Читать книгу: «Иллюминатор», страница 2

– Разрешите, я здесь присяду? – неожиданно раздался голос по левую руку от Роджера. Он сбросил с себя пелену воспоминаний и осмотрелся. Кафе с дорогим пакетированным чаем всё ещё было вокруг него и было пустым. Вновь протерев сухими ладонями лицо, он услышал: – Так разрешите? – Мечников вспомнил, что кто-то что-то требует от него и посмотрел в сторону звука. В метре от него стоял мужчина. Лет шестидесяти, но явно ухаживающий за собой. Волосы были аккуратно уложены в стильную причёску, а седая борода собрана в интересную прямую форму и определённо недавно посетила брадобрея. Лицо почти без морщин, только некоторые из них виднелись в уголках глаз и на переносице, светло-голубые, как прозрачное греческое море, глаза. Пиджак тёмно-синего цвета, жёлтый, не в цвет, галстук, брюки светлого оттенка и дорогие коричневые туфли. Модник. Богатый модник. Таких, кто следит за собой в пожилом возрасте – единицы, и все они занимают хорошие позиции на работе.

– Ну, садитесь, – после небольшого раздумья ответил Роджер и пока старик, хоть так называть его было почти что неприлично, отодвигал тяжёлый стул чтобы сесть, осмотрелся по сторонам. В кафе до сих пор никого не было. Кассирша, казалось, уснула.

– Что, тоже летите куда-то на ночь глядя? – начал разговор неизвестный.

– Естественно.

«Глупый вопрос. То же самое, что спросить человека с загипсованной рукой, сломал ли он её», – подумал Мечников.

– Ну конечно, что за вопрос был, простите, – старик усмехнулся, – Вы не подумайте ничего, я так, поболтать просто сел. До вылета два часа почти что, вот, брожу по аэропорту, пытаюсь себя хоть как-то развлечь. Куда летите?

– В Токио. А вы?

– Не поверите – туда же. По делам или в отпуск?

– По делам. Но, надеюсь, получится и развлечься.

– Ох, вам повезло, в этом могу помочь. Вот вам моя визитка, – «Боже мой, визитки в наше время», – только и успел подумать Роджер, как незнакомец положил на стол перед ним одну прямоугольную бумажку.

«Сергей Робов – адвокат», гласила эта бумажка. Чуть ниже имени и фамилии был номер, российский.

– Хм, необычная какая, лаконичная, – Мечников перевернул визитку, но на обратной стороне было пусто, – Крайне лаконично, – добавил он.

– Да, люблю такое.

– Так вы адвокат? Понимаю, вопрос глупый, но всё же.

– Всё так. Точнее, да, адвокат. Но вопрос не глупый, не стесняйтесь.

– И как идут дела на, эм, адвокатском поприще?

– Неплохо, неплохо. Я, знаете ли, не простой адвокат. У нашего брата вообще сотни возможностей. Кто-то уголовщиной занимается, кто-то мелкими преступлениями, кто-то земельными делами, и так далее. Я же занимаюсь, хм, более деликатными вещами. Скажем, делами крайне личного характера и иногда мои клиенты, которым удалось помочь, действительно исправляются. Но что же мы всё обо мне да обо мне, кем вы работаете? – спросил Сергей.

– Я? Иногда я сам себе задаю этот вопрос. Проблема только в том, что часто и ответить на него не могу. Моя профессия, это помогать компаниям, не людям. Люди часто наоборот, страдают из-за моих действий. Можно сказать, что я чрезвычайный менеджер.

– Что-то слышал о таком.

– Все слышали. Но мало кто знает, что именно происходит.

– Просветите?

– Пожалуйста. Например, на крупном заводе проблема – воруют. Или упала производительность. Или ещё что-то. Неважно. Главное, что-то произошло и компания терпит убытки. Эта компания звонит моему работодателю, нашему, так сказать, фонду помощи, и мы отправляем человека на место разобраться в чём дело. Меня, допустим. Я приезжаю и под видом тренингов и прочих мотивационных выступлений знакомлюсь с коллективом, изучаю проблему. Пара дней и готово. Причина падения производительности в том, что один цех сборки деталей, например, состоял из хорошо общающихся между собой людей. После работы они нет, не выпивали в баре до утра. Они играли в онлайн-игры всем цехом. Все пятнадцать человек. И играли вполне нормально. Вовремя ложились спать и уделяли время семье. Но на работе они обсуждали игру. Они выполняли обязанности, но отвлекались на обсуждения. Так они медленнее выполняли свою работу, а завод, как вы знаете, зависит от мелочей. Медленно делали одни, страдали по цепочке другие. Решение – развести этих людей по другим отделам. Со временем они переставали играть в эту эфемерную игру и теряли общие интересы. Завод выходил на свою норму выработки и производительности.

– Звучит… безумно. И интересно. Но что плохого? Вы сказали, что чувствуете себя некомфортно.

– Да, верно. Понимаете, я ведь сделал свою работу, помог заводу. Но люди? Что с ними? Я лишил их повода собраться вместе и отдохнуть от всего. Я их разлучил. Это сложно.

– Но это ваша работа.

– Это моя работа, – повторил Мечников.

Роджер не понимал, зачем он всё это рассказал незнакомому человеку. Получилась странная исповедь. Исповедь в пустом кафе с дорогим пакетированным чаем.

– У меня тоже есть пара историй, раз уж мы с вами здесь так откровенничаем, – сказал адвокат.

– Прошу.

– Естественно. Случай сам по себе простой, но почему-то запомнился. Обратился ко мне однажды старый клиент, с которым я давно-давно не имел никаких контактов, обратился он ко мне по старой памяти, так же давным-давно я помог ему избежать неприятностей из-за одной оплошности, которую совершил он по глупости.

– Но ведь все так говорят, – прервал его Мечников.

– Да, все и всегда так говорят. Но, знаете, мне так же всегда хочется действительно верить людям, что какие-то проступки они совершили случайно, без злого умысла.

– Помогает?

– Немного. Так вот, я продолжу. Позвонил он мне и попросил помочь его старому знакомому, тот, мол, попал в полицию по такой же глупости. А человек это со связями, но дело такое скользкое, что лучше бы никто из его знакомых не знал об этом, тем более СМИ. Человек был публичный. Я сорвался и поехал, не зная в чём дело. По телефону даже намекать отказались. Приехал и узнал. Долго смеялся. В общем этот мужчина сорока семи лет снял себе роскошный люкс номер в центре Москвы, очень много выпил, очень много вынюхал и достав оружие, начал палить в потолок, крича ругательства. Разумеется, вызвали полицию и этого мужчину скрутили. Тут джекпот, как вы понимаете. И наркотики, и оружие, и стрельба. Несколько уголовных статей, в общем.

– Дайте угадаю, вы его смогли в итоге отмазать и он вышел чистым из воды?

– Угадали. Хоть и звучит тяжело, на деле было просто доказать, что всё это – случайность.

– Вы, меня, конечно, простите за такую наглость, но вам не стыдно?

– За то что защищаю таких людей?

– Да.

– Нет, что вы. Я же сказал чуть раньше, я всегда верю, что это произошло случайно. Плохой день, плохая неделя. Кто-то что-то не так сказал, на работе проблемы. У любого должен быть шанс рассказать свою точку зрения и любой заслуживает помощи.

– Да у вас работа тяжелее моей.

– В какой-то мере.

Оба замолчали, думая о чём-то своём. Правда, недолго.

– Вы в Токио тоже по работе? – спросил из вежливости Роджер.

– Да. Очень и очень деликатное дело. Вопрос жизни и смерти, можно сказать, – ответил Сергей.

– Как и всё в нашей жизни.

– И то правда, – отреагировал адвокат и посмотрев на часы, произнёс. – Что же, спасибо вам за небольшой разговор, Роджер! – мужчина в годах протянул руку для рукопожатия.

– И вам, Сергей, – Мечников на секунду задумался о том, что вроде бы не называл своего имени, но тут же выкинул эту мысль из головы. Он протянул руку в ответ.

– Думаю, увидимся в самолёте, но если что, моя визитка у вас. Буду ждать звонка! Вы полюбите Токио. Славный городишко.

Роджер знал, что, конечно, не позвонит этому человеку. Но правила приличия, которые заставляли нас врать друг другу ради ложной надежды, не позволяли ему сразу же об этом сказать. Но допускали умолчать о правде, ради общего благополучия. Ради ложной атмосферы сближения. Мечников не считал это чем-то зазорным, так делали все и всегда, и вряд ли это когда-либо изменится. Не в этом тысячелетии.

– Ну что же, я пойду, – повторил он, – Спасибо вам за компанию. Я пойду ещё немного погуляю по аэропорту, а вам рекомендую пройти регистрацию на рейс, пора, – сказал Робов и не оборачиваясь, вышел из кафе.

Мечников не сказал ни слова в ответ, но даже с удовольствием помахал ему на прощание. Взглянув на часы в смартфоне, он осознал, что Сергей прав и пора двигаться к стойке регистрации. Хоть он и сделал всё через сайт авиакомпании, но получить бумажную копию билета всё таки нужно было. Сложив на блюдце мусор, накопившийся от такого странного чаепития, он встал и быстро покинул кафе. Кассирша мирно спала и не замечала ничего не вокруг. Новых посетителей не было, а старые разошлись.

Поднявшись на этаж выше и вернувшись к табло с расписанием, он поднял голову и стал искать глазами свой рейс. «J1402 – стойки 70 – 76, вылет в 2:45», – увидел он. «Наконец-то. Быстро получу билет, пройду все контроли, выйду в зону вылета и буду смотреть на лётное поле», – подумал Роджер и направился к нужным стойкам.

Идя, он продолжал рассматривать пассажиров. Кто-то стоял у табло и пытался найти свой рейс, кто-то уже знал куда идти и, как Мечников, искали стойки регистрации, кто-то никуда не спешил и просто сидел в креслах и на скамейках читая книгу или разглядывая что-то в телефоне. Но были и те, кто готовился заночевать в этом месте. Они разувались, подкладывали под голову рюкзак или куртку и укладывались спать. Их не смущали десятки людей, проходящие мимо, они не переживали насчёт воровства, они просто хотели поспать и дождаться своего вылета. Вспомнив себя в точно такой же момент, Роджер передёрнул плечами и он нервно повёл плечами. Охрана почти никогда не трогала таких людей, бороться с ними было бесполезно, лежат и лежат, спят и спят. Главное, что спокойно и нет конфликтов.

Стойка номер 30, стойка номер 37, стойка номер 42, стойки номер 61, стойка номер 72. Роджер добрался сюда быстро, и чем дальше он шёл, тем меньше людей он встречал на пути. Но это было не так странно, в этой части аэропорта было всего восемьдесят стоек и почти не было вылетов. Из шести заявленных на его рейс, работали только две, за которыми сидели две девушки, усердно что-то делающие в своих компьютерах.

– Добрый вечер! – поприветствовала его одна из и вопросительно посмотрела на него.

– Добрый. Электронную регистрацию прошёл, вот паспорт, – тут же ответил Роджер и достал из внутренного кармана пиджака заграничный паспорт, щедро усыпанный отметками о пересечении границы. Сейчас, конечно, отметок не будет.

– Спасибо. Токио?

– Э-э, – Мечников сделал шаг назад и подняв голову взглянул на табло, где была только одна строчка: «Стойка 72, Рейс J1402, Токио», – Да, конечно. Разве тут можно и на другой рейс зарегистрироваться? – Девушка никак не отреагировала на его вопрос и принялась проверять его паспорт. Через пару минут молчания, прерываемого редким кашлем кого-то из пассажиров и треском клавиатуры, сотрудница аэропорта вернула на своё лицо улыбку и отдала Роджеру паспорт с вложенным в него посадочным билетом.

– Вот. Вам нужен гейт двадцать пять. Можете пройти к нему.

– Спасибо, – отреагировал он и положив билет с паспортом во всё тот же внутренний карман пиджака, поднял сумку с земли и направился к нужному выходу.

Людей вокруг, казалось, стало ещё меньше. Аэропорт окончательно вымирал. С момента объявления стоек для регистрации на рейс прошло уже около двадцати минут, но, почему-то, никто, кроме него на регистрацию и не явился. Он и так думал, что людей будет мало – кто сейчас в Японию полетит? От мыслей его отвлекла табличка, висевшая почти у самого потолка и указанием номеров гейтов для выхода. Цифры указывали куда-то налево. Пройдя ещё метров сто, Роджер видел вокруг себя только закрывающиеся кафе и магазины с одеждой. Были, конечно, и те, что работали двадцать четыре на семь, но таких явно меньше, чем остальных.

Следующая остановка паспортный контроль, а там уже и до выхода к самолёту недалеко. Сделав всего ничего шагов, Роджер встал перед выбором пути, либо налево, к очередным магазинам с алкоголем, вещами и едой, либо направо, сразу к окончательной проверке документов. Правда, выбирать даже не приходилось. Все эти магазины его абсолютно не интересовали, тем более, он однажды долго ходил по ним, записывая и запоминая цены, чтобы потом, будучи над облаками и в спокойной обстановке сравнить все цены и наконец понять – оно вообще нужно? Вышло так, как он и думал: не нужно. Цены в этих зонах «беспошлинной торговли» отличались от магазинных в его родной стране минимально, и частенько не в сторону выгоды. Многих заманивала якобы эксклюзивность товаров. Но право, они вообще пытались найти это в интернете? Чай не двухтысячные, когда даже это было сложно сделать. Но нет, купить что-то в таких магазинах было даже иногда престижно, мол, смотри отец, что привёз тебе. Роджер поморщился. Но не от осуждения таких людей, нет. Скорее, от того, что он вообще об этом думает. Ну покупают, ну тратят деньги, ну обманывают сами себя или позволяют обмануть себя. Пусть. У нас ведь демократия. Делай что хочешь и думай что хочешь. В пределах разумного, конечно. Правда, пределы всегда и у всех разные. Иногда, слишком.

Ноги сами понесли его к стойке проверки документов, пока он размышлял. Пару минут спустя он уже стоял в очереди на проверку и облегчённо вспоминал добрым словом проектировщиков аэропорта – попусту ходить по блестящему полу из кафельным плит Роджер не любил.

Очередь была здесь небольшая, поэтому уже минут через семь Мечников подошёл к стойке и встретился с выжидательным взглядом пограничника. Отличить российского пограничника от европейского было проще просто, второй не желал твоей смерти больше, чем следующего аванса. Не дожидаясь, пока этот государственный служащий что-то скажет, Роджер положил паспорт с вложенным в него билетом на стойку и пододвинул к мужчине в форме. Тот, не говоря ни слова, взял его, сравнил фотографию в нём с оригиналом, стоящим по другую сторону стекла, после – проверил паспорт на ультрафиолете и наконец задал вопрос:

– Надолго от нас?

– Три недели.

– В Берлин летите?

– Нет, в Токио, – пограничники изредка уточняли конечную цель полёта, и всегда делали это неправильно, поэтому Роджер уже не мог оправдать это обычной ошибкой. Наверное, так они пытались вывести улетающего из себя, чтобы он тут же выложил все наркотики и оружие на стойку и добровольно сдался. Вряд ли это хоть когда-нибудь срабатывало.

– Точно.

– Что же вы не в родной Воронеж? – продолжил допрос проверяющий, увидев место рождения в паспорте.

– Нет там никого, кого бы знал, даже родственников. Давно переехал в столицу.

– Как давно?

– Ещё в детстве. В год или два.

– Ясно, ясно.

Человек в форме молча пролистал паспорт почти до конца, взял со стола штамп и выверенным ударом поставил печать о вылете из страны. Очередная печать в бесконечном списке, сколько их ещё будет? – задумался Роджер. Но почувствовал на себя тяжелый взгляд пограничника, который уже положил документы на стойку понял, что пора идти дальше.

– До свидания, – сказал Мечников. В ответ он услышал ничего.

Следующий контроль был почти сразу за паспортным, но здесь нужно было снять с себя весь металл и всё, что могло быть замечено автоматикой, сложить это в пластиковый ящик, поставить его на движущуюся как в супермаркете ленту и пройти через рамку. Здесь людей, наконец, было достаточно. Нет, Мечников не был рад людям, но полчаса проведённые практически в полном одиночестве немного действовали на нервы в этом, казалось бы, оживлённом месте.

Осторожно сняв с себя ремень, выложив из карманов телефон и прочие вещи, закинув в пластиковый короб сумку, Роджер огляделся. Иногда в российских аэропортах приходилось снимать даже обувь, но не всегда. Посмотрев на людей вокруг он заметил, что никто, в общем-то, обувь снимать даже не думал. Поэтому проверив ещё раз все карманы, он положил короб на ленту и встал в живую очередь на проверку. Всё проходило быстро и через две минуты Роджер уже проходил через рамку, и зашёл в специальную капсулу, здесь нужно было встать к сотрудникам аэропорта боком и поднять руки, как будто тебя поймали на месте преступления. Женщина лет пятидесяти с другой стороны баррикад нажала особую кнопку, зарытую в технических недрах, и капсула пришла в движение. Точнее, часть неё. Две огромные балки стали крутиться вокруг Роджера и, сделав пару оборотов, остановились. Он взглянул на женщину, которая кивнула ему, и понял что всё в порядке, можно проходить. Забрав с ленты короб с вещами, он распихал всё обратно по карманам и пошёл дальше.

Спрятав паспорт в чемодан, двинул вперёд, к гейтам. До вылета уже было не так долго, около часа. «Значит до начала посадки ещё минут тридцать», – подумал Роджер. Смотреть на посадочный талон, где было указано точное время, было лень. «Значит, можно либо посидеть и посмотреть на лётное поле, попутно слушая музыку, или взять что-нибудь в очередном кафе, заплатив в три раза дороже, чем это стоит в городе», – продолжал он размышлять. «С другой стороны, можно всё это купить и быть хоть немного, но счастливым. Пусть это и стоит приличную сумму. Опять же, зачем я трачу жизнь на работу и отдаю ей всего себя, получая взамен лишь деньги, как не затем, чтобы эти деньги тратить?», – поток мыслей пошёл и остановиться становилось всё труднее и труднее. «В будущем, если оно будет, сорок лет спустя, буду ли я корить себя, что сэкономил четыреста, пятьсот, шестьсот рублей на напитках или еде? Вряд ли. По крайней мере, надеюсь, что не буду. Так зачем всё это?».

Добравшись до длинного ряда кафе и ресторанов, Мечников заказал сэндвич с беконом, ветчиной, огурцами, помидорами, плавленным сыром, соусом и пол-литра кофе с молоком. Так у него было часто, он то экономил и не хотел брать лишний кусок хлеба в кафе на обед, то срывался и покупал себе что-то такое, на что раньше мог копить несколько месяцев, даже при его зарплате. А иногда просто покупал себе еду, которую раньше старался избегать.

Жизнь крайностей его не волновала и ничуть не печалила, Роджер никогда и не делал вид, что он спокойной и уравновешенный человек. Не бросается на прохожих с заточенным ножом и криками – уже хорошо. Хотя он был уверен, что всегда бы нашёлся человек, который осудит его сильнее именно за еду, чем за убийства.

Усталая и заспанная сотрудница кафе пододвинула к нему поднос с чашкой кофе и сендвичем. Поблагодарив и забрав поднос, Роджер уселся за столик стоящий неподалёку и взглянул на часы. До вылета меньше часа. До начал посадки ещё меньше. Он как раз успеет поужинать, если это можно было так назвать, и посмотреть в огромные, от пола до высокого, в десять метров, потолка, окна на выруливающие на взлётную полосу самолёты. В этом не было никакого смысла, но это завораживало.

Быстро перекусив и влив в себя, а не выпив, такое количество кофе с молоком, Мечников направился к своему гейту. Дойдя, он сначала подумал, что ошибся номером. Вокруг не было практически ни души. Не было пассажиров, терпеливо ждущих самолёта и коротающих время углубившись в чтение книг или переписку в телефоне. Не было сотрудников аэропорта, которые сначала регистрировали тебя на рейс, а потом проверяли собственную работу и пропускали в самолёт. Даже в соседних бесконечных кафе почти никого не было, так, несколько человек, уныло сидящих за столами. Одеты они были настолько невзрачно, что даже и не скажешь, работают они в этих кафе, или пассажиры.

Но над нужным гейтом висел экран, утверждающий, что именно здесь он сможет сесть на свой рейс, поэтому чуть посомневавшись, Роджер нашёл место с лучшим видом на железных птиц и сбросив с себя багажный груз, он откинулся на спинку мягкой обивки скамейки.

Смотреть на что-то медленно но бесконечно повторяющееся может каждый. И у каждого одинаковый набор таких вещей: трескучий огонь в камине, поглощающий раскалённые дрова, вода, бурлящая на речных камнях и уносящая с собой тонны истории. Дальше уже идут различия. Кому-то нравится смотреть, как медленно, или быстро, плывут облака. Кому-то, как еле шевелятся листья на кронах деревьев. Кому-то, как изменяются индексы акций на мировых биржах. Роджеру же были интересны именно медленно ползущие самолёты. Вот стюарды закрыли тяжёлую гермодверь, вот пилоты проделали сотню действий и поговорили с диспетчерами, ещё несколько минут и самолёт сдаёт назад, сам, или при помощи специальной машины, доезжает до первой полосы. С неё почти никогда не взлетают, она нужна, чтобы разойтись по другим полосам. Развязка, своего рода. Здесь, если рейсов мало, самолёт за несколько минут доедет до нужной дорожки и встанет на взлёт. Если рейсов много, то придётся подождать в натуральной очереди, а пилоты будут скучать и постепенно выруливать на нужную полосу, постоянно то разогревая двигатели, то выключая их. В итоге, конечно же, все взлетят. Но сам процесс важнее золота. По крайней мере, для Роджера.

Услышав шаги где-то справа от себя, одинокий пассажир повернул голову вправо и увидел, что к стойке перед гейтом, не спеша, практически еле волоча ноги, идут люди. Люди в форме. Не полицейские, а те же самые люди, что регистрировали его на рейс и выдали бумажные билеты. Девушки, работающие в авиакомпании, чей самолёт вылетает уже совсем скоро и обязавшейся за почти десять часов доставить людей из одной части света в другую. Расслабленной походкой они подошли к стойке, и стали копаться в бумагах. Пару минут спустя на экране над стойкой загорелась надпись «Посадка». До вылета оставались всего несколько десятков минут. Роджер и не заметил, как прошло время. Мечников никогда не бежал впереди всех на посадку, ведь в этом никогда не было никакого смысла. Нет разницы, каким по счёту ты зайдёшь в самолёт, если всё равно зайдёшь и сядешь на своё место. Кто-то говорил Роджеру, что все бегут вставать в очередь, потому что боятся овербукинга, вещи, на которой наживаются некоторые авиакомпании, продавая на рейс больше билетов, чем есть мест. А на некоторые места – сразу несколько билетов. И, мол, кто успел, тот и сел. Но Роджер никогда на такое не попадался и поверить в такое был сложно. Правда, и сомневаться в этом не приходилось.

Ещё раз оглянувшись и ожидая увидеть толпу людей, ринувшихся на посадку, Мечников в который раз за этот день удивился. И было чему, вокруг не видно ни души, кроме рабочих. Не было ни одного человека, который не то что бы поднялся с места и пошёл к стойке, а даже тех, кто просто бы сидел и ждал вылета. До сих пор сомневаясь, что он у правильного выхода, он подошёл к стойке.

– Добрый вечер. В Токио? – спросила его девушка за стойкой, натянув на лицо фальшивую улыбку.

– Добрый. Именно. Вот, – Роджер передал ей паспорт и билет.

– Ага. Всё в порядке, – ответила она почти сразу же, проверив документы, – Можете проходить в самолёт.

– Да, да, спасибо, – пробормотал Роджер, но сделав пару шагов вперёд, обернулся и спросил, – Не знаете, почему никого нет? Почему никого не было ни на регистрации, ни сейчас?

– Не знаю, – ответила девушка, не раздумывая ни секунды.

Мечников в ступоре замолчал, но через несколько секунд пришёл в себя и равнодушно посмотрев на собеседницу, пошёл по длинному коридору передвижной посадки. В дверях самолёта его встретили несколько стюардесс, они приветливо улыбнулись, проводили его до его места и помогли убрать вещи. Усевшись в кресло и разложив вещи, Роджер почувствовал каменную усталость и закрыв глаза на несколько секунд, мгновенно уснул. Уснул таким сном, что даже взлёт многотонного самолёта не разбудил его.

Когда он проснулся, железная птица уже была в нескольких сотнях километрах от Москвы. Но пробуждение не принесло Роджеру никаких хороших вестей. Оглядевшись, он увидел, что в самолёте он по прежнему был один.