Читать книгу: «Безмятежность», страница 3

– Но они сами ругаются, я слышала однажды, как папа сказал плохое слово.

– Лайма, потому что взрослым можно. А детям нельзя. А ты пока не взрослая. Вот вырастешь и станешь взрослой – и тогда ругайся сколько захочешь.

– Но это несправедливо! Почему взрослым можно делать плохие вещи?

– Я… Не знаю. Ругаться не плохо, просто… Блядь, я не знаю. Ты меня отвлекаешь.

– Вы просто обманщики! Вы все.

– Да-да, Лайма, мы все обманщики. Мы все хотим тебя обмануть.

– А ты не только обманщик, но еще и обманутый.

– Да-да, конечно, я еще и обманутый. Обманутый обманщик.

– Ты обманутый обманщик, это правда!

– Ага, я с тобой не спорю. Давай помолчим.

– Не хочу я молчать. Ты меня сюда притащил против воли.

– Я тебя притащил, потому что мама меня заставила. Я вообще не должен был тебя с собой брать. Ты обуза для меня.

– Я обуза?

– Да, ты обуза и заноза в жопе.

– Правда?

– Да, и заткнись уже, блядь, наконец-то.

Лайма плачет.

– Боже, не начинай только снова. Лайма, ну пожалуйста.

Плачет.

– Господи…

Плачет.

– Лайма, ну хватит, в самом деле. Если бы я был похитителем вывесок, я бы тебя услышал издалека и убежал.

– Да нет никакого похитителя, дурак ты, что ли!

– В смысле нет? С чего ты взяла?

– Ты его выдумал просто! Никому в здравом уме не нужны старые вывески! Я, пока ты не сказал, вообще на них внимание не обращала!

– Ну и что, разве все люди такие же, как ты?

– Просто вы там все помешались в своем обществе! Хотя общества тоже никакого не существует! Ты его тоже выдумал!

– Выдумал-выдумал. Лайма, ну пожалуйста, потише. Ну он ведь правда услышит.

Лайма плачет, но тише.

– Вот так, спасибо.

– Я знаю, что я для тебя обуза.

– А?

– Я говорю, я так и знала, что я обуза для тебя тоже.

– А, да забей. Я просто так это сказал. Ты не обуза, я пошутил.

– Нет, ты не просто так это сказал. Ты правда так думаешь.

– Если хочешь знать, я ничего не имею против того, что ты здесь. Если бы я стоял тут один, то мне бы пришлось все время молчать. Может быть, я бы заснул от скуки и пропустил похитителя вывесок. И он бы спилил вывеску, пока я спал. А так ты не даешь мне заснуть. Так что я очень рад, что ты здесь.

– Правда?

– Ну да. Если бы ты еще не орала как ебнутая…

– Я не специально. Просто я все время так громко говорю. Я слышала, как учительница сказала маме, что я очень нервная.

– Слушай, мы же это проходили. Может быть, ты и нервная, но зато ты хотя бы не пизда, как она.

– Что значит пизда?

– Ну… Во-первых, не ругайся. Во-вторых, слово «пизда» имеет много значений. Но я имел в виду, что она, скорее всего, недалекий человек, который спешит обо всем судить. И всех судить. Короче, она просто коптит небо и сама не понимает этого – и думает, что она умнее всех на свете.

– А ты так разве сам не думаешь?

– Про себя?

– Да.

– Возможно. Не знаю. Слушай, а чего ты все время плачешь чуть что?

– Да потому что ты меня обижаешь, вот почему! Что мне еще остается делать, если мне обидно?

– Ничего я тебя не обижаю.

– Обижаешь, обижаешь! Постоянно обижаешь.

– Чего ты врешь, где я тебя обидел?

– Да ты обзываешься постоянно! Я тебе ничего плохого еще не сказала, а ты постоянно меня плохими словами называешь.

– Слушай, я не специально, правда. Я тебя не хотел обидеть, просто у меня это тоже иногда само собой проскакивает.

– Ты тоже нервный.

– Наверное.

– Зато тебя никто не обижает.

– С чего это ты взяла?

– Потому что ты взрослый.

– Да нет. Совсем все не так. Меня часто кто-то обижает.

– Ну ты можешь ударить по башке в ответ, а я не могу.

– Да не надо никому бить по башке.

– А ты разве не за этим тут стоишь?

– Лайма, ну это же совсем другой случай. Этот человек покусился на святое. За это как раз можно по башке дать.

– Тебя обижает, что он хочет сломать вывеску?

– Не сломать, а уничтожить, это даже хуже. Обижает… Не знаю. Это как война, понимаешь? Люди же воюют, не потому что они обиделись друг на друга.

– А почему?

– Ну, потому что так надо.

– А кто это сказал?

– Кто сказал, кто сказал… Да никто, блядь, не сказал. Просто как-то так получается.

– А зачем? Никому ведь это не нужно.

– Ну, как тебе объяснить, понимаешь…

– И ты тоже стоишь тут, потому что так надо?

– Ну… В каком-то смысле.

– А тебе самому хочется ему по башке дать?

– Наверное. Не знаю.

– А ему хочется тебе дать по башке?

– Я-то откуда знаю. Он же даже не знает, что мы здесь ждем его. Хотя если опять начнешь орать, он может узнать. И тогда захочет дать мне по башке.

– А если он мне по башке даст?

– Да кому ты нужна…

– Ну а вдруг! Если случайно ударит меня. Или специально!

– Лайма, я никому не дам тебя ударить, понятно? Потому что ты моя сестра.

– Ну и что с того, что я твоя сестра, а если бы не была сестра, значит, можно бить, получается?

– Что, нет, я не… Ох, господи, Лайма! Где ты научилась так все с ног на уши ставить?

– Мне просто интересно.

– Нет, даже если бы ты была просто девочка, которая зачем-то стоит тут под старой вывеской ночью, я бы все равно не дал никому тебя ударить!

– А если бы…

– Блядь, Лайма! Все, хватит свои вопросы задавать.

– Ну ты постоянно не даешь мне договорить!

– А ты сделай паузу и просто помолчи для разнообразия. От твоих вопросов мухи дохнут.

Пауза.

– А может быть, не будем ему по башке давать?

– Кому?

– Ну этому человеку, которого ты ждешь.

– Не знаю, Лайма. Как пойдет.

– Мне страшно, когда дерутся.

– А кто при тебе дерется?

– Ну, в школе.

– Парни?

– Ну да. Девочки иногда тоже дерутся.

– С тобой кто-нибудь дрался?

– Не совсем.

– Это как, не совсем?

– Ну, есть один мальчик, он постоянно меня задирает. Но я ему не отвечаю.

– Просто ты ему нравишься. Он же маленький и тупой. Поэтому он так выражает свои чувства.

– Он один раз очень больно ударил меня.

– Ты маме рассказала?

– Нет. Она бы мне не поверила. А если бы поверила, то ничего не сделала бы.

– Ну и что, всегда надо рассказывать. Нельзя такое держать в себе. Маленький мудак должен быть наказан, если позволяет себе бить девчонок.

– А что, девчонок нельзя, а мальчишек можно?

– Да нет! Никого нельзя. Просто девочек в особенности.

– Почему это?

– Не знаю. Просто так сложилось. Я, например, никогда не ударю девочку.

– А мальчика?

– Ударю, если будет надо.

– Чтобы вывеску защитить?

– Ну, например.

– Он мне пригрозил, что если я кому-то расскажу, то мне не поздоровится.

– Какой гад. Хочешь, я с ним поговорю?

– Хочу!

– Заметано. Он тебя больше трогать не будет.

– А ты просто поговоришь? Или по башке дашь?

– Поговорю.

– Ну, можно и по башке.

– А, вот как? То есть ты уже не за мир во всем мире?

– За мир.

– Ладно, все правильно. Если его не нахлобучить, он снова придет тебя обижать.

– А можно как-то? Ну… Ну как-то средне.

– Что? Я не понимаю.

– Ну, не бить. А просто испугать.

– Лайма, ты хочешь, чтобы он тебя оставил в покое или нет?

– Да, хочу.

– Ну тогда все.

– Просто я боюсь, вдруг что-нибудь произойдет…

– Не волнуйся, все будет окей.

– Ну то есть… Не знаю. Бить других – это плохо, но он такой мерзкий…

– Ты имеешь в виду, что он заслужил?

– Да, но… Я не знаю. Я не понимаю. Я просто хочу, чтобы он меня не трогал больше. Но мне все-таки, наверное, не хочется, чтобы ты его дубасил.

– Да отдубасить не проблема.

– Но ведь ты тогда ничем не лучше его.

– Лайма, я тебя не пойму. Мелкий уебок тебя обижает, а ты за него заступаешься?

– Я просто не хочу, чтобы ты из-за меня ввязывался.

– Да не переживай, все будет окей.

– Я все-таки не хочу, чтобы ты его бил. Я просто чувствую, что так не надо.

– Как знаешь. Не буду его бить, просто поговорю.

– Спасибо.

– Да мне не сложно. Я терпеть не могу, когда обижают слабых.

– А если ты дашь ему по башке, то получается, что ты тоже тогда обижаешь слабых. Он ведь слабее тебя.

– Ой, Лайма, давай не начинай. Мы уже решили, что я не буду никого бить. Все, закрыли тему.

– Я знаю, я просто говорю…

– Знаешь, у тебя есть одна хуевая особенность: ты очень любишь говорить.

– Опять обижаешь меня! Обижаешь, обижаешь!

– Лайма, тише…

– Обижаешь, обижаешь, обижаешь!

– Лайма, тише, блядь! Кто-то идет.

– Кто?

– Я пытаюсь понять. Вон, видишь?

– Где?

– Да вон, крадется.

– Не вижу. А нет, вижу… (шепотом) Ты думаешь, это он?

– Не знаю. Надо быть готовым ко всему.

– Он нас заметил?

– Кажется, нет. Только, умоляю, не кричи.

– Я молчу…

Пауза.

– (шепотом) А что ты будешь делать?

– Дадим ему подойти. Посмотрим, что он будет делать с вывеской. Если пройдет мимо, значит, это не наш.

– А если он начнет ее ломать?

– Тогда… Тогда я выбегу и дам ему по башке.

– Не надо!

– (шепотом) Лайма, заткнись нахуй!

– (шепотом) Извини…

– Не буду я его бить, ебаный ты в рот. Просто обездвижу. И вызовем ментов. Только нам надо снять, как он ломает вывеску, чтобы были доказательства. Так. Сейчас мне нужна твоя помощь.

– Я готова!

– Тихо, твою мать…

– (шепотом) Извини… Я готова.

– Смотри, вот телефон, снимай на него. Как только я выбегу, выключай камеру. Чтобы я не попал на видео. Не надо ментам видеть, как я буду бить.

– Хорошо…

– Все поняла?

– Да.

– Точно?

– Да. А ты его все-таки точно будешь бить?

– Ох, Лайма. Нет. Я его приглашу попить с нами чаю.

– Эй!

– Да не буду я его бить по-настоящему. Просто скручу его как-нибудь.

– Как…

– Блядь, да не знаю я, Лайма.

– Хорошо, хорошо…

– Смотри, он остановился. Так, готовность номер один. Включай камеру.

– Включила.

Пауза.

– Че он там стоит? Я не понимаю.

– Он вроде ничего не ломает.

– Это пока. Вот увидишь, он сейчас начнет ее ломать.

– Хорошо…

– Сейчас начнет. Сейчас начнет, я чувствую.

– Что-то не ломает.

– Да погоди ты.

– Я снимаю.

– Вот сейчас… Блядь, он уходит. Куда он уходит?

– Кажется, это не он.

– Да быть такого не может!

– Но у него ничего не было. Чем ломать. Ну там… Молоток.

– Может, он спрятал.

– А может, это просто прохожий…

– Блядь, не знаю. Может быть.

– Так это же хорошо.

– Что хорошо?

– Что он не стал ломать вывеску.

– Что тут хорошего?

– Ну… вывеска цела.

– Да что ты понимаешь вообще! Он пойдет и сломает другую.

– Да это не он. Это был обычный человек.

– Не знаю.

– Ты волнуешься?

– Чего?

– Ты сейчас волнуешься?

– Что за глупый вопрос. Конечно.

– Просто ты нервный.

– Блядь, ты попробуй тут не быть нервной. Я же говорю, это очень важное задание. Ты бы сама волновалась на моем месте.

– А я не волнуюсь.

– Вообще?

– Да. Ни капельки.

– Ну и молодец. Поздравляю тебя с этим. А я волнуюсь.

– Почему?

– Блядь, да в смысле почему? Потому что от этого зависит все.

– Что все?

– Лайма, завались, я тебя прошу. Ты меня раздражаешь.

– Тебе так дорога эта вывеска?

– Да не в вывеске дело.

– А в чем?

– Дело не в этой вывеске. А вообще в вывесках. Ну как ты этого не понимаешь. Я же тебе уже все объяснил.

– Ладно, извини-извини…

– Это как тот парень, который тебя ударил. Так нельзя делать. И поэтому нужно остановить его. Любой ценой.

– Но ведь похититель тебя никогда не бил.

– Бил! Еще как бил, Лайма! Он делает это каждый раз, когда страдает вывеска.

– Разве вывеска может страдать? Она же не живая.

– Это фигура речи. Она страдает от его рук. А вместе с ней страдаю я. Но по-настоящему.

– Но почему? Ведь он тебе ничего не делает. Он даже не знает о том, что ты есть.

– Я… Блядь, как же тебе объяснить. Потому что эти вывески, они… В них что-то большее, чем просто слова или названия старых магазинов, которых давно нет. Я не могу это сформулировать. Но если их не станет, то не станет и меня.

– Но ведь ты человек, а не вывеска!

– Конечно, я человек. Просто эти вывески… Когда я стал членом сообщества, я… Я как будто обрел то, ради чего я встаю по утрам. Раньше этого не было.

– А что было?

– Да все как у других людей. Как у твоего папы или у нашей мамы. Вставал по утрам, делал что-то, что мне не нравится. А потом я стал членом общества Защиты Раритетных Вывесок. И теперь каждое утро я знаю, ради чего встаю.

– Ради чего?

– У меня есть цель.

– Защищать вывески?

– Да.

– А ты…

– Что?

– Вот, если бы… Если бы нужно было убить этого человека, ты бы это сделал?

– Нет, конечно. Зачем его убивать. Он просто городской сумасшедший. Нам не нужно убивать его! Нужно просто показать, что этот человек плохой, и что у него чердак протекает. Чтобы все увидели это. И он так больше никогда не делал.

– Ну все-таки! Если нельзя спасти вывеску по-другому. Только убить его. Ты бы убил?

– Глупости. Не будет такого. Я даже отвечать не хочу.

– Да ведь он не перестанет!

– Почему не перестанет? Перестанет.

– Не перестанет! Даже если ты его остановишь и всем покажешь. В другой раз он придет, когда никого не будет, и разломает эту вывеску. Демон… Демон…

– Демонтирует.

– Да. Ты что, тут каждую ночь будешь стоять?

– Бред. Он испугается и больше так не будет делать.

– А если он такой же, как и ты?

– Боже, опять… Я же тебе сказал, что между нами нет ничего общего. Он ломает. Я спасаю.

– А если он тоже встает по утрам ради этого?

– Чтобы ломать вывески?

– Ну да. Вдруг у него тоже была обычная жизнь. А потом, не знаю… Он вступил в общество! Общество Ломателей Вывесок!

– Ой, не неси хуйню, Лайма. Нет такого общества. Есть только Общество Защиты Вывесок. А те, кто ломает вывески, – они все одиночки.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю, и все.

Пауза.

– Я хочу писать.

– Ты же пописала перед выходом.

– Я хочу еще. У меня маленький мочевой пузырь.

– Мозги у тебя маленькие, а не мочевой пузырь.

– Я сейчас описаюсь…

– Вот так сразу? До этого не хотела и вдруг захотела?

– Нет, я давно хотела, просто не говорила.

– Пописай на улице.

– Я не буду писать на улице!

– Тогда писай себе в штаны.

– Ты злой.

– Я не злой, просто мы не можем уйти из-за того, что тебе захотелось ссать!

– А вот если бы ты сам захотел писать, ты бы ушел.

– Я бы пописал под дерево и не ебал никому мозги.

– Ну я не могу на улице, правда. Тут холодно.

– Лайма, даже если ты обделаешься в штаны, я никуда не уйду. Поверь. Я буду стоять и ждать здесь.

– А если он еще несколько часов не придет? Вдруг он их рано утром ломает.

– Значит, ждем до утра.

– Эй!

– Возражения не принимаются.

– Тебе наплевать, что чувствуют другие люди!

– Лайма, иногда приходится жертвовать чувствами других. Ради общего блага.

– Да не нужно никем жертвовать, ты что, дурак?

– Нужно, Лайма. Поверь мне. Вот вырастешь и поймешь.

– Ты дебил!

– Сама такая. Я тебя не виню, ты не можешь понять, потому что ты мелкая. А я взрослый мужчина. И у меня есть ответственность. Поэтому ты меня понять не сможешь.

– Какая ответственность, перед выдуманными людьми?

– Лайма, они не выдуманные!!

– А чем докажешь?

– Не буду я ничего тебе доказывать, больно надо.

– Просто ты жестокий человек. И глупый.

– Думай как хочешь.

– Ты эгоист!

– Я не эгоист. Я здесь стою не по своей воле.

– А еще ты дурак! У тебя никакой жизни нет!

– В смысле? Не понял.

– Парни в твоем возрасте обычно развлекаются и гуляют с девчонками! А ты сидишь здесь. Как… Как какой-то старпер.

– Лайма, я не старпер. Я просто ответственный человек.

– Да зачем нужна такая ответственность?

– Потому что так появляется смысл.

– Да в чем тут смысл? Объясни мне!

– В том, чтобы навести порядок.

– А что, разве сейчас беспорядок?

– Нет, но может возникнуть.

– Ну а даже если возникнет, ну и что с того?

– Нет, Лайма, так нельзя. Если все будут так говорить, как ты, если все будут эгоистами…

– Ну? Что тогда?

– Все будет плохо у нас, вот что!

– А вот и нет! Все будет точно так же! Просто ты сможешь выдохнуть. А я смогу пописать.

– Да ты и сейчас можешь. Просто ты мокрощелишься.

– Я что?

– Забей, это такое выражение. Оно означает, что ты без причины моросишь. Наверно, я его сейчас не удачно употребил, появилась двусмысленность. Короче, ты можешь поссать в любую минуту. Я отвернусь, и никто не увидит.

– Разве можно писать на улице? Ты же у нас за порядок.

– Можно. Ну то есть нельзя, наверное… Но разок можно. Все равно все в землю впитается… Или высохнет, я не знаю. Это же круговорот воды в природе.

– Врун!! Врун!! Когда тебе удобно, то все можно! А если не удобно, то ты находишь оправдание! Прикрываешься каким-то обществом! Ты чихать хотел на все свои правила, про которые тут рассказывал. Они для тебя существуют, только когда удобно, и ты сам только тогда в них веришь!! А когда неудобно, ты просто забываешь про них!!

– Лайма, потише, пожалуйста. Ты ведь можешь его спугнуть.

– Да я уже жду, когда он спилит твою дурацкую вывеску! Что ты тогда делать будешь?

– Лайма, тише. Этого я не допущу.

– Тогда я сама приду и сломаю ее! Просто чтобы посмотреть на твою дурацкую рожу! Что ты тогда сделаешь? А? А?

– Лайма, завали. Я даже пальцем не дам тебе тронуть эту вывеску.

– А что? Ударишь меня?

– Нет, просто я тебя… Просто я тебя отведу домой и отдам твоим маме с папой. Они отведут тебя в твою школу, где над тобой дальше будут издеваться одноклассники. И никто не будет тебе верить. И я ни с кем не буду говорить. Сиди себе в своей злобе одна.

– Ну и дурак ты, вот кто!

– Ты меня постоянно называешь дураком.

– Да потому что ты дурак!! Потому что тебе вывеска дороже сестры!

– Лайма, она мне не дороже сестры. Ты мне гораздо дороже.

– Врешь!! Врешь!! Ты постоянно врешь!!

– Нет, я не вру, это правда. Ты мне очень дорога. Но портить вывеску я тебе не дам.

– Если бы я тебе была дорога, ты бы отвел меня пописать домой.

– Я же тебе предложил решение проблемы…

– Да я НЕ МОГУ писать на улице!!

– Почему…

– Потому что я ДЕВОЧКА, а девочки писают в туалете!

– Что за бред, многие девочки писают на улицах.

– Да что ты знаешь вообще о девочках! Ни одна девочка моего возраста не будет писать на улице, мне не пять лет!

– Лайма, да тут никого нет. Тут же, блядь, никого нет. Чего ты так орешь? Да нассы ты под забор. Что у тебя за принципы?

– Потому что я НЕ ХОЧУ ссать под забор!

– Лайма, ну-ка не ругайся, пожалуйста.

– Ты что, совсем тупой что ли? Я просто хочу домой, что я плохого…

– Лайма, просто потерпи еще чуть-чуть. Я не могу все бросить на полпути. Вот мы его поймаем, скрутим, и тогда я тебя отвезу домой. Куплю тебе что-нибудь, хочешь?

– Да не надо мне ничего от тебя, оставь меня в покое, ты жалкий идиот, ничтожный дурак, я знать тебя не хочу…

– Лайма, я выше того, чтобы реагировать на твои оскорбления…

– Ты жалкий, глупый, придурковатый идиот, я с тобой не буду… Ой.

– Что?

– Ой.

– Что такое?

– Я, кажется, описалась. Я описалась…

– Блядь…

– А-а-а-а-а…

– Так, Лайма, предупреждаю, не кричи…

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…

– Кто-то идет!

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…

– Лайма, завались! Ну пожалуйста!

– Это все из-за тебя-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а

– (шепотом) Тихо, заткнись, блядь!

– А-а-а-а-а-а…

– Он нас увидел, все пропало. Эй!! Да, вы!! Что-то потеряли тут? Просто спрашиваю! Вы что тут делаете так поздно?

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…

– (шепотом) Лайма, заткнись нахрен. (кричит) Что? Не расслышал! Что в сумке?

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…

– Что в сумке, спрашиваю? А, что? Показывай, что в сумке, говорю!

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…

– Просто сумку покажи! Да все в порядке! Я просто посмотрю!

– А-а-а-а-а-а-а…

– Лайма, умоляю, завались… Что? Так, стой где стоишь! Эй, куда? Стоять!

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…

– Лайма, за мной! Он убегает!!

– Я не могу…

– Беги как можешь! Он убегает, я за ним!

– Я не успеваю… А-а-а-а-а-а-а…

– Догонишь потом!

– Стой! Не оставляй меня!

– Я должен догнать его!

– Пожалуйста, не оставляй меня!!

– Лайма!!

– Не уходи! Мне страшно!

– Просто беги!

– Не оставляй меня!

Пауза. Лайма остается одна.

Проходит несколько минут.

– Лайма, я здесь.

– (вытирает слезы, шмыгает носом, всхлипывает) Ты его поймал?

– Я… Нет. Он убежал. Я его упустил.

– Понятно.

– Прости, пожалуйста. Ты… Ты описалась, да?

– Да.

– Сильно?

– Да.

– Ох. Досадно.

– Не смотри.

– Хорошо, не смотрю.

Небольшая пауза.

– Он бегал быстрее тебя, да?

– Он? Ну да. Я споткнулся, как и ты. И поэтому он смог убежать.

– Как думаешь, он вернется?

– Да кто его знает. Думаю, нет. Я его с концами упустил. Ну, по крайней мере, я бы не вернулся на его месте.

– Ясно.

– Слушай, извини меня пожалуйста, что я тебя не отвел пописать. Мне очень стыдно.

– Хорошо.

– Нет, правда, прости. Я пока шел назад… Ну как бы понимаешь… Осознавал.

– Что осознавал?

– Ну, что я дурак. Что я тебя не слушал. Не знаю почему, но я это понял, только когда он сбежал.

– Ладно. Надеюсь, ты искренне говоришь.

– Искренне.

– Ладно.

– Просто я такой человек, понимаешь… Мной когда что-то овладевает, я ничего не вижу вокруг. А теперь меня отпустило, и я вижу.

– Можешь не оправдываться. Я знаю.

– Знаешь что?

– Что ты сумасшедший.

– Я не сумасшедший, перестань.

– Помешанный… Что? Это правда.

– Ну ладно, правда так правда. Пошли домой.

– Я не могу. Мне мокро ходить. У меня все вымокло.

– Не можешь идти?

– Нет.

Небольшая пауза.

– Знаешь что? Залезай на спину, я понесу тебя.

– Что-о… Не надо!

– Почему?

– Ты же промокнешь.

– Ну и что? В конце концов, я же сам виноват. Я заслужил. Если бы я отвел тебя пописать, то ничего не было бы. Поэтому будет честно, если обратно ты поедешь на мне. Я считаю, это справедливо.

– Пожалуй.

– Залезай.

– Ну… Я не знаю. У тебя пятно будет на спине.

– Да, обязательно. Без этого никак.

– Я стесняюсь.

– Лайма, завались. Ты ведь моя сестра в конце концов. Когда ты была маленькая, я постоянно видел, как ты обоссываешься. Неужели ты думаешь, что сейчас для меня произошло что-то новое?

– Эй!

– Залезай.

– Ну хорошо.

– Если хочешь… Я могу тебе что-нибудь купить.

– Да. Я хочу шоколадок.

– Каких?

– Молочных.

– А горькие ты не любишь?

– Нет.

– Ну и дура, горькие лучше всего.

– Сам дурак! Горькие невкусные.

– Зато это настоящий шоколад.

– Молочный тоже настоящий!

– Нет, не настоящий. Ты еще скажи, что белый шоколад настоящий.

– Настоящий…

– А вот и нет. Лайма, вот ты ни черта не знаешь, а бросаешься обо всем судить.

– Не нужно мне от тебя никаких шоколадок.

– Ладно-ладно, я молчу. Молочные так молочные.

– Сегодня приказываю я!

– Как скажешь.

– Приказываю отвести меня завтра в школу.

– Но мне для этого придется рано встать и прийти к вам домой. А твой папа меня не пустит.

– Пустит. Я все устрою.

– Ты правда хочешь, чтобы я проводил тебя в школу?

– Да.

– Это из-за того дурачка, да? Хочешь, чтобы я ему немного вломил?

– Не надо никому вламливать. Просто хочу, чтобы все видели.

– Меня?

– Да.

– Ну ладно. Хорошо. Во сколько мне тебя забрать?

– В половину восьмого.

– Ох. Значит, чтобы успеть к вам, мне придется вставать в половину седьмого.

– Ты сам виноват!

– Ну да, не поспоришь.

– Именно так!

– Будет исполнено.

– А еще приказываю, чтобы ты мне купил…

– Лайма, тебе жирно не будет? Не наглей.

– Эй!

– Шоколадки и школа, всё. На этом твои королевские полномочия заканчиваются.

– Вот и цена твоего раскаяния. Жадина.

– Я не жадина. Ты просто берега не путай.

– Мог бы и не жлобиться. Жук.

– Я не жук. Я просто стараюсь рационально подходить к вещам.

– Нет, просто ты жлоб и зануда.

– Эй, Лайма.

– Чего?

– А знаешь, что он мне сказал?

– Кто?

– Похититель.

– Что? Так ты его догнал все-таки?

– Ну… Практически. Я почти его догнал. Он уже совсем рядом был. Я ему крикнул: зачем ты это делаешь?

– А он?

– А он все не отвечал и не отвечал. Мы долго бежали. Он меня, кажется, страшно испугался. Я его разглядел. Совсем чуть-чуть. Он обычный мужик, среднего возраста. Лет за сорок, с небольшой лысиной. Обычный мужик, таких видишь каждый день. В общем, он меня испугался и рвал когти так, что я не мог успеть за ним.

– У него же была сумка!

– Сумку он бросил. Я ее нашел на обратном пути. Там и правда лежали инструменты.

– То есть это точно был он?

– Я уверен в этом. Так вот, я ему кричу: зачем ты это делаешь? А он убегает и убегает, и на лице его страх. И вот я его почти догнал в какой-то момент, уже руку протягиваю. Но он все-таки быстрее оказался. Еще сильнее припустил, вырвался. А я упал, споткнулся и вывихнул ногу. Орал потом как сумасшедший от злости, когда он слинял.

– Бедный.

– Но перед тем как убежать, он обернулся и посмотрел на меня. Я валяюсь на земле, до него уже далеко. И он почувствовал безнаказанность, наверное. Или ему любопытно стало, захотел меня рассмотреть, остановился.

– И что?

– Разворачивается, смотрит на меня. Лицо такое, знаешь, истерическое какое-то. Как будто сейчас заплачет. Как у животного, на которого охотятся. И перед тем, как скрыться за поворотом, он мне ответил.

– А что он сказал?

– Я ему снова кричу из последних сил: сука проклятая, ты зачем это делаешь, что тобой движет? Кричу как бешеный, от бессилия. А он смотрит на меня своим загнанным лицом и визгливо так кричит в ответ.

– И что он крикнул?

– Всего одну фразу. «Да я просто ненавижу эти ебаные вывески!»