Читать книгу: ««Благо разрешился письмом…» Переписка Ф. В. Булгарина», страница 4

Шрифт:

10. Ф. В. Булгарин К. Ф. Калайдовичу

Милостивый государь Константин Федорович

Начинаю приношением и изъявлением чувствительнейшей благодарности за присылку статей, а за сим предлагаю мое оправдание на ваш упрек в том, будто бы я не писал к вам. Во-первых, у меня обыкновение с ходу отвечать на все письма, писанные людьми почтенными и благосклонными ко мне. А как я нахожу в вас все качества ума и сердца, чтоб заслуживать мое истинное почтение, равно как и всех благонамеренных людей, также имея явные доказательства вашего ко мне благорасположения, я бы погрешил противу моей совести, если б не отвечал на ваше письмо. Крайне удивляюсь, что вы не получили моего письма, и приписываю той же самой причине, как и неполучение первых книжек «Северного архива», о чем вы ко мне писали. Ваш почтамт слишком, кажется, беззаботен. Пожалуйте, уведомите меня, получаете ли исправно «Север[ный] архив», чтоб я мог принять свои меры. Книжку вашу «Путешествие в Рязань»⁸³ я получил, прочел, благодарю за доставленное удовольствие и не премину вскорости уведомить моих читателей о сем ученом произведении, достойном показаться в Париже и Лондоне⁸⁴. Говорю без лести, ибо ненавижу всякое притворство. Как скоро окончу мое дело по журналу с казною, тогда войду с вами в счетные дела, а между тем прошу покорнейше похлопотать о записках Шаховского, которые должны быть весьма интересны. Я столь много обязан вам, что не смею просить о присылке оных, а прошу только приготовить, чтоб в известном случае я мог вскорости получить оные. Я, по несчастию, имею весьма много начатых работ: списываю старые грамоты, из Польши полученные⁸⁵, сочиняю биографии⁸⁶ и проч. Но мой проклятый процесс в Сенате отвлекает меня от дела и убивает утро. Вечером приятели не дают покою, и так время летит, а работа лежит. Что делать? Иначе нельзя.

Между тем я повторяю мои прежние уверения в истинном моем к вам почтении, благодарности и уважении, с коими пребуду навсегда, милостивый государь, вашим покорным слугою Ф. Булгарин.

3 мая 1823. СПетербург

11. К. Ф. Калайдович Ф. В. Булгарину

Милостивый государь Фаддей Венедиктович!

Вручитель сего Павел Михайлович Строев, чиновник здешнего Архива Государственной коллегии старых дел, известный своими историческими трудами, по препоручению нашего Общества⁸⁷ отправляется для обозрения Новгородской Софийской библиотеки. Он несколько времени пробудет в Петербурге для сношений по сему предмету с духовным начальством. Примите его как заезжего гостя и моего давнишнего приятеля в ваше дружеское расположение.

При сем случае вместе со всеми любителями приятного и наставительного чтения приношу и мою благодарность за ваши «Литературные листки», которыми вы дарите нас в придачу к «Северному архиву». Я всегда читаю журнал ваш с особенным удовольствием. В одном из нумеров (13, стр. 22) вы обещаете изыскать, в каком именно году изданы были медицинские регулы о лечительных водах, сысканных в Липецке⁸⁸. Туманский отыскал сии же самые правила, данные на имя коменданта олонецкого Геннинга на Петровских заводах марта 1, 1719 года за собственноручным надписанием Петра Великого, помещая все 13 пунктов в том самом виде, в каком они у вас напечатаны. Собр[ание] запис[ок] о жизни Петра Великого. Ч. IX. Стр. 202–208⁸⁹. Несходство состоит в перемене некоторых слов и в недостающем пред правилами указе г. Геннингу. Одни и те же врачебные наставления при употреблении вод олонецких и липецких кажутся мне сомнительными: достоверность вашей бумаги может только утвердиться при виде самого подлинника.

Предлагая замеченное мною обстоятельство на ваше рассуждение, честь имею быть с истинным к вам почтением, вашим, м[илостивый] г[осударь, покорным слугою]

Москва. 1 августа 1823

12. Ф. В. Булгарин К. Ф. Калайдовичу

Милостивый государь Константин Федорович

По множеству разнородных занятий я не успел поныне отвечать на благосклонное ваше письмо. Благодарю за память обо мне и прошу помнить о сиром и беспомощном «Архиве», который давно ожидает вашего имени⁹⁰. С графом Федором Андреевичем⁹¹ я познакомился и пользуюсь его милостивым расположением. Хочу просить на время перечитать «Историю русского театра» г. Малиновского для справок единственно, в чем и к вам прибегну⁹².

Не забывайте меня и почтите иногда грамоткою, чем принесете истинное удовольствие с истинным высокопочитанием и преданностью пребывающему, милостивый государь, вашему покорному слуге Ф. Булгарину.

29 марта 1824. СПетербург

13. К. Ф. Калайдович Ф. В. Булгарину

М[илостивый] г[осударь] Фаддей Венедиктович!

Пользуясь свободными минутами после утомительных коррект[ур] «Ексарха Болгарского»⁹³, благодарю за приветливое письмо ваше и спешу препроводить экземпляр Лаврентьевской летописи⁹⁴ для вашей библиотеки, с покорнейшею просьбою вручить другой Н. И. Гречу при свидании с выражением моего истинного почтения.

Я просил П. И. Кеппена заверить вас, что всегда получаю «Сев[ерный] арх[ив]», с особенным удовольствием его читаю и готовлю статейку о возвращении в Россию праправнука Курбского; не я, а обстоятельства виною, что до сих пор не могу кончить.

С совершенным почтением честь имею быть вашим, м[илостивый] г[осударь], покорнейшим слугою.

3 июня 1824

14. К. Ф. Калайдович Ф. В. Булгарину

Посылаю «Ексарха Болгарского» для вашей библиотеки и статейку для «Северного архива»⁹⁵. Понравится – напечатайте, не понравится – возвратите пребывающему к вам с истинным почтением вашему, м[илостивый] г[осударь], покорному слуге.

14 сентября 1824

Письма А. О. Корниловичу

Александр Осипович Корнилович (1800–1834) – историк, писатель, декабрист, близкий знакомый Булгарина. В Петербург приехал в 1820 г., служил сначала в канцелярии генерал-квартирмейстера Главного штаба, в 1821 г. был переведен в Гвардейский Генеральный штаб. В 1822 г. за отличие по службе произведен в штабс-капитаны; преподавал статистику и географию в Корпусе военных топографов и в Петербургском училище колонновожатых (1823–1825). В 1822–1825 гг. Корнилович помогал Булгарину в редакционной работе по «Северному архиву», поместил в журнале много своих статей, публикаций, рецензий и переводов. После восстания декабристов был арестован и по суду приговорен к каторге на 15 лет с последующим поселением в Сибири навечно. Записка Булгарина в III отделение о связях Корниловича с австрийским посольством (в период его работы в секретных архивах Коллегии иностранных дел) послужила причиной возвращения Корниловича в 1828 г. в Петербург, где он был заключен в Петропавловскую крепость, откуда в 1832 г. отправлен рядовым на Кавказ.

1

Любезный Корнилович!

Я нахожусь в самом затруднительном положении. 1-й номер на 1823 год уже в печати, а статистики нет⁹⁶! – В надежде на тебя я не работал, и теперь Бог знает, чем кончится история «Сев[ерного] архива». Я бегал два дни по городу, и нигде нет Грамот⁹⁷ – нельзя ли забежать в Публ[ичную] библиотеку.

Спаси меня!

Твой друг Булгарин

8 декабря 1822⁹⁸

2

Суббота, 11 ч. вечера⁹⁹

Ты меня совершенно расстроил не только на сегодняшний день, но и надолго. Я не знал, что ты такая недотрога, и не думал обижать тебя, смеявшись на суету твоего богомолья. Я чувствую, что с моим характером мне вовсе не надобно ходить в компании молодых людей, где в старые годы шутили и подшучивали друг над другом, смеялись и не сердились. Ты напрасно сравнивал себя и свое положение со сценою, бывшею между мною и Гречем. Греч, прихвастывая насчет моих сочинений, утверждал клевету моих врагов, что все лучшее у меня написано Гречем. Тебе же известно, что Греч кроме ѣ и запятых ничего не поправляет, как было и с твоим переводом истории¹⁰⁰. Следовательно, у меня вышло дело чести и репутация. А твое богомолье с первого взгляда принято за шутку, ибо всякий мальчик имеет довольно ума, чтоб рассудить, что ни ты, ни Гладков¹⁰¹ не могут говеть в армянской, католической и русской церквах¹⁰². Разве вы все и ты не шутили насчет моих знакомств с Руничем, Магницким, Милорадовичем¹⁰³? Разве я сердился? (Это)¹⁰⁴ говорят и на улицах, а я смеюсь, уверен будучи, что меня никто из знакомых не почтет шпионом или наушником. Даю формальную клятву никогда, никак не шутить с тобою, и буду держаться с тобою твоего собственного правила, чтобы не быть ни с кем фамильярным и ни с кем не дружиться: не только с тобою одним, а с прочими буду жить, как меня создала мачеха природа. Ты, выходя, сказал, что со мною нельзя жить близко и на этикетах. Если это было сказано искренне, то сожалею, что ты не знал меня. Без сомнения, общество князей и графов этикетнее моего¹⁰⁵, а дружба с (Цеплиным¹⁰⁶), Шторхом, Френом и Корсаковым¹⁰⁷ не доведет до фамильярности. Но не знаю, найдешь ли у них более привязанности к себе и дружбы, сколько ты всегда имел в моем фамильярном сердце. Впрочем, я обещаю тебе торжественно исправиться и быть столь же холодным, как ты и друзья твои. Не заходить иначе, как по дороге или когда надобно просидеть четверть часа, чтоб идти за делом: словом, буду жить с тобою по-немецки, но никогда не забуду, что ты для меня сделал, как я много тебе обязан по журналу, и всегда тайно буду любить тебя¹⁰⁸.

Ф. Булгарин.

[Февраль или март 1825 г.?]

Переписка Ф. В. Булгарина и И. Лелевеля

Иоахим Лелевель (1786–1861) – польский историк. В 1820 г. в одной из первых своих публикаций на русском языке Булгарин писал: «Иоахим Лелевель, ученый критический исследователь в исторических предметах, будучи еще в молодых летах, умел сделать свое имя почтенным между учеными» (Краткое обозрение польской словесности // Сын Отечества. 1820. № 32. С. 253). В 1821 г. он опубликовал перевод статьи Лелевеля «Известие о древнейших историках польских, и в особенности о Кадлубке, в опровержение Шлецера» (Соревнователь просвещения и благотворения. 1821. № 5), позднее по просьбе Булгарина Лелевель написал обширное «Рассмотрение “Истории государства Российского” г. Карамзина», которое Булгарин перевел на русский язык и опубликовал в «Северном архиве» (1822–1824).

1. Ф. В. Булгарин И. Лелевелю

Петербург. 15 октября 1821 г.

Милостивый государь

Хотя я не имею чести знать его милость, милостивого государя, лично, но неоднократно оглашая на все российское государство заслуги его в литературе и таким образом приобретенную славу, ныне осмеливаюсь обратиться к вам с наипокорнейшею просьбою. Г[осподин] Казимир Контрым уже с год льстит меня надеждою, что вы поместите в моем журнале «Северный архив» критику на Карамзина. Г. Контрым объяснит Вам, какую честь это принесет вам и как украсит мой журнал, потому что вся партия в министерстве¹⁰⁹, которая называется Dominante¹¹⁰, весьма сочувственно смотрит на выставление ошибок человека, почитающего себя выше всех писателей, называющего и Тацита, и Фукидида шутами¹¹¹, а греков и римлян – дикими людьми. Я просил бы, если вы желаете оказать мне это благодеяние, чтобы прислали критику по-польски, потому что Лабойко, который так кичится в Вильне, переведет плохо и будет тянуть несколько месяцев, ему трудно дается составление фраз. Простите, милостивый государь, мою смелость, но будьте уверены, если пожелаете исполнить обещание Контрыма и мою просьбу, я записываю на целую жизнь мою шубравскую душу¹¹² на ваше прославление и уважение и все минуты на отыскание средств отблагодарить вас.

С глубочайшим и истинным уважением имею честь быть Вашим, милостивый государь, нижайшим слугою, Тадеуш Булгарин.

2. Ф. В. Булгарин И. Лелевелю

22 октября 1822 г.

Милостивый государь

Не нахожу выражений для высказания моей благодарности за присылку начала критики на Карамзина, которая доставит вам славу, возвысит и утвердит мой журнал на долгое время¹¹³. Это содействие уважаемого земляка буду помнить в продолжение всей жизни и назову себя самым счастливым, если встретится возможность каким-либо образом отблагодарить Вас. Большей услуги не мог бы мне оказать никто в свете. Г. Казимир Контрым писал мне, что я получу из уважаемых рук Ваших исследование о славянах. С нетерпением жду этого драгоценного подарка. Смею просить вас о скорейшем продолжении начатой критики, которую я обещал в моем журнале; если бы мог получить ее к новому году, это была бы для меня особая милость. Критика на предисловие печатается в № 23 «Архива» и выйдет 1 декабря. Цензура подписала. Я осмелился сделать некоторые поправки, которых требует дух русского языка, весьма бедного философическими выражениями. Смею еще просить уважаемого земляка об одной милости, т. е. чтобы он не подарил гордому историографу ни малейшей ошибки в исторических фактах. Здешняя публика по преимуществу обращает внимание на это и жадно ловит ошибки человека, которого приверженцы почитают безгрешным, как католики папу. Министерство просвещения и все значительные лица в государстве давно уже желали и ожидали дельной и ученой критики, и имя ваше сделается славным в России и, наверно, эта критика доставит вам еще более и во всяком значении окажет помощь; будут говорить: это тот Лелевель, который писал критику на Карамзина, и, живя в столице и имея различные связи, могут быть в чем-либо вам полезными. Прошу Ваших приказаний, я ваш вернейший слуга; выражая затем искреннее сердечное уважение, имею честь остаться на всю жизнь благодарным и готовым к услугам

Тадеуш Булгарин.

NB. Прошу Вас, милостивый государь, будьте так добры уведомить меня с первой почтой: 1) о дне и годе рождения Марины Мнишех, жены царя Димитрия (самозванца); 2) как было имя Хржановской, которая избавила Трембовль, мне помнится – Элеонора; мне это очень нужно¹¹⁴.

3. Ф. В. Булгарин И. Лелевелю

8 декабря 1822 г.

Милостивый государь

Критика, или лучше вступление к критике произвело здесь сильный шум¹¹⁵. Все не могут ею нахвалиться. Имя Ваше переходит из уст в уста самых высокопоставленных лиц, как Голицын, Сперанский, Оленин etc.¹¹⁶, отдающих дань Вашим учености и таланту и вместе со всей публикой нетерпеливо ждущих продолжения¹¹⁷. Где я ни покажусь, ко мне обращаются с вопросами о вас и просят поскорее продолжения. Несколько фанатичных поклонников Карамзина морщатся, хотя и они отдают вам справедливость. Карамзин молчит, ибо нечего сказать. Я для уврачевания его раны печатаю в 24-м нумере глупейшую похвалу ему, взятую из немецких газет, присланную мне его горячим приверженцем¹¹⁸, а потом разобью эти глупости, чтобы очистить от пятна мой журнал¹¹⁹. Милостивый государь и мой уважаемый земляк, постарайся осчастливить меня и вышли без замедления продолжение. Сооружая собственную славу, вместе с тем выдвигаешь и меня, делаешь журнал мой классическим и упрочиваешь его существование. Что могу я сделать, чтоб отблагодарить тебя? Скажи – а я готов на все. Я предложил вас в члены двух здешних ученых обществ¹²⁰. Вы окажете нам честь, если согласитесь вступить в наше общество, где все вас прославляют. В ожидании благоприятного ответа, до самой смерти остаюсь с глубочайшим уважением и благодарностью нижайшим и искренним слугою

Тадеуш Булгарин

4. И. Лелевель Ф. В. Булгарину

31 декабря 1822 г. Вильно.

Милостивый государь

Из писем г. Сенковского¹²¹ я вижу, что вы негодуете на меня за то, что я не отвечал на ваши неоднократные ко мне обращения. Ваше негодование справедливо, но все-таки я полагал, что на время может успокоить ваше нетерпение то, что я принялся за разбор Карамзина, равно как и письма г. Контрыма, и мое письмо к г. Сенковскому. Поэтому-то я и не торопился с ответами даже на заданные мне вопросы. Я не надеюсь, чтобы мне удалось где-нибудь найти о времени рождения Марины. На это надо случай или разыскания в семейных документах. Точно так же не могу вам ничего определенного сказать об имени трембовльской героини. Мне кажется, что Элеонора. Искал я и там и сям, но напрасно: не могу вспомнить, где я читал о ней. Пожалуй, я и отыскал бы ее имя, если б не холод в библиотеке и не ежедневные занятия, которые делают решительно невозможными разыскания и писание писем без существенной надобности.

Разбор Карамзина будет – только, милостивый государь, терпение. Напоминайте мне, чтобы я сдержал слово, но, впрочем, и это не весьма нужно, только не выдумывайте бесполезных поощрений. Я стараюсь ознакомиться с довольно обширным трудом Карамзина, с трудом, содержащим столько подробностей, столько мелочей, да и написанным на малознакомом мне языке. Для этого нужно немало времени, и тем больше, что этим я могу заниматься только урывками, так как у меня есть постоянное и ежедневное занятие, которое для меня не так легко, как вы себе можете полагать. Уже давно я задумал познакомиться с Карамзиным и взяться за его разбор. Разбирал я много наших сочинений, но все они были короче Карамзина. Надеюсь, что справлюсь и с бо́льшим. Принялся я за разбор из тех же побуждений, из каких брался за рассмотрение стольких иных трудов, то есть для собственного удовольствия, потребности, наконец, для того, чтобы чем-нибудь поделиться с публикой. Будьте уверены, милостивый государь, что не иные побуждения склонили меня к этому. Ускорил я свою работу и ускоряю, потому что вы этого желаете. От души и сердца я рад бы угодить вам, и особенно вашему усердию, – не для славы, которою вы мне уже сильно надоели, а еще менее для того, чтобы вызвать у автора какое-нибудь горькое чувство. Я знаю и сильно убежден, и г. Контрым согласен в этом со мною, что г. Сенковский рассказывает вымыслы о худом расположении духа автора; но, с другой стороны, помимо этих шуточек г. Сенковского, не только наблюдая человеческую природу, но и зная по опыту и разным отношениям, в каких мне приходилось находиться с разными личностями, я сильно убежден, что отзыв щелкопера из присоединенного края ни в каком случае не может быть приятен знаменитому и столь много значащему в России писателю. Я бы поступил против своих желаний, если бы мне вдруг пришлось вызывать у кого-нибудь неприятные чувства. Время их охлаждает и делает людей более снисходительными. Надеюсь, что, медленно продвигаясь, я заслужу лучшее отношение у Карамзина, в котором я тем более нуждаюсь, чем более осмеливаюсь о нем говорить. Месяц один, другой промедления ничего не значат при постоянном существовании вашего столь важного предприятия. Будьте только снисходительны. Я не удивляюсь, что г. Сенковский горячится, так как он посетил Египет, согретый холодными мумиями¹²². Если действительно могу сделать вам какое-нибудь одолжение разбором Карамзина, то извольте же, милостивый государь, проявить снисхождение к моей немощи. Что касается меня, то я благодарен за милостивое принятие моего разбора в «Северный архив» и, по возможности, буду стараться удовлетворить вашим желаниям.

Перевод хвалят все¹²³. Лобойко, читая его вслух, постоянно прерывал чтение, говоря, что ясен, легок, чист, что отличен и в словах и в строе, что невозможно, чтобы так писал по-русски иностранец, что, должно быть, помогал кто-нибудь из природных русских.

Много вам обязан за присылку экземпляра «Архива»; не помню, в каком журнале и в каких номерах был разбор Ходаковского¹²⁴. В Петербурге должно быть известно, вышел ли IX том Карамзина на французском языке?¹²⁵

Может быть, через месяц, может, быстрее пришлю следующую часть заметок о Карамзине. Я намерен сравнить его с нашим Нарушевичем и остановиться на характере его сочинения и истине, насколько он ей удовлетворяет. Дальше, не указывая прямо автору, чего бы следовало желать, чтобы было в его сочинении, думаю рассмотреть характер и свойства той части истории, о которой он писал в 8 томах¹²⁶. Уже под конец приступлю к отдельным подробностям, в которых и критические возражения, разумеется, без отдельных колких замечаний, вполне могут появиться. Объем неопределенен. Будете торопить, выйду из терпения, не хватит мне времени, сокращу и быстро закончу. Медленнее двигаясь, я найду возможным дополнить, а тогда будет и несколько лучше, и точнее, и обширнее. Во всяком случае (если не помешают сверхчеловеческие препятствия) все окончу к пасхе¹²⁷. – Прошу только терпения, доверия и спокойствия. На этот раз пусть будет достаточно написанного. Поручаю себя благосклонному вниманию, взаимному доброжелательству и доброму сердцу.

Ваш слуга Лелевель.

Вот вам доказательство, что надоедаю и надоедать не перестаю; кстати, сколько стоит в Петербург издание Карамзина на французском¹²⁸? Будьте здоровы.

Ваш К. Контрым.

Надоедать напрасно. Напрасно этим хвастается г. Казимир¹²⁹. Чаще всего он должен радоваться, когда я упоминаю Карамзина, так как сам боится надоедать. Так сильно надоедал, что стал искать значение этого слова в словаре Линде¹³⁰. Впрочем, обыкновенно молчит спокойно и тихо ведет себя. Пусть бы?! Но он хвастается. Онацевич вам кланяется.

83.То есть «Письма К. Калайдовича к А. Ф. Малиновскому…».

84.В том же месяце в СА (№ 10. С. 296–298) была помещена анонимная рецензия на книгу Калайдовича, где говорилось, что «она по всем отношениям заслуживает внимание любителя истории и место в каждой библиотеке» (с. 297).

85.См.: Древние грамоты / [Примеч. Ф. В. Булгарина] // СА. 1824. № 1. С. 14–18.

86.См.: Граф Коновницын // СА. 1822. № 18. С. 480–488; Московский купец Василий Алексеевич Плавильщиков, содержатель типографии, книжного магазина и библиотеки для чтения // Литературные листки. 1823. № 3. С. 37–39; Марина Мнишех, супруга Димитрия Самозванца // СА. 1824. № 1. С. 1–13; № 2. С. 59–73; № 20. С. 55–77; № 21/22. С. 111–137.

87.Имеется в виду существовавшее с 1804 г. при Московском университете Императорское общество истории и древностей Российских.

88.Речь идет о примечании Булгарина к присланному В. Б. Броневским тексту указа, опубликованного под названием «О лечительных водах, сысканных в Липецке».

89.См.: Туманский Ф. О. Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деяниях государя императора Петра Великого. СПб., 1788. Ч. 9.

90.В этом году Калайдович поместил в журнале Булгарина только один текст: Записка о выезде в Россию правнуков Андрея Михайловича Курбского // СА. 1824. № 19. С. 1–6.

91.Имеется в виду собиратель рукописей XI–XVII вв. и старопечатных книг Ф. А. Толстой.

92.А. Ф. Малиновский в течение длительного времени собирал материалы по истории театра в Москве, в его архивном фонде в РГАДА (Ф. 139) сохранились многочисленные выписки и копии документов по данной теме. Обобщающий труд он не написал, но опубликовал несколько статей: Записки, принадлежащие к истории российского театра // Собрание некоторых театральных сочинений с успехом представленных на Московском публичном театре. М., 1790. Ч. 2. С. 1–24; О российском театре // Русский вестник. 1808. № 1. С. 109–124 (расширенный вариант предыдущей). Последнюю Булгарин перепечатал в своем журнале: Историческое известие о российском театре (Из исторических записок А. М.) // СА. 1822. № 21. С. 179–190. Возможно, в письме имеется в виду «Записка о возникновении и развитии театрального искусства в Москве со времени Алексея Михайловича по 19 век» (РГАДА. Ф. 139. Д. 260), см. ее публикацию: Старикова Л. М. «Записка о возникновении и развитии театрального искусства в Москве со времени Алексея Михайловича по 19 век» А. Ф. Малиновского // Памятники культуры. Новые открытия: Письменность. Искусство. Археология. 1993 год. М., 1994. С. 51–64.

93.См.: Калайдович К. Ф. Иоанн, ексарх болгарский: исследование, объясняющее историю словенскаго языка и литературы IX и X столетий. М., 1824. В анонимном (возможно, булгаринском) отклике на книгу в журнале «Сын Отечества» книга была названа «важным, драгоценным сочинением», которое «займет первое место в числе книг исторических и филологических, вышедших у нас в течение нынешнего года» (1824. № 46. С. 266).

94.Летопись Несторова по древнейшему списку мниха Лаврентия / Издание проф. Тимковского. М., 1824.

95.Присланная Калайдовичем статья появилась в булгаринском журнале в следующем месяце: Записка о выезде в Россию правнуков Андрея Михайловича Курбского // СА. 1824. № 19. С. 1–6.

96.А. О. Корнилович дал для отдела статистики в СА большую статью «Известия об успехах промышленности в России, и в особенности при дворе Алексея Михайловича» (1823. № 1. С. 37–64).

97.Речь идет о «Собрании государственных грамот и договоров», издававшемся на средства графа Н. Н. Румянцева с 1813 г., см. ссылку на этот источник в указанной статье Корниловича (Там же. С. 57).

98.На записке адрес: «Его высокоблагородию Александру Осиповичу Корниловичу, г. штабс-капитану в Главный штаб Его Величества».

99.Письмо написано не ранее середины 1823 г., когда в СА был опубликован упоминаемый в тексте письма перевод Корниловича, и не позднее 1825 г., так как 14 декабря 1825 г. Корнилович был арестован. Скорее всего, его следует датировать февралем или мартом 1825 г., поскольку Корнилович, регулярно печатавший свои статьи и переводы в СА, после вышедшего в марте № 5 в журнале Булгарина не печатался.

100.См.: Бутурлин Д. П. Отрывок из второй части Военной истории походов россиян в XVIII столетии / [Пер. А. О. Корниловича] // Сын Отечества. 1823. № 27. С. 3–19; № 28. С. 53–69; № 29. С. 101–108.

101.Скорее всего, имеется в виду петербургский обер-полицмейстер И. В. Гладков. Н. И. Греч упоминает его, наряду с Магницким и др., среди ревностных сторонников религиозного благочестия (Греч. С. 384–385).

102.Корнилович по вероисповеданию был католиком, во время следствия по делу декабристов он показал, что бывал у причастия и исповеди ежегодно (Восстание декабристов: документы. М., 1969. Т. 12. С. 338).

103.Н. И. Греч в своих воспоминаниях, характеризуя Булгарина начала 1820-х гг. как умного и любезного человека, «способного к дружбе и искавшего дружбы людей порядочных», в то же время отмечал, что «он не пренебрегал знакомством и милостью людей знатных и особенно сильных. Умел он сойтись и с гнусным Магницким, и с сумасбродным Руничем, и с глупым Кавелиным, познакомился с лицами, окружавшими Аракчеева, пролез и к нему самому» (Греч. С. 667–668).

104.Вставка В. Е. Якушкина.

105.По мнению Н. И. Греча, у Корниловича «была страсть знакомиться и бывать в знатных домах, в кругу блистательной аристократии, у графини Лаваль, у Лебцельтерна (австрийского посланника) и пр.» (Греч. С. 509–510).

106.Вставка В. Е. Якушкина.

107.В письме к брату Михаилу от 4 января 1832 г. Корнилович писал: «Если будешь в Петербурге, постарайся познакомиться с Семеном Никол[аевичем] Корсаковым. Из всех наших ученых (я почти всех их знал), говорю решительно, он имеет самые основательные сведения в русской статистике и за пояс заткнет всех Германов и Арсеньевых с братиею. <…> Я с ним некогда жил очень хорошо и надеюсь, что, невзирая на мое несчастие, звание моего брата доставит тебе радушный прием в его доме» (Корнилович А. О. Сочинения и письма. М.; Л., 1957. С. 307).

108.Во время следствия по делу декабристов слова из письма Булгарина («тайно буду любить тебя») вызвали подозрение в причастности Булгарина к тайному обществу. 29 декабря 1825 г. Корнилович дал показания: «Я рассорился с Булгариным, он и говорит в своей записке, что явно мы будем в ссоре, но он не перестанет любить меня» (Восстание декабристов: документы. Т. 12. С. 328).

109.Имеется в виду Министерство духовных дел и народного просвещения.

110.господствующие (фр.).

111.Карамзин был высокого мнения об античных историках. Он писал: «Доселе древние служат нам образцами. Никто не превзошел Ливия в красоте повествования, Тацита в силе: вот главное!» (Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1989. Т. 1. С. 19). При этом он, правда, отмечал их слабые стороны: «Не будем суеверны в нашем высоком понятии о дееписаниях древности. Если исключить из бессмертного творения Фукидидова вымышленные речи, что останется? голый рассказ о междоусобии греческих городов: толпы злодействуют, режутся за честь Афин или Спарты как у нас за честь Мономахова или Олегова Дому. Не много разности, если забудем, что сии полу-тигры изъяснялись языком Гомера, имели Софокловы трагедии и статуи Фидиасовы. Глубокомысленный живописец Тацит всегда ли представляет нам великое, разительное? С умилением смотрим на Агриппину, несущую пепел Германика; с жалостию на рассеянные в лесу кости и доспехи легиона Варова; с ужасом на кровавый пир неистовых римлян, освещаемых пламенем Капитолия; с омерзением на чудовище тиранства, пожирающее остатки республиканских добродетелей в столице мира: но скучные тяжбы городов о праве иметь жреца в том или другом храме и сухой некролог римских чиновников занимают много листов в Таците» (Там же. С. 16).

112.Товарищество шубравцев (1816–1822; шубравец по-польски – плут, пройдоха) – объединение преподавателей Виленского университета, регулярно собиравшихся и в шутовской форме высмеивавших пороки польской шляхты (пьянство, увлечение картами, сутяжничество, суеверия и т. п.). Органом его была сатирическая газета «Wiadomośći brukowe» («Уличные известия»). О шубравцах см.: Бархатцев С. Из истории Виленского учебного округа // Русский архив. 1874. № 5. С. 1177–1189; Skwarczyński Z. Kazimierz Kontrym; Towarzystwo Szubrawców: dwa studia. Łódź; Wrocław, 1961. Об участии Булгарина в обществе, в которое он был принят в 1819 г., см.: Skwarczyński Z. Tadeusz Bułharyn a wileńskie Towarzystwo Szubrawców. Łódź, 1963.

113.Рецензия Лелевеля печаталась с конца 1822 г. по 1824 г.: Лелевель И. Рассмотрение «Истории государства Российского» г. Карамзина / Пер. с польск. // СА. 1822. № 23. С. 402–434; 1823. № 19. С. 52–80; № 20. С. 147–160; № 22. С. 287–297; 1824. № 1. С. 41–57; № 2. С. 91–103; № 3. С. 163–172; № 15. С. 132–143; № 16. С. 187–195; № 19. С. 47–53.

114.Булгарин писал тогда повесть «Освобождение Трембовли: историческое происшествие XVII ст.» (Полярная звезда <…> на 1823 год. СПб., 1823. С. 57–80) и исторический очерк «Марина Мнишех, супруга Димитрия Самозванца» (СА. 1824. № 1. С. 1–13; № 2. С. 59–73; № 20. С. 55–77; № 21/22. С. 111–137). В повести речь шла о вошедшем в Польше в легенду подвиге Анны Дороты Хшановской, жены командира небольшого гарнизона крепости в Трембовле капитана Хшановского, в 1675 г., во время Турецко-польской войны. В трудный момент, когда в крепости возникла нехватка продовольствия и воды и муж решил сдать крепость, она пригрозила покончить с собой, если он сделает это. Решимость Хшановской подняла боевой дух поляков, и они продолжали сражаться. В результате турки прекратили осаду. Булгарин так и не выяснил настоящее имя Хшановской, и в повести она фигурирует как Элеонора.

115.Речь идет о начале публикации рецензии Лелевеля в № 23 СА за 1822 г. Она предварялась обширным предисловием «К читателям от издателя Северного архива». Булгарин писал: «Знаменитому писателю должно быть приятно иметь критиком известного ученостию мужа. Слава Корнеля не только не затмилась от строгого суда Волтерова, но, напротив того, под защитою разборчивого мнения сделалась неприкосновенною для критиков недозрелых. Каждый отличный писатель, без сомнения, должен желать себе основательного критика, но признаюсь, что прискорбно и огорчительно видеть достойного и заслуженного литератора, обременяемого пристрастными суждениями людей, старающихся помрачить блеск его творений. Давно ожидали, чтоб истинные ученые и знатоки исторических наук занялись рассмотрением трудов Н. М. Карамзина. Ныне г. Лелевель предпринял сей подвиг и, по благосклонности своей к издаваемому нами журналу, избрал оный для помещения своего разбора на все доныне вышедшие томы Российской Истории. Мы будем помещать сей разбор в “Северном архиве” на 1823 год. – Польская словесность и отличные в оной писатели весьма мало известны российской публике; по сей причине и поставляем мы себе долгом познакомить наших читателей с г. Лелевелем и с учеными его трудами. Г. Лелевель бесспорно принадлежит к числу отличнейших историков в Европе и столько же приносит чести своему отечеству, сколько сам уважаем своими согражданами. Он родился в Варшаве около 1785 года и начал упражняться в науках под руководством покойного Фаддея Чацкого, мужа истинно ученого, великодушного покровителя наук и любителей оных. Г. Лелевель был в продолжение некоторого времени учителем истории в устроенной Чацким Кременецкой гимназии, а оттуда вызван Виленским университетом для преподавания там сей науки, вместо умершего профессора Гусаревского. Прожив несколько лет в Вильне, он снискал себе отличную славу многими весьма основательными историческими сочинениями и пробрел любовь и почтение своих слушателей благородным образом мыслей и ясностию в преподавании истории. В 1808 году, к общему сожалению, оставил он Вильну и переселился в Варшаву, где ему предложили звание профессора в новозаведенном университете и место при публичной библиотеке. Когда объявлен был конкурс для занятия кафедры истории при Виленском университете, то г. Лелевель, побуждаемый настояниями своих друзей, желавших прибресть его снова для литовского юношества, написал диссертацию, которая удостоилась одобрения университетской конференции. В прошлом 1821 году он возвратился в Вильну, где под благотворною эгидою великодушного Монарха Российского науки процветают более, нежели в других местах бывшей Польши. Г. Лелевель принят был жителями и студентами с восторгом, и первая его лекция представила в точности Академию афинскую». После подробного описания триумфа Лелевеля на первой своей лекции в Виленском университете, которое, по-видимому, было написано О. И. Сенковским, находившимся тогда в Вильне, шло перечисление выпущенных им книг и следующее заверение Булгарина: «Мы можем ручаться читателям нашим в том, что сочинения г. Лелевеля в общем мнении признаются исполненными основательной и здравой критики и что скромность, печать истинного таланта, отличающая г. Лелевеля в общественной жизни, украшает равномерно и его творения, и тем самым возвышает их достоинство. <…> Многие из сих сочинений переведены на немецкий и на латинский языки и заслужили похвалы в ученых ведомостях и литературных журналах в Германии и Англии» (СА. 1822. № 23. С. 402–405, 407).

116.и др. (лат.).

117.О реакции на публикацию рецензии см.: Galster В. О Lelewelowskiej krytyce «Historii» Karamzina // Galster В. Paralele romantyczne. Warszawa, 1987. S. 24–48; Козлов В. П. «История государства Российского» Н. М. Карамзина в оценках современников. М., 1989. С. 105–109, 112–113.

118.См.: Геерен А. Г. Взгляд на «Историю государства Российского» Н. М. Карамзина // СА. 1822. № 24. С. 486–506. Переводчиком, который в публикации не указан, был Н. И. Тургенев. В записке, посланной Булгарину 7 декабря 1822 г., он протестовал против намерения Булгарина сопроводить рецензию Геерена своими замечаниями, см.: Дневники и письма Н. И. Тургенева. Пг., 1921. Т. 3. С. 398.

119.См.: Московский уроженец А. М. Замечания одного из сотрудников Северного Архива на статью, помещенную в № 24 сего журнала на 1822 год под заглавием «Взгляд на Историю государства Российского, г. Карамзина (из Геттингенских ученых ведомостей)» // СА. 1823. № 1. С. 91–100.

120.Имеются в виду Вольное общество любителей российской словесности и Общество любителей словесности, наук и художеств, членом которых был Булгарин.

121.Письма О. И. Сенковского к Лелевелю были опубликованы в варшавской газете «Эхо» (Echo. 1878. № 41–72).

122.О. И. Сенковский путешествовал по Египту в 1820–1821 гг.

123.Рецензию Лелевеля переводил Булгарин при участии Сенковского.

124.См.: Ходаковский З. Разыскания касательно русской истории // Вестник Европы. 1819. № 20. С. 275–301. Ходаковский предъявлял Карамзину упреки в некритическом использовании иностранных источников, осовременивании прошлого, стремлении осюжетить и олитературить повествование в ущерб исторической точности.

125.Этот том вышел в следующем году: Karamzin N. M. Histoire de l’empire de Russie / Traduite par m. St.-Thomas. Paris, 1823. T. 9.

126.Речь идет о первом издании «Истории государства Российского» (8 т. СПб., 1816–1817), которое поступило в продажу в 1818 г. 9-й том вышел из печати в 1821 г., и, видимо, Лелевель его еще не получил или не успел прочесть.

127.Католическая пасха в 1823 г. приходилась на 30 марта. После этого письма Булгарин в примечании к одной из публикаций сообщил читателям следующее: «…издатель извещает читателей, что критический разбор Истории Государства Российского г. Карамзина непременно будет продолжаться и в сем году. По различным обстоятельствам, более по причине отдаленного местопребывания г. Лелевеля, которое затрудняет корреспонденцию, разбор сей не может быть напечатан в Северном Архиве прежде февраля или марта месяца текущего года» (СА. 1823. № 2. С. 197).

128.См.: Karamsin N. M. Histoire de L’Empire de Russie / Traduite Mm. St.-Thomas et Jauffret. Paris, 1819–1820. 8 vol.

129.Имеется в виду Казимир Контрым.

130.См.: Linde S. B. Słownik języka polskiego. Warszawa, 1807–1814. 6 t.