Читать книгу: «Костя в школе. Класс 9-й», страница 7

Конфузы и свадьба

Да, у меня с детства есть страх оконфузиться. Не то чтоб он меня сильно мучил и часто преследовал, но где-то глубоко всегда сидел. И конфузы я переживал очень тяжело – подолгу их помнил и мусолил в голове.

Конфузы это такое обоюдонеприятное дело: плохо и тому, кто оконфузился, и тому, перед кем оконфузились.

В случае дурного поступка есть возможность исправить последствия или хотя бы попросить прощения, а перед конфузом ты совершенно бессилен – его ни отменить, ни забыть, вообще ничего с ним не сделать.

В детском саду я, перебрав морса на обед, описался во время тихого часа. Проснулся, всё понял, никому не сказал. Сколько ж я тогда нервов потерял, представляя, как воспитуха, обнаружив мокрое бельё, выстроит нас и начнёт допрашивать с пристрастием, кто описался. Но позора так и не случилось, я просто ходил до вечера в мокрых трусах в ожидании кошмара. Ну потом этот растаявший снеговик и ужасные треники. Конечно, никому не было дела до чужих нарядов – только мне всё представлялось катастрофой.

Как я решился выступать с импровизацией на поэтическом конкурсе – загадка. Скорее всего, дело в том, что у конфузов есть такая особенность – они случаются совсем не тогда и не там, где их ожидаешь. Так вот на поэтическом конкурсе я заранее смирился с позором, а вышел триумф. А, например, в третьем классе мы ходили с классом в панда-парк. Незадолго до этого я посетил аналогичное место с папой и там с лёгкостью прошёл сложный уровень. В результате чувствовал себя настоящим профи и даже успел похвастаться оробевшей Марусе, что тут всё просто и совсем не страшно. После чего я ни с того ни с сего застрял на тарзанке посреди троса – как-то неудачно оттолкнулся и не хватило веса доехать до площадки. И можно было бы помочь себе руками, но из-за узкой куртки я не смог дотянуться до троса, и пришлось двум дядькам, которые не стали скупиться на издёвки, лезть меня спасать. Уж как Клещики тогда веселились!

А ещё я всегда боялся не ответить на какой-то очевидный вопрос. Ну вроде «где восток, где запад», или «какая ближайшая к Земле планета», или «когда началась Вторая мировая война». Я терпеть не мог уроки музыки в четвёртом классе, когда нам задавали выучить авторов известных произведений. А я никак не мог установить в уме связь между мелодией и композитором. Запомнил только «Кармен» И позорился регулярно, перебирая все подряд известные фамилии.

Конфузы на выступлениях – отдельная тема. Мне всегда казалось ужасным забыть слова роли или выученного стихотворения. На стихотворениях я ни разу за школьную жизнь не запнулся, а в «Буратино» я всё-таки не свою роль играл, так что спектакль не в счёт.

При этом я всегда волновался и за других выступающих, так как меня напрягало быть свидетелем конфуза: за тех, кто декламировал стихи на детсадовских утренниках, за актёров нашего школьного театра, а также за футболистов, которые бьют пенальти мимо ворот, фигуристов, которые иногда начинают падать с каждого прыжка, и даже за президента, когда тот два часа отвечает на каверзные вопросы в прямом эфире.

Но самые ужасные конфузы, на мой вкус, – когда ты говоришь о ком-то нехорошее, и это становится ему известно. Так я оконфузился перед училкой по русскому в восьмом классе (она заменяла Игоря Ивановича в первом триместре). Она тогда исправила мне запятую в сочинении, а мама стала читать и сказала, что у меня правильно, и очень возмущалась, как так – учительница по русскому не знает, что при наличии общего члена предложения запятая между частями сложносочинённого предложения не ставится. Меня эта запятая совсем не волновала, тем более что на оценке она никак не сказалась, но перед следующим уроком русского я услышал, как Клещики обсуждают училку между собой.

– Да что вы волнуетесь? – встрял я. – Она сама русского не знает. Молодая ещё, неопытная.

– В смысле? – уточнил Венька.

И я предъявил им несчастную запятую.

И как назло, на уроке училка принялась распекать Сеньку за контрольную, в которой оказалось ошибок больше, чем слов.

– Все совершают ошибки, – вступился за брата Венька. – Правильно Костя сказал, что вы сами русского не знаете.

– Не может быть, чтобы Костя так сказал, – уверенно ответила учительница. (Я ж был у неё любимчиком).

– Я такого не говорил, – подтвердил я не своим голосом.

– Ну так твоя мама говорила, – поправился Венька (как хорошо, что мама этого не слышала).

Я тогда реально чуть сквозь землю не провалился. На лбу холодный пот выступил.

– Покажи, Кость, не стесняйся, – вмешался Сенька.

Училка подошла ко мне, и я молча указал на исправленную запятую.

Даже сейчас при этом воспоминании мне становится нехорошо, и я до сих пор избегаю с ней встреч.

Но всё-таки конфузы – дело нечастое. Концентрат случился на Колиной свадьбе 11 мая. Да-да, они с Настей решили пожениться. Никита рассказал, что Коля устроился удалённо в IT-компанию и на тамошнюю зарплату смог снимать квартиру. Но Настя заявила, что она не приемлет гражданский брак. Тогда Коля предложил пойти расписаться без шума и пыли, а Настя сказала, что хочет нормальную свадьбу. Коля повздыхал, но делать было нечего. Уговорил ограничиться ближайшим кругом родных и друзей. Никита должен был идти с Таней, но она заболела прямо накануне, и он упросил Колю пригласить вместо неё меня, чтоб ему было не скучно. С одной стороны, я не очень хотел на свадьбу – что там, спрашивается, делать? С другой – Никитка очень просил. Во избежание конфузов я заранее обговорил с ним тему тостов. Предупредил, что я не умею и не люблю, и вообще – я им никто. Никитка сказал, что он тоже не умеет, и не любит, и не собирается. Я порекомендовал ему предупредить Колю или, ещё лучше, Настю. Он согласился.

Погода на той неделе удивила снежными метелями, мама, горько вздыхая, вытаскивала из шкафов убранные до следующей зимы пуховики, шапки и перчатки. Они сильно пахли лавандой.

К счастью для молодожёнов, в субботу погода чуть выправилась, градусов шесть-семь весеннее солнце нагрело. Перед выходом мы ни на шутку поссорились с мамой из-за костюма. Я собирался идти в джинсах и рубашке, а мама настаивала на костюме. В конце концов она пошла на подкуп и пообещала купить мне новые бутсы, если я надену свой костюм для торжественных случаев. Я его терпеть не могу. Сначала он был мне велик, а потом стал явно мал. Ко всему прочему мама настояла на галстуке. Свадьба, по её словам, раз в жизни, галстуки обязательны. Папа в качестве большого одолжения завязал мне свой модный розовый галстук (не уточняя, сколько лет назад он был модным), но ещё по дороге в ресторан я его начал поправлять и допоправлялся до того, что тот съехал набок. Ко всему прочему для костюма не нашлось подходящей куртки – все короткие, кроме длинного зимнего пуховика, и я назло маме отправился вообще без неё. И пожалел об этом не только потому, что меня сразу насквозь продуло холоднющим ветром, но и потому, что пришлось в таком торжественном прикиде ехать на метро, да ещё с очередной корзинкой цветов. Я чувствовал себя в высшей степени конфузливо – не было человека, который, войдя в вагон, не поленился бы смерить меня удивлённым взглядом. Пять станций тянулись бесконечно, и на предпоследней зашла разудалая компания моих сверстников. Девочки, увидев меня, начали хихикать и коситься в мою сторону. Я делал вид, что не замечаю. Парни ржали как кони.

– Эй, мэн, тебе галстук поправить? – спросил один из них, когда я начал пробираться к выходу.

На той станции мы встретились с Никитой – он был в брюках, рубашке и куртке.

– Что у тебя с галстуком? – рассмеялся он.

Я снял его и отдал ему.

– А мне зачем? – возмутился Никита.

– А куда мне его девать?

– Сунь в корзинку, потом заберёшь.

Я аккуратно свернул галстук, и букет обзавёлся дополнительной розочкой.

– Ты что, без куртки? – справился Никита, когда мы вышли под очередные вихри.

– Ага.

– Молодец, закалённый.

К счастью, идти было недалеко.

Ресторан оказался симпатичным, на тихой улице с цветущей сиренью. Молодожёны ещё не прибыли с фотосессии. Никитка стал рассказывать про гостей. Выяснилось, что родители Насти с самого начала были не в восторге от дочкиного выбора. Очень радовались, когда они с Колей расстались, а теперь почти в трауре. И действительно, хоть они и не оделись в чёрное, но выглядели удручёнными. Принимали поздравления как соболезнования. Друзья или родственники, как могли, их утешали. Некоторые, впрочем, не без злорадства.

В Настиной семье очевидным образом рулила мама – невысокая, стройная и очень энергичная. Издалека чувствовалось, что у неё гигантские запасы неизрасходованной энергии. Папа, высокий и солидный, всё время находился чуть позади неё со скучающим видом. Мама беспрестанно подзывала официантов и давала указания. Натуральный контрол-фрик, даже похлеще моей мамы, и, в отличие от неё, явно ловит кайф от контроля и указов.

Никиткины родители держались особняком и ни с кем не общались, заметно нервничали. Мама поправляла причёску, а папа то и дело заглядывал в листок.

– Стихотворение сочинил, – усмехнулся Никита.

– О-о, – протянул я в предвкушении.

Мы с Никитой пробовали разложенные на общих столиках закуски, когда вдруг какой-то толстый дядька с микрофоном провозгласил:

– Десятиминутная готовность, уважаемые гости! Встречаем молодожёнов.

– Это кто? – поинтересовался я у Никиты.

– Тамада.

– Что?

– Ну типа ведущий. Причём он тамадил на свадьбе у Настиных родителей.

– Круто.

Тамада был одет в белую рубашку, тёмные брюки и цветастый жилет, пуговицы которого держались на животе с большим натягом. Он не уступал по энергичности Настиной маме, и ему явно не терпелось начать торжество. Он тоже дал указание официанту, и тот принёс Настиной маме огромный каравай.

– А это зачем? – спросил я.

Никита сходил к родителям и узнал, что это какой-то обряд, смысл которого в том, что кто больше откусит, тот и будет главным в семье. Я подивился.

А вот наконец и молодожёны: Настя – настоящая принцесса в элегантном белоснежном платье, с россыпью сверкающих штук в высокой причёске, а Коля – этакий пират в белой рубахе навыпуск и с серёжкой в ухе. Волосы зачёсаны назад и блестят от геля. Оба такие счастливые, что, глядя на них, невозможно было не улыбаться.

Их осы́пали лепестками и конфетти, тут же подъехал каравай. Он оказался жестковатым, и Настя долго не могла откусить хоть кусочек, зато Коля отхватил приличный кус. Мне показалось, что тёща попыталась чуть повернуть каравай так, чтоб Коля выпустил его из зубов, но вместо этого у него во рту оказалось полбока. Настя не возражала.

Потом были поздравления, объятья, вручение подарков. Я тоже протиснулся и отдал свою корзинку. Настя меня расцеловала, передала корзинку Коле, Коля уже передавал её дальше, но заметил странную розу и потянул за крайний «лепесток».

– Оригинально, спасибо, – поблагодарил он меня.

– Это мой, – сказал я, краснея.

– Совсем оригинально, – сказал Коля, возвращая мне галстук.

Близстоящие посмеялись.

Я был уверен, что на сегодня норма конфузов выполнена и перевыполнена, но не тут-то было.

Тамада попросил всех занять места согласно табличкам и, пока официанты разносили салаты и закуски, толкнул длинную пафосную речь, из которой я понял лишь то, что он является гарантом счастливой семейной жизни и надеется потамадить на свадьбе внуков и правнуков славной семьи Морозовых.

Слово перешло к родителям жениха. Папа достал свой потрёпанный листок и прочёл:

Сынок наш быстро рос, и вот

На свадьбе мы его гуляем.

И хоть не водим хоровод,

Но очень дружно поздравляем.

Желаем молодым любви,

Ценить друг друга, уважать,

Детишек много нарожать

(На этих словах Настина мама очень натурально поперхнулась)

И стариков не забывать.

На последней строчке у него выступили слёзы на глазах, и мы дружно захлопали.

Потом Настина мама около получаса рассказывала о том, какая у них замечательная дочка и сколько в неё вложено трудов, начиная от осложнённых родов, бессонных ночей, борьбы с диатезом и заканчивая подготовкой к теперешнему торжеству. По окончании тоста тамада от лица всех присутствующих преклонил колено перед Настиными родителями. После чего все наконец загремели вилками, и тут тамада пустил по рядам ползунки розового и голубого цвета. Я заметил, что Настя в ужасе оглянулась на Колю, а тот с усмешкой пожал плечами.

– Не скупимся, господа дорогие, – выкрикивал тамада. – Кто желает молодожёнам мальчика, закидываем в голубые ползунки, кто девочку – в розовые. Не возбраняется голосовать рублём за оба варианта.

Люди рылись в карманах, но наличных почти ни у кого не было. Вот это конфуз так конфуз! Я завидовал тамаде в том, что он, похоже, вообще не знает, что это такое – оконфузиться.

– Да ерунда всё это, – громко сказала Настина мама. – Нам двадцать лет назад напихали в голубые ползунки, и вот результат. Да и вообще – рано ещё.

Бедный результат покраснел ещё гуще. Ползунки уплыли, понеслись другие тосты. И вот, когда мы с Никиткой наелись и расслабились, до нашего слуха донеслось:

– Слово предоставляется родному младшему брату жениха Никите и его верной спутнице Татьяне.

Мы с Никитой переглянулись. Он отчаянно замотал головой, пока тамада искал глазами означенных. Коля издевательски кивал и даже указал тамаде на нас.

– Кто из вас Никита? – спросил тамада в микрофон, направляясь в нашу сторону.

Никита вжался в стену, но деваться было некуда.

– Хотя чего это я спрашиваю, когда сходство налицо, – посмеялся тамада. – А вы, стало быть, Татьяна? – обратился он ко мне – это была его первая шутка за вечер.

Мне, конечно, очень захотелось настучать ему микрофоном по лбу, но в данной ситуации выгодней было быть Татьяной, чем Никитой.

– Костян, спаси, умоляю, – прошептал Никита.

И я сжалился. Самоотверженно поднялся навстречу тамаде:

– Нет, я Никита, – сказал я громко и гордо, – а это – Татьяна.

Никита с облегчением закивал, гости рассмеялись, я приободрился, тамада вручил мне микрофон. Я второй раз жизни держал его в руках и на автомате подул в него, постучал и сказал «раз, два, три». На сей раз сработало даже лучше, чем в первый: людям явно хотелось посмеяться и вот наконец нашёлся какой-никакой повод.

– Должен сказать, что мы с Татьяной были свидетелями начала отношений этой прекрасной пары, – и я показал на молодожёнов. (Честно сказать, я в ночи набросал-таки тост, хоть и не мог представить, что может заставить меня его произнести).

Гости отложили вилки и уставились на меня с неподдельным интересом.

– Да, – продолжил я. – Мы учились, кажется, во втором классе. Стоим как-то в вестибюле, вдруг подходит Коля и говорит: «Хотите прогулять урок и пойти в Макдональдс?» А мы не хотели: зачем нам ИЗО прогуливать?

По зрительским рядам снова прокатился смешок. Настя тоже начала посмеиваться, догадавшись, о чём пойдёт речь.

– И тогда Коля нам чем-то пригрозил, – продолжил я. – Нет, не побить. (Снова смех). А мы стоим и вообще не поймём, зачем мы ему сдались. Как думаете, зачем мы сдались шестикласснику?

Люди в основном пожимали плечами.

– А он просто стеснялся идти на свидание один, – сообщил я.

(Раскат смеха).

Тут я глянул на родителей Насти – они смотрели на меня сурово, как на соучастника преступления. Перевёл взгляд на Колю – а он брови сдвинул и ножик в руке сжимает. Я осёкся.

– Так-так, очень интересно, – подбодрил меня тамада. – Мы все во внимании.

«Ну, – думаю, – из песни слов не выкинешь».

– В общем, мы с Татьяной удостоились чести присутствовать на их первом свидании. (Неужели я два раза произнёс это жуткое слово?). Мы умело поддерживали непринуждённую беседу о кино и любимых уроках, когда в тот же ресторан пожаловал наш учитель физкультуры. Как думаете, где мы спрятались?

(Ресторан задрожал от смеха, сквозь который пробивались верные отгадки).

– Верно, – подтвердил я. – Мы спрятались от него в туалет. Вчетвером в одну кабинку.

Дождавшись относительной тишины, я продолжил:

– Там мы доели всё недоеденное, и Татьяне захотелось уединиться. (Настя уже складывалась пополам от смеха, а на Колю я не смотрел). Пришлось покинуть убежище. Настя оставалась внутри, а мы выходили по одному и по одному встречались с физруком. Мы взяли всю вину на себя, но он зашёл именно в ту кабинку, где оставалась Настя. Кто из них при этом испугался сильнее, сказать до сих пор невозможно. В общем, мы с Татьяной желаем Николаю с Анастасией, чтоб им всегда было нескучно вместе.

– Горько! – вставил веское слово Никита.

«Ну уж теперь-то лимит конфузов точно исчерпан», – решил я гордый собой, но тут начались игры – одна ужасней другой. Мы с Никитой готовы были спрятаться под стол, только бы нас туда не зазвали. Например, игра «крутой мачо». Одно название чего стоило! Тамада насилу приволок пятерых упирающихся мачо, шестым вызвался папа жениха – ему, как и тамаде, неведом страх конфуза. Этим смельчакам было велено придумать себе крутые имена, крутые боевые стойки, клич, а потом ещё выбрать коня в лице стула, оседлать его и поскакать, отстреливаясь. Крутые имена не блистали оригинальностью (Человек-паук, Супермен, Росомаха и так далее), и только папа Никиты представился как Несокрушимый Джо. «Почему Несокрушимый Джо?» – шепнул я Никите – тот пожал плечами. А клич он выдал первым, крикнув «хенде хох». Стойки все позаимствовали у ниндзя или кунфу или чего-то в этом роде. Никитин папа очень устойчиво стоял на одной ноге, подняв колено другой чуть наискосок и держа руки на поясе. Это впечатляло. «Стойка дулибу», – шепнул мне Никита. Неугомонный тамада попросил каждого повторить комбинацию: назвать имя, принять стойку и бросить клич. Несокрушимый Джо в стойке дулибу, приказывающий «хенде хох!» привёл всех в восторг. Ну а скакали и стреляли все по-ковбойски, официанты с ужасом смотрели на несчастные стулья. Победителя выбирали аплодисментами. Какие там аплодисменты – я бы каждому поставил памятник! Приз – поцелуй невесты. Настя с удовольствием одарила им победителя – своего свёкра.

Название следующего конкурса не уступало «крутому мачо» – игра называлась «Добытчица». На сей раз тамада приглашал шестерых девушек – можно было расслабиться. Нашёл пятерых, усадил их на стулья, оставшихся от мачо. И тут его взгляд остановился на Никите. Тот снова замотал головой. Но нет, на сей раз спасать его я не собирался, хотя мне было искренне его жаль.

– Татьяна! – повторил тамада свою по-прежнему единственную шутку. – Не откажите.

Папа его подтолкнул, и Никита поплёлся к девушкам. Оказалось, что в этой игре не надо было ничего изображать, а всего лишь искать определённый предмет на скорость. Пока девушки заняты поиском, тамада оттаскивает один из стульев, так что вернувшаяся последней остаётся без коня и выбывает. Я уже смеялся про себя, представляя, что призом будет поцелуй жениха, но тамада сориентировался (тут надо отдать ему должное) и назначил призом любое желание, которое победительница загадает жениху. Я сразу заметил огонёк азарта в Никиткиных глазах. И так как я сидел неподалёку, то решил ему помочь. Правда, с первым заданием – сигаретами – я был бессилен. Но Никитка раздобыл их у отца. Расчёску он взял у мамы. Со шнурком я его выручил.

– Брюки! – крикнул тамада, и повисла тишина. Самая конфузливая тишина в моей жизни. Кто-то из Колиных друзей начал расстёгивать ремень, когда тамада сказал: – Чего ни сделаешь ради любимой, но я пошутил.

Никто не рассмеялся, а того, кто уже приспустил штаны, пришлось держать, чтоб он не побил тамаду.

– Белая туфелька!

Настя отдала обе Никитке. Вероятно, она не хотела, чтобы девушки загадывали Коле желание. Оставалось трое добытчиц.

– Пуговица!

Никто не спешил отдирать пуговицы на тот случай, если тамада вновь пошутил, и тогда Никитка начал яростно драть пуговицу со своей рубашки, только она оказалась крепко пришитой.

– Не смей! – крикнул его папа. Он поднялся, подошёл к тамаде, без усилия дёрнул пуговицу с его жилета и отдал Никите. Зрители смеялись, аплодировали, тамада снял жилетку, безуспешно пытаясь скрыть огорчение.

Последней добычей по закону жанра оказался… да-да, галстук. Он так феерично летел к Никите и так феерично упал, не долетев. Никита с соперницей бросились за ним, и после короткой борьбы Никита поднял добычу над головой.

– Татьяна, ваше желание жениху, – сказал тамада.

Коля поднялся – даже странно, что у него не оказалось на поясе пиратского кинжала, потому что глаза его сверкали совершенно по-пиратски.

– Я желаю, чтобы Коля… – Никита выдержал отличную паузу, – был счастлив.

Вот тут уже у всех маленько увлажнились глаза. Коля явно не ожидал – он вышел из-за стола, и они с Никиткой крепко обнялись.

И вот последняя игра – самая безобидная – «Угадай мелодию».

За команду невесты вышла девочка лет восьми – чья-то дочка. За команду жениха желающих угадывать не было.

– Иди, Кость, выручай, – обратился ко мне Никитин папа. – Нам всем медведь на ухо наступил.

Не успел я ничего возразить, как оказался в центре рядом с этой девочкой, которая уже подпрыгивала от нетерпения.

Все мелодии были до боли знакомые, но я совершенно не мог вспомнить, откуда они. Как только в голове начинали звучать слова, девочка уже выкрикивала название песни.

– Всё, потерпи, – велел тамада девочке, – надо дать Никите заработать хоть одно очко для команды жениха. А то ж совсем позор получится.

Мне ужасно захотелось оторвать ему пару пуговиц на рубашке.

Очередная знакомая мелодия играла бесконечно, девочка вся извелась, кто-то пытался мне подсказать.

Я наклонился к девочке:

– Подскажешь? – спросил я шёпотом.

Но девочка возмущённо замотала головой. Свидетели позора рассмеялись. Я вспомнил уроки музыки в четвёртом классе.

– «Крылатые качели»! – крикнул я.

– Нет!

– «Пусть бегут неуклюже»!

– Нет!

(Почему он не говорит «последняя попытка»? – злился я. – Я ж не бесконечное количество детских песен знаю).

– «Мамонтёнок»!

– Опять мимо.

А зал снова заходился в хохоте.

– «Бременские музыканты»!

– Та-ак, – неожиданно протянул тамада. – Близко.

Я уже понял, какая играла песня, но названия, конечно, не помнил.

– А давайте споём, – предложил тамада и встал сбоку от меня с микрофоном, да ещё руку на плечо положил. Лицо у меня сделалось такое, что некоторые из гостей от смеха чуть не клюнули носом в тарелку.

– Ночь пройдёт, наступит утро ясное, – тем временем запевал тамада поставленным голосом.

– Знаю, счастье нас с тобою ждёт, – вступил я, жутко фальшивя.

– Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная, – проголосил тамада.

– Солнце взойдё-ёт, – пропели мы хором. – Солнце взойдё-ёт.

– Наш человек, – сказал мне Никитин папа, когда я вернулся за стол.

Вынесли трёхэтажный торт, молодожёны отрезали кусочек, потом досталось и нам. После этого невеста бросала подружкам букет. Про этот обычай я откуда-то и раньше знал. Одна из подружек, та самая, что боролась с Никитой за галстук, видимо, занималась баскетболом или волейболом, потому что выпрыгнула так, что оказалась на полкорпуса выше соперниц.

Потом начались танцы. Коля сместил ди-джея, подключил телефон и поставил собственный музон. Родители Насти с компанией демонстративно покинули танцпол, а Коля с Настей и друзьями зажигали. Настя подбежала и вытащила нас туда же. Образовался круг, и все по очереди выходили в центр откаблучивать кто во что горазд. Я вообще не умею танцевать, и получилась очередная пытка. Я уже готов был убить Никиту за то, что он притащил меня на эту свадьбу. А вишенкой на торте стал медленный танец, на который меня пригласила та самая прыгунья в высоту. Сами молодожёны при этом от танца воздержались.

– Классный тост, – сделала она мне комплимент.

– Да, – выдал я, – Настя так смешно сидела на унитазе.

Я попытался скомпенсировать эту глупость, вспомнив шаги из вальса, но это закончилось плачевно для ног моей партнёрши, и я установился почти неподвижно. Песня казалась бесконечной, я уже не понимал, продолжается ли старая или она плавно перетекла в следующую. Но в какой-то момент пары разъединились, и я откланялся. Решил выйти на улицу – оставаться в этой пыточной больше не мог.

Во дворике ресторана было прекрасно – свежо, тихо, свободно. Тут я увидел у самого выхода Настю – она что-то набирала на телефоне. Окончив, она бросилась ко мне. Я заметил, что у неё щёки горят, а глаза на мокром месте.

– Костенька, дорогой, как я вам с Никиткой благодарна!

– За что? – опешил я.

– За то, что пришли. Если б не вы, это была бы самая жуткая свадьба на свете.

– Да ладно, нормальная свадьба, – смутился я.

– Не надо обманывать, – отмахнулась Настя. – Но это ерунда. Хуже всего то, что Коля радуется, точнее – злорадствует. Типа «я говорил, что не нужно свадьбы, теперь пожинай результаты своих хотелок». Это самое невыносимое. Это ужасно.

Я не нашёлся, чем её утешить.

– А вдруг я совершила ошибку? – продолжила Настя. – Вдруг все вокруг были правы, а я просто глупая и упрямая?

– Нет, конечно, – поспешил возразить я. – Вы правда замечательная пара. Честное слово.

– Кость! – возмутилась Настя. – Если жених на свадьбе злорадствует, то какая мы нафиг замечательная пара?

– Тебе показалось. То есть ты преувеличиваешь. Думаю, он не видел, что ты переживаешь. Со стороны ты всем довольна. Или почти всем.

– У тебя есть салфетка?

– Нет, – я порылся в карманах. – Возьми галстук.

– Спасибо.

И она промокнула им чёрные разводы под глазами.

– Мне захотелось уехать, и я сейчас уеду, – сказала Настя. – Такси будет через минуту.

– В смысле? Куда? – перепугался я.

– Не знаю. Куда-нибудь. Мне надо прийти в себя. А то я сейчас на развод подам. Можешь одолжить пиджак, чтоб я не шокировала никого? Завтра верну.

– Могу, конечно. – Я снял пиджак. На улице притормозило такси. – Но ты постой. Лучше сейчас выговори ему всё, что хочешь.

– Нет, сил уже нет, – помотала головой Настя. – Он даже на танец меня не пригласил.

– Ну, ты же знаешь Колю.

– Знаю. Но всё время надеюсь. Не могу не надеяться.

Она уже надела мой пиджак, а таксист просигналил.

– Не уезжай, не надо, – сделал я ещё попытку.

Я всей душой желал, чтобы Коля сейчас же пришёл и остановил её.

– Не переживай, мы скоро помиримся, – грустно улыбнулась Настя. – Куда теперь деваться…

Таксист вышел из машины и направился к нам. Настя обняла меня на прощанье, я попытался удержать её подольше.

– Дорогие, авто вызывали? Едем или как?

– Едем, едем, – ответила Настя и тут же изменилась в лице.

Я оглянулся и увидел Колю. Я не смогу описать, что прочёл в его взгляде: ярость и бессилие, разочарование и надежду… Я также обратил внимание на сжатые кулаки.

– Едем или как? – повторил таксист.

– Кость, попроси Ыхвала подождать в машине, – сказала мне Настя устало, и я отправился успокаивать водителя. Так как мне совсем не хотелось возвращаться, то я взялся подробно изложить ему ситуацию.

– Что такое, уважаемый? – возмущался Ыхвал. – Тут нельзя стоять, понимаешь? Ты чего невесту оставил?

– А я не жених. Жених – тот, и им нужно ещё немного времени.

– Какого времени, дорогой? Вся жизнь впереди. А я не обедал ещё.

– Понимаешь, дело такое, – не отступал я, – невеста хотела настоящую свадьбу, а жених не хотел.

– Понимаю, чего ж не понимать.

Ыхвал закурил и предложил мне сигаретку. Я отказался.

Время от времени я поглядывал в сторону новобрачных, пытаясь разобраться, как у них дела: Коля стоял несчастный, говорила Настя. Наконец они вдвоём направились к нам, я выдохнул. Настя отдала мне пиджак, глаза её вновь сияли от счастья. Коля пожал мне руку.

– Передай всем, что невеста украдена, – сказал он. – Навсегда.

Я кивнул.

– «Балчуг Кемпински», – обратился он к водителю.

– Как скажешь, дорогой, – отозвался водитель.

И они умчали, а я на полусогнутых ногах поплёлся в ресторан. Это свадьба сожрала стратегический запас моих нервных клеток.

У входа я наткнулся на тамаду и смело взял у него микрофон.

– Минуточку внимания, пожалуйста, – попросил я. – Жених попросил меня передать, что невеста украдена. Навсегда.

Я вернул микрофон и отправился за Никитой, чтоб поскорее убраться из этого кошмарного места.

– Ну как всё прошло? – поинтересовалась мама, когда я вернулся.

– Чудесно, – ответил я. – Я, кажется, больше не боюсь конфузов.

– Ты не пил там случайно? – заподозрила мама.

– Нет, – очень бодро заявил я и вынул из кармана папин брендовый галстук – папа не сразу его узнал.

– Что ты им делал? – поинтересовался он.

– Чего только ни делал, – признался я.

– Отстираю, не волнуйся, – заверила мама, так как папа явно расстроился.

– А вы боитесь конфузов? – спросил я, присоединившись к ужину.

– Ещё как! – призналась мама. – На синхроне такие ляпы случались – вспомнить страшно. (Синхрон – это синхронный перевод). Однажды простейшее слово из головы вылетело – до сих пор холодею при одном воспоминании.

– А я вообще не боюсь, – заявил папа. – Кто я такой, чтобы кого-то волновали мои оплошности?

– А ещё в институте помню, – продолжила мама, – я постоянно попадала в конфузы из-за того, что очки не носила до третьего курса: то разулыбаюсь незнакомому человеку, то мимо знакомого препода проскочу, не поздоровавшись. В общем, если увижу вдалеке кого-то, кто похож на знакомого, то останавливаюсь или сворачиваю.

– Так вот оно что! – воскликнул папа.

– Что? – спросили мы с мамой хором.

– Да стою я как-то с компанией на центре, – поведал папа, – вижу – идёт моя новая знакомая, улыбается.

Мама рассмеялась:

– Я тогда постоянно на всякий случай улыбалась.

– Я рукой помахал, пёрышки, так сказать, распушил, а она бац и свернула куда-то.

– Ты обиделся? – уточнил я.

– Нет, конечно. Я просто не понял. Обычно девушки от меня никуда не сворачивали, скорее, наоборот.

– Нашёл, чем похвастаться, – пожурила его мама.

– И что дальше? – спросил я.

– Ну дальше я взялся исправлять ситуацию. Возможно, переусердствовал.

– Переусердствовал, значит? – переспросила мама.

– Самую малость, – и папа ей подмигнул. – В общем, Кость, конфузы – ерунда, на смертном одре мы о них точно не вспомним.

– Смотри-ка, папа умную вещь сказал, – похвалила мама. – А я-то думала, он весь запас ещё тогда израсходовал, когда усердствовал.

«Что ж, конфузы больше не страшны, и теперь я точно знаю, какой свадьба не должна быть, – подводил я итог, засыпая. – Я сам буду тамадить, тосты будут говорить только те, кто хочет, игр никаких не будет, ну разве что футбол… Да, свадьба на футбольном поле – это гениально!»