Диверос. Книга первая

ГЛАВА 39

Какая же злость кипела у Ольтара внутри, когда он добрался до большой ванной комнаты, где уже было приготовлено все необходимое. В небольшом каменном бассейне плескалась теплая вода, на подставке рядом поднимался дымок над углями ароматического дерева. Свежая чистая одежда висела на деревянной перекладине – в общем, перепуганные слуги постарались выслужиться, как смогли усердно.

Раздевшись и погрузившись в воду, он закрыл глаза и приказал себе успокоиться. Завтра… Завтра все решится. Завтра все будет принадлежать ему. И ни отец, ни братья уже не встанут на пути. Угрызения совести? Чего ради! Разве не его пытались оставить ни с чем? Лишить всего! И почему? Потому что, видите ли, родитель никак не мог смириться с тем, что он легко мог добиться того же, что и он, но потратив намного меньше сил и времени? Или не мог простить заданного однажды в ответ на очередные нравоучения вопроса о том, как он заработал свои первые капиталы? «Я заработал достаточно, чтобы вам не пришлось так зарабатывать!» – сказал он. Чистоплюй! Лицемер, способный оставить собственного сына без дома и средств, лишь бы заставить его прийти с поклоном к братьям, просить их о помощи, стать таким, как они.

И кто в итоге оказался прав? Не открывая глаз, Ольтар улыбнулся. С улицы приглушенно доносились шум и музыка. Гости продолжали праздновать. Свиньи… Жадные, тупые, не видящие дальше собственного рыла. Жрут, наслаждаются жизнью, визжат, полагая, что это они всем управляют, всем распоряжаются. И не понимая, что давно уже сидят в узком загоне, и чем сытнее еда – тем ближе день, когда придется выбирать: делать то, что тебе говорят, или отойти в сторону от кормушки, уступив место кому-то более сговорчивому.

Тот, кого ты смог купить лишь один раз, будет служить тебе вечно. Потому что станет бояться того, что об этом узнают остальные. Именно он будет своими руками убирать с твоей дороги препятствия, выкладывая путь наверх. А потом, исчерпав свою полезность, сам ляжет под ноги. Потому что появится кто-то еще. Деньги и страх – вот лучшее топливо, которое нужно подбрасывать в костер преданности.

Ольтар открыл глаза, протянув руку, взял со стоящего рядом столика кувшинчик с прохладным вином. Глотнул прямо из горлышка и, поставив его на место, вновь предался мечтам.

Весной выборы в Государственный Совет. Занять в нем место будет не так уж и сложно. А там… Ройзель популярен среди крестьян и горожан, да и в армии тоже, слов нет. Но в Совете давно уже не все так гладко. Многим он, откровенно говоря, давно уже как кость поперек горла. К ближайшим выборам алворда раскол, может, и не созреет, но если как следует потрудиться к следующим… Неплохо было бы, конечно, чтобы и Решевельц к этому времени тоже освободил свой пожизненный пост. Можно заранее подсуетиться – и эйцвасом станет кто нужно. А там, в дальнейшем, можно и устранить это двоевластие совсем.

Ну, а толпа… да кому до нее вообще есть дело? Нанять десяток говорунов с правильно подвешенными языками, и они за год так постараются, что толпа и лопату на посту алворда одобрит.

От планов таких, и особенно от их реальности, захватывало дух. И ведь всего-то нужно было – немного задобрить помощника судьи, чтобы он аккуратно подслушал его беседу с родителем. А может, повезло? Не пойди отец именно к своему давнему другу, ставшему главным судьей, не будь судья обязан вслух зачитать завещание после написания, успей отец передать ключ и кольцо братьям, окажись они дома в момент его смерти… Слишком много везения получается. Нет, тут дело в другом. В том, что с самого начала прав был он, а не все они. А значит, все будет в итоге именно так, как он задумал!

Еще раз улыбнувшись своим мыслям, Ольтар поднял руку и посмотрел на безымянный палец, на котором он носил кольцо, снятое с мертвого родителя.

ГЛАВА 40

Когда лязгнул засов калитки, нищий сжался в клубок и издал несколько бессвязных звуков. Потом он затих, лежа на мостовой и прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. В отдалении, за поворотом, начиналась центральная улица, на которой вовсю шла обычная вечерняя жизнь, но здесь, в переулке, господствовали мрак и тишина. Охранники ушли и их голоса затихли за забором.

Бок разрывала боль, даже вдохнуть как следует не получалось. Прижав к нему локоть, старик продолжал прислушиваться, стараясь успокоить дыхание. Приподняв голову, он огляделся по сторонам. Никого.

Тогда он, поморщившись, поднялся с земли, проковылял к ближайшим кустам, и, еще раз осмотревшись, скрылся за ними.

Оказавшись на небольшой, закрытой со всех сторон площадке, он аккуратно вытянул из рукава свой крюк, вместо которого тут же появилась абсолютно здоровая и к тому же чистая рука. Далее, откинув капюшон хламиды, грязной рукой он взялся за измазанные нечистотами заскорузлые волосы, потянул их назад – и они аккуратно отделились от головы. Под жутким париком обнаружился туго повязанный платок телесного цвета. Затем пальцы, которые давно уже перестали лихорадочно трястись, развязали тесемки ветоши, накинутой на тело и, спустя секунду, старое грязное одеяние лежало на земле. Вместе с искусственным горбом.

Быстро оглянувшись по сторонам, мнимый горбун вытащил из кустов большую сумку, аккуратно свернул парик и одежду и сунул их внутрь, а оттуда вытащил небольшую бутыль с водой и чистое полотенце. Смочив ткань водой, он провел ей по лицу, стирая грязь и присохшие струпья. Когда на лице не осталось следов грима, стало видно, что это очень молодой гельд с абсолютно нормальной, разве что чуть бледной кожей. Тем же полотенцем он протер и грязную руку, придав ей нормальный и здоровый вид. После чего бутыль и измазанное полотенце также отправились на дно сумки.

Пошуршав немного бумагой, неизвестный аккуратно вынул темные брюки, белую сорочку, темный же камзол, пару дорогих туфель и быстро переоделся. Последним был снят платок. Отправив его к остальным вещам, юноша достал из кармана небольшой медальон, открыл крышку, дождался, пока камень, который был под ней, тихонько замерцает, положил медальон в сумку и затянул завязки. Спустя несколько секунд раздался негромкий хлопок, под плотной тканью что-то неярко вспыхнуло, и сумка вместе со всем содержимым с тихим шипением без всякого огня превратилась в небольшую кучку серого пепла.

Неизвестный небрежно разбросал пепел подошвой, и, впервые за несколько часов разогнув спину, осторожно потянулся, чуть покривившись от боли в боку. Ночной свет поиграл волнами на дорогой ткани, когда, протянув руку, он добыл из кустов легкую трость. Затем он спокойно вышел на тротуар, в последний раз обернулся в сторону поместья, и не спеша пошел прочь, негромко насвистывая.

ГЛАВА 41

Кольца на пальце не было.

Не в силах осознать увиденное, Ольтар опустил руку в воду, затем снова поднес кисть к глазам. Кольца не было.

Выскочив из бассейна с такой скоростью, словно он был наполнен кипятком, Ольтар упал на живот и принялся шарить по дну трясущимися руками. Безрезультатно. И вдруг его словно ударили сзади по голове: ключ! Где ключ?! Схватив свою грязную одежду, он вытянул пояс, судорожно засунул пальцы в потайной карман, где хранил ключ все это время… и, испустив вопль, от которого в зале зазвенели окна и все остальное, что могло звенеть, швырнул пояс в воду. Карман был пуст.

Да как же это… невозможно! Сжав голову руками, Ольтар сел прямо на пол и страшным усилием воли постарался успокоиться и заставить себя вспомнить сегодняшний вечер. Начали собираться гости, потом понемногу разгорелось веселье. Тогда еще все было в порядке – какая-то молоденькая кукла, приехавшая с кем-то из Совета, тянула пальцы «колечко посмотреть»… Получила по рукам, дура. Потом… Что потом? Потом он пошел в беседку. Погрозил кулаком этому хлыщу. Кольцо было. Потом управляющий, и…

В голове Ольтара сверкнула молния, мгновенно осветив его мысли ярким светом и сделав их ясными и стройными. А потом грянул гром, и он вскочил, сжав кулаки.

Нищий! Единственный, кто прикасался сегодня к его руке и одежде!

Сорвав со столика полотенце, он наспех завернулся в него и схватился за колокольчик для вызова прислуги. Пронзительный, надрывный звон, не умолкая, метался между стенами, пока двери залы не приоткрылись, и в них не появился управляющий и без всяких предисловий получил в лицо вопрос:

– Где он?!

– Кто? – не понял управляющий.

– Нищий! – Ольтар, шлепая босыми ногами по мокрому полу, приближался к нему неотвратимо, как смерть. – Где тот нищий, из беседки?!

– Но я… Я же не знаю! Я ведь готовил вам ванную, а вы остались с начальником охраны…

«Да, точно, я же его оттуда погнал», – припомнил Ольтар

Он шумно выдохнул, пытаясь усмирить бушевавший внутри гнев, и добавил уже спокойнее:

– Не трясись. Найди мне его быстро.

– Кого?

– Начальника охраны найди, шпайнце!

– Не нужно меня искать, – послышалось из коридора.

Начальник в сопровождении двух охранников вошел в зал и осмотрелся.

– Вы кричали так, что даже гости услышали. Распорядитель сейчас их успокаивает. Что произошло?

Землевладелец смерил его взглядом.

– Где нищий? – спросил он.

– Там, куда было приказано его деть – за оградой.

– Вернуть!

Начальник повернулся к одному из сопровождающих:

– Возьми часовых у задней калитки, и проверьте весь переулок. Кого нужно искать – они знают. Если на месте его нет – пусть они садятся на пэва и ищут дальше, а ты – бегом назад.

Охранник кивнул и выбежал из зала. Старший обернулся Ольтару:

– В любом случае, в его состоянии, да еще и с таким горбом за плечами, уйти далеко он не мог.

– Мог или не мог – меня это мало волнует. Найдите его. Найдите и привезите прямо ко мне.

Он поколебался немного и добавил:

– И еще… При нем должно быть кое-что. Очень небольшое по размеру. Поэтому внимательно следите, чтобы он ничего не выбросил.

– Было бы намного проще, если бы знать, что именно он может выбросить…

– Если я не сказал, что – значит это не твоего ума дело! – Ольтар ткнул старшего пальцем в грудь. – Найди мне его. Все улицы обойдите, все ямы, все сточные канавы обшарьте, но чтобы к утру он передо мной стоял. И, имей в виду – бережно с ним, как с младенцем. Чтобы ни одна пылинка с него не упала! Мне с ним еще побеседовать нужно. С глазу на глаз. Понял?

– Понял.

Старший развернулся и сделал несколько шагов по коридору. Но вдруг остановился.

– Судья Хальгуверт…

– Приехал?

– Нет. Но приехал его помощник. Хочет видеть вас.

– Вот как? Ну, давай его в кабинет. Все, иди. И ты тоже иди! – повернулся он к управляющему. – И на глаза мне до утра не попадайся!

ГЛАВА 42

Странный гость поместья Ондаров не спешил. Он вышел из переулка на освещенную фонарями улицу, и неторопливо отправился дальше, постукивая по камням концом трости.

Через несколько минут он услышал за спиной топот, но не обратил на него никакого внимания. Когда два всадника, верхом на пэва, с фонарями в руках промчались мимо него, он даже головы не повернул, а вот один из них чуть шею не свернул, рассматривая никуда не торопящегося ночного пешехода. Он что-то коротко сказал своему напарнику и, обогнав идущего на несколько шагов, они остановились, перекрыв ему дорогу.

– Эй, ты! Что бродишь тут среди ночи? Куда идешь? – крикнул он.

Юноша остановился, поднял голову и принялся с интересом рассматривать их обоих.

– Мы ведь не родственники… к счастью? – наконец, спросил он негромко. – И, кажется, не пили за одним столом. Так что не надо мне «тыкать». И орите потише – ночь на дворе.

Всадники переглянулись. Силачом светловолосый не выглядел. Смотри-ка, вырядился: камзол, галстучек, перчаточки, тросточка. Небось, единственный в семье, мамочка с рождения в рот смотрит, вот страх и потерял. Надо бы вернуть.

Тот, что задал вопрос, передал фонарь другому, бросил вожжи и спрыгнул на землю. С довольной ухмылкой он подошел к наглецу и презрительно усмехнулся: ростом тот доставал едва ли до плеча, а уж комплекцией и подавно проигрывал… Блондинчик, глазки голубые, видать, погостить приехал, или денег у родителей еще выпросить.

Засунув руки в карманы, здоровяк посмотрел на противника сверху вниз и дыхнул на него остатками ужина.

– Ты что же это, щенок, – поинтересовался он, – никак, посмеяться тут над нами решил?

Тот поднял на него свои синие глаза.

– Ну что вы… Смеяться над таким могучим стражем с таким большим мечом за поясом…

Внезапно он коротким и легким движением быстро коснулся оружия, висящего у здоровяка на ремне. Инстинктивно тот схватился за рукоять и дернул меч из ножен. Меч не выходил, а на ножнах образовалась неглубокая и ровная – в кончик пальца шириной – вмятина.

– Застрял? – сочувствующим тоном поинтересовался голубоглазый.

Трость оказалась в его левой руке. Затем в ней что-то легко щелкнуло, и в правой руке, тихо звякнув, возник узкий клинок. Легко блеснул между пальцами и лег в руку

– Давайте помогу.

Одно легкое, незаметное движение – и ножны вмести с мечом, стукнув о брусчатку, оказались на земле. Ошарашенно стражник схватился рукой за ремень, где они только что висели.

– Да, вы правы, скорее всего, это из-за пояса. Туго затянут, – лезвие снова блеснуло в свете фонарей. Здоровяк успел ухватить штаны, прежде чем они упали на землю… Момент, когда клинок с легкостью рассек грубую кожу ремня, он не заметил.

– Теперь все должно быть нормально. Так о чем вы хотели поговорить?

Светловолосый внимательно посмотрел ему в глаза, и что-то в его спокойном взгляде мелькнуло нехорошее. Ну его в Бездну… Тем более, что ни на нищего, ни на старика он даже отдаленно не похож.

– Мы тут ищем кое-кого, – негромко буркнул ондаровский стражник, осторожно наклоняясь и поднимая оружие, стараясь другой рукой удержать падающие штаны. – Никто не попадался по дороге?

Голубоглазый виновато улыбнулся, пожал плечами и покачал головой.

– Томас, у тебя там все нормально? – второй всадник начал проявлять беспокойство.

– Нормально! – подобрав с земли ножны, здоровяк искоса глянул на светловолосого. Тот снова улыбнулся, коротким движением вернул клинок обратно в трость и учтиво поклонился.

– Рад был вам помочь…

Проковыляв назад к своему пэва, придерживая разрезанный ремень, всадник под удивленный взгляд напарника взгромоздился в седло.

– Ты чего? Штаны потерял что ли?

– Рот закрой… Кожа лопнула на ремне. Поехали, он говорит – никого тут не видел.

Оба всадника взяли с места и вскоре скрылись за поворотом.

ГЛАВА 43

Большая, овальная по форме, Храмовая площадь – центр Аверда. До поздней ночи она заполнена прогуливающимися или сидящими на скамейках горожанами. Веселые компании, влюбленные парочки, соседи и знакомые, раскланивающиеся друг с другом при встрече, – кого тут только нет.

Одинокий мужчина, не спеша идущий среди этого бурлящего потока, всеобщего веселья не разделял. Иногда приветствуя встречающихся на пути знакомых, он не задерживался для разговоров, да и они не удерживали его, только сочувственно поглядывая вслед.

Погруженный в свои нерадостные мысли, он как раз миновал один из двух, стоящих в центре площади фонтанов, когда вдруг среди общего шума услышал прямо за спиной:

– Не оборачивайтесь, не останавливайтесь, не отвечайте, продолжайте идти. Если слышите меня нормально, опустите руку в правый карман.

Мужчина подчинился. Внезапно его пальцы наткнулись на лежащий в еще несколько минут назад пустом кармане небольшой мешочек. Быстро ощупав его, он вздрогнул, и попытался было повернуться.

– Не нужно, – предупредил голос. – Продолжайте идти. И вы напрасно убрали с лица кислую мину, верните ее назад.

Опустив голову, мужчина постарался справиться с эмоциями и возвратить лицу унылое выражение.

– Хорошо, – послышалось сзади. – Теперь вот что вы должны будете сделать: когда я скажу – не спеша повернетесь и так же медленно дойдете до края площади. Выйдете на улицу Примирения и, не торопясь, пойдете по ней, стараясь держаться ближе к выходящим с площади компаниям. Это ясно? Кивните.

Мужчина кивнул.

– Дойдете до конца улицы, свернете направо, обойдете Парадную площадь перед дворцом Совета, и идите вдоль стены, держась в тени. Когда напротив вас окажется малый выезд с малого дворцового двора – остановитесь и внимательно осмотрите ворота. Если перед ними не будет повозок – быстро переходите улицу и входите в ворота. Они будут открыты. Там вас будут ждать.

– А если не будут? – пробормотал чуть слышно себе под нос мужчина.

– Значит, нам всем не повезло. Но давайте верить в лучшее. Еще вопросы есть?

– Мне нужно забрать брата.

– Не нужно. Он доберется до парадной площади быстрее вас.

– Как?

– Еще вопросы есть?

– Кто вы? Как мы сможем найти вас?

– Никак, – в голосе внезапно мелькнула насмешка: – Поверьте, я вам не по карману. Это все?

Мужчина молча кивнул головой.

– Тогда отсчитайте пару шагов, и задумчиво поворачивайте назад. И руку из кармана не вынимайте, а то, мало ли… тут кого только нет.

Сделав два шага вперед, старший из братьев Ондаров медленно обернулся, и, двинувшись в обратном направлении, исподлобья посмотрел по сторонам. Но, даже если обладатель голоса и был рядом – попробуй, пойми, кто это.

ГЛАВА 44

В центре Храмовой площади, как раз между фонтанами, возвышается высокий обелиск, окруженный широкой площадкой. Любой может, поднявшись на нее, отдохнуть от прогулки, посмотреть на площадь с возвышения.

Высокая светловолосая девушка внимательно разглядывала шумящую вокруг площадки толпу. Зрелище это, очевидно, ее весьма занимало, так как она потратила на это уже кучу времени. Скучающие рядышком одинокие молодые люди давно уже поглядывали в ее сторону. Иногда кто-то из них делал робкую попытку подойти ближе и заговорить, но, натолкнувшись на холодный и даже неприязненный взгляд, от своих планов отказывался.

Она простояла час, затем еще один, не оставляя своего места и, судя по всему, все сильнее беспокоясь. Но, по истечении третьего часа, ее взгляд оживился, и она вздохнула с явным облегчением, заметив того, кого ожидала все это время.

Из неширокого бокового переулка на освещенную площадь вышел хорошо одетый кавалер, в черном костюме. Небрежно помахивая тростью, он прошел сквозь толпы гуляющих, учтиво раскланиваясь со встречными, жестом подозвал торговца цветами и купил небольшой букет. Затем он огляделся по сторонам и направился в сторону одинокой девушки, не сводящей с него глаз. Поднявшись на площадку, он широко улыбнулся:

– Грейцель, дорогая, сегодня ты прекрасна как никогда! – он протянул ей купленный букет.

Затем он встал рядом, опершись о перила и чуть дернув уголком рта, когда нечаянно надавил на бок.

– Где ты был? – шутить девушка явно была не настроена. – Ты должен был появиться еще час назад. Я уже собралась идти тебя спасать.

– Хотел бы я на это посмотреть: гости развлекаются, пьют, едят, танцуют. И тут – крик шум, вламываешься ты в своем очаровательном платье, принимаешься бить посуду, переворачивать столы и грозить всем расправой.

Кулак, несильно ткнувший в ребра, на секунду заставил свет фонарей померкнуть в его глазах, из которых от боли непроизвольно выступили слезы.

– Ты что? – удивилась девушка. – Что случилось?

– Ты меня прилюдно унизила и избила. Я рыдаю от позора и бессилья.

– Девирг, да сколько можно-то?! – на лице Грейцель появилось обиженное выражение. – Я тут жду, жду. Извелась уже вся. А ты…

Дурашливое выражение мгновенно исчезло с лица Девирга.

– Ну что ты, успокойся, – сказал он совсем другим тоном, кладя руку ей на плечо. – Видишь – пришел. Сам пришел, не принесли. Значит – не все так плохо. Да и дело удалось. Что расстраиваться?

– Да ну тебя, – махнула рукой девушка. – Вечно ты так. Рассказывай, давай.

– Да что там рассказывать. Дети у дедушки в большом доме, он их сам у ворот встретил. Подарки я им передал – все в порядке, в общем.

– Следили за ними?

– Да какой там, – Девирг махнул рукой. – Лентяи. Следили за средним. Он на виду был – у стены на скамейке. Старший же по площади ходил, они его сразу из виду потеряли. Думали – куда один без другого денется. Ну, я среднего и отправил к дедушке с пустыми карманами, но как положено – темной улицей со всеми предосторожностями. Они – за ним. А в этих переулках по ночам кого только нет, знаешь ведь. Так что наш мальчик один проскользнул, а этим двоим не повезло.

Грейцель нахмурилась.

– Ну что ты брови сдвинула сразу? – рассмеялся Девирг. – Все с ними нормально. Лежат в канаве, сбоку от дороги, связанные кое-как, отдыхают… наверное. Я же точно не знаю, не забывай, только предполагаю. Но уверен, что утром распутаются да пойдут докладываться. Но там не до них уж будет.

– А… подарки?

– А с подарками я потом старшего отправил, по главной улице. Приглядел за ним со стороны, так, на всякий случай. И сразу к тебе. А ты: «Где был, где шлялся».

– Ну, хватит, не начинай, – прервала его Грейцель. – Вот, возьми.

Она протянула ему тяжелый мешочек.

– Это тебе. От дедушки.

Девриг, взвесив мешочек на ладони, присвистнул.

– Однако… А дедушке больше ничего не нужно? Если он всегда так благодарит, так я ему могу и полы помыть с окнами. И двор еще подмету.

– Этот дедушка – не единственный, кому нужно окна помыть. Я ведь тебе предлагала. Все в силе.

Мешочек отправился на пояс под камзол. Девирг оперся спиной на перила и посмотрел в небо.

– Знаешь, – сказал он наконец, – Я конечно думал. Много думал. Но с тех пор, как ты, переехала в Диверт, кстати, захватив лучшую мою мебель, вся квартира снова перешла в мое распоряжение. А кто захочет бросать жилье в столице? Да и потом, ты же знаешь – я неперевоспитываемый дикарь-одиночка: немытая днями посуда, носки в книжках вместо закладок, и все такое. Тебе за меня перед твоими друзьями будет стыдно.

Грейцель покачала головой:

– Жаль. Но, если вдруг передумаешь…

– Если вдруг…

Она протянула руку:

– Думай, дикарь-одиночка. А мне пора. Иначе придется оставаться, а у тебя там носки в книжках и какое-то рыжее чудо в кровати сидит, глазами хлопает.

– Эй!

– Да ладно, успокойся, я просто умыться с дороги зашла. Отдать ключ?

– Ни в коем случае! – улыбнулся Девирг.

Он пожал протянутую ладонь, затем они обнялись. Грейцель развернулась, спустилась на площадь, махнула рукой на прощание и вскоре скрылась из вида среди гуляющих.

Девирг молча, без улыбки смотрел ей вслед.