Читать книгу: «Веселье напрокат», страница 6

– То есть ты меня после колеса так решил успокоить?

Сказать, что по моей спине пробегает холодок – ничего не сказать! Я сразу скукоживаюсь, осматриваясь по сторонам.

– Да нет… Блин… Я не к тому… Сейчас они тоже не ходят. И вообще они поутихли знатно. Поэтому и сказал, что теперь те же проверки мирно проходят. Не знаю, кто их приструнил и как, но точно что-то произошло. Просто имей в виду, на всякий случай. Если такой кадр прилипнет, держи ухо востро и мне говори. Ну или… Артему. – Ваня даже немного теряется от моей реакции. – Честно, не хотел пугать. Напротив, «предупрежден – значит, вооружен».

Теперь его слова вселяют больше уверенности и спокойствия.

– Я уже поняла, – выдыхаю с облегчением. – Спасибо за заботу.

«А Артему даже спасибо зажала, благодарная ты моя! Ха-ха!»

Почему я так громко думаю?!

– Идиотка, – шепотом слетает у меня с языка.

– Что ты сказала? Не расслышал, – с любопытством косится на меня Ваня.

– А? – как ни в чем не бывало разворачиваюсь, якобы не понимая, чего он от меня хочет.

– Ну ты сказала что-то.

– Что-то… – задумчиво киваю, думая о том, как улизнуть от разговора.

Что-что, а когда мысли вылетают так резко из моей головы, меня дико смущает.

– Устала, говорю. Домой хочу.

«А вот и идейка! И придумывать ничего не надо».

– Да мы уже подошли.

И правда, его машина-малышка уже мигает нам фарами. Ваня, видимо, только что снял ее с сигнализации. Мы садимся в машину и едем в тишине. Только по радио приглушенно звучит нежная мелодия.

Когда мы подъезжаем к дому, я чуть не засыпаю, а потому, войдя в дом, сразу направляюсь к кровати и быстро проваливаюсь в сон. Эмоции за сегодня выжали из меня все силы.

Следующий день проходит спокойно и мирно. Я то читаю, то рисую. Дядя, к счастью, наконец-то дома. Оказывается, старый магазин подарков еще не был закрыт и дядя пропадал в нем, чтобы закончить там дела и подготовить к открытию новый магазин. И правда, работы много.

Мы с ним смотрим какой-то семейный фильм, вспоминаем прошлое, готовим обед, и эта уютная тишина меня наконец-то радует. Есть только я, дядя и этот пусть и старый, но очень уютный дом.

Сидя в гостиной на диване, я читаю книгу – как ни странно, именно тут, а не в своей комнате. Я жду Артема. Уже вечер, а значит, он должен приехать. Может, стоит ему сказать обычное человеческое «спасибо»?

И почему моя мама его так недолюбливает?

Меня так сильно мучит этот вопрос, что я решаю ей позвонить, не знаю, зачем. Потому что глупая?

– Привет, мам.

– Привет, доченька. – В ее голосе слышится тепло, она явно рада моему звонку. – Уже соскучилась?

– Да. И это тоже, – улыбаюсь в ответ.

– Тоже? – настораживается мама. – Что стряслось?

– Да ничего такого, просто подслушала дядин телефонный разговор и услышала, что у него, оказывается, есть сын… – Пауза, гробовая тишина в трубке. – Почему вы никогда мне о нем не рассказывали?

Затем тишину сменяет мамин заливистый смех.

– Да ты не так поняла, наверное! Тебе послышалось. Нет у Коли детей.

Понятно. Хочет обратить все в шутку.

– Да нет, мам, точно не ослышалась. Его Артем, по-моему, зовут… Или Андрей. – Делаю вид, что напрягаю память в попытке вспомнить.

Теперь тишина становится более напряженной.

– Вот раз услышала, и забудь. Не наш он человек. Он опасен для общества. Это твой дядя с дурости благотворительностью занялся. – Мамин голос звучит четко и строго, ее точно ничем не прошибешь. – Тема закрыта. Ясно?

– Ясно, мамуль. Ясно, – грустно вздыхаю. – Просто спросила…

– Понимаю, солнышко. Прости. – Теперь строгость в мамином голосе снова сменяется нежностью. – Давай позже созвонимся, что-то я нервная немного.

– Хорошо, мамуль. Сладких снов! – Мы прощаемся, и я кладу трубку.

Солнышко… Это сказала мама, а в ушах эхом звучит голос Артема. Ну почему я так часто о нем думаю? Вполне логично: мы живем вместе, он мой двоюродный брат – что ж не думать-то?

Чуть сползаю по спинке дивана и ухожу в себя, обняв закрытую книгу, прижатую к груди.

А Веселовск, правда, интригует, ничего не скажешь. Только смогу ли я продержаться в открытом магазине хотя бы неделю? Вот это хороший вопрос.

– Ну привет, солнышко! – слышу голос слева от себя и оборачиваюсь.

Вот и Артем. Он сидит рядом на диване и улыбается. Да он всегда улыбается, разве что по-разному. Сейчас улыбка теплая, мягкая. Может, соскучился? О чем я думаю!

Мама сказала, он опасен для общества… Чем? Может, у него что-то с мэром? Может, они реально делят деньги по-черному? Или… Бросаю взгляд на его левое запястье, которое, как и всегда перекрыто кожаными браслетиками, фенечками, часами, и в голове раскатом грома звучит Ванин голос.

«В общем и целом, скользкие ребята. Закон любят нарушать. У них метка на левом запястье есть. В виде тату. Там обычно их клички написаны».

– Спокойной ночи, – сдержанно киваю и ухожу к себе в комнату.

Надеюсь, мне удалось сделать свой уход не слишком суетливым. Захлопнув за собой дверь, прижимаюсь к ней и крепко сжимаю в руках книгу.

Может, все эти фенечки скрывают метку?

Неужели Артем… в банде?

Глава 4 «Краски цвета твоей жизни»

Света

Прокрутив пару раз в голове теорию о том, что Артем – член банды, осознаю поспешность своих выводов. Вряд ли мэр тогда бы допустил его на подобную должность, думаю, ведь он точно в курсе всех дел. Тем не менее все эти размышления и мамины слова меня немного насторожили, поэтому я решилась максимально игнорировать Артема.

Как только я сажусь в машину, сразу надеваю наушники, а видимся мы в основном только в ней. Артем пропадает на своей работе, я – на своей. Дома сижу в комнате. Все наше общение – это его «Доброе утро, солнышко», которое он успевает вставить, пока я не включила музыку, и мой кивок в ответ.

И у меня получается его игнорировать, причем успешно, но в четверг что-то идет не по плану. Ведь, как только в наушниках начинает играть мелодия, их с меня скидывают, а затем и вовсе складывают, и забирают.

– Какого черта?! – Недоуменно бросаю возмущенный взгляд на Артема.

– Вот и я спрашиваю, – как ни в чем не бывало отвечает он. – Какого черта? Что случилось? Я, конечно, из-за всех сил старался не навязываться, наблюдал за твоим поведением, реакцией, выжидал. Но меня все достало. Так что повторяю снова: какого черта?

Я молча отвожу взгляд в сторону и сжимаюсь, скрестив руки на груди от неловкости ситуации.

– Не-ет, солнышко, игра в молчанку не прокатит. Это как минимум некрасиво. И вообще я тебя… не сказать, что спас, но определенно помог, так что будь щедрой хотя бы на беседу. – И, бросив на меня мягкий взгляд, Артем добавил: – Что стряслось?

– Мама сказала, что ты опасен для общества, – шепотом выдаю и, закрывая глаза, краснею: обещала ведь не говорить с ней.

– Класс! – Хлопнув в ладоши, Артем растягивает губы от досады. – И что ты ей про меня рассказала?

– Ничего… Сделала вид, что просто в дядином телефонном разговоре услышала, что у него есть сын. Спросила ее, почему мне о нем не рассказывали, и все. – И так я ему отплатила за его добро!

– Ну ладно, ничего критичного не произошло, но ты будешь наказана. – После этих слова машина наконец трогается с места, и мы отъезжаем от дома. – Жестоко наказана.

Его хитрая довольная улыбка почему-то не наталкивает меня на позитивные мысли.

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

– И что ты удумал?

Спорить смысла нет, поэтому смирюсь. Реально накосячила.

– Скоро сама все увидишь, – подмигивает мне Артем, возвращая взгляд на дорогу.

Мне снова бросается в глаза его левая рука, перекрытая браслетами и фенечками. Он их вообще снимает?

– Что ты все смотришь? Тебе розовая фенечка покоя не дает?

– Не она, а то, что под ней. – Была не была! А что, может, стоит решить все вопросы сразу?

– А что под ней? – Артем явно кайфует от моего любопытства и вносить ясность не планирует.

– Не знаю, – в итоге задумчиво бросаю я, поджав губы, и гляжу на красный свет светофора.

Артем пользуется моментом, когда машина останавливается, и, приближаясь ко мне, интригующе шепчет на ухо.

– Дать подсказку?

Краем глаз замечаю его губы, растянутые в улыбке, и меня это почему-то смущает. Да и шепот, какого-то черта, слишком приятный. А еще эти искрящие глаза…

Вдохнув поглубже, облизываю пересохшие от волнения губы и придумываю небрежный, немного отталкивающий ответ.

– Валяй!

– Под ней рука, как правая, только левая.

От его ответа с моих губ срывается смешок, но я их сжимаю. Медленно развернувшись к Артему, ловлю на себе взгляд его веселых глаз, в котором сквозит усмешка.

– Да ты что?! Правда?!

И как сдержаться, чтобы не треснуть по его победной физиономии?! Ну вот как?!

– Абсолютно! – довольно выдыхает он мне в губы и, словно ничего и не было, продолжает вести машину.

Отвернувшись, пытаюсь сморгнуть навязчивые образы в виде крупных планов его глаз и губ.

Не успеваю я прийти в себя и медитативно навести порядок в голове, как в мои мысли врезается задорный голос Артема:

– Что еще про меня говорят, солнышко? Или думаешь, я не понял, почему тебя так интересует моя рука?

Догадливый!

– Что ты с мэром пилишь «черные» деньги… или как там… – пожимаю плечами, выложив последний известный мне факт.

– Когда найдут купленную мной на эти деньги виллу, сообщи мне: хоть буду знать, где она и что мне принадлежит. – По всей видимости, Тема привык к такого рода слухам. А я, скорее всего, накрутила себя и повелась. Но мама-то что-то знает. Вопрос, что именно.

– Прости, – решаю на всякий случай извиниться за то, что заподозрила его в чем-то малоприятном.

– Все хорошо, солнышко, не извиняйся. – Его мягкая улыбка такая теплая и заразительная, но я зажимаюсь и решаю замкнуться в себе.

Тем временем мы постепенно приближаемся к Художественной академии, расположенной почти в центре города. «И что мы тут забыли?» – хочу спросить, но решаю молча ждать: вдруг опять разговор за что зацепится?

Припарковавшись, Артем не спешит выходить из машины, а я. в свою очередь, жду команды «на выход»: вдруг мы еще не доехали. Осматриваясь по сторонам, слышу гудки телефона и оборачиваюсь на звук. Артем кому-то звонит?

– Приве-ет, Ленок! – восторженно произносит он. – Тут такое дело… Мы со Светой опоздаем. Потусуешься пока в магазине? А то Ванечка изноется, что я у него сотрудников краду. Ладушки? Спасибо, моя хорошая!

Слышать имя «Света» из его уст было по меньшей мере странно. Я же «Солнышко». Но вслух решаю сделать акцент на другом обращении.

– Ванечка?

– Ванечка, – с театральным вздохом кивает Тема и оборачивается ко мне. – Как ты думаешь, где мы?

– Художественная академия, – пожимаю плечами, хмуря брови, будто ответ на вопрос не очевиден. – Вывески читать умею.

– Отлично! Читать умеешь, это хорошо! – Артем как-то странно улыбается, глядя на академию, а затем задумчиво облизывает губы. – Ладно, пошли. В этом наказании нет ничего страшного и серьезного.

Кажется, он и сам не уверен в своих намерениях, но отступать от них не собирается. Интересно, что вообще творится в голове у этого человека?

Послушно выхожу из машины и осматриваюсь. Несмотря на то, что здание академии двухэтажное, оно очень высокое. Даже не представляю, какие там потолки.

Окрестности украшают зеленые сады, уходящие в одну сторону лабиринтом, а с другой стороны уже напоминают парковую зону. Каждым участком своей территории Веселовск как будто напоминал, что создан для того, чтобы стать неизменным предметом восхищения.

Артем окликает меня, и мы входим в здание. Пока добираемся до нужного места, Тема здоровается с каждым встречным, обращаясь к нему по имени, и меня утомляет необходимость останавливаться каждую пару секунд и ждать. Это сколько же имен и людей нужно помнить?! Столько лишней информации в голове!

Я начинаю придавать значение происходящему только тогда, когда мы заходим в просторный кабинет. Высокий потолок, светлые стены, высокие узкие окна – красиво, конечно, но слишком ярко, на мой взгляд. Я предпочитаю прятаться в тени, хотя рисование предполагает хорошее освещение.

В середине зала приготовлены два рабочих места с мольбертами, стоящими обратной стороной друг к другу, а сбоку от них расположен стол со множеством красок. Это для кого тут расставили, интересно? Для нас, что ли?

Нас встречает женщина с длинными волнистыми русыми волосами. На вид ей лет сорок. Она первым делом обнимает Артема, тепло улыбаясь ему. Его все так встречают? Он – как король этого города, не иначе.

– Привет, Тем. Сделала все, как ты просил.

Всматриваюсь пристальнее, и мне начинает казаться, что я ее где-то видела.

– Спасибо тебе огромное! – Тема с охотой принимает ее объятия. – С меня причитается.

– Полагаю, ты Света? – неожиданно обращается ко мне женщина, отстраняясь от Темы. – Племянница Коли Корнилова, верно?

– Ага, – скучающим тоном отвечаю я.

Видимо, то, что я племянница дяди Коли, входит в список моих достижений.

– А я Маргарита Ивановна, преподаватель академии. Артем говорил, что ты хорошо рисуешь. Не хочешь к нам попробоваться?

Теперь точно вспоминаю, где я ее видела: в городском мануале Артема. Он даже что-то писал о том, как можно найти с ней общий язык. Хм… интересно, Тема циник, или он с ней искренен?

Размышления немного отвлекают меня, поэтому я слегка мнусь и, пожимая плечами, отвечаю не сразу.

– Не знаю. Как-то не задумывалась об этом.

Артем, глядя на меня, красноречиво закатывает глаза, словно скрывает в этом жесте некий смысл, но я его не понимаю.

– Ну ладно, не буду вам мешать. – Маргарита Ивановна деликатно отстраняется от нас. – Может, после сегодняшнего задумаешься?

Когда она уходит, Артем пододвигает к столу с красками маленький столик.

– Иди сюда, – жестом подзывает он меня.

Я повинуюсь. А что мне остается делать?

Остановившись напротив Артема по другую сторону столика, выжидающе смотрю ему в глаза.

– Ты у нас рисуешь абстракции, да?

– Угу, – утвердительно мычу в ответ.

– Так вот, выбирай три цвета для фона, который зальешь таким неким градиентом, и один цвет для четкого контура сверху, что задаст рисунок.

Сомневаясь, хмурю брови, но делаю то, что он сказал.

– Для фона, говоришь? Ну тут все просто: черный, серый и белый. А контур будет… Фиолетовый.

– Депрессивно, – с улыбкой подмечает Артем, оценивая взглядом мой выбор. – Теперь я.

Так, стоп. Он что, тоже будет рисовать? Тупой вопрос: мольберта же два. А разве Артем умеет?

Скепсиса в моем взгляде становится еще больше, но я слежу за новыми цветами, появившимися на столике. Фон в голубых, оранжевых и розовых тонах оттенков рассветного неба, а контур задаст теплый темно-синий цвет. Красивое сочетание, но какое-то уж больно радостное.

Я не понимаю, в чем подвох, пока Артем не разворачивает стол, меняя краски сторонами.

– Ты рисуешь теми, что выбрал я, а я – теми, что выбрала ты. Попробуем передать настроение через цвета красок. Погнали?

Я хочу возразить, но так и застываю, чуть приоткрыв рот. Бросив оценивающий взгляд на краски и переведя его на Артема, в итоге киваю:

– Погнали.

Мы молча приступаем каждый к своей картине. В процессе медитативной работы кисточками я понимаю, почему мольберты стоят обратной стороной друг к другу. Это явно сделано для того, чтобы мы не видели работы друг друга в процессе. Поэтому сложно было понять серьезное отношение Артема к этой затее. Вдруг для него это шутка и он только испортит холст своей несуразной мазней, а потом скажет, что это абстракция, и добавит, что я занимаюсь по сути ерундой?

Ну вот, уже приписала Артему оскорбления, а он ничего еще не сделал! Почему мой мозг работает именно так? Ну почему?! Может, Теме до меня и дела нет. Ага, именно поэтому он отпросил меня с работы и позвал сюда, да еще, как выяснилось, подготовился… Именно потому, что ему нет до меня дела.

– Какого черта?! – вслух ругаю саму себя и, застыв с кистью в руке, изучаю уже исписанный мною холст, словно вижу его впервые.

Артем немного озадаченно, но с мягкой улыбкой выглядывает из-за своего мольберта.

– Все нормально?

– Ага, – сдержанно киваю, бросая на него резкий беглый взгляд, и возвращаюсь к работе.

Ну почему я думаю слишком громко?! Ну почему?!

Поныв внутренне еще пару раз, прикусываю нижнюю губу в надежде, что на этом мои мысленные метания закончатся.

Цвета рассветного неба… На этой абстракции и надо сосредоточиться. Нужно передать рассвет. Словно что-то распускается, расцветает, рождает новую жизнь. Вера. Надежда. Что-то светлое.

Свет-ло-е.

Ну я же солнышко! У меня же выйдет! Черт, Артем как будто специально все подстроил!

Бросаю на него еще один беглый взгляд.

– Точно все нормально? – слышу его голос, но взгляд не поднимаю. Напротив, нежность его тона заставляет меня краснеть, но я только поджимаю губы, крепче сжимая в руках кисть.

«Так, Света, выдыхаем. Это просто картина, такая же обычная, как и всегда.

Решаю не обращать внимания на Артема и, отключив голову, наконец погружаюсь в сотворение своей очередной картины.

Понимаю, что в задумчивости мазки получились резкими, поэтому для начала стараюсь это исправить мягкой тушевкой. Мягкие переливы смотрятся красивее и качественнее. Когда я понимаю, что меня устраивает расположение цветных переливов, дополняю его сверху четкими темно-синими линиями для полноты образа.

Картина получается нежной и в самом деле рождает внутри надежду на что-то светлое и новое. Смакуя послевкусие от проделанной работы и глядя на итоговую картину, я понимаю, что отчего-то на душе становится как-то радостно. И как мне удалось зарядить эту картину такой приятной энергетикой? Сама себе удивляюсь.

– Подпись на картине оставь. – Вздрагиваю, понимая, что этот шепот слышится позади меня.

Выглядываю за мольберт Артема, понимаю, что его там нет, и только после этого осторожно оборачиваюсь.

– Перестань так бесшумно подкрадываться. Напугаешь когда-нибудь. – Меня это не испугало, но возникло легкое чувство тревоги.

– Это просто ты уходишь в работу с головой. Я передвигаюсь нормально, – улыбаясь одним уголком губ, объясняет Артем, а затем произносит по слогам: – Под-пись.

– Точно, – быстро киваю и принимаюсь за работу.

Поставив свою фирменную закорючку, отступаю на шаг и, еще раз оценивая работу в целом, наталкиваюсь на Тему.

– Прости. – Чуть ссутулившись, отхожу в сторону, нервно закусывая нижнюю губу.

– Да все нормально. Я не против. – Бросив на меня изучающий взгляд, Артем добавляет: – Чего ты так нервничаешь? Картина получилась шикарной! Ты сделала именно то, чего я от тебя ожидал.

Его слова отрезвляют.

– А чего ты от меня ожидал?

– Не скажу. – Эта его загадочная улыбка! Вот бы… – Пошли, на мою посмотришь.

Артем кивает в сторону и обходит мое рабочее место, подходя к своему мольберту, а я послушно иду за ним. Действительно любопытно, что у него за ма-азня…

Что это?.. На какой выставке он купил этот холст? Это же…

Мои цвета хоть и выглядели немного депрессивно, но Артем тоже создал из них возрождение. Словно из тьмы просвечивает свет сердца, а фиолетовый символизирует контуры и шрамы. Столько смысла, боли и радости одновременно! Мне определенно нравится эта картина. Могу заметить, что тут прослеживается как личностная трансформация, так и романтичная сторона ее истории.

– Ну и как тебе? – спокойно интересуется Тема.

Слов у меня нет, а оду восхваления петь не хочется, поэтому, запутавшись в словах, я зависаю.

Чуть выждав время, Артем говорит:

– Она твоя. Считай это моим подарком. – А затем чуть погодя добавляет: – А я заберу твою. Это часть… твоего наказания.

– Спасибо, – шепчу, бросив на него задумчивый взгляд, и забираю подаренную мне картину. – Им бы подсохнуть.

– В машину аккуратно положим, не переживай.

Артем забирает мой шедевр, и мы уходим из художественной академии. Теперь и на работу пора. Как ни печально, а приходится возвращаться в зал, к покупателям, от которых я под любым предлогом прячусь чуть больше недели.

Машина трогается с места, а меня начинает немного распирать любопытство.

– Так ты у нас и поешь, и рисуешь. Прям на все руки мастер!

– Ну не на все. Творчество – часть моей профессии. Мне приходится придумывать образ и декорации города к каждому фестивалю, поэтому что-то да умею. Скажем так: я задаю направление, а за реализацию отвечает моя команда художников. Вот они рисуют куда лучше меня. – Еще и скромничает!

– Мило, – подытоживаю и отворачиваюсь к окну.

Веселовск не такой большой город, поэтому мы быстро добираемся до работы. Только вот заходить я не тороплюсь, поэтому просто останавливаюсь в закутке у служебного входа и, закинув в рот ядреную ментоловую жвачку, пытаюсь растворить в ней свое напряжение.

И как мне это поможет устроиться в обществе? Чем родители думали вообще? Хотя, признаться честно, я и сама не особо пробую что-то делать. Ладно, для начала надо просто привыкнуть к… обществу.

В сотый раз мысленно кляня сферу торговли, бросаю взгляд на служебную дверь и замечаю идущего в мою сторону Артема.

– Ну и чего ты тут стоишь? – спрашивает он, остановившись напротив меня.

Я медлю с ответом, пожимаю плечами, но все же нахожу слова.

– Неохота. Мне нравится магазин, но клиенты тут…

– Пока еще нормальные, – заканчивает мою фразу Артем. – В пятницу богачи капризные придут, вот там и начнется веселье!

– Ох! – нервно выдыхаю я, потирая плечи. – Лучше бы ты этого не говорил! Только хуже стало!

– Хорошо, пустим разговор в другое русло, – улыбается Артем. – Жвачкой не поделишься? А то, может, я тоже нервничаю.

Я с подозрением смотрю на него, но начинаю рыскать в сумочке в поисках упаковки.

– Ладно.

Вытащив из упаковки две пластинки жевательной резинки, как в рекламе, протягиваю их ему на раскрытой ладони, как на блюдечке. Только вот взять Артем их решает нетрадиционным способом: аккуратно взяв мою кисть в свою руку, он наклоняется, чтобы подобрать пластинки ртом. Только делает он это медленно, нежно, словно намеренно задерживая ощущения от его губ, а впоследствии и ловкого языка, который и подобрал жвачку.

От моей ладони по всему телу моментально пускается волна мурашек, ноги становятся какими-то ватными, и я замираю, чуть приоткрыв рот. Артем же поднимает взгляд на меня, все еще застыв около моей ладони.

Реакцию оценивает, что ли? Ничего не понимаю.

Улыбнувшись, Тема чмокает меня в ладошку и, выпрямляясь, отпускает мою руку. Я медленно сглатываю, но все еще не могу восстановить дыхание.

– Я пошел работать. До вечера, – подмигивает он мне напоследок и удаляется.

Шумно вдохнув воздух, я крепче прижимаюсь спиной к стене, а ладонь, которую поцеловал Тема, прикладываю к груди. Сердце бешено колотится, во рту пересохло, а тело немного трясет.

И что это было? И это я не о действиях Артема сейчас спрашиваю…