После обеда прибыли тридцать волонтёров из Коломны. Судейкин провёл с ними беседу и определил в казарму тут же им выдали форму. Нам очень повезло со старой формой, что её не успели выбросить и теперь у нас её было 900 комплектов, да ещё новая форма – столько же. Кстати, волонтёрам выдали по курсантскому планшету– это сумка на ремне, которую носят на правом плече. Предназначена для тетрадей и карт.

Сгодится для волонтёров, чтобы носить пару тетрадей. Просто пусть привыкают. Как в любом военном училище, каждому полагался «сидор» с плащ-палаткой, который привязывается к низу кровати. Больше всего пришлось возиться с лошадьми, расставляя их, где только возможно, так как строители не поспевали. Также, командиры рот показали, как следует стелить постель, чтобы одеяло выглядело, как кирпич, с острыми углами. Унтерам велели позаниматься этим с личным составом, а мы опять уединились в клубе

Мы учимся летать на планере.

Я вновь поднял вопрос об использовании планера. Пока не растаял лёд на реке, надо провести испытания, я даже сам попробую летать. Судейкин согласился на завтра, после обеда. Я немедленно пошёл, в склад, прихватив с собой Забуирова и Иманкулова. Мы вытащили из склада фюзеляж, крылья, колёса и начали его собирать напротив учебного корпуса. Нас окружили любопытные. Однако собрать самолёт оказалось не так-то просто. Мы не смогли его полностью собрать до ужина, поэтому, пришлось оставить его на месте. Чтобы его не повредили, около него организовали сторожевой пост на всю ночь. По 2 человека, сменявшихся через два часа.

Воскресенье.7 марта. После завтрака все православные и ханша со свитой отправились на службу в церковь. Я с Иманкуловыми Забуировым , отпустив караульных, продолжили сборку самолёта. Сложно было протянуть тросики управления и закреплять их. Но, тем не менее, к обеду справились. Как раз и народ вернулся из церкви. Мы сходили пообедать, а потом начали было вывозить самолёт на реку, но поняли, что он не пройдёт по дороге между блокпостами, так как ширина дороги всего три метра, а размах крыльев нашего двухместного аппарата, имеющего название «Приморец», серии КАИ 12, составлял 15 метров.

Тогда решили всё равно испытать, но на нашем поле, которое было в длину 700 метров. Судейкин разрешил, но при условии, летать не выше двух метров. Пригнали бульдозер, который выровнял дорожку на все 700 м. Подъехал ЗИЛ 131. К этому времени к полосе подошли почти все жители. Поставили планер поближе к лесу боком. ЗИЛ установили в 20-ти метрах дальше. Оттащили трос от лебёдки машины к планеру и пропустив его через замок, прикрепили к мощному дереву напротив машины. Получилось типа натянутой тетивы лука. Я уселся в кабину и пристегнулся. В ЗИЛе сидел сам Судейкин.

Он включил намотку и трос распрямляясь, потащил планер с ускорением. Через 20 метров трос дёрнул дерево и планер, подскочив, поднялся в воздух. Я тянул на себя рукоятку взлёта. Самолет взлетел в самом деле на 2 метра и пролетев метров 30 стал садиться. Поскольку нос я задрал вверх, то планер упал на задние колёса, а затем сбавив скорость уронил вниз нос, от чего вся конструкция вздрогнула. Но планер выдержал испытание, не зря в инструкции было написано, что он исполнен с 9-ти кратным запасом прочности. Я сидел в кабине и ко мне бежали люди. Моё сердце стучало и пело – Я летал! – Руки и ноги дрожали, и я едва выкарабкался из планера.

Волонтёры развернули планер вручную и откатили на исходную позицию. На этот раз ЗИЛ встал в 30 м от планера. Я опять забрался в кабину. На этот раз разбег был дальше и самолёт взлетел метров на 4-5 и пролетел около 100 метров. На этот раз я был начеку и при посадке успел выровнять планер, так что он не рухнул на нос. Вновь самолёт откатили назад. Судейкин хотел остановиться, но я попросил его ещё раз попробовать.

– Ладно – сказал Судейкин-. Всё повторили, но теперь с расстояния в 40 метров. Больше троса не хватило. Планер разогнался и взлетел на 7-8 метров и я пролетел, ликуя и крича во всё горло больше 300 метров и сел почти удовлетворительно. На этом пока решили остановиться. Аппарат откатили к палатке караульных у Переяславских ворот и поставили там, под охрану караульных. Приволокли кусок брезента и накрыли им фюзеляж. Планер был цельнометаллический из дюраля, достаточно крепкий.

Он весил, без меня, 260 кг. Люди восторженно переговаривались между собой, и я сам был крайне возбуждён. Ощущение полёта не оставляло меня ещё долгое время. Может кто-то не в курсе, но в инструкции написано, что планер в состоянии пролететь до 300 км и даже больше. Теперь я не отстану от Судейкина и буду продолжать тренировки. Ко мне подбежали мои подруги и повисли на мне, выражаю своё восхищение моим геройством.

В военном училище начались занятия.

Понедельник. 8 марта. – Женский день. К сожалению, к женщинам в этом веке относятся как то, я бы сказал, презрительно. Не к особам с голубой кровью, для тех другая судьба, а остальным не позавидуешь. Надо что-то подарить девчонкам. Итак, день начался привычно – бег до блокпоста, на этот раз за №2 и обратно, почти 5 км. Так и будем бегать дальше. Многие не выдерживали и плелись пешком за колонной, а потом вновь вставая в строй при нашем возвращении. Ничего, научатся со временем.

Потом гимнастическая разминка и умываться. Сегодня первый день уже самого настоящего начала учебного процесса. Вчера с вечера первая рота заступила в караул, наконец то заменив постоянно дежуривших эрзя и дружинников. На блок посты отправились по 4 человека из которых один был из старослужащих. Везде с волонтёрами обязательно присутствовал кто-нибудь из наших. Со временем, когда они наберутся опыта, будем их оставлять одних. Кстати, к службе разрешили приступить трём наказанным ранее за сон на посту. Они клятвенно заверили нас, что подобное не повторится никогда. Мы с Тепловым первые два часа преподавали детям.

У волонтёров прошла первая пара и мы наконец тоже приняли слушателей в свои аудитории. Я начал с истории, рассказав волонтёрам легенду об острове Россия и наших общих предках. Между прочим, мы узнали, что новгородцы достигают Новой Земли и поэтому мы договорились переместить остров практически на северный полюс, чтобы гарантировано оторваться от любопытных. Парням чрезвычайно понравилась эта история. Они слушали её, открыв рот. И, наверное, впечатлений набрались немеряно. Эту историю я потом повторю для каждого взвода.

С глобусом я решил повременить. Для начала показал карту монгольской империи и входящий в неё улус Джучи, в котором теперь будет находиться Русь. В картах парни разбирались очень слабо и поэтому я сначала решил для других групп рассказать вообще о картографии и потихоньку подвести слушателей под определение долготы и широты, а также ориентировки на местности с помощью карты. По другим предметам договорились к практическим стрельбам перейти не раньше, чем через полгода. Так и пошло, учебный процесс вошёл в свою колею и начались трудовые будни. Преподавание детям, волонтёрам, ещё две попытки летать, пока до 400 м. на территории между тыном Маргелово и лесом.

Понедельник. 15 марта. Времени на пятиминутки после завтрака уже нет. Собираемся после обеда. Для волонтёров ввели послеобеденный отдых в течении двух часов, после которых они занимаются самоподготовкой и перед ужином за два часа – физкультурой. Прибыли 20 обещанных дополнительных волонтёров, которых расселили в палатки, как и ещё сотня других, ожидающих окончания строительства ещё одной казармы, к которой приступили строители после окончания работ по достройке конюшен. Завтра обещают закончить строительство, на этот раз уже 3-х этажной казармы, на месте склада продовольствия. При уборке мусора на складе, как я и предполагал, были найдены семена множества, неизвестно каких, растений, в том числе и тыквы, что нас особенно порадовало, притом довольно много. Целая горсть, штук 30.

Непременно посадим весной. Семена неизвестных растений надо будет посадить для рассады в горшках, а потом в поле. Занятия с ханшей перенесли на после обеда. Мы уже внятно беседуем с ней на монгольском, а Сартак со мной по-русски. Я всё ещё не рискую рассказать ханше о судьбе Сартака. Дело в том, что он весьма болезненный и слабый мальчик. В наше время всё ещё не ясно, умер ли он своей смертью или его в самом деле убил хан Берке. До этой даты ещё 14 лет, подожду. Я привык уже к жизни с двумя девушками. Даже порой недоумеваю – почему христианство запрещает подобную жизнь? Вот ведь мусульмане – держат столько жён, сколько смогут содержать, зато практически нет матерей одиночек и все женщины, при массовой убыли мужчин во время войн, находят себе применение. Священнослужители и даже дервиши имеют право иметь жён и пользуются этим правом на полную катушку.

Каково быть католическим священником, к числу которых относятся не самые глупые и негодные мужчины, но в силу своей религии лишённые права завести жену и детей. А сколько женщин на Руси остаются незамужними, а ведь могли бы обрести счастье в семье, даже на ролях второй или третьей жены! Однако и нам предстоит расстаться с нашими наложницами, не пара мы для них. Не из тех они, кому разрешено выйти замуж за свободного человека. Порой становится очень стыдно перед ними. Мы их используем, как предметы. Но ладно, чего уж там! Таковы порядки в этом времени и устранять их будет очень трудно и долго, возможно не один век. Короче нам повезло, что мы очутились здесь не в роли холопов.

Понедельник. 22 марта. Сегодня день равноденствия. День начнёт клониться к лету. На прошлой неделе, после окончания строительства ещё одной казармы, все волонтёры наконец обрели место жительства. Только командиры из числа эрзя ночуют в избах, и мы в своих хоромах. Борисово-Глебовские парни, которых мы несколько запустили без надзора, как и следовало ожидать, закрутили со своими землячками – молодыми девчатами, присланными нам стараниями ханши Боракчин. До сего дня они живут в четырёх палатках по 5 человек, но видится, что нам придётся их венчать, ибо они уже все живут во грехе, поскольку некому за ними надзирать.

Последние две недели парни занимаются валкой леса. Эту работу они переняли от парней эрзя, отвлечённых на учёбу. Парни стараются и за эти две недели вырубили ещё 8 га леса, иначе говоря, пройдя 800 метров при ширине вырубки 100 метров. Я добился строительства аэродрома, который представлял из себя 20-ти метровую полосу, теперь уже в южной стороне Маргелово – напротив конюшен и в 300 метрах от них, прямо вдоль кромки леса. Полосу разравняли бульдозером, и свободная от снега мёрзлая земля очень даже подошла для разбега. Я добился, при 40-метровом разбеге, полёта на 500 метров, при высоте в 7-8 метров. Думаю, что пора бы уже взлетать по -настоящему.

Поскольку именно я начал на свой страх и риск эти полёты, то никто другой, не стал пытаться начинать это дело, боясь повредить планер от неумения. Этот полёт назначили на завтра, после обеда. Сегодня, на послеобеденном совещании, Судейкин высказался насчёт того, что пора принять на работу хорошего бухгалтера, так как ему с этим не справиться. И так слишком много других дел. Одно преподавание забирает почти весь день. А тут ему приходится начислять жалование на дружинников, волонтёров, поварих и т.д. Он уже начал путаться. Надо попросить князя Ингваря прислать грамотного дьяка. Поскольку самые необходимые строительные работы закончены во временном исполнении, то пора начинать строить постоянные объекты.

С чего начнём? Остановились на варианте освобождения площадки между складами и восточной стороной тына – до учебного корпуса, с целью устройства на ней строевого плаца. Размер плаца будет внушительный – 100 х 70 м, то, что надо. А потом надо построить здание штаба полка, со всеми необходимыми кабинетами и местом хранения полкового знамени- поста №1. Кстати, Микиш принёс расшитое знамя полка, выполненное по найденным рисункам мастерицей в городе Борисово-Глебово. Он развернул его и показал всем. У нас аж слёзы на глазах выступили, мы встали и глядели на знамя с двумя парашютами с благоговением. Знамя понравилось всем. И цвета соблюдены и рисунки, всё честь по чести. Судейкин принял знамя и сложил его в несколько раз.

– Куда мы его пока положим? – спросил он.

– Давайте положим в каморке дежурного по лагерю. Там всегда кто-то присутствует. –

– Нет – сказал Судейкин. – Лучше в казарме, в оружейной комнате, спрячем в коробку.

Были ещё предложения, но остановились на этом. Когда штаб построим, тогда и вытащим. Микиш сообщил, что во время вырубки, наткнулись в юго-восточном углу поля на участок выгоревшего леса, площадью примерно в квадратный километр и представляющий из себя круг. Пожар происходил видимо не более 4-х лет назад, так как новый подлесок поднялся не выше одного метра. Лесорубы как раз задели его край.

Судейкин велел прекратить пока рубить лес и привести бывшее пожарище в порядок, то есть приготовить его в качестве будущей пашни. Выкорчевать все пни, повыдергать молодые побеги, а напротив в лесополосе сделать к этому кругу проход, как и принято у нас, шириной три метра. Иманкулов предложил, пока ещё есть лёд на реках, срочно построить холодильник, тоже пока временного типа, чтобы натаскать туда льда и засыпать опилками. У населения скопилось очень много мяса конины, которое они не в состоянии съесть. В общем осталось около 25 тонн. Останки почти пятисот монгольских лошадей, убитых при попытке нападения на Маргелово. Да и колбасы и копчёное мясо нашего собственного производства. – Хорошо, -согласился Судейкин.

Пусть одна артель начинает перенос изб эрзя, а другая строит холодильник. Место для холодильника определим с северной стороны тына, около склада ГСМ. А дома будем переносить на улицу Переяславльскую, в сторону блок поста №1. Вождёву, с бригадиром артели, начать разметку участков. Все разошлись, а я взял рулетку с флажками и найдя бригадира, пошли с ним размечать участки по 10 соток, двадцать метров вдоль дороги и 50 метров в глубину. Нам помогали десять Борисоглебских девушек холопок. До ужина разметили 26 участков. Перед сном Бажена объявила мне о задержке месячных. Но пока ещё можно считать это случайностью. Я в общем то не очень горевал.

Планер взмывает в небо.

Вторник.23 марта. До обеда всё шло по расписанию. А после обеда я пошёл к взлётной полосе, куда уже начали подтягиваться любопытные. Мне предстояло взлететь по- настоящему. Судейкин настоял, чтобы я взял с собой парашют. Теплов и Коверда скинули с планера брезент и отложили его в сторону. Судейкин лично, подогнал к взлётной полосе ГАЗ 51. На этот раз решили планер попросту тянуть машиной, с разбегом. Лететь предстояло в сторону Борисово-Глебово. Планер поставили хвостом прямо к лесу, в паре метров. Размотали 50-ти метровый трос и прицепили один конец к машине, другой к планеру. Через 40 м устроили трамплин, как на авианосцах США – из досок сколотили тумбу подскока. Планер должен был наехать на доски с уклоном вверх и, мы надеялись, что это поможет планеру резко подняться.

Судейкин предупредил меня, в случае чего, бросить планер и выпрыгивать с парашютом и вообще осторожнее! Я забрался в кабину и уселся за рычаги. Судейкин завёл машину и взглянул на Коверду, который должен был подать знак. Я махнул Коверде, что я готов и он взмахнул рукой. Судейкин тронул машину, стараясь, как можно быстрее разогнаться, ведь у него было всего 40 метров на разгон. Планер потянулся за машиной набирая скорость. Мёрзлая земля, расчищенная бульдозером от снега, отлично подходила для езды. Скорость нарастала – 10, 20, 40, 50 км в час и подскок. Планер поднялся на несколько метров и продолжил набирать высоту. ГАЗ 51 достиг, почти максимальной скорости в 75 км в час и остановился, так как упёрся в стену леса, пробежав 600 метров за минуту. Я в планере поднялся на высоту в 50 метров и сбросил тяговый трос. Чуть не задевая верхушки деревьев, я полетел дальше.

Спидометр показывал скорость около 80 км в час и планер всё ещё стремился вверх. Ещё через две минуты я поднялся на 200 метров и почувствовал, что это предел. Начальная скорость слишком мала и поэтому я завернул обратно. Чувство восторга заполняло меня, хотя руки и ноги дрожали, а сам я, не взирая на холод, обливался потом. С высоты открывался вид на бескрайний лес справа и реку Трубеж слева. Очень хорошо было видно наш посёлок и выжженный участок леса, примыкавший к углу пашни. Дома и палатки снизу, люди и кони. Я подлетал к Маргелово, но планер не думал снижаться, и я не стал его заставлять это делать и полетел дальше в сторону Переяславля. Вот снизу палатка волхва и замёрзший ручей у его землянки.

Я следил за приборами. Высотомер показывал, что планер даже ещё поднялся до 250 метров и медленно поднимался дальше. Я пролетел минут 5 со скоростью 80 км в час и увидел впереди Оку и дома Переяславля. Однако дальше лететь я побоялся и опять повернул назад. Теперь бы не задеть деревья при посадке. Я подал рычаги вперёд и начал снижение. Охватил страх – хватит ли мне 600 метров, чтобы снизиться и сесть?

Вновь показался посёлок Маргелово. Я опустился до 70 метров, чтобы не задеть верхушек деревьев и дальше старался держать планер ровно. Он прекрасно слушался рычагов. Ага, вот момент – до границы пашни едва 100 метров, и я начинаю опускаться ещё ниже – 70, 60 метров. Есть! Лес кончился, я толкаю рычаги вперёд и планер чуть ли не клюёт носом, но я тут же тяну рычаги на себя, и он выравнивается, ещё вниз, ещё вверх, прямо и планер почти падает на колёса, удар сотрясает его, кажется, что он рассыплется, но машина выдерживает и катится по полосе. Я нажимаю на тормоза и планер останавливается. До противоположного края леса не больше 100 метров.

Мне хватило полосы, но почти без запаса. А тут ещё, с такой малой практикой, просто, невероятное везение. Полосу надо удлинять, мы не учли, что по краям лес и нет возможности снизиться на подлёте. Можно сказать, я нырял в яму. Но тем не менее я сделал это! Ко мне бежали люди. Толпа в поле бросала шапки вверх, и кто-то свистел, кто-то орал. Я откинул фонарь и вылез. Ко мне подбежали Коверда, Судейкин и ещё кто-то. Схватили меня и начали подкидывать вверх. Я смеялся от охватившей меня радости. Грандиозное деяние, которое нужно занести в анналы сложнейших задач, выполненных нами и положивших начало воздухоплаванию в 13 веке! У меня в голове зрела мысль о постройке самолёта. Но, конечно, до этого ещё очень далеко. Я снял с себя парашют и понёс его в склад. Планер накрыли брезентом до следующего раза. С неба начали падать снежинки. Вовремя я отлетался!

Среда.24 марта. После обеда собрались в клубе. Начался разбор полётов. Многие сомневались в необходимости и полезности полёта на планере. Но я как раз и заронил всем идею о возможности установки на планер мотора или вообще постройки самолёта. Ведь это будет техническая и в каком-то смысле революция в умах россиян, а также грозное предупреждение всяким либеральным европейцам, пытающимся принести культуру и прогресс, в кавычках, в нашу дикую страну. Даже мысль о возможности полётов в это время была еретической и за такие мысли жгли на кострах, а ведь возможность построить планер при существующих технологиях была вполне реализуема. Только религиозные догмы и неверие в такую возможность не позволяли воплотить эту идею в жизнь. Конечно, до двигателя, даже парового, имея живой пример в лице наших самодвижущихся колясок, потребуется не меньше трёхсот лет.

Безусловно, наличие такого примера, подстегнёт имеющиеся технические возможности, но не так быстро. А до нарезного оружия, меньше, чем за 4-5 веков им не дорасти. Короче поддержали идею продолжать полёты. Я посетовал на слишком короткую взлётно- посадочную полосу (ВПП), даже не столь на полосу, сколько на отсутствии возможности снизиться заранее перед посадкой, а не нырять в неизвестность, рискуя удариться о верхушки деревьев. Решили ещё раз перенести ВПП, теперь в восточную часть пашни и устроить продолжение за счёт ново открывшейся площади пожарища. Прорубить в лесополосе проезд шириной 25 метров и, используя новые площади, довести длину ВПП до километра.

Ведь здесь не главное, длина разбега и посадки, а возможность достаточного снижения при подлёте. Далее Судейкин попросил меня и Иманкулова собираться в Коломну для вероятной встречи ханов Бури и Кадана, с целью уговорить их изменить маршрут движения. Пусть идут через будущие, ещё не тронутые, липецкую и тульскую области, в которых ещё есть что пограбить. Оттуда как раз ближе до Козельска, к которому им, в любом случае, придётся прийти на помощь туменам Батыя и Субедея. Вечером я прощался со своими девчонками. Особенно печалилась Бажена, она боялась, что если она в самом деле забеременеет, то станет мне не нужна и я её прогоню куда-нибудь, на конюшню. Я постарался её успокоить и убедить, что никогда не брошу их обоих.

Монголы идут в обход Рязани.

Четверг. 25 марта. Я и Иманкулов, после обеда, собрали кое какие вещи и подошли к воротам на Переяславль. Нам надлежало ехать в составе колонны из ГАЗ 51, БРДМ и БМД. Кроме экипажей боевых машин, с нами ехали пять эрзя и пять дружинников, включая Архипа, а также переводчик. Выехали в двадцать минут четвёртого. Впереди шёл БМД. Однако дорога до Борисово-Глебова была вполне проходима, так как мы её чистили после каждого снегопада. А вот дальше пришлось пробиваться через сугробы, но, тем не менее, к половине девятого прибыли в Коломну.

Город уже восстал из былого ничтожества. Одним из первых восстановили кремль. Стены, ещё плохонькие, но кое какую защиту предоставляли. Домов я насчитал, с первого взгляда, штук 100. Заехали в кремль и, оставив охрану, вошли внутрь. Нас пропустили без разговоров. Тысяцкий Куфа встретил нас приветливо. Сразу не стал нас расспрашивать, а предложил посетить баню, на что мы согласились, а после бани, за столом, мы рассказали ему о новой возможной напасти.

Он помрачнел и спросил – Что он сможет сделать для нас? –

Мы его уверили в том, что напасть монголам на Коломну мы не позволим. Наша задача встретить ханов и уговорить их пойти другой дорогой.

Попросили Куфу выслать вперёд дозоры, чтобы оповестить нас о подходе монголов и предоставить ночлег нашим людям. Куфа распорядился по этому поводу, и мы продолжили сидеть за столом ещё час, беседуя о том о сём. Куфа интересовался нашими делами, и мы отвечали настолько, насколько считали нужным. Спать легли в просторной комнате на громадной кровати.

Пятница. 26 марта. Примерно в 17 часов примчался гонец с донесение о том, что показались войска. До них уже не более 5 километров. Мы тут же собрались и помчались навстречу. Уже в двух км от города мы встретили разъезд монголов, ведущих разведку в авангарде. Их было две сотни. Мы остановили на середине дороги БМД и рядом с ним БРДМ. ГАЗ 51 встал сзади. Монголы остановились и со страхом глядели на машины. Между ними возникла перепалка, после которой десяток всадников ускакал назад, а остальные подъехали к нам на 100 метров и стали ждать.

Я вылез из машины и велел переводчику подойти к монголам и попросить кого-нибудь подъехать к нам. Переводчик пошёл и уже за полста метров начал им кричать, чтобы монголы не стреляли, так как он представляет жену Батыя. Поговорив с монголами, он вернулся с сотником. Я ждал у машины и когда сотник подъехал ближе, показал ему золотую пайцзу, увидев которую. Монгол поклонился мне и спросил, что я хочу.

Я сообщил, что мне необходимо переговорить с ханами Бури и Каданом и что монголы дальше по Оке не пойдут. Сотник пожал плечами и сказал, что он человек маленький и поэтому будет поступать так, как ему прикажут. Дальше мы стали ждать вместе. Было холодно, хотя я был в медвежьей шубе, но мороз пробирал и через неё. Металлическая кольчуга тянула вниз, и я забрался в машину с переводчиком. Через сорок минут вернулись посланные. Они поговорили с сотником и тот отъехал к своим воинам, отдал приказ и те начали рядом с дорогой размечать место для лагеря. Ещё через сорок минут, когда уже стало темнеть, начали подъезжать воины и расходиться по полю в указываемые им места. Очень быстро начал расти лагерь. Запылали костры.

К машинам подъехали много монголов и переговариваясь, начали щупать машины и осматривать со всех сторон. Ещё через час к нам подъехал какой-то более важный военачальник. Он приказал всем разойтись, что я уже понял и вышел из машины с переводчиком. Переводчик сказал, что мы посланцы «Совета десяти», хотим говорить с ханами. Вельможа, который представился, как тысячник Боюртай –нойон, пригласил меня с собой.

Я спросил, – А далеко ли идти? У меня нет лошади, -

Тысячник замялся, но тут же сообразил и подозвав сотника, велел ему привести трёх коней. Через 10 минут я с Иманкуловым и переводчиком ехали через лагерь. Ехать пришлось всего не более 500 метров, но «положение обязывает». Тысячник спешился у богатого шатра с длинной жердью, на которой висели несколько конских или ячьих хвостов. У шатра дежурили два десятка стражей. Тысячник прошёл мимо них, приглашая нас следом, и мы вошли в шатёр

. У входа стояли десять тургаудов, а в глубине шатра у огня сидели на ковре несколько человек, в их числе и знакомый нам хан Бури. Я и Иманкулов слегка наклонили головы и поздоровались по-монгольски, что несколько удивило и оживило присутствующих. Хан Бури, расплылся в улыбке и пригласил нас садиться. Он указал на одного из сидящих и представил его, как хана Кадана. Назвал и другие имена, но я даже не стал их запоминать. Хан Бури начал справляться о нашем здоровье, здоровье ханши и её сына Сартака, на что мы неторопливо отвечали.

Слуги поставили перед нами блюдо с жареным мясом и пиалы с кумысом. Некоторое время мы ели мясо и отвечали на вопросы. Наконец вежливые вопросы кончились и нас спросил хан Кадан

– Почему мы приехали сюда и чего добиваемся? Отвечать на этот вопрос начал Иманкулов

– Мы договорились с ханом Бату, что он не будет больше разорять Рязанское княжество и его войска будут его обходить. Тем более, что княжество разорено начисто. Большинство населения уничтожено. Мы свои обязательства соблюдаем и хотим, чтобы и вы их соблюдали. Может быть, вы ошиблись и на самом деле вам указан другой маршрут?

– Нет – ответил Кадан. Мы просто хотим пройти до Переяславля и забрать у вас жену и сына Батыя, чтобы сделать ему подарок.

– Мы так не договаривались – сказал я. – В соответствии с договором, жена и сын Бату хана, будут возвращены ему только тогда, когда вся армия монголов покинет Русь.

– Но мы не знаем, как вы обращаетесь у себя с Боракчин – сказал хан Бури. – Вот, мы и хотели это проверить.

Иманкулов указал на переводчика и попросил спросить у того, как ему живётся у нас и как мы обращаемся с ханшей. –Уж ему то вы должны поверить. Ведь здесь, у вас, мы не можем на него влиять, он волен говорить всю правду.

Переводчик тут же подтвердил наши слова и поклялся, что с ними обращаются очень вежливо, а с ханшей и сыном Бату хана так, как и подобает обращаться с такими высокими особами. Ей вообще предлагали покинуть посёлок «Совета десяти», в чём убедился сам великий темник Субедей, с которым она встречалась лично, без охраны. Я вообще то заметил, да и Иманкулов тоже, что не этот предлог является причиной истинного маршрута движения ханов. Наверняка они сами решили пройти по разорённому краю, где им никто не сможет противиться, и они без опасений и потерь в личном составе, награбят всё то, что ещё осталось мало-мальски ценного. Наверняка оба их тумена едва ли насчитывают половину прежнего состава.

А поход через ещё не покорённые земли чреват большими потерями и даже опасностью для них самих. Ведь их не так уж много. Хан Бури заявил, что он хотел бы лично убедиться в условиях содержания ханши. Тут я ему и предложил, что мы с Иманкуловым гарантируем ему неприкосновенность, если он с сотней или даже с двумя сотнями согласится проследовать с нами в наш посёлок и мы его там примем со всеми почестями, и покажем непременно, как у нас живётся ханше и Сартаку.

Бури смутился, но подумав, заявил, что они с Каданом пройдут по этому маршруту со своими туменами, никого не тронув. Разговор начинал приобретать совершенно бессмысленный характер. Ханы нагло требовали сойти с их дороги, ведь грабежи потом можно списать на случайность или свалить вину на рязанцев. Что же им можно предъявить?

Я пошёл на хитрость – Давайте завтра съездим к Бату хану и спросим у него, давал ли он распоряжение проверить условия содержания своих близких? Поедем вчетвером – оба хана и мы с Иманкуловым. На нашей машине мы доедем до хана всего за два часа и тут же вернёмся обратно.

Ханы изумились – За два часа?

– Да- сказал я. – Это если не торопясь. Но если хотите быстрей, то помчимся на всей скорости и доедем за 1 час. А армия подождёт, мы ведь быстро вернёмся.

Ханы заговорили между собой. Половину их речи мы понимали. Хан Бури ругал Кадана за то, что тот уговорил его идти этим маршрутом, когда Батый им велел идти мимо Коломны вверх по течению Оки к городу Козельску. Кадан согласился и сказал, что не стоит злить мангусов и лучше в самом деле повернуть от Коломны вправо, а не влево – к Рязани. Нам хан Бури сообщил, что они верят нам и уважая наши договорённости, завтра утром не доходя до Коломны отвернут в сторону и двинутся вверх по течению. Оки к её истоку, чтобы там встретиться с главными силами. Это нас вполне устроило.

Суббота. 27 марта. Ночь мы переночевали в Коломне у добряка Куфы. Но на месте оставались БРДМ и БМД. Утром, примерно в 7 утра, по рации доложили, что монголы начали вставать и готовить завтрак. Мы с Иманкуловым тоже позавтракали и выехали к месту. После 8 часов утра монголы начали выстраиваться в колонну и уходить вверх по Оке. Мы наблюдали за этим грандиозным явлением. Я специально подсчитывал примерное количество воинов в обоих туменах. Их оказалось примерно 11 тысяч, не считая обозных. Когда вся колонна вышла на дорогу, показались пленные русские. Это были в основном молодые женщины и мужчины, не старше 40 лет. Были и дети в возрасте не моложе 7-8 лет, которые уже сами могли идти достаточно долго.

На пленных не было цепей, но их, с боков и сзади, конвоировали вооружённые монголы на конях. Среди конвоиров было много женщин монголок. Видимо им поручили эту работу, чтобы освободить мужчин для боёв. Пленных было тысяч восемь или даже больше. Они почти все тащили на себе мешки, возможно, с провизией. С ними следовало немало повозок с поклажей. Монголам эти пленные были ценны, как рабочая сила и их старались не мучать. Скорее всего их гнали в монгольскую столицу – Сарай. Молодых парней наверняка заставят служить в своём войске, взамен убитых.