, из какого-то дома выскочила белая собачонка и, старательно исполняя служебный долг, визгливо залаяла. Изрядно запыхавшись, у подножия холма Кингстон наш герой спустился на землю, взял велосипед за руль и повел вверх по склону. Примерно на середине подъема мимо него прогромыхала телега молочника; два человека с мешками на спинах торопливо прошли навстречу. Наверняка грабители потащили домой добычу.

На вершине холма Кингстон он впервые обратил внимание на странную тяжесть в коленях, но одновременно заметил и то, что теперь едет значительно спокойнее и ровнее, чем прежде. Радость от такого достижения затмила первые признаки переутомления. На дороге появился всадник, и, поражаясь собственному героизму, мистер Хупдрайвер не остановился, а гордо проехал мимо и под мерный стук отвертки о масленку стал спускаться в городок Кингстон, благополучно миновав по пути повозку торговца фруктами и медленно ползшую, доверху нагруженную кирпичами телегу. Попав в Кингстон, мистер Хупдрайвер испытал особое, непередаваемое воодушевление, когда увидел за полуоткрытыми ставнями галантерейного магазина двух зевавших парней в пыльных черных сюртуках и грязных – некогда белых – шарфах. Готовясь заново оформить витрину, бедняги тщательно протирали полки, ящики и карнизы для штор. Можно ли представить, что еще вчера утром наш герой делал то же самое? А сейчас в глазах простых людей он выглядел настоящим герцогом! Свернув направо, за угол, и оповестив об этом маневре отчаянным звоном колокольчика, «герцог» устремился по дороге, ведущей в Сурбитон.

Вперед без страха и упрека, к свободе и приключениям! Время от времени дома, мимо которых он проезжал, с сонным удивлением приоткрывали один глаз, а справа на протяжении мили, сверкая на солнце, несла свои беспокойные воды Темза. Вот что такое joie de vivre!¹ А тем временем странная тяжесть в коленях и икрах все отчетливее давала о себе знать, требуя немедленного внимания.

1.Радость жизни (фр.).