Цитаты из книги «Станция на горизонте», страница 4

Плохие ныне у людей манеры.

"... Мы не станем ничего опошлять, ибо знаем: то, что было, — неповторимо и безвозвратно. Почувствуем, что это последние часы с их меланхолией и тоской — нюансами счастья. Чего стоило бы счастье без прощания?.."

У вас замечательные представления о конце; можно надеяться, что вы знаете столь же безошибочные рецепты для начала.

Никогда его жизнь не пойдет тем тихим ходом,по которому она тоскует. Сила его желаний была соразмерно их безнадежность. Ибо ничего не жаждет человек так сильно и болезненно, как того, что ему чуждо и никогда не могло бы стать частицей его собственного "я".

*Жизнь* научила вас во всех любовных делах первым делом обозначать границы, ибо ни в одной другой сфере катастрофа не может разразиться по такой пустяковой причине, как в этой. Но на меня это не производит впечатления — предусмотрительность, и ничего больше.— Если исходить из задачи стопроцентно использовать данную тебе жизнь, тогда то, что вы называете предусмотрительностью, заслуживает более лестного определения: это знание, знание, дарующее человеку превосходство, умение предвидеть.

Каю показалось, что это та самая кокотка, которая подобрала фишку Фиолы. Она подошла поближе, нерешительно остановилась и улыбнулась. Так она и стояла, тоненькая и никчемная на фоне пустынной улицы и возвышавшегося за нею горного массива — крошечный комочек жизни перед рядами фонарей и молчанием, — и улыбалась жалкой профессиональной улыбкой, растерянная, как животное, которое не ведает, чего ему ждать в ближайший миг.Эта улыбка тронула Кая: она выражала больше, чем громкая жалоба, — трагизм, о коем сама маленькая кокотка и не догадывалась. Пожалуй, тут и не было трагизма для нее лично — для существа, отупевшего под амальгамой оплаченных чувств; трагично это было лишь для другого, кто видел за ней нечто человеческое — за ней, а не в ней…Кай открыл дверцу.— Я хочу немного прокатиться. Не желаете ли составить мне компанию?

— Как счастлив человек, когда его не слишком мучают метафоры и он наделен живой фантазией, — сказал Кай, — он способен тогда претворять подобные мгновенья в нечто почти романтическое. И насколько же ему лучше, чем тому мужчине, что танцует сейчас с этим парчовым созданьем. Он знает, любит ли она десерты, какое предпочитает вино и о чем охотней всего болтает. Для него это женщина, возможно, любимая женщина, а для нас она, — он взглянул на бокал Фиолы, — я вижу, вы уже выпили свой мартини, поэтому я могу выразиться более точно: для нас она символ вдохновения. Это почти вершина того, чего можно желать.— Может быть. Такие встречи где-то на периферии чувств полны особой прелести. Почему вы считаете, что каждый шаг поближе приносит разочарование?— Он не приносит разочарование. Он просто гораздо меньше дает. Уточняет, проясняет, завязывает отношения и — скажем прямо — снимает Чары.— Это теория.— Конечно, — согласился Кай, — и было бы очень глупо следовать ей в жизни. Это вообще нелепость — жить согласно принципам, хоть бы и безупречным. Теория — это лекарство, ее принимают, когда она необходима и, по возможности, с примесью софизмов.

Каждая наклейка была прошлым, каждая становилась теперь будущим, призывом вновь окунуться в жизнь.

Никто не роптал, что через небольшие промежутки времени жизнь бесконечно повторяется, и никто не догадывался, насколько разлагает постоянное близкое соседство, порождая вместо живого интереса болтливую скуку.

Он понял, что совершить дерзкий поступок легко, но трудно потом убедительно обосновать его перед окружающими. На все должны быть причины, причины, иначе люди тебе не поверят. Причины, причины - вот в чем несчастье человечества.