Читать книгу: «Девочка со сломанным пикселем в груди»

Пролог: Искра

Стены пели тишину. Цифровую, полную дыхания и скрипа. Тишину «Оптимизированной акустической среды №3», заглушавшую гул вентиляторов и далёкий рёв шаттлов. Зоя отключила её одним мысленным щелчком своего импланта. Наступила настоящая тишина – тяжёлая, густая, в которой отчётливо слышался тонкий писк какого-то прибора за стеной и стук её собственного сердца. Слишком ровный стук.

Она провела пальцем по гладкой поверхности смарт-панели. Холодный, мёртвый материал. Её холст. Она надела очки – старые, аналоговые, с потёртой переносицей. В них мир не становился умнее или эффективнее. Он просто обрастал слоями призрачного света.

Её руки поднялись в воздух, и комната ожила.

Из её пальцев, как из разломов в реальности, поползли щупальца света. Это были не просто линии. Это были паттерны. Данные её сегодняшней «сессии калибровки» – скука, измеренная в герцах мозговых волн, – выплеснулись мазками тусклой охры. Пульс, учащённый от мимолётной вспышки гнева на безликого ИИ-тьютора, пропел алыми точками по стене, будто кровоизлияние в пикселях. Она вызвала из памяти свою генетическую карту – тот самый «шедевр», что Вектор показывал инвесторам. Идеальная двойная спираль поплыла в центре, но Зоя взяла её пальцами-кистями и разорвала. Нить распуталась, превратилась в хаотичный клубок, в котором бессмысленно блуждали маркеры «улучшенной когнитивной функции» и «повышенной регенерации».

Она была внутри этого клубка. Силуэт её тела, отсканированный и наложенный поверх, был соткан из того же материала: зелёные линии термограммы, синие импульсы нейроинтерфейса, жёлтые контуры скелета с маркерами «оптимальная плотность». Она видела себя насквозь. И видела свою клетку.

На внешнем мониторе в двери бесстрастно светилось: «Субъект Зоя. Креативная активность. Эмоциональный фон: стабильный. Продолжительность: 00:07:15».

«Врут, – прошептала она беззвучно. – Всегда врут».

И тогда она создала изъян.

В левой части груди своего цифрового двойника, там, где у людей – сердце, а у неё – тихий, эффективный насос-регулятор, она остановила паттерн. Создала пустоту. Потом вдохнула в эту пустоту не цвет, не данные, а отсутствие. Маленькую, ядовитую точку чёрного шума. Статическую вселенную в одном пикселе. Сломанный пиксель на картине совершенства. Он пульсировал, как живой, поглощая окружающий свет.

Голос. Нужен был голос. Она открыла аудиоинтерфейс.

Первая дорожка. Её официальный голос. Тот, что слышали все.

– Сессия самоанализа завершена. Показатели в пределах прогнозируемых параметров. Рекомендовано продолжение когнитивных упражнений, – проговорила она ровно, как синтезатор. Идеально.

Вторая дорожка. Секретная. Звук, записанный прошлой ночью, когда основные датчики спали. Её собственное дыхание. В нём – предательская пауза перед вдохом, микроскопическое подрагивание. Паттерн тоски. И далеко-далеко, сквозь тройное стекло, – протяжный крик ночной птицы с болот. Настоящий, несимулированный звук боли извне.

Она наложила тихое, дрожащее дыхание на бесстрастный отчёт. Получился диссонанс, от которого свело зубы. Цифровая шизофрения. Правда, зажатая в тиски лжи.

«Дневник. Запись 147. Не для системы».

Она сохранила файл. Не в облако, не в защищённую память импланта. На планшет с отключённым Wi-Fi. Кусок пластика и стекла, подаренный человеком, который смотрел на неё не как на экспонат. Её ковчег.

Зоя сняла очки. На стене снова была лишь серая, немая панель. Но у неё внутри горел тот сломанный пиксель. Он жёг её изнутри.

Она подошла к окну, которое не открывалось. Внизу, в искусственном куполе, сияли бутафорские болота. Лилия-гибрид медленно поворачивалась к фальшивой луне. За этим куполом – город, опутанный сетями и неоном. И где-то там – тот, кто взял с неё слово: «Если будет невмоготу – отправь. В мир».

Её пальцы, всё ещё чувствовавшие призрачное тепло от света, коснулись планшета. Одно движение. Один контакт из списка «Лекс. Не доверять, но слушает».