Новая женщина, или Кругосветка на колесах

– Джентльмены, вы не те, кого мы поджидаем. Особая примета главного преступника – отсутствие трети мизинца на одной руке. Его партийная кличка Фриц созвучна фамилии одного из вас. Тот еще гусь! По данным нашей разведки, активные русские динамитчики, подстрекаемые международным союзом анархистов, на этих днях прибывают в Карачи. Будьте, как говорится, начеку.

– Враг не пройдет! Чек, как говорится, аут! – с шотландским акцентом провозгласил Винни и предложил выпить напосошок, как научил нас один русский в Одессе.

Леди Дейзи совершенно не утомили наши рассказы. Она и ее гости слушали бы нас и дальше, но пришла пора выпить действительно уже по последней и отойти ко сну, чтобы набраться сил для продолжения пути.

Мэри Берри тоже отпрокинула пару стаканчиков. Толстяк Винни успел научить ее пить по-английски, без добавления льда. Дальше мы едем в Китай через Западную Бенгалию и Мэндалей на отремонтированных и отлично смазанных машинах, она идет – морем – из Калькутты в Рангун. Может ли быть иначе, если птичка порхает с ветки на ветку, не заботясь о чистоте эксперимента. Она путешествует налегке и с легким сердцем, не то что мы, горемычные, вынуждены тащить на себе семьдесят фунтов багажа на троих! Скорее в путь, пока не грянули дожди.

Дневник Мэри. В. на обеде сидел рядом со мной и ехидно интересовался, в каком состоянии моя машина, не заржавела ли в этой насквозь мокрой стране. Арчи с гордостью показал мне список багажа – сильное впечатление – я, конечно, поняла дважды ехидный намек в свой адрес, они в своем репертуаре. Скатертью дорога! И мне пора двигаться дальше. Самая большая боль – расставание с моей комнатой во дворце!!!

25 февраля. В редакции местного еженедельника видела книжку со знакомым автографом на мягкой обложке. «Да, – сказал редактор, – проповедовал у нас мистер Климинс, проездом в Африку. Вот, выпустили малым тиражем, на деньги автора, но идет плохо. В журнале я бы такое не напечатал – слишком особое мнение, подписчики не поймут, колонисты возмутятся. Свобода, равенство, братство и всё такое – рассужает, как французский революционер, а книги ведь прекрасные пишет, увлекательные, тиражи колоссальные, по всему миру в переводах покупают. Люблю полистать его перед сном. Хороший писатель, так и незачем в политику лезть. Читателям нужен Твайн, а не мистер Климинс, а писателю охота поиграть в Джайкила и Хэйда.» Подарил мне один экз., без автографа. Такого М.Т. я еще не читала:

«В этих краях часто можно слышать набившее мне оскомину клише «Мы завоевали хинду, значит наша культура и религия выше». Раскройте наконец глаза, окиньте ясным взором континенты и острова в океанах. Основные владения всех вообще современных государств состоят из земель ворованых, которые были отняты у других народов. В Европе, Азии, Африке каждый кусок земли был уже тысячу раз отобран разными людьми друг у другу, но в наше время грабеж перестает быть преступлением и входит в привычку, а сила привычки могущественнее всякого закона. Планы хищения чужого свободно и открыто разрабатываются всеми христианскими правительствами, и можно предсказать, какой оборот примет это прогрессивное дело…»

«Пара Колёс» Мэри Берри пишет нам из Королевства Бирма. Река Иравади мутная и вонючая. Путешествие по реке в юго-восточной части Азии, в отличие от морского путешествия через Бенгальский залив, навевает скуку. Пароход маленький, узкий, двухпалубный и кажется, что двухколесный, размяться негде. Местные жители все время пути лежат на своих тюках и только и делают, что жуют и без умолку болтают. Несколько раз какая-нибудь из женщин, прикрывая цветастым покрывалом большой рот с выступающими кривыми зубами, показывала на меня рукой, чтобы громко и непринужденно посплетничать на мой счет, а окружающие всякий раз поддакивали и хихикали. Молчали только наголо бритые монахи, одетые в желтые покрывала; за целый день они лишь раз поднялись с места и обошли пассажиров, постукивая ладонями по пустым чашками для подаяния. Чашки вскоре наполнились кусками лепешек, горстками вареного риса и огрызками моркови и других неведомых мне даров природы.

Пейзаж по берегам однообразный, но я с любопытством рассматривала попадавшиеся навстречу плоты, на которых стояли крытые соломой жилища и копошились целые семьи. Взрослые добывают пищу прямо из реки и готовят еду, а дети беззаботно шалят и радуются жизни в свем крошечном мирке.

На каждой пристани общий гвалт заглушает все на свете. Когда одни пассажиры, схватив пожитки, сходят с парохода, а другие на него садятся, поднимается невообразимый шум. Низкорослые люди жестикулируют, высоко поднимая руки, напирают друг на друга, вертят головами, кричат, пихаются. Каждый норовит учить другого, как правильно двигаться, как нести свою поклажу или ребенка. Кажется, что сейчас вся эта толпа, издалека напоминающая цветочный развал, рухнет со сходен прямо в грязную воду, но на моих глазах все кончалось благополучно, и на конечной пристани меня под крики, брань и грохот буквально вынесли на берег вместе с велосипедом.

В Бирме увлечение колесами в настоящее время приняло интересный оборот. Спрос превышает предложение , поэтому каждая третья модель вело здесь выглядит как предмет антиквариата. Производители велосипедов, поспешите на рынок! Американских машин много, однако английских больше, но колеса и седла у тех и у других скрипят и стонут, как столетнее кресло-качалка

.

«Оракул» Добрая половина мужского населения Бирмы – монахи. Они здесь повсюду, в ярко-желтых накидках, бритоголовые, с плоскими зонтиками для защиты от солнца или дождя. Нельзя, будучи в Бирме, не побеседовать с ламой. Меня любезно принял один почтенный лама из придворного монастыря. Прежде всего, меня интересовало, какие ежедневные правила соблюдает монах.

Лама: Служение требует строгого распорядка дня. Утренняя и вечерняя медитация, молитвы, пение мантр, все происходит по расписанию. Пищу принимаю раз сутки, в середине дня. После захода солнца есть нельзя.

М.Б.: Как часто вы контактируете с европейскими коллегами? Я имею в виду миссионеров, которых здесь немало.

Лама: Совсем не часто. Если кому-то захочется со мной побеседовать, я рад гостям. Иногда заглядывают американские баптисты или французские католики. Я рад, когда есть возможность объяснить им, что такое буддизм.

М.Б.: У нас весьма смутное представление о буддизме.

Лама: Именно так, смутное, туманное. Вы думаете, что буддисты – идолопоклонники. Вы ошибаетесь.

М.Б.: Разве не так? Вы поклоняетесь истуканам Будды.

Лама (с глубоким вздохом, сложив руки на груди, будто защищаясь): Англичане приезжают в Бирму, осматривают наши храмы и видят бирманцев, совершающих простирания перед образами Будды. Из этого делается вывод, что буддисты поклоняются идолам. Некоторые покупают медные или деревянные статуэтки Будды, везут домой и рассказывают знакомым, что мы боготворим таких вот кукол. Когда христиане кланяются образу Христа или встают на колени перед деревянным распятием, они не считают себя идолопоклонниками. Разве они, как и мы, не боготворят расписанный красками портрет или вырезанный из дерева крест? Это прискорбный провал в западных умах. Мы в сущности делаем одно и то же, поклоняемся высшему образу, а не куску дерева, холста или металла, которому придал форму мастер.

М.Б.: Похоже, вы не против тесного контакта с иностранцами, которые считают себя вправе распоряжаться вашей землей?

Лама: Мы все приходим на землю ради контактов с другими живыми существами. Что же касается самой земли…

Лама выдержал паузу, затем достал желтоватые полоски бумаги, скрепленные шнурками, и вместо ответа прочел текст:

«Однажды Земля-матушка посмеялась над царями, что завоевывали ее друг у друга: – Забавно мне смотреть на то, как игрушки в руках смерти изводят себя попытками овладеть мною. Напрасны старания даже самых мудрых властителей, ибо направлены они на благоденствие тела, век коего столь же короток, сколь век пузыря в воде. Пусты все вожделенные плоды. Несбыточны все земные надежды. Здесь всё тлен. Однако, дабы овладеть мною, алчные глупцы враждуют даже с отцами, сыновьями и братьями. Эта земля моя! Ты мне враг! – кричат они сородичу, и убивают, и гибнут сами за клочок суши, который не принадлежит им и принадлежать не может. Силой и властью эти цари объявляют врагов, подчиняют себе друзей, сородичей, вельмож, советников и чиновников, снаряжают войско и завоевывают вражеские земли, расширяя свои владения даже за пределы морских берегов. Обольщенные властью, вожди земные не видят призрака смерти, что крадется за ними по пятам, поджидая своего часа. Ослепленные властью, они мнят, что их земная жизнь не кончится. Не ведомо им, что бессмертен лишь тот, кто обретает власть над собой и кому не нужна власть над миром.»

М.Б.: Меня не перестают мучить вопросы. Почему в мире столько несправедливости? Почему одни люди уничтожают других? Почему ненавидят друг друга даже в одной семье?

Лама: В Золотой век демоны и ангелы живут на разных планетах, не мешая друг другу. Занимаются своими делами на своих территориях, не нарушая границ. В Серебряный век они живут на Земле в разных государствах. В Бронзовый век – в одной семье, как библейские Авель и Каин. А в наш Железный век демоны и ангелы теснятся в каждой отдельной голове, война идет в головах. Что внутри – то и снаружи, очень просто. Возьмите хоть себя. За пару секунд вы способны пройти путь от блудницы до праведницы, перед которой могут открыться врата рая, и вы уже готовы отвергнуть удовольствие и стать бодхисаттвой из сострадания к другим живым существам, но тут очередная темная сущность снова встает колом в вашей голове и требует бросить валять дурака и продаться чужому мужу.

Вероятно, ужас в моих глазах заставил Ламу покончить с объяснениями и перейти к экскурсии по храму, о которой мы договорились перед началом интервью.

Дневник Мэри. Ночью сон: Я в храме, где много, тысячи будд, очень темно, потом стены растворяются, вокруг золотистая степь, как при ярком солнце. Посреди степи стоит мальчик, сын орнитолога Хлебникова, смотрит перед собой, меня не видит, повторяет свою тарабарщину. Потом он сделался гораздо выше ростом, но оставался на том же месте, и я видела, что это уже не мальчик, а статуя из серого камня в два моих роста. А вокруг ни души, только бесконечная степь и какой-то едва уловимый однообразный звук, как если бы играли на одной струне. Потом четко слышала голос, на неизвестном языке произнес: мы знаем всё что было и что будет, но никогда не помним…

2 марта. Руки-ноги ломит, в животе спазмы, жар, дрожь. Сначала д-р подозревал холеру, но узнав, что в Индии прошла вакцинацию Хафф., определил малярию – не знаю,подозрительно… Лежать в постели, пить хину и виски! Как бы ни спиться, когда не спится…

Не понимаю, кто я, откуда ЭТО ВСЁ взялось. Лама точно сказал: тело – враг. Тело болеет, потеет, воняет, болеет, требует беспрестанно, то еды, то ласки, всего на свете… Лама: ты – не тело, и гуру в К. то же самое говорил, тело – тюрьма души, твоего истинного я. Не могу понять, почему это происходит, но знаю, что я в тюрьме с самого детства, а как иначе, если в 14 лет пробились усы, потом борода полезла. Девушка с усами – не редкость, но борода… вот и нечего о себе воображать, замуж кто возьмет? Бритву стащила у брата, маскировалась, платочки, шарфик. Оказалось, мужу все равно, снизу хорошо, а с лица воду не пить. После третьего ребенка борода расти перестала, как будто мальчик забрал себе, спас меня мой сынок, можно стало задрать подбородок, с высоко поднятой головой можно, много чего еще можно… Тело сделало уступку – замаячила новая жизнь, оставалось набраться духу и выдернуть себя из болота и рвануть вперед, и получилось, теперь вот лежу больная и не знаю, как уговорить тело угомониться, уступить, ууууууу… аж зубы клацают… Дети, простите меня! Мальчик мой, мама по тебе очень скучает! Дети, если помру, пишу здесь из последних сил, знайте, мама всех вас очень любит! Правда, очень

«Атлантик Экспресс» По сравнению с соседней Индией, женщины Бирмы совершенно другие люди, именно люди, ведь хинду не считают женщину человеком. Бирманки свободно выбирают свое будущее. Их не принуждают к браку по сговору родственников, поэтому здесь не встретишь ужасов, которые творятся в индийских деревнях, когда непослушную жену избивают, а неверную лишают конечностей. Я видела такую несчастную и слышала ее историю. Муж обвинил ее голословно, не представив доказательств, и передал в руки палачей. Она выжила чудом, но желала бы умереть, чем жить без рук. В Индии распространена практика убийства невесток, чтобы можно было взять следующую жену, а значит и приданое. Еще один чудовищный обычай – убивать девочку, если она первенец в бедной семье. Эти традиции укоренились в сознании простых людей и нет сомнения, что проживут еще очень долго.

В Бирме не делят людей на касты и не признают систему пурды (Ред.: см. предыдущий репортаж М.Б.), поэтому здесь много магазинчиков, которыми управляют женщины. Бирманки одеваются так же ярко, как индийские женщины, но выглядят элегантнее благодаря фасону национального платья. Они не прячут лица и не пугаются, когда на них смотрят мужчины. Они смело глядят миру в глаза и не держатся позади своего «господина», когда ходят парой. Фигуры у них миниатюрные, лица ухоженные, волосы гладко причесаны, убраны в пучок и украшены большим цветком. Возле торговых рядов часто можно увидеть кружок из пяти-шести женщин, которые болтают, смеются и дымят, как пароходы. Курят они черуты, толстые сигары из плохого табака с открытыми концами (такие же можно видеть у американских индейцев). Женщины передают черуту из рук в руки и затягиваются одной сигарой, причудливо вытягивая губы, чтобы ухватить ее растрепанный конец. Англичане тоже пристрастились к черутам – говорят, помогает не заболеть малярией, вероятно, дым отпугивают малярийных комаров, полчища которых налетают в сезон дождей.

Бирманские девушки верят в магию тату и раскрашивают открытые части тела – плечи, руки, шею. Существует целый набор рисунков с откровенными призывами к любви. Есть рисунок, который служит знаком, что девушка желала бы выйти замуж за британца. Белые с удовольствием обзаводятся бирманскими женами.

Киплинг, вероятно, писал с натуры по дороге в Мэндалей: «      Имя девушки Супьяла, имя громкое у ней,/ Ярко-желтая в зеленом, только травка зеленей./ Всё курила и курила – не прочухаться в дыму/ И всё ноги целовала истукану своему,/ Только я милее Будды, если крепко обниму… После смерти я непременно превращусь в бирманца, оберну тело настоящим королевским шелком и буду гулять с девушкой цвета миндаля. И еще научу ее вдыхать аромат лучших египетских сигарет, а не портить свои прелестные губки рубленным табаком, завернутым в пальмовый лист.» [Наткнулась в «Пионере», где всегда рады платить Киплингу]

«Мегаполис» Бирманцы называют свою землю «Бама». Правитель Бирмы носит самый поэтический титул в мире: государь всех государей, кому повинуются все живые существа, покровитель жизни людей и животных, кто правит временами года, повелевает морским приливом и отливом, благословенный брат Солнца, господин горных вершин и храмовых зонтиков. Всё это следовало написать с прописной буквы – да простит нас его величество. На аудиенцию к нему я не попала, но удалось побывать на свадьбе одной из фрейлин королевского двора.

Приглашение застало меня врасплох, не было времени купить новое платье, соответствующее церемонии. На фоне белых кружевных нарядов, золота, жемчугов и красных мундиров англичан я выглядела как дворняжка, которая ошиблась воротами. Однако все были настолько учтивы, чтобы не дать мне повода чувствовать себя не в своей тарелке. Здесь привыкли к путешественникам и не придают большого значения их внешнему виду.

Церемонию во дворе богато убранного дворца проводил лейтенант-губернатор Бирмы сэр Фредерик Фрайер вместе с высокими официальными лицами из местной администрации. Местные задавали молодым вопросы на бирманском языке, в то время как сэр Фредерик одобрительно кивал головой. В общем, все прошло благополучно, по протоколу. Затем гостям предложили одарить новобрачных. К шатру выстроилась длинная очередь. Больше всего здесь ценят алмазы и серебряную посуду с изящной чеканкой. Таких подарков было много, но больше всего бирманцы любят крупные драгоценности. В Бирме драгоценные камни оправляют в золото гранями вверх, все перстни с желтоватыми алмазами, ярко-красными рубинами или зелеными изумрудами делают в форме пирамиды, чтобы камень напоминал очертания пагоды. Такие крупные алмазы я видела впервые в жизни.

После официальной церемонии гостей пригласили во дворец на обед в честь молодоженов, который давал отец невесты. После обеда ее отвезут в дом жениха, где три последующих дня будут играть свадьбу, пировать, смотреть выступления танцоров и фокусников, раздавать угощения всем, кто придет пожелать счастья молодым. Обязательное свадебное блюдо называется «лепетсо» – символ мира и спокойствия. Удивительно, что готовят его из маринованных лепестков зеленого чая. Вероятно, нигде больше с чайными листьями не обращаются подобным образом. Пробовать я не решилась.

Кухня Бирмы существенно различается с индийской, поэтому Бирма пахнет иначе. В первую очередь, это маринованная рыба под названием напи, которую я попробовала, но лучше бы закопала в землю, чтобы покончить с ней навсегда. В Азии начинаешь скучать по самому обыкновенному хлебу и понимаешь, насколько вкусы у людей разные.

«Пионер» с парохода «Наваб» из Рангуна в Сайгон. Капитан говорит, что не ожидал такой толчеи на небольшом судне. Он считает, что половину пассажиров можно было оставить на суше, ведь они путешествуют ради развлечения и скоропалительных выводов об увиденном вскользь. На редкость меткое замечание, не правда ли? В первом классе таковых около дюжины, во втором – человек шестьдесят, включая всех красивых девушек на борту и меня. Уточнить количество пассажиров у капитана не составляет труда, но я страдаю нулевой толерантностью к статистике.

Каковы мои успехи на борту? Несмотря на все усилия, в «женский клуб», где дамы крамольно толкуют о перманентной войне с мужчинами, я допущен не был, поэтому пришлось убивать время в компании мужчин в курительном салоне. Там я узнал немало, например, что Гонконг – самое неприступное британское владение, а Китаю требуются новые сорокатонные орудия для обороны от японских соседей. Британцы рассуждают о военных действиях сдержанно, в отличие от своих жен и дочерей. Женщины теперь воинственнее мужчин. Европейцы, будь то британцы или германцы, изо всех сил стараются навязать Китаю свой стиль жизни: поезда, трамваи, обувь и одежду, даже вилки и ножи вместо палочек. Страшно представить, что произойдет, когда Китай вздрогнет и проложит железные шпалы от Шанхая до самой Лхасы или станет производить собственные сорокатонные орудия для обороны от ближних и дальних завоевателей.

Англичане утверждают, что Китай никогда не пойдет войной на Британскую Империю. Откуда такая уверенность? Неужели лишь оттого, что сейчас китайцев теснят японцы? До Лондона им не добраться, ясное дело, а вот до Индии рукой подать – соседи. Честно говоря, политика меня перестает интересовать, когда рядом столько девушек.

Среди бойких девушек выделяется темноглазая американка неопределенного возраста, путешествующая на велосипеде вокруг света. Хотел бы я посмотреть, как она «колесила по Бирме». Послушать ее – так это раз плюнуть, но на вид эта особа совсем не спортсменка. Я тоже не спортсмен, поэтому, в отличие от нее, предпочитаю пассажирствовать, а не рулить. Узнав, что я провел немало времени в Японии, она принялась расспрашивать меня, предупредив, что кое-что читала про самураев и их возлюбленных гейш. Задавая вопросы, она не выпускала из рук блокнота и карандаша и записывала мои слова стенографическими знаками с бешеной скоростью, из чего следует, что эта девушка обладает изрядным опытом самостоятельной жизни. Я уделил ей время и прочел краткую лекцию об Индо-Китае не только из уважения, но и в надежде на ее протекцию. Американки хороши тем, что действуют напролом, не признавая европейских церемоний типа «Отчего этот господин то и дело отводит взгляд? Будто не понимает, для кого я тут скромничаю…» При ее посредничестве, думал я, можно рассчитывать на знакомство с красивыми девушками, мысли о которых не дают мне уснуть.

Совет путешественникам: подходя к Китайскому морю, держите наготове пледы и телогрейки. Перемещаясь из тропической зоны в область сырых туманов (почти как в Шотландии), можно легко застудиться. Что может быть хуже простуды вдали от дома?

«Сингапурское Время» Появление женщины, называющей себя «новой», вызывает удивление и обещает некоторым образом разнообразить жизнь в городе. Дама действительно не старая, скорее молодая, одетая по новой моде, т.е. так, чтобы как можно больше походить на мужчину, была замечена субботним вечером на приморском бульваре верхом на велосипеде. Вокруг нее образовался кружок любопытствующих. Мисс Берри – так зовут гостью – путешествует в одиночестве, не считая ее верного «Стерлинга», без средств, зарабатывая лекциями для любознательных, и до конца этого года получит солидные премиальные, если по пути следования соберет две тысяч американских долларов.

– Зачем же пускаться в рискованное путешествие без денег? – послышались голоса неодобрения.

Мисс Мэри сказала, как отрезала:

– С деньгами каждый дурак сможет! Моя цель – показать, что может сделать человек, который денег не имеет. Смекалка и никакого мошенничества, господа. За подробностями – прошу ко мне на лекцию.

Дискутировать никто из присутствующих не решился.

Вашему покорному корр. она также сообщила, что намерена прокатиться на вело из Сингапура в Гонконг, если погода, конечно, будет благоприятствовать. Оказывается, ничто кроме погоды не способно помешать нам перебраться с этого острова на какой-нибудь другой. Благодарим мисс Берри за то, что открыла нам глаза. Мы-то полагали, что потребуется как минимум плавучее судно и, желательно, опытный капитан. Как, должно быть, легко чувствует себя человек, не обремененный знанием географии. Мисс Берри, легкомысленная болтушка и хохотушка, как школьница, демонстрировала случайной публике, как можно съезжать с холма на вело без тормозов и не ударить в грязь лицом, буквально. Предупреждаем: не пытайтесь повторить этот маневр в юбке на скользкой набережной! Вам понадобиться пара бридж и крепкие башмаки (рекомендуем фирменный магазин «Третье Колесо», что по дороге на крокодиловую ферму).

Интерлюдия: Она столкнулась с Королевой у подножия холма, куда раньше не могла подойти.

– И куда это ты направляешься? Смотреть в глаза! Отвечать вежливо!

– Вообще-то я немного потерялась, но теперь знаю, куда идти и собираюсь продолжить мой путь.

– Твой путь? – переспросила Королева.– Не знаю, что ты хочешь этим сказать! Здесь все пути – мои!

Королева была чопорная и строгая, педантичная и до чрезвычайности английская.

– Отвечай! И когда говоришь, открывай рот пошире и не забывай прибавлять «Ваше Величество».

– Я хотела подняться на вершину холма, Ваше Величество.

– Где ты видешь холм? Вот я видала холмы, рядом с которыми этот – просто равнина!

И они вместе поднялись на вершину холма. Оттуда был чудесный вид на раскинувшуюся внизу страну. Ровные изгороди делили пространство на равные квадраты. Весь мир был в клетку.

– Полюбуйся, – сказала Королева, не утратившая последние крохи приветливости, – здесь играют в шахматы. Весь мир – одна большая партия. Признайся, хочется, чтобы тебя приняли в игру? Ты согласишься стать пешкой, только бы мы взяли тебя к себе, но больше всего – и мне это доподлинно известно – тебе хочется стать Королевой!

Погода стояла прекрасная, а между тем назревал большой международный скандал.

«Утренняя Звезда» М.Берри из Гонконга. Поверхность китайских вод напоминает матовое стекло. Все окутано туманом. На берегу проливной дождь. После дождя город Гонконг удивил чистотой вымощенных камнем улиц и одинаковыми трехэтажными домами с просторными верандами. Аккуратные магазины заманивают в свои глубины путешественников и моряков со всего мира. Не успеешь сойти на берег – ныряешь с головой в королевство диковинных вещей и, увлекшись, можешь остаться без гроша. Хотя правят Гонконгом британцы, одевают его и наводят лоск американцы. Когда видишь, как с английских судов отгружают многотонные орудия, тянет в Американские Штаты, где давно уже не воюют.

Гонконг сказочно богатый город, хорошо застроенный и освещенный, поэтому жизнь кипит в нем даже ночью. По выражению английского попутчика из Калькутты, всё в Гонконге пахнет деньгами, поэтому здесь больше белых, чем желтых людей. Китайские рабочие (кули) трудятся на континенте, а на этом острове заправляют хозяева пароходных, причальных и всякого рода торговых компаний, трастов и холдингов. Каждый второй встречный – брокер, а каждый первый, включая женщин, хочет открыть собственный бизнес. Банков на острове больше, чем где бы то ни было, но еще больше гор, поэтому банкам придется расти вертикально, других вариантов здесь нет.

С борта парохода Гонконг можно принять за одну большую гору. Неудивительно, что здесь уже построили фуникулер имени королевы Виктории. Для тех, кто никогда не видал американских горок, – это сплошной ужас в тумане. Если что-то и видно сквозь туман, то исключительно вверх ногами: опрокинутые дома и деревья. Наивные туристы (включая меня) стремятся наверх, чтобы оказаться на Пике. На пике чего? Черной горы, откуда не видно ничего, кроме облаков и тумана. Об этом, однако же, вам не говорят, когда сажают на платный фуникулер. Поэтому читайте эту статью и не говорите, что вас не предупредили. После Пика местный гид непременно потащит вас в Долину Счастья. По дороге вам покажут обелиск англичанам, павшим в боях и умерших от других причин, а в самой долине – счастья не больше, чем за ее пределами. Английские остряки скажут : Мы – великий народ и создаем Империю ценой неоправданных потерь, на костях умерших от неведомых болезней и отравленных стрел. Лучше бы назвали это место Долина Счастливого Тумана, ведь Туман правит Долиной безраздельно, не выпуская ее из объятий ни на минуту, потому и счастлив.

Дневник Мэри. 15 марта. Воздух влажный настолько, что даже быстрая езда не создает колебаний, ни дуновения. Китаец гид предложил спешиться и отдохнуть под экзотическими деревьями – «оружейные стволы» – стволы полые, как дуло ружья. Гид показал дерево с огромным дуплом – это спасение для бездомных, устраиваются там на ночлег. Немного отдышавшись, поехали через какие-то заросли и посевы риса, чтобы выпить чаю в деревне, где бегали черные свиньи. Гид показал китайское кладбище в красноватых скалах – пахнуло холодом и плесенью – живописная обитель вампиров и летучих мышей. Запах китайской плесени совершенно иной, не спутаешь с индийской. Неужели правда, что китайцы едят летучих мышей? Летучая мышь – символ удачи для китайцев. Зачем же их есть? Чтоб удача вошла в тебя в прямом смысле? А потом вышла известным способом… Никто из нашей маленькой компании не решился допытываться правды у гида, деликатные люди.

Движение пассажирских судов к японским берегам остановлено из-за войны. В отеле белый человек, предложил (за $25) помощь: отсюда на клипере (или корвете?) до Шанхая, где можно сесть на пароход в Нагасаки. Можно будет написать о настоящем Китае, здесь из китайцев преимущественно кули (на виду) и продавцы опиума (по темным углам). По китайскому календарю 1895 – год Овцы.

20 марта. В Китае зверствуют японцы. Странно, что меня еще не закололи, как заблудшую овцу. Вокруг никого. Поднялась на ноги. Стала пробираться вперед. Вдруг резкие крики, навстречу бегут солдаты, сбивают с ног. Опять лежу в грязи. От ужаса вспышка памяти – русские паломники на пароходе – молитва – они читали молитву нон-стоп. Господи, Боже Мой, помилуй меня грешную! Помилуй меня грешную, Господь Милосердный! Закрыла уши ладонями. Слова бились в висках – сердце колотилось от страха – в надежде на спасение, на беспричинную милость…

…Сердце колотится от страха… Кто-то накрывает меня плащом, хватает и тащит куда-то. Сажает в какой-то угол под крышей: сидите смирно, не двигайтесь, ждите! – голос знакомый – жду, жду, жду… Наконец-то! Вернулся, подает руку, армейский…

– Подъем!

– Вы?! Проводник Шумахер?

– Hauptmann Schumacher. К вашим услугам, мадам.

– Как?

– Война. Призвали. Теперь служу.

– Так вы – военный?

– Так точно.

– А как же там, в лесу…

– Проводник – хобби в период оздоровительного отпуска. Леса, поля, свежий воздух, гусиная охота. А вы…

Шумахер вдруг насупился и поджал губы.

– Вы! Зачем вы здесь?! Помните, я предостерегал вас, что ездить по китайскому побережью крайне опасно. Уже летом было ясно, что Япония нападет на соседей. С 1 августа воюют. Неужели вы ничего не знали?

– Да, я много слышала, но была уверена, что для американских граждан это не опасно, ведь моя страна не принимает участия в конфликте желтой расы.

– Значит, вы полагаете, что война идет между людьми с узкими глазами, а тех, у кого глаза пошире, не трогают?

– Именно так я и полагаю. То есть полагала… теперь ясно, что заблуждалась…

– Она заблуждалась. Но как! Заблудилась аж до самой линии фронта! Признавайтесь, мадам, вы – шпионка?

– Я?!

Он вскочил на ноги, отпрянул от меня и стал говорить резко и отрывисто, как принято у желтых.

– Вы! Отвечайте!

– Разве война еще не кончена?

– На британцев работаете? Теперь меня не удивляет, как легко и быстро вы спелись с этой троицей снобов, которых якобы случайно встретили средь германских полей. Они ведь тоже держали путь в Китай, не так ли?

– Трудно миновать Китай, если мне нужен порт в Японии, чтоб вернуться домой в Америку.

– Конечно! Если на хромой козе к Китаю не подъехать, на велосипеде очень даже удобно.

– Что вы несете? Причем тут коза…

От злости и бессилия зажала уши ладонями. Казался умным и добрым, а выходит – дурак, очевидных вещей не понимает.

– Ладно, успокойтесь. Отсюда надо сейчас же убираться. Перемирие еще не подписано. Идём.

Неужто и вправду меня подозревает? Пусть так – ну и что? Главное, готов помочь выбраться из этого ада. Все прочее, включая его домыслы, ерунда. С этими мыслями я полностью ушла в себя и не заметила, как Шумахер усадил меня в каком-то доме, в комнате с красными деревянными колоннами, велел сидеть смирно, потом вошел с подносом.