Первое такое столкновение случается, когда новорожденного, лишившегося симбиоза с материнским телом, прикладывают к груди. Его врожденная и более или менее координированная способность регулярно принимать пищу через рот отвечает такой же координированной способности матери и общества кормить и заботиться о нем. На этой стадии младенец живет и любит посредством рта, тогда как его мать живет и любит посредством груди. У нее это сильно зависит от любви других, в которой она может не сомневаться, от самооценки, сопровождающей акт кормления, и от реакции новорожденного. Для него оральная зона – только центр первого и генерального модуса приближения, а именно инкорпорации. Сейчас младенец зависит от доставки всех видов «материи» к рецептивным входам своего организма. По меньшей мере в течение нескольких недель он способен реагировать лишь там и тогда, где и когда вещество вводится в его поле действия. Так же, как теперь малыш расположен и способен сосать подходящие объекты и глотать любую подходящую жидкость, ими выделяемую, вскоре он оказывается готовым и способным «вбирать» глазами то, что попадает в его зрительное поле. Как если бы он был почти готов удерживать предметы, младенец разжимает и сжимает кулачок, если его правильно стимулируют. Его тактильные рецепторы также, по-видимому, воспринимают приятное на ощупь.

Однако все эти готовности весьма уязвимы. Чтобы его первый личный опыт мог не только поддерживать в нем жизнь, но и содействовать координации его дыхания и метаболических и циркулярных ритмов, «питание» его органов чувств должно иметь правильную интенсивность и происходить в надлежащее время. В противном случае его открытость мгновенно сменяется диффузной защитой. Тогда, хотя и совершенно ясно, что необходимо для поддержания жизни малыша (определенный минимум питания) и что исключено, чтобы он не умер или не получил сильной задержки в росте (допустимый максимум фрустрации), существует увеличивающаяся зона свободы в отношении допустимого. В разных культурах разное представление о том, что полезно, а что совершенно необходимо. Некоторые народы считают, что малыша, дабы он не выцарапал себе глаза, обязательно нужно туго пеленать в течение большей части суток на протяжении большей части первого года жизни, что его следует качать или кормить всякий раз, когда он захнычет. Другие полагают, что малыш должен почувствовать свободу своих строптивых конечностей как можно раньше, и уж конечно, его следует кормить через определенные промежутки времени, даже если он буквально побагровеет от крика. Все это зависит от главной цели и системы культурных ценностей. Как будет показано в следующей главе, в произвольном с виду многообразии культурных условий есть, по-видимому, внутренняя мудрость или, по крайней мере, неосознаваемая спланированность. Гомогенные культуры фактически обеспечивают в более поздней жизни противовесы тем самым желаниям, страхам и вспышкам ярости, которые они провоцировали в детстве. Что «хорошо для ребенка», что может происходить с ним, будет зависеть от того, кем он обязан стать и где.

Однако, хотя модус инкорпорации и господствует на этой стадии, нелишне знать о том, что функционирование любых телесных зон с впускными-выпускными отверстиями требует наличия всех модусов в роли вспомогательных. Поэтому на первой инкорпоративной стадии имеет место сжимание челюстей и десен (второй инкорпоративный модус), отрыгивание и сплевывание (элиминативный модус), а также смыкание губ (ретентивный модус). У энергичных малышей можно даже заметить общую интрузивную тенденцию всего шейно-головного отдела – стремление прикрепиться к соску и как бы вжаться в материнскую грудь (орально-интрузивный модус). Любой из этих вспомогательных модусов может быть особенно ясно выраженным у одних и оказаться едва заметным у других детей; значит, такие модусы имеют возможность стать господствующими из-за недостатка или утраты взаимного регулирования с источниками пищи и орального наслаждения.

Взаимодействие одной зоны со всеми модусами схематически изображено на первом слое нашей карты (рис. 1). Каждый большой круг символизирует целый организм. Внутри него мы различаем три зоны: (a) – орально-сенсорную, которая включает лицевые отверстия и верхний отдел органов питания; (b) – анальную, то есть выделительные органы; (c) – гениталии. Особое значение здесь придается неврологической связности, а не анатомической близости: уретральный тракт, например, – это и часть анальной, и часть генитальной зоны, в зависимости от задействованных иннерваций.

Рис. 1

Каждый маленький кружок символизирует модус органа:

1 = инкорпоративный 1

2 = инкорпоративный 2

3 = ретентивный

4 = элиминативный

5 = орально-интрузивный

На первой оральной стадии (I) первый инкорпоративный модус доминирует в оральной зоне. Однако мы предпочитаем называть эту стадию орально-респираторно-сенсорной. Дело в том, что первый инкорпоративный модус в данное время преобладает в поведении всех этих зон, включая кожный покров в целом. Органы чувств и кожа восприимчивы и все более требуют подходящей стимуляции. Генерализация инкорпоративного модуса из его центра в оральной зоне на все чувствительные зоны поверхности тела изображена обводкой контура большого круга в квадрате I₁.

Остальные окружности (2, 3, 4, 5) символизируют вспомогательные модусы: второй орально-инкорпоративный (= кусание), орально-ретентивный, орально-элиминативный и орально-интрузивный. Эти модусы становятся в той или иной мере важными в зависимости от темперамента индивидуума. Но они подчиняются первому инкорпоративному модусу, если только совместное с кормящей матерью регулирование этой зоны не нарушается утратой внутреннего контроля у малыша или нефункциональным поведением со стороны матери.

Примером недостатка внутреннего контроля мог бы служить пилорический спазм, выталкивающий пищу обратно вскоре после всасывания. В таких случаях орально-элиминативный модус занимает место рядом с предположительно господствующим инкорпоративным модусом. Вместе они систематически дополняют опыт грудного младенца, что при тяжелых формах нарушения и неправильном отношении к нему может раз и навсегда определить основную ориентацию индивидуума. Возможное последствие – раннее чрезмерное развитие ретентивного модуса, приводящее к смыканию рта. Оно превращается в генерализированное недоверие ко всему входящему, поскольку не склонно оставаться.

Примером утраты взаимного регулирования с материнским источником питания служит привычка матери отдергивать сосок груди, потому что ребенок слишком сильно его сжал или из-за боязни, что он это сделает. В подобных случаях оральный механизм обеспечивает не расслабленное сосание, а способствует формированию преждевременного развития рефлекса кусания. Наш клинический материал часто говорит о том, что такая ситуация служит моделью для одного из самых радикальных нарушений межличностных отношений. Некто надеется что-то получить – но источник отнимают. В ответ некто пытается рефлекторно задержать его и потребить. Но чем сильнее он его удерживает, тем решительнее источник удаляется. Однако давайте оставим клинику и вернемся к нормативному поведению.

По мере расширения пределов сознавания, координации и отзывчивости младенец знакомится с воспитательными шаблонами своей культуры и тем самым узнает основные модальности человеческого существования, каждую – в лично и культурно значимых отношениях. Эти основные модальности прекрасно отражены в базовом английском, который предельно ясен и точен, когда на его долю выпадает определение интерперсональных связей. Поэтому, к великому нашему облегчению, мы можем воспользоваться здесь запасом простейших английских слов вместо того, чтобы изобретать новые латинские комбинации.

Получать – в значении не «достигать, добиваться», а воспринимать и принимать то, что дают. Получение – первая социальная модальность, постигаемая в жизни. Ее название звучит проще, чем она есть на самом деле. Действующий на ощупь и лабильный организм новорожденного узнает эту модальность только тогда, когда научается регулировать системы своих органов в соответствии с теми способами, с помощью которых материнская среда интегрирует методы ухода за ребенком. То есть оптимальная совокупная ситуация, подразумеваемая готовностью малыша получать то, что дают, состоит в его взаимном регулировании с матерью. А мать позволяет ему развивать и координировать способы получать по мере того, как она развивает и координирует способы давать. Эта координация награждается либидинальным удовольствием – удовольствием, весьма неполно передаваемым термином «оральное». По-видимому, рот и сосок – всего лишь центры общей ауры сердечного тепла и взаимности, которой наслаждаются и на которую отзываются релаксацией не только эти центральные органы, но и оба организма в целом. Развиваемая таким образом взаимность релаксации имеет важнейшее значение для первого опыта дружественной непохожести. Можно сказать (и в этом есть что-то мистическое), будто получая то, что дают, и научаясь заставлять другого делать для него желаемое, малыш развивает необходимую основу эго, чтобы самому стать дающим. Когда этого не происходит, ситуация взаимного регулирования распадается на множество разобщенных попыток контролировать друг друга путем принуждения или фантазии (вместо взаимодействия). Малыш будет пытаться посредством беспорядочной активности получить то, что не в состоянии получить главным способом – сосанием. Он станет изнурять себя или сосать палец, не замечая больше ничего вокруг. Мать, не умея расслабиться во время болезненной поначалу процедуры кормления грудью, тоже может пытаться силой решить проблемы, упорно вталкивая сосок в рот малыша или нервно меняя часы кормления и питательные смеси.

Разумеется, существуют методы облегчения такого положения. Можно поддерживать взаимодействие, давая малышу то, что он способен получить, посредством хороших искусственных сосок. Таким образом упущенное орально путем насыщения других рецепторов, помимо оральных, компенсируется удовольствием малыша от того, что его держат на руках, согревают, улыбаются и говорят с ним, укачивают и т. д. Мы не должны ослаблять коррективную изобретательность. Однако нам кажется, что если мы потратим совсем немного нашей драгоценной энергии на продуманные превентивные меры, то сможем содействовать лечению и сделать его проще.

Перейдем теперь ко второй стадии, в течение которой способность приближать(ся) более активно и направленно, а также получаемое от этого удовольствие растет и обретает более зрелый характер. Прорезаются зубы, а с ними – удовольствие кусать что-нибудь твердое, прокусывать и откусывать кусочки от чего-либо. В случае короткой конфигурационной игры можно увидеть, что модус кусания способствует объединению ряда других активностей (как это было в случае с первым инкорпоративным модусом). Глаза – поначалу относительно пассивная система, принимающая впечатления по мере того, как они поступают, – научились к этому времени сосредоточиваться на объекте, отделять и «выхватывать» предметы из неясного фона и прослеживать их движение. Органы слуха также научились различать значимые звуки, относить их к определенному месту и направлять соответствующее изменение позы (подъем и поворачивание головы, подъем и поворачивание верхней части тела). Руки научились тянуться, а кисти – хватать предметы более целенаправленно.

Вместе со всем этим устанавливается ряд интерперсональных паттернов, сосредоточенных на социальной модальности взятия и удерживания разных предметов – и тех, что предлагаются и отдаются более или менее свободно, и тех, которые имеют более или менее выраженную тенденцию ускользать. По мере того как малыш научается менять позы, перекатываться со спины на живот, приподниматься и садиться в кроватке, совершенствуются механизмы схватывания, исследования и присваивания всего, что находится в пределах досягаемости.

Итак, дополним нашу карту этой второй стадией (рис. 2).

Рис. 2

На стадии II в оральной зоне доминирует модус 2 (инкорпорация посредством кусания). Прогресс при переходе от стадии I к стадии II (и затем – к последующим стадиям) представлен на карте движением по диагонали направо и вверх. В данном случае прогресс означает, что либидо ребенка со временем идет дальше, чтобы наделить силой второй модус органа. А тот, в свою очередь, поведет к интеграции новой социальной модальности – взятия. Таким образом, новая стадия означает не зарождение новой зоны или модуса, а лишь готовность узнать их больше на собственном опыте, управлять ими более координированно и наиболее полно усвоить их социальное значение.

Что если этому прогрессу мешать, ускоряя или задерживая его? Тогда отклонения должны идти в горизонтальном или вертикальном направлениях. Горизонтальное отклонение (I₁– I₂) соответствует преждевременному продвижению к модусу следующей стадии (рот малыша, вместо того чтобы сосать без напряжения, крепко сжимается). Вертикальное отклонение (I₁– II₁) означает «прилипание» к модусу, который приносит удовлетворение. Горизонтальное отклонение приводит к фиксации зоны, когда индивидуум держится за получение оральных удовольствий от особенностей различных модусов. Вертикальная фиксация – это фиксация модуса, когда индивидуум склонен чрезмерно проявлять модус 1 в различных зонах. Он всегда хочет получать, независимо от того, участвуют ли в этом рот и органы чувств либо другие отверстия, рецепторы или формы поведения. Данный вид фиксации позже перемещается к другим зонам.

Однако на этой стадии даже самое доброжелательное окружение не способно уберечь малыша от травматического изменения – одного из самых жестоких изменений, ведь ребенок еще так мал, а встающие на его пути трудности безграничны. Я говорю об общем развитии импульсов и механизмов активного хватания, о прорезывании зубов и близости этого процесса к процессу отнятия от груди и отделения от матери, которая может вернуться к работе или снова забеременеть.

Именно здесь «добро» и «зло» входят в мир ребенка, если его базисное доверие к себе и другим уже на первой стадии не пошатнули чрезмерно провоцируемые или затягиваемые параксизмы ярости и изнеможения. Конечно, невозможно знать, что чувствует младенец, когда его зубы «с трудом пробиваются изнутри». И происходит это в той самой ротовой полости, которая до этого времени была главным локусом удовольствия, главным образом удовольствия. Невозможно также узнать, какого рода мазохистская дилемма возникает в результате того, что напряжение и боль, причиняемые режущимися зубами (этими внутренними диверсантами!), можно облегчить, только кусая еще сильнее. Это, в свою очередь, добавляет к телесной социальную дилемму. Если кормление грудью продолжается на стадии кусания (что, в общем, всегда было нормой), малышу необходимо научиться сосать не кусая, чтобы у матери не было повода отдергивать сосок от боли или раздражения. Наша клиническая работа показывает, что этот момент в ранней истории индивидуума может быть началом трагической разделенности. Она проявляется в том, что гнев, обращенный на мучающие ребенка зубы, направленный против матери, которая лишает его удовольствия, и ярость, вызванная гневом, сливаясь вместе, ведут к сильному смятению садистского и мазохистского характера, как будто ребенок разрушил единство с материнской средой. Эта самая ранняя катастрофа в отношении индивидуума к себе и к миру, вероятно, служит онтогенетическим вкладом в библейское сказание о рае, где первые люди на земле навсегда потеряли право срывать без усилий плоды, отданные в их распоряжение. Они вкусили запретное яблоко и тем самым прогневили Бога. Мы должны понять, что огромная глубина, равно как и универсальность этого сюжета, свидетельствуют, по-видимому, о большей (чем принять считать) важности раннего отрезка истории индивидуума. Следует стремиться к тому, чтобы такое раннее единство младенца с матерью было глубоким и приносящим удовлетворение, чтобы малыш подвергался действию этого неизбежного «зла» в человеческой природе умеренно и, по возможности, без отягчающих обстоятельств, да еще получая соответствующее утешение.

Рассматривая первую оральную стадию, мы говорили о взаимном регулировании способа ребенка принимать то, в чем он нуждается, и способов матери (культуры) давать ему это. Однако есть стадии, на которых ярость и гнев неминуемо проявляются так, что взаимное регулирование посредством дополняющего поведения не может служить подходящей для них моделью. Приступы ярости от режущихся зубов, вспышки раздражения от мышечного и анального бессилия, неудачи падения и т. д. – все это ситуации, в которых интенсивность импульса приводит к его собственному угасанию. Родители и культуры используют и даже эксплуатируют эти инфантильные схватки с внутренними «гремлинами» для подкрепления своих внешних требований. Но родители и культуры должны также отвечать запросам этих стадий и заботиться о том, чтобы первоначальная взаимность практически не терялась в процессе продвижения от фазы к фазе. Поэтому отнятие от груди не должно быть для малыша внезапной утратой и лишением успокаивающего присутствия матери. Исключением может быть гомогенная культура, когда можно быть уверенным, что ребенок будет ощущать других женщин практически как родную мать. Резкая утрата любви матери, к которой ребенок уже привык, без подходящей замены, в это время может привести (при прочих отягчающих условиях) к острой младенческой депрессии или к неострому, но хроническому состоянию печали, способному придать депрессивный оттенок всей дальнейшей жизни. Но даже при самых благоприятных обстоятельствах эта стадия оставляет эмоциональный осадок первородного греха и осуждения и всеобщей ностальгии по потерянному раю.

В таком случае оральные стадии формируют у младенца начала базисного чувства доверия и базисного чувства недоверия, которые остаются эндогенным источником примитивной надежды и обреченности на всем протяжении жизни. Они будут рассмотрены позднее в качестве первого нуклеарного конфликта развивающейся личности.

Б. Выделительные органы и мускулатура

Говоря о самосохранении, Фрейд предполагает, что в самом начале жизни либидо связано с потребностью поддерживать жизнь с помощью сосания всего, что можно пить, и кусания того, что можно есть. Но вряд ли простое поглощение пищи объясняется только либидинальной потребностью. Леви в своих известных экспериментах со щенками и цыплятами показал, что у них, помимо простого потребления пищи, существует самостоятельная потребность в определенном дозировании сосания и клевания соответственно. У людей, живущих в большей степени благодаря обучению, чем инстинкту, предполагается и большая культурная изменчивость в отношении врожденных и приобретенных величин потребности. Сейчас мы рассматриваем потенциальные паттерны, которые, с одной стороны, не следует игнорировать или сокращать настолько, что появится риск возникновения неполноценности. С другой стороны, они должны особым образом провоцироваться посредством средовых процедур. Тем не менее ясно, что оральный эротизм и развитие социальных модальностей «получения» и «взятия» опирается на потребность дышать, пить, есть и расти за счет всасывания.

Какова же самосохраняющая функция анального эротизма? Прежде всего, процедура опорожнения кишечника и мочевого пузыря становится более приятной благодаря чувству благополучия (в словесной форме: «отлично!»). Это чувство с самого начала жизни должно компенсировать частый дискомфорт и напряжения, испытываемые в процессе того, как кишечник учится выполнять свою повседневную работу. Два усовершенствования постепенно придают анальному опыту необходимую полноту. Это заключается в наступлении более регулярного стула и общем развитии мышечной системы, которое добавляет объем добровольного расслабления, выпускания и сбрасывания к объему жадного присвоения. Оба эти усовершенствования говорят о большей способности чередовать удерживание и выталкивание по желанию. Поскольку речь идет об анальности в узком смысле слова, на этой стадии очень многое зависит от того, стремится ли культурная среда сколько-нибудь серьезно относиться к анальной функции. Мы увидим, что есть культуры, где родители игнорируют анальное поведение и предоставляют старшим детям отводить в кусты начинающего ходить малыша. Делается это для того, чтобы его желание соблюдать нормы в этом вопросе постепенно совпало с желанием подражать его старшим братьям или сестрам. Однако наша западная цивилизация относится к данному вопросу более серьезно, и степень ее давления на индивидуума зависит от распространенности нравов среднего класса и идеального образа организма, приученного выполнять некоторые функции автоматически. Подобные нравы предполагают, что раннее и строгое приучение к туалету не только сохраняет приятной домашнюю атмосферу, но совершенно необходимо для развития аккуратности. Так это или нет, мы обсудим позднее. Но, несомненно, среди невротиков нашего времени есть и компульсивный тип, отличающийся большей механической аккуратностью, пунктуальностью и бережливостью (в любви так же, как и в испражнениях), чем это было бы полезно для него, а в долгосрочной перспективе – и для общества. Выработка навыка, связанного с опорожнением кишечника и мочевого пузыря, стала, пожалуй, бесспорно травмирующим моментом воспитания ребенка в широких кругах нашего общества.

Что в таком случае делает анальную проблему столь трудной?

Анальная зона больше любой другой приспособлена к проявлению стойкой приверженности противоречивым импульсам, потому что она прежде всего – модальная зона для двух конфликтующих модусов подхода, которые должны сменять друг друга, а именно модусов ретенции и элиминации. Кроме того, сфинктер – это лишь часть мышечной системы с ее общей дуальностью ригидности и релаксации, флексии и экстензии. Развитие мышечной системы дает ребенку гораздо большую власть над средой в виде умения доставать и держать, бросать и толкать, приближать к себе и удерживать предметы на расстоянии. Вся эта стадия, которую немцы назвали стадией упрямства, становится сражением за автономию. По мере того как малыш обретает бо́льшую независимость, он описывает свой мир в категориях «я» и «ты», «мне» и «мое». Любая мать знает, каким сговорчивым может быть ребенок на этой стадии, если он решил, что хочет делать то, что ему вменяют в обязанности. Однако весьма трудно найти правильный способ заставить малыша захотеть сделать именно это. Всем матерям знакомо, как ребенок (находящийся на этой стадии развития) может нежно прижиматься к взрослому и как жестоко он вдруг пытается его оттолкнуть. В том же возрасте дети склонны копить (тайно хранить) разные предметы и выбрасывать их, цепко держаться за свое имущество и выкидывать свои вещи из окна. Все эти на вид противоречивые склонности мы описываем как ретентивно-элиминативные модусы.

Что касается развиваемых на этой стадии новых социальных модальностей, то особое значение придается простой антитезе отпускания и удерживания. Их пропорция и последовательность исключительно важны для развития как отдельной личности, так и коллективных аттитюдов.

Взаимное регулирование теперь сталкивается с самым суровым испытанием. Если внешний контроль вследствие жесткой или слишком ранней выработки навыка будет требовать лишить ребенка возможности постепенно и без принуждения освоить управление кишечником и другими амбивалентными функциями, малыш снова окажется перед необходимостью двойного бунта и двойного поражения. Лишенный власти в собственном теле (часто боящийся своих фекалий, как если бы они были враждебными чудовищами, обитающими в его внутренностях) и бессильный во внешнем мире, он снова будет вынужден искать удовлетворения и контроля либо посредством регрессии, либо посредством фальшивой прогрессии. Другими словами, ребенок вернется к более раннему, оральному контролю, то есть контролю путем сосания пальца и превращения в хнычущее и требующее заботы существо. Или же он станет враждебным и назойливым, использующим свои фекалии в качестве «боеприпасов» и симулирующим автономию – способность действовать, ни на кого не опираясь, которую он на самом-то деле не приобрел. В двух наших «образцах» патологии мы наблюдали регрессию к этому положению.

Добавляя к нашей карте анально-уретрально-мышечную стадию, мы приходим к варианту, изображенному на рис. 3.

Рис. 3

Диагональ протянулась до установления ретентивного (3) и элиминативного (4) модусов в анально-уретральной зоне (нижняя часть кругов) на новой стадии III. Обводка контуров кругов снова показывает распространение на всю развивающуюся мышечную систему этих модусов. Прежде чем служить более сложным и разнообразным целям, эти модусы, должно быть, приобрели определенную форму самоконтроля в отношении дуальной экспрессии, такую как отпускание и удерживание. Там, где такой контроль нарушен недоразвитиями в анально-уретральной сфере, возникают прочные акценты на ретенции и/или элиминации в самой зоне (спастическая прямая или ободочная кишка), в мышечной системе (общая вялость или ригидность), в навязчивой фантазии (параноидальный страх враждебных субстанций внутри собственного тела) и в социальных сферах (попытки контролирования среды посредством компульсивной систематизации).

Здесь уже можно проиллюстрировать клиническое применение этой пока еще незаконченной карты. Выше мы отмечали, что наш анально-ретентивный пациент (мальчик) в раннем младенчестве какое-то время сопротивлялся кормлению, задерживая пищу во рту и вообще сжимая рот. Такое «девиантное» развитие могло бы не оставить того серьезного следа, какой имел место в данном случае, можно отметить на нашей карте обводкой (II₃). Мальчик, отказываясь от попытки удержать мать (II₂), пытался контролировать ситуацию посредством ретенции – фиксации модуса, которая предопределила его трудный период на стадии III, где в его обязанности входило научиться «отпускать». Однако подлинный кризис возник тогда, когда мальчику пришло время покинуть эту стадию: он регрессировал и держался изо всех сил.

На карте указаны и другие пути к отступлению, имеющиеся в распоряжении детей. Модусы III₂и III₁(анально-уретрально-инкорпоративные) хорошо известны педиатрам, которым приходится удалять мелкие объекты, введенные детьми в анальное отверстие. В уретральной копии такого поведения в мочеиспускательный канал вводятся соломинки и тонкие веточки. Подобные буквальные выражения модуса встречаются, но все же редко. Более обычны фантазии в этом роде; они могут подготавливать перверсии. Любая анальная фиксация на одном из этих модусов может располагать к гомосексуальному аттитюду с подразумеваемой идеей достижения вечной любви и контроля путем анальной инкорпорации. У девочек все обстоит иначе благодаря тому, что их хваткости нет нужды оставаться фиксированной в пределах рта или извращенной в области ануса. Она вполне способна переместиться к вагине и господствовать в генитальном поведении. Мы вернемся к этому вопросу при обсуждении генитальности.

Другой возможный уход «в сторону» – чрезмерное акцентирование модуса III, то есть использование фекалий в качестве «боеприпасов для стрельбы по людям». Это может принять форму агрессивного испражнения или скрытого выпускания фекальных масс. Искушение поступать подобным образом сохраняется и у взрослых в виде склонности употреблять ругательства, имеющие отношение к фекалиям. Это магический способ нападения на нашего врага и к тому же легкий, если вы способны при этом выйти сухим из воды.

Какие прочные качества формируются на этой мышечно-анальной стадии? Из ощущения внутренней добропорядочности вырастают автономия и гордость; из ощущения собственной негодности – сомнение и стыд. Для развития автономии необходимо устойчиво проявляемое и уверенно сохраняемое состояние раннего доверия. Младенцу нужно почувствовать, что его базисное доверие к себе и к миру (это сокровище, спасенное от конфликтов оральной стадии) не будет поставлено под угрозу внезапным страстным желанием иметь выбор, требовательно присваивать и упрямо устранять. Устойчивость должна защищать малыша от потенциальной анархии его пока еще не воспитанной рассудительности, неспособности удерживать и отпускать осмысленно. Окружение ребенка должно поддерживать его в желании «встать на ноги», чтобы он не оказался во власти ощущения, будто поспешно и глупо выставил себя напоказ (что мы называем стыдом), или не попал в капкан того вторичного недоверия, оглядывания на прошлое, которое мы зовем сомнением.

Таким образом, автономия против стыда и сомнения – второй нуклеарный конфликт, разрешение которого составляет одну из основных задач эго.

В. Локомоция и гениталии

До сих пор я не упоминал ни о каких возрастных границах. Сейчас мы поговорим о конце третьего года жизни, когда ходьба становится легкой и энергичной. В книгах утверждается, что ребенок «может ходить» значительно раньше этого срока. Но мы считаем, что он еще не совсем твердо стоит на своих ногах. Пока он способен лишь в течение короткого времени, с большей или меньшей поддержкой, относительно хорошо справляться с ходьбой. Мы полагаем, эго только тогда включает ходьбу и бег в сферу владения, когда ощущение тяжести остается в разумных пределах, когда ребенок способен забыть, что он «делает ходьбу», и вместо этого заняться выяснением того, что он может делать с ходьбой. Только тогда ноги становятся неотъемлемой частью его самого, а не приспособленным для ходьбы придатком.

Оглянемся назад: первой промежуточной станцией была лежачая релаксация. Основанное на опыте младенца доверие к тому, что основные механизмы дыхания, пищеварения, сна и т. д. имеют закономерную и привычную связь с предлагаемой пищей и заботой, придает вкус развитию умения садиться и вставать на ноги. Вторая промежуточная станция (достигаемая лишь к концу второго года жизни) – способность сидеть не только уверенно, не падая, но и не уставая. Это проявления большой ловкости, позволяющей постепенно использовать мышечную систему для более точного различения автономных способов отбора и отбрасывания, нагромождения разных предметов и разбрасывания их с силой и меткостью.

Третья промежуточная станция обеспечивает ребенка умением самостоятельно и энергично передвигаться. Ребенок не только готов к идентификации своей половой роли, но и к постижению своего места в доме. По крайней мере, он начинает понимать, каким ролям стоить подражать. Еще немного, и он уже может вступать в отношения со сверстниками и под руководством старших детей или специально присматривающих за ним женщин постепенно включаться в деятельность детского сада, улицы и двора. Учение носит теперь интрузивный характер и увлекает его всякий раз новыми событиями и занятиями. Ребенок начинает остро сознавать различия между полами. Все это создает сцену для инфантильной генитальности и первичного развития интрузивного и инклюзивного модусов.