Читать книгу: «Леонид Андреев», страница 9

Шрифт:

У Леонида Андреева был особый внутренний опыт, скажем, «мистический» (я говорю это не на основании его писаний, а по личному впечатлению), но религиозно Андреев был слепой человек²⁹ и не знал, что ему делать с этим опытом. В нем и тени не было того холодного цинизма, который присущ упадочникам. Он был воистину хороший человек, но человек, замученный предчувствиями, растерявшийся и запутавшийся.

Но вот наступила для России пора великих испытаний – мировая война.

Я вернулся из Италии на восьмом месяце войны и в эти дни видел Андреева. И вот тогда впервые я услышал от Андреева слова не о себе, а какие-то страстные и решительные речи о той, которую он чувствовал, очевидно, как мать, как что-то живое и личное – о России. Декадент, настоящий декадент таким языком говорить не мог. Может быть, статьи Андреева о России, Германии и войне были совсем неудачны, но для него как человека они были важны. Важно и значительно было то, что за маревом его отчаяния нашлась у него все-таки где-то в глубине сердца тоска по отчизне.

29.Это определение весьма показательно для Чулкова. Через все его творчество, начиная с повести «Слепые» и кончая признанием: «личная моя жизнь <…> была слепая. И до сего дня я влачу бремя моей слепоты и греха» (ОР РГБ. Ф. 371. Карт. 2. Ед. хр. 31. Л. 2), – проходит мотив религиозной слепоты человека и его надежды на религиозное прозрение. И в связи с Первой мировой войной он писал: «Надо быть религиозно слепым, чтобы не видеть в этот час «сверкающих мечей ангелов» (Чулков Г. Судьба России. Пг., 1916).