Пишите – не пишите. Психологическое руководство для авторов по работе с текстом и собой

Часть II
Интернет: тексты Шрёдингера

«Он принципиально не регистрируется в соцсетях. И я его за это уважаю». «Как можно любить или не любить социальные сети! Это же просто средство связи». «А я без них уже не могу». Тексты в интернете давно стали привычной частью нашей жизни и все равно вызывают у пользователей противоречивые чувства. Почему?

Письменная коммуникация занимает важное место в человеческом общении. Социальные сети, всевозможные мессенджеры, чаты, эсэмэс… Виртуальная переписка превратилась в настолько мощный коммуникативный канал, что порой отношения – деловые, личные, даже дружеские и любовные – мы поддерживаем именно этим способом. Групповые тематические чаты и адресная переписка позволяют устанавливать связи, обмениваться новостями, устраивать виртуальные собрания. Это удобно, быстро, относительно управляемо.

В отличие от наших прадедов, дедов и родителей, которые поддерживали (а порой и заводили) отношения по переписке, у нас появилась еще одна модель коммуникации, характерная именно для нынешнего времени. Это сетевые дневники и личные страницы в социальных сетях, которые ежедневно заполняются новыми посланиями, адресованными широкому кругу читателей.

В чем принципиальное отличие таких текстов? С одной стороны, они публичны, а значит, имеют целевую аудиторию и предполагают ответную реакцию читателя. С другой же стороны, эти тексты – письма без адреса. Отправленные, как в рассказе Чехова, «на деревню дедушке», они словно бы никому и не предназначены. Мы привыкли к этой амбивалентности и даже не замечаем, как она вгоняет в стресс и автора, и читателя.

Безадресные эмоциональные тексты напоминают о принципе суперпозиции (сочетании двух взаимоисключающих состояний) из квантовой механики. Вспомните парадокс Шрёдингера. Пока ящик с «адской машиной» закрыт, неизвестно, высвободился ли яд. И все это время воображаемый кот, запертый в ящике, для наблюдателя будет одновременно немножко жив и немножко мертв.

Так же в сетевых текстах: автор одновременно и приглашает аудиторию к общению, и не делает этого. А читатель и принимает послание на свой счет, и отдает себе отчет в том, что текст написан не для него лично.

В случае с котом Шрёдингера все решалось открыванием коробки. В случае с текстами – выбор за читателем: вступать в предлагаемый диалог или проходить мимо. Реакция автора быстро прояснит его истинные намерения, и скрытое послание станет явным.

Для чего мы пишем «в интернете» и какую душевную работу нам помогают проделать опубликованные сетевые тексты, рассмотрим в этом разделе.

Глава 1
Почти как в жизни: тексты в социальных сетях

Тексты в блогах и социальных сетях – это отдельный жанр. А может быть, даже и отдельная реальность. О том, как вышло, что их часто путают со СМИ, с разговорами на кухне и даже с психотерапией, почему не стоит этого делать и какие возможности они нам дают взамен, мы поговорим в этой главе.

Все мы (многие из нас) пишем «в интернете», читаем «интернет», просматриваем социальные сети, публикуем там что-то новенькое едва ли не ежедневно. В крайнем случае помещаем фото с короткой подписью. Зачем?

Дофамин, пожалуйста

Во-первых, мы ищем приятные ощущения, чувство удовольствия и радости, вызываемые у нас дофамином и окситоцином. Пребывание в социальных сетях, публикация текстов способствует выработке этих веществ.

Дофамин – это гормон желания, он провоцирует нас действовать под влиянием импульса. Его выработку стимулирует ощущение непредсказуемости и недостатка информации в сочетании с возможностью награды. Публикуя текст в социальной сети, вы никогда не знаете заранее, какой будет реакция. Но вдруг она будет одобрительной – много «лайков» и приятных комментариев? Да, вполне возможно!

Второй гормон, который вызывает тягу к публикациям постов, – окситоцин, гормон «любви и доверия». Он усиливает привязанность к «своим» и вырабатывается при встрече знакомых, при объятиях, поцелуях и… общении в социальных сетях. Заходите в ленту, а вокруг все «свои», – интенсивно вырабатывается окситоцин. А если не «свои», но, может быть, скоро ими станут, – дофамин. Публикация получила много «лайков» – снова окситоцин. Под текстом появились новые комментарии – дофамин, дофамин, дофамин.

Даже вступая в контакт с людьми на расстоянии, мы получаем гормональный всплеск как от объятий. Отказаться от этого сложно. Привыкнуть к этому – легче легкого.

Конечно, такая цепочка формируется не сразу, для этого необходимо освоиться в сетевом пространстве, сделать его относительно предсказуемым и населить ленту «своими» (не обязательно знакомыми в реальной жизни) героями.

Разговор о себе

Кроме радости общения, есть и другое важное обстоятельство. Социальные сети и личные блоги – едва ли не единственное место, где мы можем постоянно концентрироваться только на себе.

В реальной жизни редко удается всласть наговориться о себе, любимом. Мешают социальные запреты: «я – последняя буква в алфавите». Мешает страх отвержения: «вдруг я им не понравлюсь». Мешает нехватка времени, сложно сразу ухватить эмоции и мысли, стройно и четко сформулировать их. А иногда мешают и границы собеседника: каждый ведь хочет стать главной темой разговора, не только вы.

Собственный блог или страница в соцсети – дело другое. Здесь говорить о себе можно. И – о чудо! – никто не перебьет. Времени сколько угодно, формулируй хоть полгода. После публикации текст можно дополнить, исправить, удалить.

Страх отвержения мешает и здесь, однако из-за специфических условий интернет-общения он не такой острый: пользователи субъективно чувствуют себя более защищенными, чем в «реальной жизни».

Под защитой интернета

В отличие от прямой адресной речи, в интернете адресант (автор высказывания) защищен сразу многими способами, недоступными в обычной жизни:

1. Физическая дистанция

Читатели далеко. Если даже текст им не понравится – не достанут. Во всяком случае, не прямо сейчас.

2. Временна́я дистанция

В интернет-общении время – весьма условная единица. Здесь пишут «до востребования». Автор и читатели редко общаются в режиме реального времени. Комментарии к текстам появляются не сразу. Спустя пять минут, два часа, сутки, полгода. Порой и спустя годы в ленте соцсетей вдруг оживают посты из прошлого, появляются свежие комментарии и возобновляется оживленная дискуссия с автором.

3. Условная анонимность

Даже если автор выступает под реальным именем, а не под псевдонимом или никнеймом, лица не видно. Это дает ощущение большей свободы и возможность примерить новые непривычные роли. Когда не видно лица, можно взять любую роль и в этой роли писать «злые», «заумные», «странные», «откровенные» посты.

4. Отсутствие невербальных каналов связи

Интернет-общение осуществляется главным образом посредством письма, речевой акт состоит из написания и прочтения текста. В интернете мы не видим собеседника, не можем «прочитать» и оценить выражение его лица, интонации, речевые паузы, позы, жесты. Для передачи эмоции адресант может использовать только семантические (смысловые) свойства слов, стилистические и синтаксические приемы и смайлы-эмодзи (исключение – влоги и видеозаписи; это отдельная тема для анализа).

Благодаря этим четырем особенностям у пользователей соцсетей порой складывается ощущение безопасности и даже некоторой безнаказанности. На деле эта безопасность иллюзорна, анонимность и даже физическая дистанция условны. Через тот же интернет можно установить полное имя и номер телефона пользователя, а также его физическое местонахождение. Интернет публичен. Verba volant, scripta manent – «слова улетают, написанное остается», и опубликованные тексты, в отличие от частной беседы, остаются не только в памяти собеседника, но и в открытом доступе у большого количества свидетелей вашей беседы.

Цена публичности

Высокий уровень окситоцина и дофамина в сочетании со специфическими «интернет-защитами» иногда играют с нами злую шутку. Возникает иллюзия доверительного, даже интимного общения. Как у друга на кухне, где безопасность обеспечена долгим знакомством и высоким уровнем доверия. Конечно, для того чтобы начать публично говорить о себе, необходимо преодолеть естественное писательское сопротивление (подробно о нем – в следующем разделе). Но когда этот рубикон перейден, кажется, что здесь вы можете рассказать обо всем. И – обо всех. Пользователи начинают открыто писать о дураке-начальнике, о несправедливом учителе, о дяде-тиране, забывая, что все эти люди не только реальны, но и могут присутствовать в сети.

Интернет-общение не просто не конфиденциально – оно публично! Именно этим объясняются глобальные конфликтные ситуации, которые время от времени возникают в сети. Читатели – реальные, а не вымышленные люди – узнают себя в тексте автора (иногда ошибочно) и не прощают ему огласки. Конфликт возникает в зоне, где виртуальная и реальная жизни начинают неконтролируемо смешиваться.

В некоторых случаях ощущение интимности общения так сильно, что пользователи начинают путать интернет-площадку с психотерапевтической группой. Я не раз слышала: «интернет-тексты для меня как терапия», «я пишу, чтобы получить обратную связь группы, как на тренинге». Я полагаю это заблуждением. Его корни лежат в той же «окситоциновой завесе» и глубокой терапевтичности процесса написания текстов.

Главная особенность психотерапевтических пространств – безопасность участников. Она обеспечена правилами, которые все участники обязуются соблюдать, контролем ведущего или модератора группы, а главное – конфиденциальностью.

В интернет-общении нет единых для всех правил (кроме УК), каждый приходит со своим уставом. Нет и модератора, который может обеспечить контроль и обратную связь. Что же касается конфиденциальности предъявления аудитории личных историй, эмоций или просто точки зрения автора, в этом интернет противоположен терапевтической группе.

На занятиях психотерапевтических или социальных поддерживающих групп участники могут делиться своими чувствами, демонстрировать яркие эмоции и субъективно неприятные черты поведения: обвинять других, жаловаться, нападать, ругать, плакать и т. д. Такое самопредъявление ощущается как безопасное, потому что участники находятся в границах данной группы и не беспокоятся, что своей точкой зрения, историей или проявлениями эмоций заденут чувства близких людей. В рамках группы они могут в подходящем им темпе исследовать собственную личность, варианты ее проявления, постепенно отделяя приемлемые способы самопредъявления от субъективно опасных или неприятных.

Цели публикаций в современных блогах абсолютно противоположны. Эти тексты по умолчанию подлежат максимально возможному распространению, каждая публикация рассчитана на то, чтобы ее прочитало как можно больше людей (исключение – адресные публикации для определенного круга). Таковы законы публичного пространства. Гиперпубличность и стимуляция конкуренции среди пользователей выгодны владельцам интернет-площадок, продающих средства управления аудиторией и контентом.

Это означает, что если автор действительно решится на экспериментальное исследование и предъявление социуму «теневых» черт своей психики, то этот эксперимент будет проходить в непредсказуемых условиях публичности.

Личное пространство

Еще одна иллюзия интернет-общения – ощущение личного пространства. Пользователи социальных сетей и блогов часто ассоциируют свои страницы с «домиком»: уютными стенами, крышей над головой, а главное – с дверью, которая надежно охраняет их от неприятных контактов. Это повышает ощущение безопасности, создает иллюзию контроля над ситуацией. И как в настоящем доме, блогеры публикуют у себя на странице своеобразный свод «правил этого дома»: как следует обращаться к автору, «запрещенные слова», что можно, а что нельзя писать в комментариях. В случае несоблюдения правил обычно прописаны санкции в виде удаления комментария или блокирования пользователя.

Однако у публичной страницы и у дома с запирающейся дверью больше различий, чем сходств. Аналогия была бы справедлива, если бы для того, чтобы читать материалы, нужно было каждый раз заходить на страницу автора. На заре интернета, когда он представлял собой дискретное пространство, так и было. Однако сегодня социальные сети и блоги организованы иначе. Каждый опубликованный пост автоматически попадает в так называемую ленту – общественное информационное пространство. Именно в ленте публикаций в большинстве случаев видят ваш текст другие пользователи. Здесь происходит основная сетевая жизнь – обмен комментариями, «лайками», репостами.

Публикуя пост в социальной сети, автор вовсе не бубнит себе под нос за запертой дверью. Наоборот, он выходит на городскую площадь с плакатом – красочным и ярким или мрачным и серым, пустым или до отказа заполненным информацией и призывами – в зависимости от контента.

Кто-то выходит на эту площадь в тапочках и халате, другие специально наряжаются и тщательно примеряют подходящие для выступления роли. Неизменным остается только один факт: это пространство – общественное. На этой площади одновременно «выступает» огромное количество людей, которые фактически конкурируют в борьбе за внимание читателя.

Социальная жизнь текста

С момента публикации жизнь текста подчиняется законам социального взаимодействия, где роль автора, как ни странно, более пассивна, чем роль читателя. Художественный, публицистический, личный текст на время его пребывания в ленте становится ядром всплеска групповой динамики.

СПРАВКА: Термин «групповая динамика» ввел Курт Левин, чтобы описать процессы формирования и распада социальных групп. Объединяясь в группы с общими целями (одна из важнейших и универсальных целей – реализация потребности в общении), люди проходят стадии сравнения и конкуренции, иерархического распределения ролей и сплоченности, и наконец группа распадается. Роль каждого члена группы можно определить количественными методами. Отрасль социальной психологии, которая этим занимается, называется социометрией (автор метода – Джекоб Морено). Социометрическая процедура заключается в том, что членам группы предлагают анонимно перечислить товарищей по группе, с которыми они хотели бы вместе заниматься различными видами социальной активности – работать, отдыхать, играть в теннис и т. п., в порядке предпочтения. Роли определяет статистика групповых предпочтений.

Каждый яркий текст активирует обсуждение: анализ смысла, выставление оценок автору и героям, прежде всего через сравнение их с собой. В зависимости от полученных выводов автор на время объявляется читательскими группами «мессией», «глупцом», «знатоком», «настоящим маргиналом» и т. д. Так текст становится шкалой, по которой читателю удобно измерять собственный социальный потенциал.

Во многих отношениях публикации в социальных сетях и взаимодействие с ними читателей представляют собой непрерывную социометрическую процедуру. Шкалы измерения социального «веса» человека, уровня его влияния, стабильности положения в данной группе в социальных сетях и блогах видимы, заметны. Подписки, «лайки», «охват» буквально превратились в вид современной валюты, их можно монетизировать. Текст, представленный в публичном пространстве, уже по факту своего существования и вне зависимости от желания автора включается в иерархию местной социометрической шкалы.

Текст и групповые роли

Предъявляя свой текст широкой (или не очень) публике, автор заявляет о себе и – осознанно или нет – вступает в опосредованный диалог с читателями. Он хочет поддержки, признания, помощи, порой – подчинения. В ответ на энергичное авторское заявление читательское окружение приходит в движение. Один согласен с автором и готов «подписаться под каждым словом», другой «благодарен за информацию», третий готов помочь, а четвертый беспокоится, не займет ли новоявленный «эксперт», «командир» или «жалобщик» его собственное место в сердце читателя.

Динамика читательской реакции редко бывает случайной. Каждый конкретный текст автор пишет, используя какую-то социальную роль (например, этот текст – экспертный, возможны и другие роли). Пока писатель обращается сам к себе, это не имеет социального значения. Но как только текст попадает в информационное поле, другие участники процесса считывают посыл.

Любопытно, что для самого автора роль, которую он использует, когда пишет, часто находится в слепой зоне. Прояснить эту роль ему помогает читательская реакция.

Существует немало классификаций групповых ролей. Универсальную базовую модель предложил Рауль Шиндлер^[13].

Пять основных ролей:

1. Альфа (лидер).

2. Бета (эксперт).

3. Гамма (поддерживающий лидера).

4. Омега (отвергаемый).

5. Пи (оппозиционер, противник лидера).

В расширенном варианте дифференцируются роли участников – гамма. Выделяют, например, такие устойчивые ролевые модели, как «любимчик», «шут», «моралист» и т. д. Однако основы групп формируются с распределением основных ролей.

Текст, включаясь в информационное поле, сообщает и роль автора. Читатели распознают в нем:

● «лидера», который увлекает за собой;

● «эксперта», который «разъясняет суть»;

● «рядового», продвигающего авторитетную фигуру (или концепцию, школу и т. д.);

● «отвергаемого», обиженного на весь мир;

● бунтаря-«оппозиционера» с баррикад.

Реакция читателя на текст, таким образом, зависит от того, с какой ролью он в данный момент идентифицирует себя, и того, какие его потребности вышли на первый план. Например: ассоциируя себя с «лидером» и испытывая потребность в успокоении, читатель с одобрением воспримет экспертный текст, начнет искать в нем доказательства собственных мыслей, вероятно, постарается присвоить и распространить понравившиеся идеи. Другой «эксперт» может воспринять информацию в штыки и открыть дискуссию на профессиональном языке. Реакция «отвергаемого» на текст, скорее всего, будет отсутствовать (игнорирование), «оппозиционер» же, вероятно, получит «нагоняй» от «альф» и «гамм», а возможно, и поддержку «гамм» и «омег».

Таким образом, публикация текста позволяет автору не только выплеснуть эмоции, обнаружить и отрефлексировать свой внутренний конфликт, но и вступить в диалог с читателем, протестировать свой способ решения проблем, увидеть социальные роли, которые он играет, создавая тексты. И то, насколько ему комфортно в этой роли и в данной группе.

Читатель, реагируя на текст, фактически проделывает ту же самую работу, что и автор, но находится на более защищенной пассивной позиции.

Для того чтобы безопасно и с пользой для себя писать и публиковать тексты, важно помнить: экспрессивный текст, написанный «в стол», помогает стабилизировать неустойчивое эмоциональное состояние, публикация текста – исследовать и корректировать поведенческие стратегии. А когда нет сил для писательских практик и публикации, на помощь приходит терапия чтением.